Читать книгу Темная сага - Евгений Валентинович Сазонов - Страница 3

Спустя некоторое время Гильдин решил вернуться в палаточный лагерь, чтобы немного отдохнуть от всего и полежать на солдатской койке. Зайдя в офицерскую палатку, он не удивился, обнаружив там начальника штаба дивизиона капитана Павла Отморозова. Этот НШ постоянно попадал в конфузные ситуации и инциденты, которые, правда, он же сам и провоцировал. Наверное, это происходило из-за необычно веселого характера капитана.

– О! Витек пришел. Заходи, заходи, чувствуй себя как у меня дома, – Отморозов лежал на койке и, закинув ноги на кроватную спинку, листал толстую выцветшую газету.

– Газетка у тебя выцвела и камуфляж тоже, вы так подходите друг другу, – Гильдин улегся на соседней койке.

– Какой-то ты нерадостный, – Павел перевернул страницу. – Дай-ка угадаю… товарищ Смолин опять тебя дрюкнул?

– Да, но я уже привык, не это меня тревожит.

– А что же?

– Сегодня мне показалось, что я должен был увидеть что-то… как бы это объяснить… как будто в лесу… нет… померещилось. Не обращай внимания.

– Ладно, – Отморозов уставился в газету. – Ты посмотри, что за чушь здесь пишут, я вот открыл колонку, где про кино рассказывают. Вот где-то тут вот… а… во! На одном матером кинофестивале главную премию получил фильм ужасов… ну тут отзывы всякие, там хвалят этот фильм и ни один критик слова плохого не написал, короче, все довольны и счастливы.

– И как же называется сей шедевр? – Гильдин снял свой черный берет и бросил его на кухонный стол, при этом головной убор, крутясь в воздухе и сверкая кокардой, плавно приземлился на край стола, не задев ни одной кружки.

– Ха-ха, – звонко захохотал Павел. – Это самое интересное, фильм называется «Лютый бобр»!

– Чего?! – Виктор приподнял голову.

– Хо-хо-хо, – Отморозов уже надрывался от смеха. – Б…б…бобр, ой!

– И про что фильм-то?

– Не знаю, тут есть аннотация: «Он принял обличие милого бобренка, чтобы красть деньги и отдавать их бандитам…» и, как говорится, так далее, и, так сказать, тому подобное.

– Наверное, про дрессированного бобра. Ясно. А еще что-нибудь пишут? Только прошу тебя, не читай больше про кино.

– Конечно, пишут, – Отморозов с интересом перевернул пару листов. – Ага, во! В Америке громкий скандал: девятилетний ребенок сел за руль отцовского джипа и поехал в магазин за пивом для своего папаши. Когда машину тормознула полиция, то копы были удивлены не только ребенку за рулем, но и тому, что его отец лежал пьяный на заднем сиденье и требовал для себя алкоголя, – Павел опять расхохотался, на этот раз еще громче прежнего.

– Да уж, мне бы такого сына.

– Га-га-га, ха-ха-ха, – задорный смех Отморозова уже перерастал в истерический. – Хо-хо-хо!

– Ну все, прекращай! – Гильдин попытался успокоить Павла и кинул в него портупею, но это не подействовало. Посмеявшись еще около минуты, он наконец успокоился и, вытянувшись на койке во весь рост, принялся громко охать.

– Ох! Не могу больше – живот болит.

– Да. Тебе опасно читать газеты.

– Ну хорошо, – капитан отбросил увлекательное чтиво на пол. – Хорошо, давай тогда я расскажу тебе историю из жизни.

– Расскажи, только без смеха. Я думал, что оглохну от твоих воплей.

– Итак, стало быть, когда я еще лейтенантом служил в пехотной дивизии, был у нас один прапорщик. И представляешь, он пил настолько много, что у него постепенно начало срывать башню, ну то есть белая горячка началась.

– Уже интригует.

