Читать книгу Джонсоны - Евгений Яблоков - Страница 9

– Ну что, прозрел? Вспомнил имена своих друзей? – угрожающе спросил Джош.

– Сэр, я же говорю, я не знаю их, – на лице ребёнка виделось безразличие, он уже смирился с тем, что происходит.

Идти ему было некуда, в приюте его ещё больше накажут за столь долгое отсутствие, а если посмотрят на лицо, то подумают, что он с кем-то подрался. Драться там категорически запрещалось. За драку отправляли в место пыток, так называла его миссис Мур, и никто не знал, где это место и что там делают с детьми. Те, кого туда оправляли, больше не возвращались.

– Тогда ты просидишь в этом помещении очень долго, без еды и воды, – сурово сказал Джош, закрывая дверь.

– Лучше здесь, чем в месте пыток.

– Что это за место? – поинтересовался Джош, открыв дверь нараспашку, так, что солнце полностью осветило мальчика.

– Туда отправляют тех, кто плохо себя ведёт и дерётся, оттуда не возвращаются.

Джош вспомнил, что в приюте им рассказывали похожие истории про остров змей. Туда тоже отправляли непослушных детей, и они жили среди тысячи змей, которые постоянно кусали их. Все сироты очень боялись попасть туда, и многие стали бояться змей. Джошу тоже один раз приснился сон, как в комнате, где он спал, появилась сотня змей и все ползли к нему, а он ничего не мог поделать. Тогда он проснулся с криком и в холодном поту.

– И что же ты будешь делать, если я тебя выпущу на свободу? – с интересом спросил он.

– Не знаю, сэр.

Тогда Джош предложил то, что он хотел предложить, если мальчик откажется выдать своих друзей.

– А если я тебе предложу остаться на этой ферме? Мне как раз нужны помощники. Сначала поживёшь в сарае, а если будешь себя хорошо вести, можешь переселиться сюда.

Лицо мальчика тут же изменилось. Он посмотрел на Джоша, жмурясь от светящего на него солнца, прикрыв лицо маленькой грязной ладонью.

– А с животными можно будет играть? Мне сказали, что у вас их много, – с надеждой в голосе спросил он.

Джоша поразила простота этого мальчугана. Из всех вопросов его интересовал только один: не еда, не одежда, не сарай, в котором он будет жить, а может ли он играть с животными. Джош знал, что большой помощи от него ждать не следует, слишком мал, но что-то в глубине чёрствой души хотело его оставить.

– Только когда закончишь всю работу. Но знай, её будет много.

– Хорошо, мистер, – он впервые улыбнулся после вечернего избиения.

– Как тебя зовут? – спросил Джош, уже зная ответ на этот вопрос.

– Роналд, но все зовут меня Рон, фамилии я не знаю.

– Хорошо, Рон, иди умойся, в соседней комнате есть умывальник, потом иди в сарай и приготовь себе место, ближайшие пару месяцев это будет твоим домом.

Рон направился в соседнюю комнату, посмотрел на зеркало и начал отмывать лицо. Про то, что надо помыть руки, он даже не вспомнил, поэтому начал размазывать смесь засохшей грязи с кровью ещё сильнее по лицу. На всё ушло примерно десять минут. Когда он вышел, Джош увидел, что всё его лицо синее от вчерашних ударов, а нос распух.

«Это не перелом, я видел дюжину сломанных носов на войне, опухоль сойдёт через пару дней, синяки пройдут», – подумал он.

– Теперь иди в тот сарай, – Джош указал пальцем на помещение, которое находилось в нескольких десятках ярдов от них, – там есть тюки с соломой, сделай из них кровать, всё, что необходимо, можешь взять в этом пристрое. Как только закончишь, придёшь на крыльцо, на столе будет стоять завтрак, можешь поесть.

– Но я ведь ещё не заслужил завтрак, давайте я что-нибудь сделаю для вас, а потом поем, – невинным голосом произнёс он.

– Чтобы были силы работать, сначала надо подкрепиться, – Джош с каждой минутой всё больше поражался мальчишке. – И запомни: спорить со мной не стоит, а то огребёшь по полной, делай то, что я говорю, неукоснительно. И можешь называть меня мистер Джонсон.

– Хорошо, мистер Джонсон, – с этими словами он развернулся и направился к сараю.

Джош смотрел ребёнку вслед, а когда он вошёл внутрь, оправился готовить ему завтрак.

Этот маленький мальчик за непродолжительное время сделал то, чего не мог сделать весь мир почти за сорок лет жизни Джоша, – растопил ему сердце. Он не мог думать больше ни о чём, только о нём, о его сложной жизни. Он всё время проводил параллель между собой и им. Такая же судьба, такие же простые детские желания, такая же наивность. «Неужели он станет таким как я, когда вырастет? Я ведь тоже не всегда был таким, мне тоже хотелось родительской любви и ласки. А может, это я из прошлого? Не-е-ет, что за бредовые идеи», – с этими мыслями Джош готовил такой же завтрак, который готовили его родители, пока не бросили его. Завтрак, которого ему так не хватало в сиротском приюте долгие годы. Глазунья с жареным беконом и свежевыжатым соком. Джош хотел порадовать паренька и тем самым принести извинения за вчерашнее.

