Читать книгу Недействительность. Или «эффект Манделы» для начинающих - Евгений Макарихин - Страница 2

Данное исследование так называемого «эффекта Манделы» опирается на публикации многих замечательных блогеров, занимавшихся и занимающихся им, и представляет собой попытку методолога науки взглянуть на феномен, уже «стоя на плечах гигантов», говоря словами Ньютона: обобщить имеющееся и рассмотреть пути дальнейшего нормального научного развития темы.

Впервые об «эффекте Манделы» заговорили в 2010-м году: между участниками конвенции «Dragon Con» в США разгорелся спор о биографии легендарного борца с апартеидом Нельсона Манделы. Вопреки фактам, отдельные люди утверждали, что Мандела никогда не был президентом ЮАР и скончался в тюрьме в 80-х годах прошлого века, – хотя до его кончины оставалось ещё три года. Спустя некоторое время исследовательница феномена Фиона Брум, принимавшая участие в дискуссии, отыскала свидетелей похорон первого президента ЮАР из числа узников тюрьмы Полсмур в Кейптауне, отбывавших наказание одновременно с будущим президентом ЮАР. Независимо друг от друга опрошенные пересказывали некрологи из газет. С тех пор участившиеся случаи массового появления «ложных воспоминаний» называют «эффектом Манделы», хотя речь уже в малой степени идёт о «лжи» и чьих-то биографиях: текущие наблюдения за материальным миром, инфосферой и эстетическим контекстом нашего существования предоставляют гораздо больше почвы для вопросов о статичности прошлого и «действительности» настоящего…

Автор лично впервые столкнулся с эффектом (безо всякой массовости) ещё в 2012-м году, хотя до 2019-го года и не подозревал о его общественном формате. Когда ездил в Венгрию в 2011-м году, там довелось пить пиво «Hoagaarden», пшеничное, нидерландское. Оно очень понравилось, и в жаркие дни следующего года, находясь в России, автор, который видел издалека в магазинах, что такое пиво есть и у нас, наконец, обратился к покупке. Поиски на полках супермаркета поставили в недоумение: пиво было, абсолютно по всем приметам и деталям именно такое, но наименование отличалось на одну букву – «Hoegaarden». Автор начал выяснять на кассе, что же это, то или не то, но продавщица ничего не смогла прокомментировать. Автор купил, попробовал – то самое. Обыскал весь Интернет на предмет старого названия, но после многих часов поисков нашёл лишь упоминание, что бывают… фруктовые вина «Hoagaarden», и более ничего. После этого, до 2019-го года, автор несколько раз покупал «Hoegaarden», убеждался, что со вкусом и качеством всё стабильно, и только задавался вопросом: а с буквой-то «а» что было не так? Чем не понравилась? Почему переименовали?.. Снова искал в Интернете, там людей спрашивал… Итог – «всегда было Hoegaarden»; почему же автор помнил, что не всегда?..

Но насчёт Нельсона Манделы автор был (и остаётся) уверен, что тот дожил до 2013-го года, вопреки всяким нытикам, так что на негативную чушь недообразованных американцев несколько лет внимания не обращал…

А в 2019-м году, как-то ранней весной, случайно наткнулся в Интернете на публикацию об изменении эмблемы VolksWagen, не дизайнерами на автопредприятии, а… вообще вокруг. Как ценитель хороших автомобилей, с детства собиравший в альбомы вырезки из авто-рубрики журнала «Наука и жизнь» и обладающий крепчайшей памятью большого объёма (обусловленной синдромом Аспергера), вышел из дому по своим делам, заодно высматривая автомобили соответствующей марки, дабы убедиться в необоснованности заявлений отдельных блогеров. И увидел то, что заставило задуматься, вплоть до необходимости выразить свои мысли в книге. Пришлось снова и гораздо более обстоятельно погрузиться в Интернет…

Там автор узнал: «эффект Манделы» – это феномен, связанный с коллективной памятью, когда много людей помнит определённые события не такими, как их сейчас описывает официальная история. Люди клянутся, что читали и видели своими глазами, узнавали самостоятельно, учили в школах и университетах совсем не то, что видят сейчас. Похоже на странное коллективное помешательство.