– Этот товарищ, например, мог смотреть телевизор, выключенный из розетки, или видеть маленькие глазки в камушках, мог даже разговаривать с пачкой чипсов, но его не увольняли, думали, что все это временно. Вот бросит пить человек, и все пройдет, правда пить он не бросал и все это почему-то не проходило.

– Ага, странно как-то: почему это не проходило?

– Но настал кульминационный момент, после которого прапорщика попросили, – Отморозов потер свою золотую печатку о нагрудный карман. – Как всегда, на плацу проходило построение, ну вся часть построилась, командир ходит туда-сюда, чего-то там доводит. Кстати, наш командир очень любил охоту и породистых лаек, этих собак он просто обожал, и поэтому по всей части у нас постоянно бегали несколько его питомцев и иногда выбегали на плац, когда мы строились. В то утро возле командира, пока он нам чего-то там доводил, тоже вертелась его лайка по кличке Снаряд.

– Снаряд?

– Да, Снаряд, в принципе в кличке нет ничего такого, если не считать того, что Снаряд – это девочка.

– Странно.

– Да и командир был странный. Ну и значит, он нам чего-то там доводит, вокруг бегает его собака, вроде все нормально, и тут…

– Прапор начал кричать в строю, – Гильдин решил угадать развязку.

– Не угадал, прапорщик вообще с утра не явился, – Отморозов застегнул пуговицу на левом нагрудном кармане. – И тут откуда-то появляется серая дворняга, и набрасывается на Снаряд, и начинает делать с ней щенков прямо перед строем. Представляешь?

– Вы там, наверно, чуть не лопнули со смеху?

– Да, весь строй с большим трудом сдерживался, чтобы не заржать. Наш командир с криком: «Будешь мне алименты платить!» – героически принялся пинать дворнягу и освободил свою любимицу. И вот когда он опять-таки решил довести до нас чего-то там, к плацу со стороны КПП выбежал наш прапорщик и, махая руками, громко закричал: «Люди! Я свою жопу бумагой заткнул, змеи больше не вылезут!!!» После этого его уволили, но несмотря на свое умопомешательство прапорщик подал на армию в суд с претензией, что, мол, армия сделала из него алкоголика и должна выплатить ему компенсацию.

– И как?

– Он выиграл суд! Представляешь! И ему выплатили компенсацию, причем приличную сумму!

– И что он сделал с деньгами? – спросил Гильдин.

– Конечно же, пропил! А что еще он мог сделать?

– Правильно, – Виктор засмеялся.

– Да, вот еще, я купил тут перед выездом книжицу с рассказами ужастиков, ежели есть желание, можешь почитать, а я пока подремлю, – Павел взял с тумбочки потрепанную книгу и передал ее подполковнику.

– Ладно, давай, – Гильдин раскрыл сборник и начал читать первый рассказ, который назывался «Древо»:

Волею судьбы они оказались попутчиками в поезде. Один из них – преподаватель вуза, второй – мелкий мошенник, что зарабатывал на жизнь, снабжая нелегалов поддельными документами, однако, несмотря на такую противоположность рода занятий, они все же нашли общий язык за бутылкой хорошего коньяка.

– Так куда, говорите, едете? – спросил мошенник, нарезая дольки лимона.

– В отпуск. Давненько, знаете ли, не был в родном городе, хоть родных повидаю. А вы куда направляетесь?

– То же самое, хочу навестить родственников, – соврал мошенник.

– Кстати, я не представился, – сказал преподаватель, протягивая руку. – Меня зовут Виталий Витальевич.

– Очень приятно, Максим Васильевич, – тут мошенник сказал правду.

Ночь была в самом разгаре, и когда у них закончилась первая бутылка, они принялись за вторую. Они разговаривали обо всем: о политике, женщинах, ценах, кинематографе, о погоде и о прочих вещах. И уже, несмотря на разницу в возрасте (преподаватель был гораздо старше), перешли на «ты».

– Слушай, Макс, а у тебя бывает такое, что когда видишь некоторых людей, то хочется рассказать им нечто, о чем… о чем, – Виталий икнул.

