Читать книгу Рассвет полуночи. Часть I - Евгения Егорова - Страница 8

Не осознавая до конца, день или ночь, Сатин не переставала бежать. Вроде была ночь, но такая светлая и яркая, и настолько насыщенная красками, что была сравнима, если только, с ранними сумерками или предрассветными часами. Небо было озарено каскадом горящих звезд. Оно полыхало от яркого света. Неужели ей все это снится? И она сейчас все еще лежит без сознания в подвале, а тот изверг издевается над ней? Но все было реальным. Она чувствовала ветер, касающийся ее кожи, волос, одежды. Она ощущала жар, будто горящей под ногами, земли. Чувствовала, как никогда, все чрезвычайно сильно и тонко. Ее тело, подобно сверхчувствительному радару, вбирало в себя каждую вибрацию. И она уже не сомневалась в своем спасении.

Она бежала так быстро, что непременно у нее должен был бы разболеться бок. Ее голые ножки едва касались асфальта, от которого исходил запах обожженной резины. То ли земное притяжение играло с ней, то ли ее тело стало по-детски легким. Сатин не понимала, с чем было связано это невероятное ощущение, из-за которого она не чувствовала собственного тела и сил, удерживающих его. Словно летела ее душа, разрезая белой вспышкой ночную завесу. Это ощущение, которое она переживала сейчас, не шло в сравнение ни с каким другим. Более острое, более пугающее.

С ее лица наконец-то спала маска дикого отчаяния, и оно осветилось победной улыбкой. Да! Ей удалось обмануть смерть! Пройти по краю бездны и вернуться обратно. К жизни! К свободе! Пусть даже она и пожертвовала своим телом, но ей удалось убежать из обители боли, где обезумевший садист держал ее неизвестно сколько времени.

Пережитый шок преумножал остроту восприятия.

Раскинутое сапфировое небо с его мерцающей звездной пылью было настолько безграничным и близким, что создавалось впечатление, будто небосвод с секунды на секунду обрушится на нее. Да что с ней происходит? Зрение не поддавалось командам ее мозга, а произвольно фокусировалось, выхватывая из пространства то трепещущую на ветру сухую листву, то мельтешивших в траве мышей и прочих существ, то пролетающую птицу с крапчатым оперением. Пронесся вой койота, который был настолько близким, хотя источник находился за несколько миль далеко за холмами. Ко всему этому прибавился рокот пролетающего самолета, – от его грохочущих турбин дрожало небо.

Психопат держал ее неподалеку от шоссе. Но где именно, она не понимала. Местность была незнакомой и лишенной каких-либо ориентиров. Впереди показалась автозаправка. Сатин бежала со всех оставшихся сил. Она должна позвонить в полицию!

*

– Люблю я ночную смену, – разговаривал по телефону продавец в магазинчике «Food Mart». Из трубки доносился хрустящий мужской голос. – Да ладно тебе! Сижу, бью баклуши. Пытаюсь досмотреть «Техасскую резню». Только чаще надрываю живот, чем…

Дверь распахивается, и перед Джоном предстает девушка. Ее худое, запачканное грязью и субстанцией, похожей на кровь, тело напомнило ему об одной из тех новостных жертв, которых закапывают заживо, а те в силу тех или иных обстоятельств выживают. Парнишка застыл с телефонной трубкой в руке, потеряв дар речи.

– Что это за шоссе?

Испуганный парень продолжал смотреть на девушку, которая по его представлению вышла с экрана ужастика, что он только что смотрел. Она закрыла лицо рукой, щурясь от света.

– I-80 N-я миля, – произнес он.

– Звоните в полицию! – крикнула она. – Звоните в полицию!

В ослепительном свете люминесцентных ламп блестели тонкие струйки пота, что стекали по его коже, покрывшейся мурашками. Она слышала, как отчеканивает удары его сердце. Оно гнало через себя горячую, разбавленную адреналином, кровь. Сатин не удержалась от мысли о ее соленом вкусе, к которому примешивался запах слащавой туалетной воды и фруктовой жевательной резинки.