Когда Рон закончил, а сделал он это очень быстро, то, как и было оговорено, направился к веранде, на которой стоял завтрак.

– Ого! – восторженно воскликнул он, когда подошёл к столу. – Я такое только на картинках видел, – после чего сел на стул и жадно начал уплетать приготовленное.

– Только ешь быстрее, сегодня много работы, – грозно сказал Джош.

Несмотря на все успехи в производстве пшеницы и продаже воды, ему всегда чего-то не хватало, глубоко в душе была пустота. Один только взгляд на открытый сейф, набитый наличностью, мог бы осчастливить кого угодно, но Джоша он уже не радовал, как в прежние времена. Все его мечты сбылись, но что делать дальше, мыслей уже не было. Переехав в город и купив большой хороший дом, он не сможет остаться в одиночестве, как любит, тратить деньги здесь было попросту некуда, так как всё уже было, кроме одного – любви. Именно сейчас Джош понял это, понял, что за пустота была внутри, ему не хватало любви. Не той любви, которую чувствует мужчина к женщине, а той, которую чувствует отец к сыну. В душе он хотел обнять его, ощутить это чувство, но не хотел этого показывать, потому что знал, что люди часто принимают доброту за слабость. Поэтому говорил с ним как можно грубее.

– А можно я, после того как всё сделаю, схожу в приют и скажу, что со мной всё хорошо? А то мои друзья волнуются за меня, – сказал он, закончив завтракать.

– Никаких походов за пределы фермы без моего разрешения. Если узнаю, что ты ушёл, можешь больше сюда не возвращаться. И никаких друзей, они будут тебя отвлекать.

– Я понял вас, мистер Джонсон, – грустно ответил он. – Что мне нужно сделать?

– Для начала возьми посуду, набери в колодце воды и помой её. Как закончишь, поставь её обратно на стол.

– Давайте я занесу её к вам в дом.

– Нет, ни в коем случае не заходи в дом, пока я не разрешу. Потом зайди в пристрой, выбери себе что-нибудь из одежды. Там должна быть детская одежда, возможно, чуть большего размера, – Джош вспомнил, как Дик рассказывал, что никогда не выбрасывал детскую одежду сына, а хранил её в старом сундуке. – Посмотри в старом сундуке. Потом наведи там порядок, в этом помещении давно никто не жил.

– Хорошо, мистер Джонсон, – и он радостно вприпрыжку пошёл выполнять задание.

Рон, каким он был утром, совершенно отличался от того Рона, которого видел сейчас Джош. «Как у детей всё просто, – подумал он. – Ещё утром ему было безразлично, что с ним сделают, а сейчас он готов боготворить меня. Вот бы у взрослых было так же», – думал он, сидя в кресле на веранде, наслаждаясь прекрасным днём.

«Что он со мной сделал? Почему я себя так веду? Как только подвернётся момент, он стащит столько денег, сколько сможет унести, а потом ещё придёт со своими дружками, чтобы унести то, что не смог один». Джош смотрел вслед уходящему мальчугану. Он остановился около дерева, росшего возле пристроя, наклонился, сорвал какой-то жёлтый цветок и поднёс его к носу. Вдохнув запах, Рон улыбнулся и посмотрел вверх, стараясь разглядеть верхушку дерева. Слева светило солнце, и, чтобы оно не слепило, он приложил ладонь к глазам, как прикладывает ладонь капитан корабля, пытаясь увидеть вдалеке долгожданный берег. Постояв таким образом несколько секунд, он кинул взгляд на сидящего в кресле Джоша и быстро зашёл в пристрой.

Джош улыбнулся, что-то в нём проснулось. Это что-то спало крепким сном с того самого вечера, когда его лучшие друзья Тодд и Билл сделали вид, что не заметили просьбу поделиться любимой конфетой Hershey's Kisses[6], ради которой он и полез в ту злополучную столовую. Никто не хотел быть наказанным и остаться без сладкого, тем более в такой вечер. Ради такого можно было пожертвовать и другом. Он снова почувствовал радость жизни, почувствовал, как оковы ненависти к самому себе и всему сущему спали с его рук, камень горечи расставания с родителями свалился с его плеч и раскололся вдребезги.

«Что может сделать плохого этот малец? – подумал он, улыбнувшись. – Он моё будущее, он единственный, кто не сможет меня предать».

Следующий год прошёл уже совершенно иначе. Джош как мог баловал малыша, но давал понять, что это может легко закончиться, если он не будет слушаться.

Рон рос добрым и трудолюбивым мальчиком, днём помогал по хозяйству, выполняя работу, которую ему поручали. Задания были несложные, Джош не хотел его сильно напрягать. В основном нужно было убрать листву, подмести пол на веранде, помыть посуду. Какую ещё работу может выполнить шестилетний мальчик? Но он был счастлив, потому что чувствовал себя полезным. Вечером Рон с разрешения Джоша шёл играть с собаками. Когда настали холода, мальчик переселился в пристрой, ранее занимаемым Диком. Впервые у него появилась не только собственная кровать, но и целый дом.