– Всякое бывает.

– Так вот, я никогда этого никому не говорил, боялся, что меня не так поймут. Но тебе расскажу, и не только потому, что мы с тобой случайные попут… как это? Попутчики, вот, и не потому, что мы напились, а просто я вижу, что только тебе могу доверить тайну. Можешь думать, что я ненормальный, это уже твое право.

– А в чем, собственно, дело?

– Я уже много лет преподаю культурологию, а будучи еще студентом, наткнулся как-то на интереснейший документ. Это были записи фольклориста Афанасьева, в них он проводил анализ собранных им былин, сказаний, легенд. В принципе ничего особенного, все эти поверья одинаковые, но один факт меня очень заинтересовал, потому что это предание не было похоже ни на какие другие, что попадались раньше. Одна деревенская бабка поведала Афанасьеву, что в их деревне в старые времена существовала традиция, которая со временем забылась, об этой традиции ей рассказала ее мать, ее матери рассказала ее бабушка, ее бабушке… ну, в общем, сам понимаешь. – Максим кивнул. – Смысл в том, что на праздник летнего солнцестояния в ночь с 23 на 24 июня, помимо традиционных гуляний: прыгание через священные костры, топление в воде куклы… В общем, жители деревни привязывали на ночь к дереву теленка, приносили его в жертву.

– Кому?

– Ща. Все по порядку. Давай еще накатим, – преподаватель разлил остатки коньяка по рюмкам. – Все, Макс, по последней, я тебе все рассказываю и спать.

Они чокнулись, съели по дольке лимона, и Виталий Витальевич невнятно заговорил:

– Я вспомнил, как праздник называется: это ночь на Ивана Купалу.

– Чего-то слыхал.

– Так вот, по древним поверьям в эту ночь, точнее в полночь, в лесу распускает цвет папоротник, то бишь цветет. Если соврать… нет… сорвать этот цветок папоротника, то его обладатель наделяется магической силой: видит сквозь стены, ему доступно находить клады, он становится богатым.

После слов «клады» и «богатым» Максим тут же заинтересовался историей всерьез и понял, что начинает трезветь. Сейчас главное – слушать внимательно, не упуская ни одной детали, тем более и сам Максим начал вспоминать, что когда-то слышал старые сказания о папоротнике и о богатствах, связанных с этим растением.

– Хотя, конечно, ученые уже давно доказали, что папоротник не может цвести, но ведь в свое время людям пытались внушить, что земля плоская… – преподаватель начал медленно закрывать глаза и даже клониться на бок, но Максим, заинтригованный пьяной исповедью, слегка прикрикнул:

– Виталя! Не спи.

– Хорошо, хорошо, – Виталий вновь уставился на попутчика. – Если верить поверьям, то на человека, который отважится сорвать цветок папоротника, нападает нечистая сила. Вроде как, добыв цветок, этот смельчак должен то ли сидеть, то ли бежать… Ну, вроде как за его спиной собирается множество злых духов, и если он обернется, они разорвут его на части. Так вот, в очередной деревне, где пребывал Афанасьев, ходил слух, что один парень отважился отправиться в лес, и ровно в полночь он увидел, как распускается цвет. Он сорвал его, но не удержался перед искушением и обернулся. Нечистая сила разорвала беднягу, но помимо этого зло, которое пришло вместе с прекрасным цветом, осталось в лесу. Если верить преданию, то оно вселилось в столетний дуб и после того, как расправилось с искателем клада, стало терроризировать деревушку, откуда пришел горе-смельчак. В течение следующего года невидимые силы несколько раз совершали нападения на деревню: уничтожали скот, похищали детей, поджигали избы. И тогда старейшины этого села отправились в лес, чтобы как-то договориться со злом. Они пришли к дубу, в котором жило это отродье.

– А как они поняли, что это тот дуб?

– То дерево имело тысячи глаз.

– Как это? – удивился Максим.

