Читать книгу Мой любимый пират. Повести - Евгений Кремнёв - Страница 8

Она проснулась от разламывающей боли в руке – в ладони была зажата клипса с рябью запекшейся крови. В ужасе Инга отбросила ее, вскочила с кровати. Отдышавшись, попыталась успокоиться. На балконных перилах болталась на ветру её ночная сорочка, на тополе за балконом – шелковые трусики: все семь штук. Ей стало ужасно жалко их, она даже подумала подговорить какого-нибудь ловкого уличного мальчишку снять их за небольшое вознаграждение и вернуть ей, но… было шесть часов утра, и все мальчишки спали.

Она долго сидела с закрытыми глазами, пытаясь отогнать кошмарные события прошедшей ночи, и внушить себе, что это был галлюцинаторно-яркий сон. Но получалось не очень, потому что клипса была – вот она, а трусики – вон они!

Когда Инга открыла глаза, воздух мерцал, а предметы отдалились, как в перевернутом бинокле, шумы с улицы доносились приглушенные, будто сквозь вату. Она всхлипнула и сказала «Боже!» – голос был еле слышен. Инга зарылась головой в подушку, сверху накрылась маленькой и жесткой – той самой, которую Иван подкладывал иногда под ее сладкую попку во время изысканных и сумасшедших любовных утех – но некуда было деться от навязчивого рефрена: «Не отвяжется! Не отвяжется!..».

Сквозь помехи голосочков прорвался далекий звонок телефона. Инга схватила трубку. Голос был дальний, почти инопланетный, он сказал. – Привет, Инга!

– Здравствуй, Ваня.

– Ты что бредишь? Олег это!

– Ты себе новое имя взял?

– Инга?!

– Ваня, зачем ты преследуешь меня? Мне страшно! Не губи меня!.. Не веди себя как козёл!..

В трубке молчали, но… где-то звонили. До девушки дошло, что это входная дверь. Она несколько раз стукнула трубку о стол, послушала, там – молчали. Она положила её мимо рычага и пошла в прихожую.

…За дверью стоял Олег с перевязанной головой. – Чего надо?! – сказала красавица неприветливо.

– Пришёл извиниться.

– За что?

– За то, что не доверял тебе. За то, что не поверил, что ты вырубишь меня. Ты слово держишь, уважаю таких. Я сам пацан чёткий.

– Извинения принимаются, – сказала Инга и захлопнула дверь. Воздух мерцал так сильно, что его можно было разгрести руками. Она взяла пикающую трубку и набрала справочную…

Взяв талончик, Инга долго томилась в очереди в психоневрологическом диспансере. Напротив неё сидела женщина с подбитым глазом, рядом, должно быть, ее сын с рожей павиана. Павиан озирался, двигал ноздрями и фыркал. Возможно, его ноздри щекотал воздух, который стал совсем зернистым.

Врач расспрашивала ее дальним тихим голосом, в котором угадывались участливые модуляции. – …У вас небольшая психопатия. Пролечим вас, и через десяток дней с вами все будет в порядке. Я выписываю направление?..

Инге было все равно. Лишь бы избавиться от болячки в голове.

Уже переодетая в больничный халат, она сидела у бородатого врача со странным именем Ганс Андреевич. Опять повторилась процедура с расспрашиванием. Потом сестра отвела ее в палату и ткнула укол. Инга провалилась в целительное забытье.

Ее будили, и она как сомнамбула, ходила на завтрак, обед и ужин, а все остальное время спала, дремала или лежала с открытыми глазами в прострации. Один раз сходила в туалет по-маленькому, где её напугал таракан.

Временами соседка подсаживалась к ней на кровать и что-то длинно рассказывала, потом, вдруг, срывалась с места и тут же, в проходе, принималась делать зарядку с приседаниями, отжиманиями от пола и прочими физкультурными штучками, потом опять садилась и продолжала молоть вздор.

Иногда заходил бородач и с ним приходил волнующий запах. Он ничего не говорил, а просто посмотрев, уходил, а в Инге еще долго шевелились неясные воспоминания эротического окраса.

