Читать книгу Джонсоны - Евгений Яблоков - Страница 8

Жизнь Джоша была размеренная. Каждый год в одно и то же время он сеял пшеницу, в одно и то же время её собирал. Несмотря на стабильные доходы от продажи воды, на которые он мог жить безбедно, терять доход от выращивания пшеницы он не хотел.

Как и всегда, любимым развлечением Джоша были прогулки по полю. Они ему нравились, потому что он мог остаться наедине со своими мыслями и мечтами о ещё большем богатстве. Даже о своей мести родителям он постепенно начал забывать. Часы, которые о них могли напоминать, давно уже валялись в одном из ящиков его кабинета, в который он практически не залазил. Но это продолжалось до определённого момента.

В один летний вечер Джош решил наперекор своим традициям прогуляться по ферме в вечернее время, а точнее уже ближе к ночи. Погода была ясная, ему не спалось, всё благоприятствовало для ночной прогулки. Тем более что на этой неделе он заключил хороший контракт на поставку бутилированной воды с WaterAmerica. Больше всего ему нравилось то, что вода его на самом деле оказалась с хорошими физико-химическими свойствами, которые в разы превосходили большинство жидкости, поставляемой в бутылках на прилавки супермаркетов. Джошу необходимо было только наливать свою воду в пластиковые бутылки, которые поставила компания вместе со всем необходимым оборудованием. Дело было плёвое, и он хотел как-то отметить это.

Взяв пару бутылок янтарного пива, он отправился в путь. Дойдя до конца поля и уже успев опустошить одну из них, он, как всегда, подошёл к конуре, которая стояла возле забора. Вдоль всего забора был натянут металлический тросик так, чтобы в случае проникновения собака могла свободно передвигаться, но не пересекаться с другими собаками. Раньше собаки могли спокойно играть друг с другом, пока одна из них не загрызла другую во время брачных игр. После этого Джош оградил их от «общения» друг с другом. Но, к своему удивлению, собаку он там не увидел.

Джош пошёл сначала в западном направлении от конуры, но, дойдя до конца тросика, он никого не обнаружил. Отцепиться собака не могла, так как она была надёжно зацеплена цепью за трос. Потом он пошёл в восточном направлении. Пройдя около ста двадцати ярдов от конуры, он услышал голоса. Ему показалось, что голоса были детские. В том месте был небольшой изгиб забора, поэтому ни он их, ни они его не видели. Джош замедлил шаг, его было практически не слышно, в отличие от голосов, которые звучали всё громче.

«Ах вы, мелкие засранцы. Зря вы зашли на мою территорию. Я вас поймаю, будете удобрять мою пшеницу, и никто вас не найдёт. А ты, псина, неделю жрать не будешь, чтобы на каждого кидалась, как на еду», – в мыслях негодовал Джош.

– Хорошая собачка, возьми ещё хлеба, – детские голоса уже звучали отчётливо. – Нет, только не лижи лицо, – раздался смех.

Джош аккуратно выглянул из-за угла, чтобы оценить обстановку. Он не хотел упустить ни одного, когда бросится на них. Там он увидел троих детей примерно пяти-шести лет. Самый ближний к нему сидел спиной в шести ярдах, остальные стояли перед ним лицом к Джошу. Между ними находился довольный, виляющий хвостом от такого внимания пёс. За все свои полтора года жизни, а Джош взял его ещё щенком, он не получил столько ласки, сколько получил за короткое пребывание с ним детей. Звали пса Арчер. Он поворачивался то к одному ребёнку, то к другому, то к третьему, не зная, кого больше облизать. Если бы на нём не было ошейника и цепи, которая крепилась к тросику, то он бы начал бегать вокруг них, пытаясь повалить одного на землю, чтобы поиграть с ним.

Несмотря на отсутствие источников света, всё хорошо просматривалось благодаря луне, которая в эту ночь светила необычно ярко. После непродолжительной подготовки Джош начал действовать.

– Стоять, ублюдки! – он с криками, как бросался в бой во время войны, рванулся в сторону детей.