– На всей поверхности, на ветках, на стволе, на корнях были как бы вживлены человеческие глаза, при этом они постоянно моргали, а из сердцевины древа исходили мычащие звуки. Старейшины заключили с деревом простой договор: каждый год в ночь на Ивана Купалу они приводили и привязывали к нему теленка, а злые духи за это жертвоприношение не трогали деревню. Позже в селе стали ходить слухи от людей, отводивших теленка в лес, что возле Древа дьявола до сих пор в заветную ночь цветет папоротник, правда, никто из них так и не отважился сорвать его.

– Значит, оно так и называется – Древо дьявола?

– Да. Но это еще не все. Записи с этими рассказами попали мне в руки лет этак двадцать назад. Я знал об этой деревне, она как раз располагалась вблизи моего родного города, в его окрестностях, немного дальше дачных поселков. Не знаю, что тогда мною руководило, но, впечатленный этой легендой, я решил отправиться в деревушку и хотя бы опросить местных жителей о том, что они знают. Хотя… нет, погоди, мною двигало желание написать диссертацию на тему «О редко встречающихся мифах». Летом я приехал в отпуск в родной город и предложил старому приятелю вместе съездить в село, и он солгалсился… нет, согласился. Прибыв на место, мы увидели, что деревушка пустует. Мы приехали туда вечером, переждали немного в более-менее сохранившейся избе и ближе к полуночи ушли в лес.

– Я чего-то не понимаю. Как вы собирались найти дерево? И что, вам не было страшно ночью по лесам бродить?

– Ну, перед тем как идти, мы немного приняли на грудь, а вот поиски древа – это да!.. Было, конечно, странно идти незнамо куда, но тогда я верил, что мы найдем его, и, кстати, самое главное было то, что мы ушли в лес именно в ночь на Ивана Купалу, потому как, если верить записям Афанасьева, дерево проявляло себя именно в этот праздник, – тут преподаватель подался вперед, ближе к Максиму, и заговорил так тихо, словно опасался, что кто-то еще его услышит. – Ты можешь мне не верить, Макс, но мы были тогда не настолько пьяны, чтобы не отличить реальность от вымысла. В лесу мы услышали мычащие звуки и пошли на них, у нас были фонарики, но все равно даже в таком тусклом свете я разглядел его, это было ни на что не похоже: дерево, усеянное тысячью человечьих глаз, они беспрерывно моргали, и оно… оно… мычало, а рядом начинал распускаться цветок папоротника, это дивное зрелище, я даже не могу тебе описать, насколько он прекрасен, этот цветок.

– Ну и?

– Я не стал его срывать, побоялся, но затем где-то вблизи мы услышали, как кто-то ходит в лесу, и тогда я увидел то, что до сих пор пугает меня, когда я вспоминаю об этом. Чьи-то взгляды окружили нас и уставились из темных зарослей, самые натуральные звериные зрачки, но, судя по силуэтам, эти звери имели тела, похожие на людские. И они смотрели на нас, представляешь?! Смотрели не моргая и пытались подойти ближе, они окружили нас и подкрадывались все ближе и ближе. В ту ночь нам было настолько страшно, что мы оба, громко крича, побежали от проклятого дерева, а эти лесные существа не погнались за нами, они просто продолжали стоять и смотреть…

Максим ясно представил эту сцену, но его мысли оборвал звук: то был громкий скрип от окна купе, которое отчего-то открылось, оно дернулось вниз, как если бы в вагоне находился невидимый пассажир. Оба собеседника замерли. В салон со свистом ворвался теплый ветер и закружил в воздухе салфетки, лежащие на столике. Преподаватель поднялся и, схватившись обеими руками за ручку, задвинул купейное окно обратно.

– Все, Макс, хватит, пора спать, – дрожащим голосом сказал Виталий.

– Виталий, а вы побледнели, – не зная зачем, сказал Максим.

– Ты, кстати, тоже, – от страха преподаватель моментально протрезвел. Затем он медленно присел на свою полку, поправил подушку и лег, не снимая одежды.