Джош не хотел, чтобы кто-то знал о Роне, и, когда начался очередной посев, сказал ему не выходить, пока посторонние люди находятся на территории, объясняя это тем, что его могут забрать обратно в приют, при этом зная, что такого не произойдёт. Уже никто не мог забрать у него мальчика.

Рону уже было шесть лет, и Джош задумывался об обучении паренька. В очередной поездке в город за продуктами он нашёл человека, который согласился учить его грамоте, а когда тот приехал на ферму, всё ему рассказал и взял с него слово, что никто об этом не узнает. Впрочем, Фред, так, кстати, звали этого человека, не подвёл Джоша.

По утрам Джош бегал с мальчиком вокруг дома, потом они отжимались, потом завтракали. До обеда были занятия, а после обеда – работа по хозяйству. Рону нравилось учиться, он очень внимательно слушал и всё запоминал. Фред сразу не поверил, что до начала его занятий ребёнок нигде не обучался, слишком легко давалась ему учёба.

Все, кого нанимал Джош для работы, заметили изменения в нём. Он теперь всё реже обманывал своих рабочих и часто за хорошо проделанную работу давал им чуть больше денег. Но никто не понимал в чём причина. Да и никто не хотел выяснять это, всех всё устраивало.

Прошёл ещё один год, за ним второй. Джош стал замечать, что в последнее время Рон начал сильно уставать и не высыпаться. Сперва он подумал, что мальчик заболел. К тому времени он уже перестал скрывать его от окружающих, поэтому вызвал врача. Осмотрев ребёнка, врач не выявил никаких отклонений в состоянии его здоровья.

Как-то ночью Джошу не спалось, он сидел возле окна при выключенном свете и смотрел на звёзды. Внезапно он увидел, как тень промелькнула возле амбара. «Воры, – подумал он, так как тень больше напоминала человеческую. Он осторожно встал, – вдруг он не один и за мной сейчас следят его сообщники, – на корточках пробрался в кабинет, достал из шкафа свой Remington[7], проверил, есть ли патроны в магазине, взял ещё охапку и засунул их в карман. «На всякий случай», – подумал он и пошёл на улицу.

«Сейчас вы пожалеете, что связались со мной», – с этими мыслями он аккуратно вышел на крыльцо. Луна хорошо освещала двор, поэтому он с уверенностью мог определить, что рядом никого нет. Вдоль стены своего дома он направился в сторону амбара. Дойдя до него, Джош заглянул внутрь.

Вдруг послышался щелчок. Он обернулся, и в грудь врезалось что-то тяжёлое. Джош почувствовал резкую боль. Потом ещё удар, уже в левое плечо. Рука онемела. Правой ладонью он дотронулся сначала до первого места удара, потом до второго. Посмотрев на руку, он увидел, как с неё что-то медленно стекает. Это была кровь. Кто-то два раза выстрелил в него. Ноги становились всё мягче и мягче, лунный свет стал меркнуть, и Джош упал на колени. Никого рядом не было не видно и не слышно. «Откуда стреляли, из амбара? Нет, я стоял лицом внутрь, когда услышал щелчок сзади. Значит, из поля. Ро-о-он… А если они с ним что-то сделают! – его объял ужас. Впервые в своей жизни Джош переживал за кого-то кроме себя. – Как я мог так опрометчиво поступить, прошёл рядом с местом, где он спал, и даже не посмотрел в окно или не дёрнул дверь, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.

Что было сил он поднялся на ноги и медленно направился к пристрою. Оружие выпало из рук, когда он упал на колени и совершенно забыл про него из-за сильной боли. Был бы день, возможно, он и видел что-нибудь перед собой, но совокупность таких факторов, как ночь и два огнестрельных ранения, полностью отрубили ему зрение. Зная свою ферму как себя самого, он без труда мог добежать до пристроя, если бы не слабость в ногах. Когда оставалось несколько ярдов, он услышал звук шагов, затем скрип двери.

– Рон? Это ты? Не выходи, оставайся у себя и закрой дверь, здесь кто-то есть, – как можно тише, почти шепотом старался говорить Джош, но так, чтобы тот, кто открывал дверь, услышал его. Он надеялся, что это был мальчик.

– Это не Рон, – последовал ответ, и раздался громкий басистый смех.

– Нет! Оставь его! Он всего лишь мальчик, убей меня, забери все деньги, они в подвале, – он протянул ключ от сейфа, который носил на цепочке на шее.

– Не нужны мне деньги, ты пожалеешь, что пришёл на эту землю.

– Мне больно, оставьте меня! – Раздался детский крик, а затем плач.

– Не трогай его, сукин ты сын! Он не виноват, это я его притащил на ферму, он здесь не по своей воле!

Раздался выстрел, за ним ещё один и ещё, послышался хрип, какой бывает, когда прострелено лёгкое и кровь выливается изо рта.

– Это тебе за Дика!

Последнее, что почувствовал Джош, это удар в шею, который отбросил его назад. Кровь струёй била из простреленной артерии, ещё несколько секунд, и он испустил последний вздох.