Парень трясущейся рукой набирал 911. Он сделал несколько шагов назад, словно прочитав мысли стоящей в дверях зомби-девушки.

Сатин услышала первый гудок, как будто трубка телефона была поднесена к ее лицу. Она сделала два шага вперед, продолжая прикрывать глаза от яркого света. В трубке раздался треск первых слов:

– Главное управление департамента полиции Сан-Франциско. Дежурный офицер МакКинли слушает…

– Алллооо, офффицер…, – запинаясь, цедил сквозь зубы паренек.

Сатин не выдержала и, подлетев к прилавку, словно фурия, выхватила трубку с силой взрослого мужчины.

– Офицер, это Сатин Харрис! Меня несколько дней удерживал сукин психопат в бункере недалеко от шоссе. Мне удалось сбежать, закрыв его там, – перейдя на хриплый крик, продолжала она.

– Мисс, мисс, успокойтесь, – раздался резкий голос, и она отдернула трубку от уха. – Вы сейчас в безопасности. Назовите ваше местоположение.

– Заправка на N мили шоссе I-80, – она еще сильнее стиснула телефонную трубку. Стучащая артерия на шее парня заглушала голос в трубке.

– Оставайтесь там. Скоро подъедет патрульная машина. – Последовал гудок.

Она чувствовала, как пьянеет от близкого присутствия живого человека. Треск пластика и прерывистые гудки на секунду отвлекли ее.

Протянув треснувшую трубку испуганному парню (да, именно так выглядит неприкрытый ужас), Сатин не поспешила разомкнуть пальцев. Она припала взглядом к его коже, под которой ключом бил источник жизни. Она почувствовала, как стали напрягаться ее мышцы, подготавливая тело к молниеносному броску.

«Эта шероховатая кожа, словно персик… сочный… сладкий… персик. Он так и просится, чтобы его попробовали. Так хочется стать частью этого одурманивающего тепла… хочется ощутить это тепло в себе…", – говорили ее глаза.

Парень нечаянно коснулся ее руки, и та разжалась, словно капкан. Раздалось жуткое урчание в ее животе. Или, возможно, в его животе. Она уже частично потеряла связь с реальностью. Отведя глаза, Сатин спросила:

– Где у вас туалет?

– В… в… тттом… уггглуу, – запинаясь, промямлил паренек, показывая пальцем в дальний угол. Он прижался спиной к стене.

Покачиваясь, словно в сильном подпитии (наверное, так он о ней и подумал), Сатин торопилась скрыться в дамской комнате, унимая в себе мысли о нежной соленой коже, под которой бежит горячая сладкая кровь. Войдя в туалет, она поспешила закрыть дверь. Она теперь всегда будет закрывать за собой двери. Она все еще продолжала прикрывать глаза от яркого света ламп. Уперевшись руками в раковину, она пыталась успокоиться и отогнать от себя ужасные мысли.

Открыв кран, она припала пересохшими губами к струе и стала ненасытными глотками поглощать шипящую воду. Но сделав два глотка, она почувствовала легкую тошноту и остановилась.

«Скоро будут полицейские. Успокойся! Успокойся! Мне нужно в больницу!»

Умыв лицо, она взглянула в широкое зеркало. И от увиденного ее обессиленное сознание пошатнулось. Она сожмурила глаза на несколько секунд и вновь открыла. За мрачной завесой знакомого образа на нее смотрело незнакомое лицо.

Некогда угловатые черты были искажены, сглажены, за счет чего ее лицо было завершено идеальным овалом. Разрез глаз тоже был изменен, и они стали значительно шире. Скулы были приподняты. Форма губ осталась прежней, но нос был удлинен. Подбородок был закруглен и незначительно срезан. Ее выпуклый лоб стал гладким и более высоким. Идеальное лицо портили лишь слегка заостренные уши, смещенные вверх. Это лицо, слишком правильное по своим линиям, было одновременно и своим и чужим. Ведь за его красивыми чертами скрывалось что-то лютое, потустороннее.

