Читать книгу Бог почти есть - Евгений Стаховский - Страница 7

– Всё как в приличных домах – сначала аперитив, потом утренняя гимнастика. Мне кажется мне надо поменять майку. Макс, а от текилы пятна остаются? – последнюю фразу Айк почти выкрикивает.

– Не знаю, но люди же изобрели пятновыводители.

– Я знаю такие пятна, что ничем не выведешь, – говорит Илия.

– Я тоже знаю такие пятна, но они вполне хорошо отстирываются, – отвечает Айк, – если не затягивать со стиркой.

– Нет, – Илия качает головой, – я про пятна на сердце.

Айк снимает с себя Илию, усаживает его и встаёт с кресла.

– Так, повремени с откровениями, мы ещё не поставили диско.

Илия устраивается в кресле Айка.

– Когда танцуешь, какие уж тут откровения… ну и я и не собрался ничего рассказывать, просто подумалось – это же не страшно.

Айк стаскивает майку.

– А может не буду я ничего переодевать, похожу голым… Маааакс!! А давай я, пожалуй, не буду ничего переодевать и похожу голым!

Макс высовывается из кухни:

– Ну если дети не будут пускать слюни… и не будут просить соску…… то ходи хоть конём хоть королевой.

– Не буду я просить соску… – говорит Илия ни капли не обижаясь. – Мне не нравятся пустышки. В моём возрасте надо хорошо есть и, желательно, всё очень качественное, и повкусней.

– Спасибо! – Айк явно польщён. – Как думаешь, я не поправился?? – добавляет он, обращаясь к Максу.

Макс не обращает внимания на вопрос Айка. Он подходит к креслу, где сидит Илия, наклоняется к нему и очень близко, почти губы в губы говорит:

– Ух ты ж, пустышек мы не любим. Игры с бутылочкой конечно интересней. Даже если выпал не я. Вот был бы повод с тобой не разговаривать.

– Почему? – не понимает Илия, но не отстраняется от Макса.

– Потому что я предпочёл бы с тобой – не разговаривать.

Он выпрямляет спину и всем своим видом показывает что снова намерен скрыться на кухне.

– Давайте уже не будем меня отвлекать, у меня же там творчество!

И уходит на кухню. Айк подходит к Илие и наклоняется к нему так же как Макс:

– Я бы тоже предпочёл с тобой… не разговаривать, – после этих слов он целует его и выпрямляется.

– Я понял о чём он, – произносит Илия, – я же не совсем дурачок.

– Да разве?? – игриво замечает Айк.

– Да разве. Иначе ты бы меня сюда не позвал.

– Ну просил же подождать с откровениями!!

Айк подходит к музыкальной колонке, уставшей от собственного молчания. Параллельно копается в своём телефоне. По его лицу видно, что он никак не может определиться с выбором. Словно у него есть идея, но он не находит средств для её воплощения.

– Ну хорошо, – в конце концов произносит он, – не будем менять волну.

Он нажимает несколько кнопок и делает погромче. Играет Depeche Mode – Freelove. Айк начинает двигаться под музыку и делает движение двумя пальцами, призывая Илию к нему присоединиться. Тот встаёт и подходит к Айку. Подстраивается под его ритм, под его движения. Потом снимает футболку. Танец этих обнажённых молодых торсов – плавная заманчивая игра, со случайными прикосновениями, с нерушимостью созданных образов, и в то же время в ней нет никакой загадочности, только свобода и уверенность.

Макс появляется почти под конец песни, может чуть раньше. У него в руках три среднего размера тарелки – на них тонкий сушёный хлеб, несколько видов сыра, ветчина, груши, виноград и лимон.

– Решили начать грехопадение не дожидаясь змия-искусителя?? – говорит он. – Похвально.

Макс ставит тарелки на стол, уходит и через несколько секунд появляется снова. В руках бутылка текилы, три текильных рюмки. Он оставляет их на столе и опять уходит. В следующий раз у него в руках большой поднос с чайником, тремя небольшими чайными чашками, чайными ложками, тут же нож, розетки с мёдом и вареньем, баночка горчицы. Песня заканчивается. Илия целует Айка.