На лице двоих детей, которые стояли лицом к нему, он увидел ужас, и они закричали. Третий ребёнок тоже кричал, и, возможно, его лицо было ничуть не лучше других, но Джош этого не видел. Всё длилось считаные секунды, но казалось, что больше. Когда оцепенение прошло, двое детей нырнули под забор, в ямку, которую они прорыли месяц назад, чтобы играть с псом. Возможно, Джош и увидел бы её, если бы они предусмотрительно не закидали её травой и сухими ветками, но сейчас она была открыта. Третий ребёнок не знал, что происходит, и не успел так быстро среагировать, как другие. Джош схватил его за волосы.

– Мелкий паскуда, кто тебе разрешил сюда залезть?! – Он раздавал ему пощёчины так, как трактирщица раздаёт их работяге, уснувшему за столом после тяжёлого рабочего дня и десятка пинт пива, чтобы привести его в чувство и отправить домой.

– Нет… мистер… не бейте меня… мы только… поиграть с вашей собакой, – ребёнок с трудом говорил между ударами и захлёбывался в слезах.

– Где твои друзья? Позови их, тогда я остановлюсь! – Он сделал небольшую остановку.

– Я не знаю их, мы встретились по дороге сюда, я не знаю их, мистер, пожалуйста, прекратите. – Он продолжал плакать.

Конечно, он знал их, они вместе росли в сиротском приюте. Просто он не хотел их выдавать, потому что кто-нибудь из них обязательно скажет, откуда они, и хозяин фермы пойдёт жаловаться к миссис Мур, а она не любила, когда кто-то ночью покидал это место, и могла серьёзно наказать их. Это наказание не шло ни в какие мерки с тем, что сейчас сделал с ним Джош. И он точно знал, что они не скажут ей, куда делся малыш Рон, когда она его не обнаружит на утреннем осмотре. Все подумают, что очередной ребёнок убежал, потому что ему надоело жить в этом месте.

– Ты врёшь, мелкий выродок! – Джош со всей силы приложился по его лицу.

Ребёнок упал на землю, перед глазами всё потемнело. Что-то тёплое побежало по его лицу. Это что-то смочило сухую землю, и теперь он лежал в грязной луже. Вставать мальчик не хотел, мысли быстро меняли друг друга. Сначала он вспомнил, как год назад родители умерли и его, ничего не понимающего и плачущего, забирали от их уже как два дня остывших тел. Потом он вспомнил, как месяц назад два его друга, Фил и Стэн, сказали, что знают, где есть много животных, и с ними можно играть, но только по ночам. И тогда они решили сбежать ночью из сиротского приюта, пройти милю напрямую через лес и посмотреть на это место. Потом сознание покинуло его.

Джош увидел, что он не шевелится, и из-под головы течёт кровь. Он приложил два пальца к шее. «Пульс есть, живой ещё, гадёныш», – подумал он и перевернул детское тело, лицо было вымазано смесью крови и земли. Положив ребёнка на плечо, Джош по прежнему маршруту направился к дому.

Дойдя до дома, он бросил его в пристрой, в котором раньше жил Дик. «Хорошо, что не снёс его, как обещал. Пацан ещё пригодится. Надо найти тех двух: если сразу не наказать, такое может повториться», – с этими мыслями и довольный собой Джош пошёл спать.

Проснувшись, Джош взглянул на часы, они показывали девять утра. Потянувшись, он вспомнил про пацана, оделся и быстро направился вниз, точно не вспомнив, закрыл ли дверь на щеколду, которую поставил после ухода Дика. «А вдруг он сбежал и уже рассказал всё своим родителям? Тогда опять придётся ждать визита этого шерифа, будь он неладен. Да и друзья его могли уже рассказать о своих ночных похождениях. Но ведь они проникли на частную территорию, правда на моей стороне. Хотя в нашей стране закон может встать на сторону детей. Чёртова страна!» Дойдя до пристроя, он увидел, что дверь по-прежнему закрыта. Войдя внутрь, Джош обнаружил ребёнка на том же месте, где вчера его оставил.

– Вставай, бесплатное время для сна закончилось, – сказал он, пнув его ногой.

Мальчик начал шевелится. Когда он проснулся, то почувствовал, что голова и нос жутко болят. Всё лицо стянуло, как будто цемент застыл на коже. Вдруг он вспомнил, что вчера произошло, и резко вскочил.