– О… нет. Нет! – стучало в ее мозгу.

Подставив руки под поток воды, она принялась в охватившей ее панике умывать лицо. Затем сильно сожмурила глаза и снова посмотрела в зеркало.

– Что за бред?! Это все какая-то шутка? – Ее голос надломился (в нем звенела зловещая истерическая нотка). – Значит, я все еще в том подвале… А если нет, то как такое возможно?!

Она открыла рот. Через заросшие лунки прорезались новые зубы. Что было тоже невозможно.

Сатин топнула несколько раз ногой по полу и была готова ударить рукой уже по раковине, но замерла.

– Кто ты? – обратилась она к отражению.

Аккуратненькое личико с точеными линиями оставалось неподвижным и смотрело на нее, словно изучало. Но как такое возможно? Она попала в лапы к сбрендившему пластическому хирургу? Сатин знала тех женщин, которые добровольно клали себя под нож ради красоты. Потом же эти несчастные неделями пили через трубочку и говорили (если только) краешком рта не один месяц. А она провела в том подвале точно не больше месяца. Что было просто невозможно для догадки о том, что за несколько дней ее тело изменилось до неузнаваемости. Или прошло гораздо больше времени, чем она думает…?

Приподняв нижнюю часть кофты, она ужаснулась своей худобе и отсутствию родинки, что находилась прямо по центру ее живота. Ее кожа была бледной, на ней проступали кровеносные сосуды.

Она приподняла край одежды еще выше, чтобы посмотреть на грудь, которой, по-видимому, тоже лишилась, как вдруг раздал стук в дверь.

– Мммисс, полиция ужжже подддъехала, – слова парня звучали, словно на зажеванной пленке.

Даже через дверь она слышала, как бьется его сердце, словно у напуганной птахи. От этого ее мысли снова притупились нарастающей жаждой. Но стоило его шагам стихнуть, как она вновь обрела над собой контроль.

Закрыв кран, она обратилась к отражению.

– Так! Соберись! Необходимо отправить убийцу за решетку! Потом все остальное!

Сатин увидела двоих полицейских, выходивших из машины. Собирая в разбухшей голове беспорядочные мысли, она поспешила к ним навстречу.

– Мэм, это вы вызывали полицию? – серьезным голосом спросил первый полицейский, который был ниже и плотнее своего напарника. Он обильно источал запах пончиков и кофе. Его зрачки едва расширились, но взгляд оставался бесстрастным. Видимо, работа в полиции наделила его поразительным самообладанием. Сатин боялась того, что потеряет контроль над собой и своими мыслями, которые лишали ее дара речи и толкали на весьма странные поступки.

– Да, – произнесла она еще твердым голосом.

Его напарник с красным обветренным лицом, от которого несло кислым мускусом вперемешку с табаком, добавил:

– Что-то вы не слишком похожи на мисс Харрис, – он перевел взгляд на планшет, на котором была фотография девушки. Типичный полицейский. Только не хватает зажатой в зубах сигареты. Пока он продолжал сопоставлять факты, его напарник тоже сканировал Сатин взглядом с ног до головы. И по его частично озадаченному выражению, было видно, что он еще думал о недоеденном пончике.

Ей и самой было трудно поверить в то, что с ней происходит (не то, чтобы объяснить).