Проснувшись на утро третьих суток, Инга обнаружила, что предметы и звуки вернулись на место, а мерцанье исчезло. Она посмотрела в окно, где весело сияло толстопузое солнце, и вспомнила этот запах – так пах курсант Володька – красавец-правофланговый, открывший ей первые школьные радости секса, и которому на присягу она подарила одеколон «Командор».

В столовой, на обеде, её заметил бородач. – Вы, я вижу, уже молодцом! – сказал он. – Пойдемте ко мне! – Врач улыбнулся акульей улыбкой, и девушка подавилась «счастливой косточкой» в форме рогатки, которую ей только что навязала «физкультурница», угрожая под столом огурцом. Инга уже узрела свет в конце тоннеля, но санитары откачали её.

Ганс Андреевич провёл ее в кабинет, усадил в кресло. Зазвонил телефон, психиатр поднял трубку. – Что? Роддом? Нет, это – кладбище! – он бросил трубку и уселся в кресло.

– Не говорите про кладбище! – сказала девушка. – Я туда чуть не отправилась!

– Так третий раз роддом спрашивают, – оправдался он. – Вы там что-то интересное видели?

– Да. В конце туннеля я стала лошадью.

– Любопытно, – сказал он. – Но к делу это не относится, – и стал рыться в столе.

– Ещё как относится. Вам бы понравилось быть лошадью?

– Я мужчина и могу быть хоть обезьяной, – парировал он, не поднимая головы.

Она разглядывала врача, невольно проецируя на него своего первого полового партнера. Психиатр, наконец, нашел что искал – ее тощую медицинскую карту. – Мне кажется, – он заглянул в карту. – Инга Зимянина, 22 лет, нам надо перепрыгнуть официальные барьеры и перейти на «ты».

– Я не против, если это не отразится на вашей работе.

– Уже отразилось. Красота – куда от нее денешься. Я предлагаю перейти на «ты».

Инга согласилась. Он ласково заулыбался острыми акульими зубами. – Давай теперь поговорим о твоих проблемах. Знаешь, осмысливая твою историю, не могу отделаться от ощущения, что не хватает какого-то звена в этом всем. Посуди сама: ты красивая, уверенная в себе девушка. К нам никогда не обращалась. Ведь так? В роду головой никто не страдал. Я не наблюдаю в твоей психике достаточной лабильности для такого срыва. Нe хватает какого-то звена, причем важнейшего?.. – врач замолчал, держа паузу и глядя ей в глаза. Инга поняла его игру и не отвечала. А уж что-что, а взглядом и томить, и гвоздить она умела. Минут через десять медитации врач не выдержал. – Хорошо, ты меня переглядела! А теперь ответь на вопрос.

– Какой вопрос? Я – забыла?

Ганс Андреевич напомнил.

… – А-а, да – не хватает звена, – вспомнила красавица и рассказала утаенную историю о посещении таинственной залы, любви с мумией и окровавленной клипсе.

Ганс Андреевич поцокал языком. – А ты говоришь – «лошадь».

– Кстати, вспомнила! – сказала девушка. – Я была цирковой лошадью с таким вот султаном на голове. С перьями.

– Ну, это к делу не относится. А, вот где эта клипса?

– Она в кармане джинсов, которые я сдала.

– Сдали? Напрасно. У нас крадут всё, что ни попадя.

Он встал. – Попытаю удачи. Вдруг ещё не сперли.

Вернулся Ганс Андреевич минут через десять с Ингиными джинсами и сияющий. – Я – успел. – Он протянул джинсы девушке. – Достань!

Инга вытащила и положила на стол две клипсы. Ганс Андреевич осторожно взял ту, что была в пятнышках засохшей крови, поглядел на свет, достал из стола полиэтиленовый пакетик и положил туда украшение.

– Не возражаешь, если я отнесу знакомым экспертам, пусть сделают анализ? Идет?..

Среди ночи Инга проснулась от ощущения чьего-то присутствия. Она открыла глаза – над ней стоял Ганс Андреевич в накинутом на плечи халате. Больные, а их, кроме Инги, было еще пятеро, заворочались, завздыхали, «физкультурница» рядом всхлипнула.

