Читать книгу Когда умирает ведьма - Евгения Чеширская - Страница 7

Ирония в том, что мистика обычно приносит нам намного меньше вреда, чем реальность. Призраки в целом безопасны. Монстры не нападают массово и дают возможность убежать. Реальность не делает ни того, ни другого. Она не прощает ни глупости, ни ошибок.

Какие дети не любят приключений? Да никакие, может быть только те, кого жизнь и так повозила лицом об эти самые приключения по самые пятки. Вот и мы с приятелями… любили, да.

Нас тогда пятеро было, пять неразлучных приятелей. Типичные пацаны, с типичными для нашего возраста интересами и увлечениями. Ну, знаете, гейминг, мотоциклы, девочки, учеба иногда, пред грядущими сессиями… В общем, никаких особых приключений. Пока кто-то из наших родителей не решил, что растит тепличные растения вместо мужиков и не договорился с чьими-то дальними родственниками о нашем суровом перевоспитании.

Вот так мы и оказались в тайге. Зима, наполненная обычно солнцем и редким слякотным снегом, превратилось вдруг в самое настоящее дикое выживание, как в любимой игрушке. Деревенька, почти забытая всеми, на пару десятков домов, единственный покосившийся ларек с гордой табличкой «Продуктовая лавка» и обступивший этот островок цивилизации жуткий лес были бонусом, декорациями к надвигающемуся веселью. И сугробы… По пояс, белоснежные, ледяные, если сунуть в них руку…

Правда реальность оказалась гораздо… разнообразнее любой игры. Во-первых, оказалось, что жизнь в деревне – это почти постоянная работа. То воду принести, то дрова нарубить, то следить за маленькими странными козочками со смешными чубами между кривых рожек… А, во-вторых, интернета в глубинке не было от слова совсем, а местные на вопросы о хоть какой-то цивилизации, хотя бы о телевизоре, косили недобро, вызывая смутные ассоциации со святой инквизицией.

Ну, да ладно, притерпелись, пообвыклись, нашли на чердаке дома деда одного из наших небольшую библиотеку с классикой, с местными ребятами познакомились, в снежки играли регулярно… А потом случилось это.

Тело старика, притащенное местными охотниками, выглядело жутко. На самом деле жутко. Складывалось ощущение, что его перемололи в огромной мясорубке. И, да, я бы предпочел никогда этого не видеть, но от немногочисленных детей его никто и не подумал скрыть – случай был слишком уж нетипичным.

Случалось, что охотники ранились или выходили проигравшими из битвы со зверем. Пару раз мы уже видели жуткие раны и старые шрамы на местных мужиках. Но в этот раз пострадал не охотник, и даже не в лесу, судя по небольшому расследованию. Кто-то, какой-то зверь, забрался в дом старика и уволок его в лес, уже мертвого – по двору в чащу уходила мерзкая кровавая дорожка, отлично видная на снегу.

Мнения разделились. Охотники обшаривали окрестности, подозревая волков, кабанов, медведей, кто там еще мог обитать в лесу? Народ в срочном порядке укреплял ветхие заборы и запрещал детям выходит за пределы деревни. Кто-то точил вилы. Серьезно, это не стеб, вилы были большие и максимально угрожающие на вид, так что у меня невольно мелькнула мысль о том, что с инквизицией мы не так уж и ошиблись.

А дети слушали, как, впрочем, и всегда. Собирались стайками по возрастам, рассуждали, фантазировали, вспоминали старые истории… Вот тогда-то, в один из подобных вечеров, кто-то и вспомнил легенду об оборотнях.

Почему об оборотнях? Ну, местные утверждали, что зверь просто физически не мог открыть калитку во двор старика, а даже если бы и смог, то на двери точно застрял бы, а дверь была именно открыта, обе двери если точнее. Кроме того, звери не ходят в дома к людям. Вот разорвать кого-то на поляне – да, зайти в огород и потаскать овощи – да, а в дом, да еще и так целенаправленно… В общем, аргумент за оборотня был засчитан.

А потом кто-то вспомнил старую байку о хижине какого-то лесного шамана, что стояла недалеко от болот. Говорили, что когда-то давно жил один такой, волшебный и недобрый, зло всякое в деревни приносил. Бабы к нему бегали за порчами, а мужики за защитой от зверя. И брагу вроде варил какую-то забористую. Правда еще говорили, что шаман помер давно уже… Но хижина до сих пор стоит, а кто их – тех шаманов – на самом деле знает? Может он на самом деле не помирал, может он в зверя превратился, они же могут.

Кому из нас пришло в голову, что охота на оборотня – это отличная идея, я уже и не помню. Просто в какой-то момент так случилось, что все парни вдруг решили выступить против зверя и убийцы и стали выдвигать разные идеи. Кто-то принес сигнальные ракеты, кто-то пистолет трофейный, потом решили, что стрелять в оборотня надо обязательно серебряными пулями…

В общем, как ни дико звучала вся эта концепция, она почему-то заработала, а когда я очнулся, я уже стоял в лесу, сжимал в руках факел и молился о том, чтобы никакого оборотня мы не встретили. А рядом со мной, плечом к плечу, стояла вдохновленная толпа детей, представляющая себя самыми настоящими охотниками на нечисть.

Знаете, что стало нашей самой большой ошибкой? Ну, кроме того, что мы в принципе поперлись в лес посреди зимы, прекрасно зная о том, что там бродит кто-то, убивающий людей? Почему-то мы все были уверены в том, что оборотень – это волк. Сильный, крупный, хитрый. Волк. И что серебро – это лучший и самый верный способ с ним справиться.

Но на поляну с хижиной вышел медведь. Огромный, жуткий, вовсе не похожий на тех, кого рисуют в детских книжках. И вот тогда стало совершенно точно ясно, что мелкие серебряные пульки нас не спасут. Может серебро и действует на оборотней, но перед нами был самый обычный зверь. И калибр явно оказался маловат.

Наши почти детские пистолеты и сигнальные ракеты только злили медведя, никак не мешая ему пробираться ближе. В отличие от нас он МОГ бежать по сугробам без особой потери скорости. А еще он был больше, намного больше любого из нас.

Вскоре стало очевидно, что силы наши вообще не равны. Попытки забраться на дерево медведя только радовали – двоих он стряхнул с веток играючи, а потом размазал по стволу с диким рычанием. Побег тоже не помогал, да и куда было бежать? Все, что нам оставалось – пытаться ползти или прятаться и ждать своей очереди, слушая как кричат те, до кого зверь уже успел добраться.