Читать книгу Поднятая ветчина. Гид по бодрящей жизни на Руси - Евгений Полонский - Страница 9

Как бы ни старались желудочные соки в те голодные студенческие годы сожрать тебя изнутри, эта доля выпала безутешному сердцу.

Есть вещи, кои делают наше краткое существование на этой земле не бесполезным хотя бы для нас самих. Если совсем повезет, то и для других. Эти вещи возвышенны, словно первоначальный проект Шуховской башни на Шаболовке, и прекрасны, как стройность линий ее гиперболоидов.

Когда-то первоначальный проект сей башни не реализовали – не хватило металла. Вот и перипетиям неуклюжей жизни чего-то не хватило для полной реализации воли сердца. Да и черт с ними! Пусть так! Зачем теперь напрасно рвать измученную душу на части?

Подобно советским танковым армиям в Висло-Одерской наступательной операции, то чудесное время стремительно пронеслось, нещадно громя на своем пути драгоценные секунды, минуты и годы жизни. Но что бы оно стоило, если бы длилось вечно? Ну кроме всего золота мира.

Долговременная память сохраняет лишь те моменты, кои произвели впечатление – таково ее печальное устройство. И я помню, как сейчас, колонный зал Дома Союзов и слова, которые сложно было бы посчитать судьбоносными: «Может пойдем покурим?» Да-да, в то прелестное время можно был курить даже в концертных залах – тяжелое наследие бездуховного прошлого. Мы, казалось, отличались от окружающих нас людей, с коими мы только что едва познакомились, и с коими нам предстояло пройти пять лет института …если бы все эти годы мы правда появлялись в институте.

Столь распиздяйский подход к посещению пар можно понять – на другом конце Москвы был кинотеатр, где ранним утром показывали кино по 25 рублей. А рядом с институтом было много интересных площадок, а также очень милая теплотрасса с перекинутым через нее мостиком. Когда вокруг столько соблазнов, выбор очевиден. Кинотеатр даровал взору ряд прелестных низкопробных фильмов ужасов и травмировал вкус к прекрасному «Сумерками». Беда не приходит одна – аж декан факультета сетовала, мол, что-то вы слишком редко на пары ходите, после чего изрекла фразу, повергавшую в ужас: «Я позвоню родителям». Мы тут же ощутили себя не большими людьми, коим решительно на все плевать, а заправскими школьниками, которых сейчас выпорют. Не верилось, что в институте вообще возможно столь изощренное унижение, которое, казалось, навек должно было остаться за колючей проволокой школьного забора.

Но студент МАТИ, как известно, всегда впереди – агрессор был сломлен столь же дерзко, как он сам пытался атаковать: «Нам приходится работать перед институтом и после него, чтобы прокормить ребенка» – слезно ответствовали мы. Другого выбора, кроме как идти ва-банк, у нас не было.

И в этом была доля правды – мы действительно периодически работали перед парами и после них на протяжении нескольких курсов. Работали мы промоутерами. Ладно, кого я пытаюсь ввести в заблуждение – флаера мы на улице раздавали. Зимой, коченея от холода, и летом, изнемогая от жары. Основным поставщиком работы была элитарная рэсторация на Академической, ныне навек почившая в бозе. Поросло травой место наших встреч.

Мы быстро поняли в какое время злобная директорша рэсторации может пройти, дабы потешить свое эксплуататорское самолюбие жалким видом людей, раздающих флаера. Во все остальное время мы развлекались, как могли: играли в подъездах в карты, падали на гололеде, залезали на сугробы. Одно из таких восхождений стало роковым – человек-бутерброд в лице меня упал, а надетый на меня баннер с грудастой фройляйн, предлагающей попить пивка, раскололся на две части.

Нелегко было идти в рэсторацию после порчи ценного имущества, но спутница придала мне сил и благословила на подвиг. Я сделал шаг внутрь и ответствовал, что упал, а вместе со мной упал и надетый на меня баннер. И если последний был излечен с помощью клейкой ленты и такой-то матери, то душевная травма осталась со мной навечно.

До сих пор решительно не понимаю, как жалкий вид двух людей, раздающих бумажки на улице, может способствовать посещению рекламируемого заведения. Но мы таки могли похвастаться подтвержденной результативностью – как минимум одна не юная женщина ворвалась в заведение и, размахивая взятым у нас флаером, почему-то требовала бесплатно накормить ее.

Благодаря квалификации, кою дал нам институт, мы были решительно востребованы на рынке труда – так мы устроились флаерщиками в компанию Амбипюр. Местные генералы от маркетинга изобрели отменный способ пиарить освежители для салона авто: мы должны были стоять засадой на обочине дороги и, когда автомобилист встанет на красный, мы отчаянными жестами просили его открыть окно, в которое необходимо было просунуть освежитель-пробник, сопровождая свои действия мощной рекламной речью.

Выбранная стратегия бросания практически под колеса на огромной дороге и последующего впаривания освежителя почему-то не оправдала себя. Даже таким бывалым акулам флаерного бизнеса, как мы, такая работа не шибко пришлась по душе, поэтому спустя час несения вахты мы с позором оставили ее. Сдавать дела и форменную одежду в контору шел я один.

– А где девушка, что была с вами?

– Она упала в лужу и вся в грязи, – ответствовал я.

Достаток без проблем позволял нам досуговать в богемных местах Арбата, а именно в кафе Евразия, в котором все было два по цене одного. Это значило, что при заказе рюмки самой дешевой водки, вам приносили две рюмки, а при заказе роллов с огурцом – две порции роллов с огурцом. Правда после зверского сжирания роллов необходимо было следить за тем, чтобы тарелку, на которой остался имбирь, не унесли – он был отличной закуской.

Сия пристань бомонда имела ровно один клозет, замок коего был зачастую сломан. Это вырабатывало абсолютно эксклюзивный навык ссать стоя на одной ноге, ибо вторая нога, устремленная за спину, удерживала дверь от внезапного открытия. Насколько тяжела была девичья доля проссаться, мне даже страшно представить.

Другим популярным местом было кафе на Молодежной с незамысловатым названием «Пиццерия». Как водится, студенты ходили туда не за пиццей, если она вообще там была, а за бутылкой водки за 350 рублей. Романтическую обстановку создавало блюдо на двоих, именуемое в меню «Ешь и молчи».

Ну и подлинной звездой Молодеги кабацкой было кафе «Шоколадный заяц». В меню оного присутствовал некий русский сбитень, стоивший 99 рублей, и представлявший собой чай с лимоном, в который вливали немного все той же водки. Именно в этом заведении я элитарно праздновал свой 18-й день рождения. Безумных лет угасшее веселье! Зима вступала в свои права, а с неба большими мягкими хлопьями снег падал на ее прекрасные темные волосы. Ах, более никогда снег не падал столь чудесно.

И все залитые осенними ливнями старые улочки, где мы были вместе, до сих пор поют лишь о ней. Случайный странник, проходя мимо одного дома, и мимолетом устремив взор на свет в одном лишь окне, спокойно пойдет дальше. Он никогда не догадается, как много этот свет значил когда-то для другого такого же случайного странника на извилистых дорогах жизни. Пусть так! Но этот волшебный свет всегда будет освещать дорогу тому, для кого он горел.