«Время идет! – кричали глаза Сатин. – Каждая секунда на счете! Убийца может найти выход и сбежать! Что же им ответить, чтобы эта болтовня не затянулась надолго?! Почему так всегда с винтиками бюрократической системы? Они начинают закидывать дурацкими вопросами в попытке сместить фокус с важности задачи, вместо того, чтобы поднять свои задницы и просто сделать свою работу! Насколько бюрократия разлагает общество! Будто их задача (да и весь смысл жизни) сводится к тому, чтобы отсиживать часы. Просто какая-то имитация работы на фоне бумажных замков! Эта Сатин Харрис или не та… Позже будете устраивать свои допросы! Ловите маньяка, идиоты! Абсурд какой-то! Приходится уговаривать полицейских арестовать уже пойманного убийцу!»

Неожиданно приступ ярости ее отпустил. И она, почти забыв о пережитом ужасе, видела перед собой лишь теплое существо, в котором слились два служителя закона. Она стояла перед ними, словно маленькая девочка, случайно потерявшаяся в общественном месте. Ветер кидал из стороны в сторону ее тяжелые от грязи локоны. Она перевела взгляд на полицейского с лоснящимся круглым лицом.

– Давайте поскорее поедем и арестуем этого поддонка! Это место совсем близко! По дороге я вам расскажу, почему не выгляжу так, как Сатин Харрис. – Последние слова стоили ей ужасного усилия.

Второй полицейский, удерживая на ней сверлящий взгляд, открыл заднюю дверцу машины.

– Извините, офицеры, – произнесла она. – А вы хорошо вооружены?

– Нет, мэм, – подмигивая своему напарнику, ответил первый полицейский. – У нас только пара дубинок и очень доброе сердце.

– Рада, что такие серьезные парни не теряют чувства юмора перед поимкой вооруженного психопата, – добавила Сатин, садясь в салон, откуда ей в лицо ударила волна перегара, соединенная с сигаретным дымом и прочими запахами тех немногих, кому довелось сидеть в полицейской машине.

– Чем он вооружен? – поинтересовался второй полицейский.

– Нож, пистолет. И кучей инструментов для пыток!

Мужчины обменялись строгими взглядами, и она заметила, как их кожа стала покрываться бусинками пота. Пульс у обоих участился.

Машина, оставив за собой столп пыли, выехала на дорогу.

Внутри салона, как и положено, была установлена металлическая решетка. Что немного успокоило Сатин.

Зашипела рация.

– Нам потребуется подкрепление. Сатин Харрис, со слов потерпевшей, жива. Скоро будем на месте. Да, судя по всему, этот тип тот еще психопат. Похоже, что с кем-то обращались крайне жестоко в детстве.

Салон машины по концентрации едких запахов был сравним разве только с наркоманским притоном. Да и вспотевшие тела полицейских стали источать одурманивающий жар, который за считанные секунды опьянил Сатин. Она вновь ощутила, как теряет контроль над своим напрягшимся телом. А сухой, врывающийся в салон, воздух лишь разогрел проснувшийся голод. В ее голове пронзительно завыла сирена, заглушившая собой все остальные звуки. И лишь скрип мятной жвачки, которую старательно гонял во рту первый полицейский, удерживал ее от сомнамбулического состояния. Его напарник не выдержал и закурил сигарету. Он втянул в недовольстве воздух сквозь зубы, готовясь осадить ее чередой новых вопросов.

– Ну, так вы скажете, где звонившая нам Сатин Харрис? И кем являетесь вы? – в его голосе отчетливо звучала отдышка, как результат большого количества выкуренных сигарет, запитых пинтами пива.

Сатин всегда придерживалась следующего правила: при вранье не прибегать к деталям. Как говорится, дьявол кроется как раз в них. А ведь незначительные детали могут так много рассказать… Она прокручивала в голове варианты ответов, смотря на извивающуюся струйку дыма, танцующую на краю горящей сигареты и ускользающую за опущенным стеклом.

– Она у него в том подвале! – ответила Сатин. Ее отчаянный взгляд метался от одного полицейского к другому. Зачем она соврала?

Служители закона опять переглянулись.

– А вы тогда кем будете? – спросил второй полицейский, не выпуская сигарету изо рта. Из его покрасневших ноздрей вырывался дым.