– Ты так хорошо танцуешь.

– Ты тоже. – Отвечает Айк.

– Жаль, что нас никто не видел.

– Ты не только хищный, но ещё и мстительный.

– Заклинаю всеми богами, и Дионисием и Гестией и прочими Ампелами! – Макс выключает музыку.

Айк и Илия занимают место в своём кресле. Все приступают к трапезе.

– Столько всего сразу вкусного! Ты всегда сам готовишь? – восхищается Илия.

– Хорошо что яблок нет. – Добавляет Айк.

– Почему?

– Что почему? – вставляет Макс, – почему нет или почему хорошо что нет?

– Слишком опасный фрукт, – Айк мажет кусок хлеба горчицей, сверху укладывает ветчину, затем кусок сыра и добавляет каплю мёда.

– Раз уж ты начал, то зови его не фруктом, а плодом. – Произносит Макс, беря дольку груши. – А во-вторых, для раздора нам бы даже надпись была не нужна. Мы же поразбиваем друг другу носы всего лишь пытаясь определить кто из нас кто.

– Понятно что каждому хочется быть Афродитой! – Айк проглатывает большой кусок. – Но я бы легко согласился и на любую из оставшихся. Поэтому Афродитой, Макс, можешь быть ты.

– Нет, я не могу Афродитой… ну то есть я, конечно, могу Афродитой, но у нас ей будет… – он смотрит на Илию. Тот застывает с ложкой в руке.

– Я что ль?? Почему я??

– Потому что всё сходится.

– А ты можешь сейчас просто налить выпить! – предлагает Айк.

– Подождите, я ничего не понимаю, – срывается Илия. – Объясните мне, вы пользуетесь тем что я моложе и тем что вы знакомы сто лет. И что это за разговор вдруг за завтраком. Разве о таком говорят? Вот смотрите за окно – там лето и солнце и птицы и цветы растут и красота и пора поехать купаться и может играть в бадминтон, а вы зачем-то про раздоры и про Афродиту, которая ещё и сходится на мне почему-то. Так, в конце концов, не честно.

Айк пытается притянуть Илию к себе, чтобы поцеловать, но тот сопротивляется.

– Нет, сначала хочу знать про Афродиту и почему я.

Айк делает характерный жест рукой, будто передавая слово Максу. В то же время он немножко напряжён. Макс берёт бутылку текилы.

– А сначала говорю и потом выпьем или сначала выпьем потом говорю??

– Сначала.

Макс разливает текилу.

– Без соли?? – удивляется Илия.

– Ну и какие нужны пояснения? – Макс ставит бутылку обратно на стол. – Видишь же он жить не может без пены морской.

Он поднимается и уходит на кухню за солью.

– Ты злишься на него? – спрашивает Айк, сооружая очередной бутерброд..

– Нет. Мне кажется он очень хороший, но в нём есть какая-то… зависть может.

– Зависть?? Всё что угодно, только не зависть. У него есть всё что ему нужно. Макс очень хорошо знает свои желания и давно научился отсекать лишние.

– Ещё бы научиться избавляться от тех, которые не кажутся лишними, но ничего кроме удовлетворения от исполнения не дают. – Макс возвращается и устраивается в кресле.

– Разве получать удовлетворение от исполнения желаний – плохо? – спрашивает Айк. – Разве желания, это не нехватка чего-то, что необходимо для комфорта?

– Даже я понимаю что нет. Ты говоришь о потребностях. А желания – это что-то другое. Совсем не необходимое.

– Да, желания – это сверх-необходимое. Потому с ним бороться сложнее. Лехаим! – он выпивает.

– Ну это уже уайльдовщина! – говорит Айк и тоже выпивает. Илия следует их примеру.

– Уайльдовщина – это то, что ты делал ночью с этим тихим, скромным, красивым мальчиком. – Говорит Макс, беря ещё одну дольку груши. – А я всего лишь кормлю вас завтраком.

– Предлагаю вернуться к Афродите, – чуть смущаясь произносит Илия.

– Ох… как я не люблю эти иллокутивные акты, но вернёмся.