– У меня последний вопрос, – сказал мошенник, подойдя к выключателю.

– Задавай, – Виталий перевернулся на бок, скрестил руки и закрыл глаза.

– Как найти деревню?

– Ты что, шутишь? Зачем оно тебе?

– Просто скажи, и все, – Максим протянул руку к выключателю.

– Выйдешь завтра на той же станции, где и я, там пересядешь на электричку, на ней доедешь до конечной, это будет дачный поселок, там есть дорога, которая ведет к озеру Теплому. Если идти по ней пешком, то через полтора часа справа ты должен будешь увидеть полуразрушенные избы, это и есть старая деревня, но не вся, только первые дома. Пойдешь к ним и проследуешь еще немного, в чаще наткнешься на остальные избы, сейчас, наверное, от них мало что осталось. Там уже давно все заросло бурьяном, – и Виталий уснул, слегка посапывая.

– Я понял, – Максим погасил свет.

Яркое летнее солнце осветило улицы города Зеленограда. Это было то время, когда большая часть горожан пребывала в отпуске, а студенты, которые сдавали сессию, вместо того чтобы сидеть в душных аудиториях и грызть гранит науки, оккупировали все лавки в центре города и, обмениваясь впечатлениями о прошедшем учебном годе, потягивали холодное пиво, радуясь лучам палящего солнца. Это были самые беззаботные годы, ведь впереди их ждала целая жизнь. В этот понедельник город пробуждался как всегда рано: с утра стали открываться летние кафе, возле них расставлялись пластиковые столы и стулья с зонтиками от жары, автобусы и трамваи выходили на маршруты с наполовину пустыми салонами, к местным рынкам, как пчелы на мед, стекались толпы продавцов и покупателей. С давних пор главной достопримечательностью города был вокзал, построенный еще в советское время: окна, выполненные в форме дугообразных арок; античные колонны перед центральным входом; внешние стены украшали мастерски выполненные розетты и гравировочные узоры. Перед вокзалом стояло несколько киосков, кафе-павильонов и все те же лавки, занятые группками студентов.

Виталий и Максим вышли из поезда и направились на залитую солнечной волной вокзальную площадь.

– Ну, что ж, – сказал Виталий и глянул на часы, – через десять минут отправляется электричка. Только я не понимаю, зачем тебе это все, хочешь сорвать цветок?

– Может быть, – Максим перекинул пиджак через плечо.

– Но ты понимаешь, что это верная смерть? Я никогда себе не прощу, что рассказал тебе о дереве, – Виталий с грустью посмотрел на кучу студентов, которые о чем-то оживленно разговаривали, заливаясь смехом. – Ты не сможешь вернуться обратно.

– Успокойся, я думаю, обойдется, – он пожал руку преподавателю и зашагал к кассе за билетом на электричку.

Общее состояние дачного поселка, где оказался мошенник, колебалось между уровнями «очень плохо» и «хуже не бывает». Конечно, в этих домиках жили люди, но все же главным занятием их были выращивание картошки и работа в теплицах. Наверняка мало кто из местных владельцев шести соток оставался здесь с ночевкой, ну может пара пенсионеров.

Виталий говорил, что путь до разрушенных избушек будет занимать полтора часа, однако на самом деле мошеннику понадобилось около двух, чтобы, наконец, добраться до заброшенной деревни. Действительно, недалеко от обочины среди деревьев располагались остатки некогда процветающего селения; преподаватель оказался прав: от домов остались только бревна, поросшие мхом и травой, и глубокие овраги в тех местах, где некогда стояли избы.

Сумерки уже опустились на лес, и в небе начали поблескивать первые звезды. Максим не заметил, как быстро пролетело время. Он продолжал идти, сам не зная куда, пока наконец-то не понял, что заблудился. Мошенник вытащил маленький фонарик и, включив его, глянул на часы – была почти полночь. Измученный скитаниями по лесной чаще, путник уже отчаялся найти то, что ему нужно, он решил для себя, что преподаватель обманул его, решив сыграть над попутчиком злую шутку.