Она слышала его отдаленные слова через туманную завесу, которая затмила собой картину происходящего.

– Я…, – протянула она, не слыша себя. – Мне удалось убежать. – Последние слова эхом отдавались в ее мозгу.

– А зачем вы представились другим именем? – Более твердым голосом спросил первый полицейский.

Сигарета шипела, догорая до самого фильтра, и уже обжигала пальцы второму полицейскому.

Сатин бросила взгляд обратно в окно, чтобы не пропустить «то самое» место, отмеченное неказистым деревом, что раскинуло свои кривые ветви у края дороги.

– Вот это место! – вскрикнула она, указывая на возвышенность, увенчанную сухими колючими кустарниками.

Звуки в голове стали невыносимо громкими. Еще немного, и ее голова вот-вот расколется от них.

Машина резко остановилась, оставив черные полосы от шин.

– Мэм, сидите здесь, – обернувшись, сказал первый полицейский.

Он достал из кобуры пистолет и вышел из машины.

– А куда вы ЕГО посадите? Надеюсь, не рядом со мной? И когда будет подкрепление? Он же психопат! Он там еще одного человека убил! Взрослого мужчину лет 30.

«Вот неужели. Пульс участился. Опять этот соблазнительный жар. Но почему он на меня смотрит с таким выражением, будто я сумасшедшая? Я же жертва, которой удалось убежать. И то, что пережитый шок сказался на моем рассудке, это само собой разумеющееся. Да и какая разница, что он обо мне думает? Главное – они сейчас упакуют этого мерзавца…», – пролетело у нее в голове.

Первый полицейский замолк и отер лоб салфеткой (по всей видимости, оставшейся от пончиков). Его жирные волосы прилипли к вискам, взмокшим от испарины. Его серые глаза глядели неотрывно, брови были неподвижны.

– Мэм, сидите здесь, – произнес он более низким голосом и последовал за своим напарником, который освещал фонариком дорогу, ведущую в адский бункер, который издалека представлял собой невысокий холм.

Сатин видела, как мужчины стояли уже у входа. Второй полицейский тоже достал пистолет. Освещая путь, он уже спускался вниз по лестнице. Его напарник шел следом.

Сидя на иголках ожидания, она удерживала взгляд на входе и вслушивалась в пространство. Каждая секунда их отсутствия отзывалась тупым ударом где-то глубоко внутри нее.

Не совладав со страхом, Сатин открыла дверцу и пересела вперед.

Взяв трясущейся рукой рацию, она повернула выключатель до щелчка и произнесла:

– Помогите, прошу!

Вдруг она увидела, как свет от фонарей полицейских, пронзая тьму, проходит белыми пучками сквозь щели. Далее следует лязг засова. Дверь со скрипом медленно открывается. В образовавшемся проеме оказывается полицейский с лоснящимся лицом. Он не успевает сделать шаг вперед, как его хватают когтистые руки и утаскивают во тьму. Его напарник бросается к выходу. Но он не успевает добежать до лестницы, как его настигает та же участь.

Сатин, парализованная волной ужаса, сидела в салоне полицейской машины, которая была едва заметной точкой где-то на пустынном ландшафте. Она продолжала сжимать в руках рацию. Ее губы в бессвязном бормотании шептали заветное «Помогите». Как вдруг свист от остановившейся машины вернул ее к реальности. Сатин обернулась.

Подняв облако пыли, рядом остановился черный Кадиллак. У нее была секунда на выбор, – закрыться в машине или бежать. Она кинула взгляд в сторону подвала.

За одно мгновение в ней перемешались ужас и жалость, сострадание и отвращение. Перед ее глазами все еще стояла ужасающая картина, за которой боролись отчаяние и жажда жизни, причиняя почти физическую боль.

Рация зашипела. Она успела прокричать «Помогите! Помогите!», когда резкий удар окунул ее во тьму.