– Подожди, теперь сначала про акты.

– Это действие которое происходит самим фактом его называния, – поясняет Айк, наливая по новой, – его произнесением… в речи. Я предлагаю. Я клянусь. Я говорю.

Илия выдерживает паузу.

– А «я люблю» – это иллокутивный акт? – спрашивает он.

– «Люблю» предполагает совершенно другие акты, – замечает Макс. – А ты любишь??

– Вернёмся к Афродите.

– Я бы рад бы, да золотые нити мешают. Не хочу чтобы меня постигла участь Ареса.

– Тебе всегда был ближе Адонис, – будто вспоминает Айк.

– За исключением глупой смерти… с другой стороны – может это первая в мире жертва гомофобии.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну смотри. Во вполне себе таком открытом и демократичном антично-греческом обществе, с их празднествами, олимпийскими играми, культом красоты и лучшей за всю историю человечества религией живёт прекрасный Адонис – смертный, к слову сказать. Все-то его любят, все-то им восхищаются. Афродита, хоть и богиня, и та мозгом двинула от любви неземной – впрочем, она была неразборчива в связях, но это привилегия богинь. Адонис, конечно, даме не отказал, несмотря на то что она была очень даже замужем. Впрочем, Гефест хоть мужик был и мстительный, но дальше носа не видел – покушался только на явное. А взревновал Афродиту, прознав про измену, её главный любовник – Арес, который, обратившись вепрем, и пронзил бедро прекрасного Адониса. Знал сука куда целиться. Помянем.

– Какая занимательная история. Романтический триллер. – Видно что Илия очень заинтересован.

– Ареса, конечно, можно понять. Он сам в не лучшем положении. Живёт с несвободной женщиной, которая вообще-то, по совести, жена брата его. Они же оба – сыновья Зевса и Геры. Афродита, судя по всему, тоже дочь Зевса… то есть греки хоть и молодцы, но фантазии никакой.

– Или они такими божественными историями себе грехи списывали, – вставляет Айк.

– Возможно. Но для меньшего драматизма будем считать Афродиту дочерью Кроноса – так хоть родство получается подальше. Ну, то есть она сестра Зевса.

– Получается что мужу своему она – тётка? – уточняет Илия.

– Получается. Но это не страшно. Потому что если вам претит такое кровосмешение, то можете считать её дочерью Урана. Это, в свою очередь, оправдывает мастурбацию. Его хоть и оскопили насильно, но семя-то оказалось разбрызгано, ну и взбилось в итоге в пену, из которой родилась Афродита. Поэтому всякий стыдящийся самоудовлетворения в ванной может утешать себя идеей, что из его семени тоже что-нибудь взобьётся и народится, при чём не исключено что божественное.

– И что в итоге с Адонисом?

– Адонис, по гораздо более интересной версии, был любовником Диониса. Очень хорошая версия. Вполне официальная, если в мифологии вообще может быть хоть что-то официальное. И что если Адонис совсем даже не был любовником Афродиты? Что если они были просто хорошие друзья? Ну как сегодня каждой приличной девочке положено иметь друга-гея.

– А Арес этого, значит, не знал и заколол несчастного клыком!! – Айк протянул Илие кусок сыра.

– Совсем наоборот. Арес всё прекрасно знал и убил Адониса не потому что тот спит с его любовницей…

– До чего милая конструкция – спит с его любовницей…

– …А потому что, как любой гомофоб, Арес не мог вынести того, что Адонис популярнее, и что именно ему Афродита, на которую он в буквальном смысле молится, поверяет все свои женские тайны и любовные истории.

– Я запутался. – Признался Илия и отправил в рот кусок сыра.

– На то и нити золотые. А доконал парня Харес из Метилены – знатный был сказочник. Порадовал общественность сообщением, что у Афродиты и Адониса есть совместные дети.

– Много?

– Вроде двое… не помню как зовут, ну это не важно. Главное что гнев Ареса обрушился на прекрасного Адониса, и с тех пор мы вынуждены терпеть лютую зиму.

– Этот Харес – тоже гомофоб.