Максим уже планировал расположиться на ночлег, когда услышал неподалеку от себя звук, напоминающий мычание. Он пошел вперед и наткнулся на крупный куст рябины; раздвинув его ветки, он увидел это. Древо дьявола, как и говорил Виталий. Огромный высокий дуб, где прямо в коре открывались и закрывались тысячи человеческих глаз с древесными веками. У мошенника перехватило дыхание от встречи с Древом, на какое-то мгновение он пожалел, что решил броситься в эту авантюру. При виде идола на Максима напал ритуальный страх. Но ужас быстро покинул сердце смельчака, когда он увидел, как рядом с лесным кошмаром на папоротнике начинает распускаться цветок: вначале из бутона, похожего на лилию, вырвался сноп ослепительного света, он переливался всеми цветами радуги и излучал мистическое тепло, затем свет исчез, оставив распахнутые лепестки, которые продолжали окрашиваться во все известные цвета, а сверху над бутоном искрились тысячи точек, они, словно светлячки, летали над травой и будто играли друг с другом. Максим протянул руку, чтобы сорвать это чудо, но тут за его спиной раздался голос, больше похожий на рычание:

– Так-так, кто это у нас здесь?

Мошенник обернулся и тут же понял свою ошибку. В течение многих веков легенды предупреждали людей, что нельзя оборачиваться, о том же говорил и Виталий. И теперь эта оплошность будет дорого ему стоить.

В ночном мраке светились две точки – глаза зверя. Максим посветил в его сторону и закричал. Тело незваного гостя оказалось человеческим, он был высоким и крупным, одетым в странную одежду: на ногах черные кожаные сапоги, которые доходили до колен, брюки также были черного цвета, по всей видимости изготовленные изо льна, на поясе он носил кожаный ремень с металлической квадратной пряжкой и заткнутым за пряжку длинным кинжалом, на тело была надета кольчуга с короткими рукавами, его руки оказались внушительно крупными, как у боксера-тяжеловеса. Но его голова! Его голова была волчьей, с дикими смеющимися глазами. Он открыл пасть и высунул язык, обычно так делают собаки, когда зевают. Затем волк стал говорить, хотя движение его челюстей было такое, словно он что-то ел:

– Чего уставился? Я сейчас тебе сердце вырву!

– Погоди, – раздался голос слева от мошенника. Максим повернулся и направил свет на голос, это оказался точно такой же человек-волк, но помимо кольчуги на плечах он носил шкуру медведя. – Он ведь не сорвал цветок, а значит, мы не можем убить его.

– Ну и что, что не сорвал, – отозвался другой. – Он пришел сюда, чтобы похитить святыню.

– Ты, наверное, ничего не понимаешь, что здесь происходит? – прорычал первый волк. – Позволь, я объясню тебе. Много лет назад, когда первый человек потревожил цветок, своим поступком он призвал нас. Мы – хранители цветка. Этот папоротник служит проводником между вашим и нашим миром, и если он попадает в руки человека, то наделяет его невиданными возможностями, но тогда врата между мирами остаются открытыми, а этого допускать нельзя. Поэтому мы убьем любого, кто посмеет утащить нашу святыню, а так как папоротник цветет только в этом месте, мы поселили здесь, в дереве, нашего стража, он все видит, как ты заметил.

– Простите, я не знал, – взмолился мошенник. – Давайте я просто уйду.

– Нет! – отозвался второй волк. – Отпустить мы тебя тоже не можем, ты пойдешь с нами в нашу страну, где наша королева решит, что делать с тобой.

– Погодите…

Но люди-волки не стали его слушать. Тот, кто стоял перед Максимом, подошел к нему вплотную и ударил кулаком по лицу.

Мошенник очнулся от того, что неприятный голос прокричал ему на ухо:

– Быстрее передвигай ногами!