– Ну что, скажешь, где твои друзья, или продолжим вчерашний разговор? – Джош сделал шаг к нему, сжав кулак.

– Нет, мистер, я не знаю их, мы встретились по дороге, когда шёл сюда, и я предложил им погладить собаку.

– Ты врёшь, – твёрдо сказал Джош. – Кто поверит, что трое детей встретились ночью в лесу. Где твои родители? Как они отпустили тебя так поздно гулять? Отведи меня к ним.

– У меня нет родителей, я из сиротского приюта, – он понимал, что врать уже бесполезно, может быть только хуже.

Джош чуть обмяк. Он даже не подозревал, что у него может не быть родителей. Выглядел он довольно хорошо для сироты. Но показывать этого не хотел.

– Посиди здесь, может, вспомнишь их имена, – с этими словами он захлопнул дверь и задвинул щеколду. Окна давно были заколочены, а других способов выбраться не было, поэтому он спокойно пошёл завтракать в столовую.

Во время завтрака на Джоша нахлынули воспоминания. Он вспомнил себя пятилетним и как попал в сиротский приют. Ничего хорошего там не было, и он хотел иметь хоть каких-нибудь родителей, лишь бы жить в семье, а не там. На постоянно сурового и грубого мужчину напала хандра. Он тоже хотел иметь собаку, но там запрещали заводить всякое животное. Если бы только ему разрешили завести маленького щенка, он бы любил и заботился о нём и, возможно, не вырос бы таким чёрствым.

Ещё Джош вспомнил про родителей. Их лица в памяти до сих пор. Глубоко в душе ещё маленький мальчик, который всегда мечтал найти их, чтобы отомстить, начал хотеть найти их, чтобы обнять. Он подумал о ребёнке, который, рискуя получить жёсткое наказание, а Джош знал какие могут быть наказания за любые проступки, а тем более за такие, прошёл через лес, чтобы погладить собаку, просто погладить. После этого Джош окончательно размяк и ударился в воспоминания.

Он, безусловно, понимал, что дети знали друг друга, возможно, они даже с одного приюта. Когда Джош стоял и слушал, как они играют с собакой, один из ребят обратился к другому по имени. «Как же он его назвал? Джон, Джейсон, Аарон, Рун? Точно, Рон». Но тем не менее он не выдал их. Хотя мог, чтобы прекратились удары, но не стал.

У Джоша тоже был такой случай в приюте. Тогда они с Биллом и Тоддом ночью залезли в столовую, чтобы полакомиться сладостями, купленными на Рождество. Когда всё уже шло по плану, как они думали, свет в столовой включился. В этот миг два его подельника шмыгнули через окно, и лиц их никто не заметил, когда же все пришли в спальню, на всех кроватях лежали дети, кроме кровати Джоша. Его потом долго держали стоящим на коленях на горохе, но он так и не выдал своих друзей, даже под угрозой, что останется без сладостей на Рождество. Он был уверен, что если про Билла и Тодда никто не узнает, то они обязательно поделятся с ним конфетами, а иначе они втроём остались бы без сладкого. Но он ошибался. Когда наступил праздник, никто с ним не поделился ничем, потому что всем строго-настрого запретили это делать. И даже его лучшие друзья, каковыми он их считал, отвернулись от него, несмотря на его молчание. С тех пор у него не было друзей и никого близко он к себе не подпускал. Даже на войне, где вроде бы, казалось, нельзя обойтись без общения, он держался в стороне ото всех.

Теперь у него в голове звучали два голоса. «Накажи его, он никчёмное существо, из него не выйдет толк, придумай что-нибудь, что можно с ним сделать, но не в коем случае не отпускай, это выйдет тебе боком», – твердил один. Другой говорил: «Он всего лишь ребёнок, вспомни себя в его возрасте, ты не был виноват в том, что просто хотел сладостей, он – это ты тридцать пять лет назад, отпусти его».

Ещё долго размышляя за завтраком, не в силах определить, как же всё-таки поступить, Джош взвешивал все за и против своего замысла. Он решил ещё раз узнать у него про друзей, и если он выдаст их, то кара настигнет всех троих, а если не выдаст, то предложит кое-что другое.