– Или некрасивый, если вспомнить с каким рвением он описывал дела Александра Великого.

– Подождите-ка, – встрепенулся Айк, – Адонис то есть совсем был ни при чём! Спал со своим Дионисом и не понимал что покровительство Афродиты добром не кончится – а как же инстинкт самосохранения?

– Инстинкт самосохранения люди придумали позже, когда перевели олимпийцев из религии в мифологию. А Боги мстительны – они не любят когда их называют мифологией… ещё чаю?

– Ты же сам минуту назад заговорил про мифологию! – возмутился Илия.

– Ему можно, он в секте. – Пояснил Айк.

– В какой?

– В любой.

– Тогда – про золотые нити?

– В которых ты запутался?? – Макс наполнил рюмки. – Это уже игрушка Гефеста. Он прознал про твою связь с Аресом, и, чтобы хоть как-то вас наказать, выковал тончайшую золотую нить. Коротко говоря, когда Афродита с Аресом однажды оказались в постели, то наутро обнаружили себя опутанными этой нитью с ног до головы, будучи, конечно, абсолютно обнажёнными. Гефест смог насладиться позором родственников, позвав поглядеть на эту красоту прочих богов. Тот ещё порнофильм получился. Там много параллельных сюжетных линий, но они не имеют отношения к делу.

– Хвалу богам воспоёмте друзья, наполни кувшин виночерпий! – провозгласил Айк. – Ах, ты уже наполнил.

– И всё равно я не понимаю почему я – Афродита.

– Боже ж ты мой! Ну а кто? Возвращаясь к нашим яблочкам – не Гера же, матерей охраняющая. – Макс уставился на Илию.

– И не дева-воительница Афина. – Айк сделал то же самое.

– Совоокая и русоволосая.

– И не Гефест и не Арес… кто ещё был?

– Адонис, – после некоторого раздумья сказал Айк.

– Отметаем сразу, потому что он смертный, а мы уже выяснили что ты никогда не умрёшь. Ладно, исторический экскурс окончен, роли распределены.

– Я уберу со стола.

Айк поднимается, составляет на поднос всё что поместилось и направляется на кухню. Макс и Илия провожают его молчаливыми взглядами.

– Мне кажется я тебе нравлюсь, – произносит Илия, когда Айк скрывается из виду.

– Это плохо? – спрашивает Макс.

– Да, я же вроде как с Айком.

– Ему не обязательно знать.

– И часто ты вот так уводишь парней у своего друга?

– Как минимум я никого не увожу, ты сам пришёл.

– Я пришёл, потому что Айк здесь.

– Ну он не всегда здесь. Иногда этот дом бывает очень пустым.

– Не верю что ты страдаешь от одиночества.

– Не страдаю. Более того, я умею им наслаждаться. Это как добро и зло. Невозможно познать добродетель не столкнувшись с грехом. Невозможно любить одиночество не устав от людей. Первостатейные банальности хороши тем что не оставляют места для споров. И ничего не вызывают кроме раздражения.

– А ты устал от людей?

– Я стараюсь иметь с ними поменьше общего. Принимая биологический вид, но не испытывая солидарности.

Они замолкают когда Айк возвращается с подносом, чтобы собрать остатки посуды.

– Ты думаешь Айк обрадуется узнав что я тебе нравлюсь? – продолжает Илия, когда Айк снова удаляется.

– Мы можем у него спросить.

– Не надо. Мне будет неловко.

– А ты весь такой приличный?

– Не похоже?

– Нет.

Айк окончательно возвращается в комнату. Макс пристально, словно изучая, смотрит на Илию. Айк видит что что-то происходит.

– Что-то происходит?? – спрашивает он.

– Мне нравится твой мальчик.

– Ну не впервой!

Макс обращается к Илие:

– Ну вот видишь!

Илия обращается к Айку:

– А если я скажу что мне нравится твой друг?

Айк улыбается тонкой застывающей улыбкой.

– Ты что-то говорил про пятна на сердце. Не превращай их в бездонные дыры.

Макс встаёт и снимает со стены фотоаппарат.

– Роли распределены, пора пополнить коллекцию.