Помимо шума он почувствовал запах сырого мяса, который исходил из кричащей пасти.

Максим увидел, что идет между двумя лошадьми, его руки были связаны, веревка от одного запястья тянулась к седлу всадника справа, другая – к всаднику слева. Его конвоем были те два волка, которых он повстречал в лесу. Было светло, но солнце не сияло на небосклоне, хотя по небу с огромной скоростью пролетали светлые тучи, тени не отражались от камней. Похоже, что здесь раннее утро и поздние сумерки превратились в одно целое, не было ни лесов, ни городов; только пустынная степь, застланная, словно шлаком, средними камнями. Мошенник решил, что жить ему осталось недолго, и скорее всего его ведут на казнь, а так как терять больше нечего…

– Чертовы шавки, отпустите меня! Псы блохастые! У вас что, родители согрешили с дворнягами?!

– Ха-ха, – жутко рассмеялся один из стражей и обратился к своему соплеменнику. – Ты слышишь? Он назвал нас шавками, похоже, чувство юмора у него есть.

– Да уж, посмотрим, что решит с ним делать королева. И кстати, юноша, – тот склонился к Максиму. – Мы не потомки дворняжек, в вашем мире раньше нас называли кинокефалами. Выходец из нашей страны, его звали Христофор, попал к вам в мир, принял крещение и обрел человеческую голову, а сейчас он считается у вас святым.

– Да иди ты знаешь куда!

Спустя какое-то время Максим заметил вдали огромный дворец, и чем ближе конвой подходил к зданию, тем больше мошенник поражался, откуда в этом тусклом мире взялось такое сооружение. Дворец был огромен, толстые колонны подпирали свод палаты, все стены выложены мозаичными рисунками, изображавшими героев древних мифов, их подвиги и быт. На треугольном своде с правой и левой стороны имелись две пустые аркообразные ниши. Максим подумал, что, наверное, туда еще не успели поставить скульптуры, а ведь если это сделать, дворец вызовет еще большее восхищение. Но как ни странно, рассмотреть отдельные детали здания у Максима не получалось. Когда он вглядывался, например, в какое-либо мозаичное изображение, оно тускнело или на глазах появлялась пелена.

Конвой подошел к вратам. Один из волков вытащил из-за пояса нож и перерезал путы.

– Ну, что ж, теперь твоя судьба в руках нашей королевы, – сказал волк со шкурой медведя на плечах, и после этих слов оба всадника вместе с лошадьми взмыли вверх, какая-то невидимая сила помогла оторваться им от земли, и уже через мгновение люди-волки заняли места в нишах, о которых думал Максим. Но самое удивительное произошло потом: оба всадника синхронно сняли луки со стрелами, которые крепились на внутренних стенах каждой ниши, и выстрелили вниз. Стрелы вонзились в землю и покрылись каменной оболочкой так же, как и всадники. Довольно быстро оба волка превратились в прекрасные монументы, превосходно смотрящиеся в углублениях дворцового свода.

– Вот это да! – воскликнул мошенник. Смотря ввысь, он не мог оторвать взгляда от скульптур.

Деревянные врата дворца распахнулись. Максиму ничего не оставалось, как пройти внутрь, но когда он только оказался на пороге, ему навстречу вышла прекрасная девушка лет двадцати, одетая в изысканные одежды: ее платье было прошито узорами из жемчуга и драгоценных камней, каштановые волосы ее ниспадали до самой талии, а голову венчала корона, напоминающая лавровый венок из золота.

– Ты пришел из другого мира? – ласковым голосом спросила она.

– Да, – произнес мошенник. Он никак не мог оторвать взгляда от ее удивительных глаз.

– Я королева всех этих земель, тебя привели ко мне, чтобы я решила твою судьбу. Извини, но во дворец ты пройти не можешь, пока мною не принято решение.

– Если честно, то я думал, что королева псов… ну в смысле волков… ну… там… ну, что голова у тебя тоже… как… у… – он указал пальцем вверх, на застывших всадников.