Для сравнения: вам скажут, что немцы первые высадились на Луне. Как вы отреагируете? Вы скажете: ложь! И будете уверены, что это ложь. Потому что первыми там были американцы в 1969-м году, событие задокументировано, фильмы, книги, фото… И будете правы! Теперь другой пример: вам скажут, что Хрущёв никогда не произносил знаменитую фразу «Мы вам покажем Кузькину мать» и не стучал ботинком в зале ООН в 1960-м году. Как вы отреагируете? Вы скажете: ложь. И будете уверены, что это ложь. Потому что это событие тоже хорошо задокументировано, – фильмы, книги, фото… Но… Вы неправы. Нет никаких доказательств этого факта. Они исчезли, как и видео с ботинком со всех ресурсов. Ни Youtube, ни российские видеосервисы, ни даже архивные видео из домашних библиотек больше не содержат данное видео. Их «вырезали». Но каким образом, почему и зачем?..

Таким образом, выяснилось, что одним африканцем дело не закончилось. «Эффект Манделы» начал множиться. С начала 2010-х г.г. до сегодняшнего дня зафиксировано множество аномалий в недавней истории; если раньше эффект распространялся только на англоязычный сегмент мира, то вскоре добрался и до русскоязычного, затрагивая литературу, фильмы, графику и др.

Как отмечают блогеры, плотно занимавшиеся эффектом, первый зафиксированный его всплеск произошёл в 2012—2013 годах, но для большинства остался незамеченным (впрочем, автор столкнулся с ним на самом раннем этапе, но попросту остался на несколько лет в растерянности со своим частным «неправильным воспоминанием»). Вторая волна пошла в 2015—2016 гг. и была сильнее. Три года спустя тряхнуло очень серьёзно: ситуация с эмблемой «Фольксвагена» поставила вопрос о «манделизации» окружающего мира перед очень многими «неверующими».

По понятным причинам, так как эффект касается человеческой памяти, опершись на формальные признаки «расстройства», – но по факту совершенно необоснованно – за него взялись психологи (вкупе с нейрофизиологами), «дать суровую отповедь» растерянным гражданам, память которых не сходится с реальностью… Хотя вовлечение их в дискуссию по данному эффекту мотивировано не более, чем обращение на заре изучения электричества – когда развлекались тем, что десятки людей брались за руки и по замкнутому «хороводу» разряжалась «лейденская банка» (примитивный конденсатор трёхсотлетней давности) – в первую очередь к докторам, раз уж люди падают в судорогах и испытывают боль. Да, болевые ощущения от невидимого внутреннего удара; но явление-то не об этом, а об электрической цепи, токе и проводимости.

Что же говорит официальная наука? «Эффект Манделы» – это конфабуляция, парамнезия, то есть психопатологическое явление ложной памяти, когда человек убеждён, что некие вымышленные события происходили на самом деле. Тем не менее, учёные не в состоянии объяснить, почему такие воспоминания, которые касаются событий общеизвестных, исторических, географических, астрономических, зоологических, анатомических, художественных, литературных, архитектурных и др., могут наблюдаться порой у десятков миллионов землян, живущих в самых разных концах света.

Вот факт любого рода; внешний вид объекта; наименование персоны и отношения собственности, авторства; образ и речь персонажа из кинематографа; фраза, поэтическая или песенная строка; поза или жест из живописи и скульптуры и т.п.; они были демонстрируемы годы и десятилетия, иногда нескольким поколениям людей. Помимо этого, они уже отражены в различных карикатурах и пародиях, имеют реляции в кино-, телепродукции и в театре, в анекдотах и мемах, полиграфии и сувенирной продукции и др. И вдруг – «в действительности было не так, как на самом деле», перефразируя Ежи Леца… Внезапно, свежо и непредсказуемо.

Собственно, отсюда можно начинать реализовывать программу научного исследования, ровно так же, как начинали в первой половине 17-го века: сбор данных, раздача наименований, первичное выделение свойств и характеристик, классификация. Выявление спектра возможных объяснений для отнесения изучаемого явления к определённой научной сфере. Выдвижение гипотез, сравнительный их анализ, определение приоритетных из них по объяснительной силе, возможности их верификáции и фальсификации; отсеивание непригодных вариантов… Только так. Других, обходных путей у нас нет. Выковать знание научного качества по-иному, обхитрить реальность не получится, — в силу весьма скромных познавательных характеристик homo sapiens.