Психиатр склонился над Ингой, заглядывая в глаза.

– Вы что, – испуганно шепнула Инга, – дежурите, наверное?

– Дежурю, дежурю, – закивал врач и склонился еще ниже.

– Вы что хотите?!

– А, что может хотеть мужчина от женщины ночью? Не подскажешь?

Инга на секунду потеряла дар речи.

– Какая же вы гнусь!

– Да что ты говоришь! – глумливо ответил врач.

Инга с ненавистью посмотрела в его глаза. – Так просто ты меня не возьмешь, козел!

Ганс Андреевич усмехнулся, присел на кровать в ногах Инги, достал сигарету, не спеша закурил и сказал. – Кто же тебя просто собирается брать? Такую красоту грешно просто брать. Еe берут с чувством, с толком, с расстановкой.

Дверь палаты открылась и вошли две медсестры в халатах и колпаках, одна огромная, другая миниатюрная, с одинаковыми улыбками на смазливых личиках. Огромная встала в ногах Инги, миниатюрная зашла в голова. Инга с недоумением и страхом пepеводила взгляд с одной на другую. Огромная все с той же улыбкой схватила Ингины ноги, и тут же, сзади, в ее руки вцепилась та, что была за спиной.

– Пусти! – взвизгнула Инга, пытаясь вырваться. – Я буду кричать! – но хватка медсестер оказалась мертвой.

– Мы любим, когда кричат, – улыбнулся Ганс Андреевич. Он не спеша растер окурок об пол и скинул халат.

– Не шумите, больная! – наставительно сказали сзади. – Это процедура! Это полезная процедура!

– Любая женщина вам это подтвердит! – добавила огромная, державшая ноги девушки. – Лучший лекарь женских неврозов, это хорошая ночь с хорошим мужчиной и не брыкайся, сучка подзаборная!

Инга извивалась между клешнями преступных сестер, а Ганс Андреевич в это время неторопливо снял одежду, повесил её на спинку ворочавшейся «физкультурницы» и настроил как надо мужской аппарат. Инга попыталась закричать, но врач закрыл ей рот, протянул руку и из нагрудного кармана огромной сестры достал маникюрные ножницы. Убрав руки со рта девушки, он зачикал по-парикмахерски над Ингой, легонько ткнул острием в грудь

– Не надо! Не делайте мне больно! Прошу вас! – взмолилась Инга. – Я сделаю все, что вы захотите! Я, по правде сказать, люблю это дело…

– Это другой разговор, – оказал Ганс Андреевич, – тогда раздевайся, милая.

Сестры разжали клешни! Инга поднялась, сняла халат, а трусики игриво кинула в лицо Ганса Андреевича. Тот поймал их и благодарно прижал к носу.

– А, теперь ложись, – сказал он, после того, как насладился ароматом несвежего женского белья. – А, ножки раздвинь, как же!

Инга повиновалась. Врач склонился и потянулся ножницами к ее паху. Инга от ужаса зажмурилась, а бородач срезал с лобка прядь русых волос и положил их в медальон, болтавшийся на его груди. – А, теперь перевернись на живот… А, попочку подыми… Вот так! Чудесно!..

…Утром Инга безучастно хлебала трехкопеечный супчик в столовке дурдома. Девушка была глубоко возмущена поведением Ганса Андреевича: какого рожна было днем изображать врачебное участие, а ночью насиловать её с привлечением посторонних блондинок?! Можно было и попросить, глядишь, он и вошла бы в положение, несмотря на акульи зубы…

Ей сказали зайти к врачу.

Ганс Андреевич встретил красавицу в дверях, усадил в кресло: – Э-э, что-то ты поскучнела?

– Да? – Инга саркастически улыбнулась. – Какое участие, скажите, пожалуйста! Какой врачебный такт!

– Что с тобой стряслось? – спросил бородач, ловя ее странный тон. – Месячные?