– А ты смешной. Я знаю, что с тобой делать, – после этих слов Максим почувствовал, как пелена перед глазами становится сильнее, он уже не видел королеву, а затем его куда-то затянуло, словно он попал в бочку с медом.

Он пришел в себя от того, что тер глаза руками, пытаясь избавиться от ненавистной пелены, она не только не позволяла видеть, но и засоряла сознание. Когда к нему вернулось зрение, он глянул на свои руки.

– О боже, что это?! Что с ними?! – воскликнул Максим. Он не мог взять в ум, почему его руки выглядят точно у столетнего старика: кожа стала дряблая, да и пальцами трудно шевелить, похоже, что это артрит. Он посмотрел вперед и понял, что стоит там же, на пороге дворца, только врата теперь закрыты, а вместо прекрасной юной девы перед ним старая женщина. Но он узнал ее. – Королева?

– Да, мой милый шут.

– Почему шут?

– Мое решение было таковым, что на сорок лет ты останешься со мной во дворце и будешь моим придворным шутом. Твои сорок лет истекли, – она тяжело вздохнула. – Так же, как и мои.

– Что? – он дотронулся до своего лица и поверил, что королева говорит правду. – Ах ты, сука! – взвыл он и, подбежав к ней, повалил на землю, тратя на это последние силы. Она лежала у него в ногах, пытаясь подняться. – Ты тварь чертова! Что ты наделала?!

– Ты можешь убить меня, мне теперь все равно, – заплакала она. – В моей стране принято, что когда королеве исполняется много лет, она должна добровольно уйти в пустыню, чтобы умереть. Теперь у меня нет трона, нет ничего, – она поднялась на ноги и взяла его ладонь. – Но вспомни, неужели ты не помнишь, как нам было хорошо: ты развлекал моих гостей, придворных, царей из других государств своими глупыми шутками, ты был самым смешным шутом в этих землях, у тебя был такой наряд…

Он глянул на свое одеяние:

– Почему на мне моя тогдашняя одежда?

– Я берегла ее для тебя, я думала, мы вместе отправимся в пустыню, в наш последний путь.

Он оттолкнул ее руки и медленно побрел от дворца, оставив королеву рыдать возле врат. Мошенник шел, склонив голову, под ногами мелькала все та же земля, усыпанная крупными камнями, он думал о том, что теперь делать. Он пришел за сокровищами, а получил старость, невероятная зависть поедала его сердце. Максим вспоминал тех студентов, которых он видел возле вокзальных лавок, их смех звучал в его голове и подавлял еще больше; как же он им завидовал, ведь впереди у них была целая жизнь, а у него позади – годы безумия. Он не знал, сколько прошел, но когда поднял голову, то очутился в лесу возле того самого Древа дьявола, которое привело его к забвению. Была ночь, но он ясно видел, как оно так же моргало человечьими глазами и издавало неприятное мычание. Поблизости не было волков и цветка папоротника. Мошенник провел рукой по коре дерева, задел несколько глаз и понял, что кора достаточно сухая, сухая настолько, насколько надо. Он сунул руку в карман и нащупал зажигалку, чиркнул ей несколько раз, она не зажигалась. Но он был настойчив, и вскоре маленькое пламя загорелось в его старческих руках. Он поднес огонек к коре, и она вспыхнула: за несколько минут пламя поглотило дерево, из его сердцевины вместо неприятных мычащих звуков раздались крики и миллионы голосов замолили его о пощаде, миллионы мерзких рычащих голосов, они просили позволить им просто уйти. Но он стоял рядом и равнодушно смотрел, как Древо дьявола сгорает, стирая из нашего мира кусочек иной реальности. А потом подошел к нему вплотную и прислонился всем телом: огонь принял его в свои объятия, благодушно позволяя покинуть этот мир, и как бы ему ни пришлось тяжело в прошлом, но по крайней мере теперь он был свободен.

– Печально, – сказал подполковник и громко захлопнул книгу.