Читать книгу Собрание сочинений. Том 9 - Евгений Евтушенко - Страница 141

Вдруг вспомнились

                                трупы по снежным полям,

бомбежки и взорванные кариатиды.

Матч с немцами. Кассы ломают. Бедлам.

Простившие родине все их обиды,

катили болеть за нее инвалиды, —

войною разрезанные пополам,

еще не сосланные на Валаам,

историей выброшенные в хлам —

и мрачно цедили: «У, фрицы! У, гниды!

За нами Москва! Проиграть —

                                                  стыд и срам!»

Незримые струпья от ран отдирая,

катили с медалями и орденами,

обрубки войны к стадиону «Динамо» —

в единственный действующий храм,

тогда заменявший религию нам.

Катили и прямо и наискосок,

как бюсты героев,

                             кому не пристало

на досках подшипниковых пьедесталов

прихлебывать, скажем, березовый сок,

из их фронтовых алюминьевых фляжек,

а тянет пригубить скорей, без оттяжек,

лишь то, без чего и футбол был бы тяжек:

напиток барачный, по цвету табачный,

отнюдь не бутылочный,

                                       по вкусу обмылочный,

и может, опилочный —

из табуретов страны Советов

непобедимейший самогон,

который можно,

                          его отведав,

подзакусить рукавом, сапогом.

И даже египетские пирамиды,

чуть вздрогнув, услышали где-то в песках,

как с грохотом катят в Москве инвалиды

с татуировками на руках.

Увидела даже статуя Либ́ ерти

за фронт припоздавший Второй со стыдом,

как грозно движутся инвалиды те —

виденьем отмщения

                                 на стадион.

Билетов не смели спросить контролерши,

глаза от непрошеных слез не протерши,

быть может, со вдовьей печалью своей.

И парни-солдатики,

                                 выказав навыки,

всех инвалидов

                          подняли на руки

и усадили их

                      побравей

самого первого ряда первей.

А инвалиды,

                     как на поверке, —

все наготове держали фанерки

с надписью прыгающей: «Бей фрицев!»,

снова в траншеи готовые врыться,

будто на линии фронта лежат,

каждый друг к другу предсмертно прижат.

У них словно нет половины души, —

их жены разбомблены и малыши.

И что же им с ненавистью поделать,

если у них – полдуши

                                     и полтела?

Еще на трибунах все были негромки,

но Боря Татушин,

                             пробившись по кромке,

мяч Паршину дал.

                              Тот от радости вмиг

мяч вбухнул в ворота,

                                    сам бухнулся в них.

Так счет был открыт,

                                  и в немстительном гвалте

прошло озаренье по тысячам лиц

и Паршина за руку поднял Фриц Вальтер,

реабилитировав имя «Фриц».

И прорвало молчанья плотину —

это не Паршину одному, —

все инвалиды теперь аплодировали

бывшему пленному своему!

Но лишь два ответных гола нам всадили,

наш тренер почувствовал холод Сибири,

и аплодисментов не слышались звуки,

как будто нам всем отсекли даже руки.

И вдруг самый смелый из инвалидов

вздохнул,

восхищение горькое выдав:

«Я, братцы,

                   скажу вам по праву танкиста —

ведь здорово немцы играют, и чисто…», —

и хлопнул разок, всех других огорошив,

в свои, обожженные в танке ладоши,

и кто-то подхлопывать медленно стал,

качая поскрипывающий пьедестал.

Теперь в инвалидах была перемена —

они бы фанерки свои о колена

             сломали,

                      да не было этих колен,

                                но все-таки призрак войны околел.

Лишь только бы стольким опять на погибель

не вырос бы где-нибудь новенький Гитлер.

Лишь только бы, заново опьедестален,

не ожил ни прежний, ни будущий Сталин.

Фриц Вальтер, ты где?

                                    Я усвоил серьезно —

дать руку кому-то не может быть поздно.

Ах, сколько я раз этот матч видел после,

и ваши удары, Масленкин,

                                           Ильин.

А счет получился 3:2.

                                  В нашу пользу.

Но выигрыш общий – неразделим.

А знаете, немцы, кто лучшие гиды?

Кто соединил две Германии вам?

Вернитесь в тот матч и увидите там:

кончаются войны не жестом Фемиды,

а только, когда забывая обиды,

войну убивают в себе инвалиды,

войною разрезанные пополам.