– Может, ты кончишь ломать комедию, мозгоправ фигов! Или тебе мало ночных издевательств?! Зови тогда своих шлюх, доставай ножницы и продолжим в том же духе! Мне раздеваться! – Инга вскочила. – Может эротически танец показать! Где у тебя тут шест!?

Ганс Андреевич в замешательстве пребывал чуть-чуть.

– Нет – раздеваться не надо, – спокойно возразил он. – И танцев не надо. Садись.

Выдвинув ящик стола, он достал полиэтиленовый пакетик с клипсой, бумажку. Что-то обдумывал, теребя пакетик.

– Значит, у тебя кто-то был ночью? – утвердительно спросил он.

– Замечательная игра! По тебе МХАТ плачет!

– И эти кто-то над тобой издевались? – гнул Ганс Андреевич свое.

– A-a вон куда клонишь! Ведь я сумасшедшая! А то были фантомы! Но только фантомы сперму на простынях не оставляют!

– Что! Сперму?! – он нажал кнопку на столе.

Когда вошла пожилая санитарка, врач спросил у неё, не меняли ли сегодня белье? Та сказала, что – нет. Ганс Андреевич приказал ей принести простыню с постели Зиминой.

– Ох, как он засуетился! Заметай следы, лекарёк!..

…Ганс Андреевич осмотрел пятна на простыне и набрал номер на телефоне. —

Привет! Слушай, крайне срочный анализ… Да… Возможно, опять… Не исключаю… Через полчаса буду, – врач бросил трубку.

После обеда, Инга опять сидела в кабинете Ганса Андреевича и наблюдала за тараканом, вычерчивавшем пьяные узоры на полу – в психиатрической клинике травили насекомых. Психиатр держал в руке два листика и начал так: – Вот это анализ крови и спермы.

– И что? – сказала девушка, глядя на насекомое.

Врач выждал паузу, перегнулся через стол и заметил таракана. Ганс Андреевич встал, обошел стол, мягко наступил на насекомое – так чтобы лишить жизни, но не вымазать пол – и опять сел на место.

– Инга, я привлёк ваше внимание? – сказал он.

– Да, – ответила девушка.

– Анализ показывает, – продолжил врач. – Что в крови и сперме присутствует биохимическое соединение неизвестное науке. Я его и назвать не могу, потому что его не придумали. Можем ли мы сделать из этого какой-нибудь вывод?

– Вывод? Я не понимаю, где дурдом, а где – нет. Вот мой вывод.

– Ладно – немного прошлого. На последнем курсе мединститута мы с другом, начитавшись кое-какой литературы, в течение года проводили такой эксперимент: мы отмечали дни, когда он видел во сне меня, а я его. Так вот, если я видел его во сне, то в эту же ночь я обязательно снился ему. И это было одиннадцать раз, и исключений не было. О чем же это говорило?

– О том, что по вам уже тогда плакал дурдом.

– Ответ неправильный. Это подтверждало не только существование души, но и поверье, что ночью она может покидать тело. Мы сделали вывод, что наши души встречались ночью и решали какие-то свои дела. И если возвратиться к тебе, то единственное объяснение происходящему с тобой – посещение тебя духом.

– Почему дух был в вашем образе?

– Не знаю. Есть кое-какие странности, но это как-нибудь потом обсудим. – Ганс Андреевич умолчал о том, что обнаружил сегодня утром у себя на руке. А именно: дырочку в вене. Он не хотел в это верить, но, кажется, он тоже оказался объектом атаки таинственного нечто. И это могло объяснить, почему «в вашем образе».

– Что ж, мне надо повеситься, – равнодушно заключила красавица. – Долго я этого кошмара не выдержу.

– Ну-ну, – успокоил ее врач. – Повеситься ты всегда успеешь. Коли мы приходим к выводу, что тебя преследует дух, то нужно применить защиту. Она есть и достаточно эффективная. Я тебя сведу с одной бабкой-знахаркой.

– Знахаркой?! Вы же врач?

– Я не врач, я – психиатр. Я обученный человек, конечно, но наши материалистические камлания очень часто бесполезны. В общем бабкины методы могут быть эффективнее, – он улыбнулся акульей улыбкой.

– Я на все согласна…