Необходимо пояснить некоторые узко-методологические вещи, выводящие разбирательство детективного характера на уровень настоящей науки. Верификация – это когда для гипотезы предлагают определённый способ (проверочный, экспериментальный) её подтверждения, в духе «если в таких-то условиях будет так-то, обнаружится такой-то факт, сбудется то-то – гипотеза подтверждена». С одним маленьким «но»: то, что этот путь подтверждения годен, – это должно идти не только от автора, а научное сообщество в лице наиболее компетентных в данной (в какой – для этого и надо изначально отыскать вещную принадлежность явления) сфере должно согласиться. Тем не менее, увы, обнаружение фактов, говорящих в пользу гипотезы, – дело нехитрое, так как вообще любой факт может быть подтверждением многих вещей, свидетельствуя в пользу того, этого и т. д. (порой становясь основой нескончаемой риторики и демагогии). Поэтому, по сути, верификация – фактологическое подтверждение того, что гипотеза может работать, стать теорией; допуск и не более. Ограничиваться только ей нельзя; нужны более жёсткие приёмы, чтобы вырабатывать научное знание; к ним относится фальсификация.

Фальсификация – это, в данном случае, не подделка или подтасовка чего-либо; просто такая неблагозвучная для русского уха терминология сложилась… Это логический заход с другой стороны, ещё более значимый, чем верификация: не pro, а contra. Фальсификация – это когда предлагается (оптимально, если сразу самими авторами гипотезы) определённый способ её опровержения. И вот если в ходе проверки выясняется, что гипотеза не опровергнута, если она выдерживает испытание, – только тогда перед нами действительно серьёзная заявка, кандидат на работающую теорию. Фальсификация – подтверждение того, что гипотеза, став теорией, породит знание, достойное звания «научное», а не просто мнение и словоизвержение.

Не все из вышеуказанных моментов и этапов будут следовать строго один за одним (неизбежны и возвращения, и повторы), но они обязательно будут присутствовать в исследовании системным образом и вести к результату.

В рассуждениях автор – как методолог – намерен эффективно применять такую вещь, как мысленный эксперимент. Роль этого инструмента в развитии науки обычно не выставляется напоказ, хотя применялся он много и успешно.

Ещё до эпохального спора Нильса Бора и Альберта Эйнштейна, этой сорокалетней «дуэли на мысленном эксперименте», откуда взялось «открытие» Галилея об одинаковом ускорении при падения любых тел на Землю? Шарики катал и бросал?.. Раскроем карты: это он лишь для подтверждения (или вообще плотность воздуха оценивал?); фактически же – ещё за несколько десятилетий до того другой итальянский мыслитель в уме прикинул «Если тяжёлые и лёгкие тела падают (ускоряются) с разной скоростью, тяжёлые быстрее, а лёгкие медленнее, – то что будет, если мы тяжёлое и лёгкое тело свяжем верёвкой и бросим? Это мы формально бросаем единое более тяжёлое тело, поэтому соединённые тела должны падать ещё быстрее, чем одно тяжёлое? Или лёгкое тело будет притормаживать тяжёлое в его падении и скорость в итоге будет компромиссная?..» Подумал-подумал – да и принял результат своего мысленного эксперимента, который вполне сошёлся с материальной реальностью. И Галилей уже знал об этом виртуальном опыте…

Самое важное, с точки зрения автора, – не снижать планку, не отступать от принципов: с самого начала определимся с тем, что знание никакого качества, кроме естественнонаучного, нас не устроит. Знание, которое даёт однозначные ответы (такие, как, например, ответ на вопрос «Если человеку отрезало руку, может, она снова отрастёт?» Нет, не отрастёт…); формирует замкнутый теоретический комплекс однозначных причинно-следственных связей (без каких-либо «а может быть поэтому или ещё потому; а приведёт или к тому, или к другому, или к третьему…»); обладает прогностической и эвристической силой; даёт возможность если не вычислений, то, по крайней мере, точных численных оценок, и т. д.