Читать книгу Шанс. Добро пожаловать в новый мир! - Евгения Липницкая - Страница 4

Сижу, забравшись с ногами в кресло, у огромного – во всю стену – окна в кабинете доктора Ноя и не могу отвести глаз от открывающегося с высоты двадцать третьего этажа потрясающего вида. Просто дух захватывает!

Циклопические небоскребы из стекла и металла, черные ленты магнитных дорог, разрезающие город на аккуратные кусочки, похожие на фантастическую мозаику, голографические экраны с рекламой, новостными сводками, развлекательными шоу в режиме онлайн и разноцветные огни, не гаснущие ни днём, ни ночью.

Город бурлит. Не затихая ни на миг, кипит жизнь в мозаичных квадратиках районов. Спешат куда-то миллионы людей.

Над чёрными полосами дорог носятся разнокалиберные, похожие с высоты на серебряных жуков, пассажирские и грузовые шаттлы, подмигивая красными глазами габаритных огней.

Сейчас я знаю гораздо больше об этом мире, который так изменился за неполные триста лет.

Мои помощницы постарались, предоставив мне максимальный доступ к знаниям и чудного учителя – виртуальный разум по имени Оз. Как объяснили девчонки, система умеет подстраиваться под нужды каждого ученика – и в зависимости о них меняет подсказки и фидбэк по прохождению занятия.

Так что я прошла экспресс обучение почти по всем основным дисциплинам. Новейшая история, география, экономика и основы права нового общества – от избытка информации у меня просто голова кругом, но глядя на город, гудящий внизу как гигантский улей, я думаю, что мне он нравится.

Мегаполис. Самый большой из ныне существующих городов на Земле. Всего их пять – Олимпик, Парнам, Максимус, Атланта и, собственно, Мегаполис. Каждый город, по сути, является отдельным государством, а все они объединены в экономический и политический союз – Альянс Нового Мира.

Пять сверхдержав, превратившись в мега города из-за ухудшения природных условий, роста численности населения и глобальной урбанизации, ещё менее двухсот лет назад были на грани гибели. Не желая терять остатки ресурсов, они выжимали из обессиленной планеты последнее. Перенаселение в городах достигало критического уровня, в то время как вокруг простирались безжизненные пустыни, не пригодные более ни для чего – обезвоженные, пораженные эрозией почвы, загрязнённые токсинами.

Несмотря на рекордно высокий уровень смертности, плотность населения в городах лишь росла, провоцируя всё новые и новые проблемы и конфликты. Войны вспыхивали всё чаще и длились всё дольше, становились все более ожесточенными.

Люди всегда умели уничтожать друг друга, а с развитием науки и техники оружие день за днём становилось всё более совершенным, всё более смертоносным. Особенной популярностью пользовалось биологическое и бактериологическое оружие, часто оказывающееся не менее губительным для применивших его, нежели для их врагов.

Человечество уничтожало само себя и не только войнами – голод костлявым призраком навис над планетой. Обессиленной Земле уже не удавалось прокормить человечество, все её ресурсы были истощены.

Загрязнение окружающей среды достигло критического масштаба, в то время как люди продолжали ежечасно выбрасывать тысячи тонн токсичных отходов в воздух, воду, почву. Обратный виток спирали эволюции был неизбежен, само выживание человека как вида, оказалось под угрозой. Общество потребления в погоне за прибылью, создавало всё новые и новые стандарты, которым люди стремились соответствовать. Оно толкало человечество к пропасти, но так случилось, что самая абсурдная из идей общества его и спасла.

Или, как минимум, значительно отсрочила гибель.

Стремление к идеальной внешности, в две тысячи семнадцатом удовлетворявшееся с помощью косметологии и пластической хирургии, приобрело через несколько лет после моего погружения в трёхсотлетний сон, такие масштабы, что стало похоже на эпидемию.

К две тысячи сороковому году почти не оставалось людей, которые бы не ложились на стол пластического хирурга. Это повальное увлечение коррекцией собственной внешности в скором времени заставило врачей выйти на новый уровень – генетический. То, что начиналось как дань человеческому желанию быть привлекательнее, набрало такие обороты, что быстро стерло даже расовые различия.

Это и стало поворотным моментом в истории человечества.

Большая часть войн и конфликтов, ранее искусственно разжигаемых в основном на национальной почве, в новых условиях просто исчерпали себя.

Теперь люди, наконец-то, оглянулись вокруг и увидели, во что превратилась планета, осознали свою близость к пропасти.

Но конец света не наступил.

Потеснив военных, на мировую арену вышли учёные, дабы доказать – для человечества ещё не всё потеряно.

С помощью контроля рождаемости и искусственного оплодотворения была, наконец, решена проблема перенаселения, что позволило избежать глобального голода. Жёсткий контроль регулирует и поныне не только количество населения, но и качество, так как эмбрионы проходят тщательный многоуровневый отбор, в результате которого рождаются здоровые и умные дети. В этой новой Спарте конкуренция между людьми теперь тоже иного характера – интеллектуального.

Наука, подстегнутая финансированием, которое раньше съедала война, стремительно развивалась, решая одну проблему за другой. Многие, ранее неизлечимые, болезни были побеждены, активно разрабатывались альтернативные источники энергии и питания.

В мире, где теперь правила наука, быстро потеряли влияние религиозные организации. Политические и религиозные разногласия были забыты, а войны прекращены ради выживания всего вида человека разумного. Перед лицом гибели люди сумели-таки договориться и заключить союз, пусть он и казался шатким.

Так, едва не погибнув от собственных рук, человечество вступило в новую эру, пытаясь на развалинах прошлого построить пригодное для жизни будущее.

Претерпела изменения и структура власти. Теперь она больше всего похожа на ту ноотехнократическую парламентарную систему, что долгое время считали утопической.

Города находятся под управлением Семей – кланов, обладающих ныне огромными средствами и влиянием. Главы семи самых влиятельных Семей составляют Совет Семей, возглавляемый избранным Главой Совета. Главы Совета входят в Большой Совет, управляющий Альянсом. Тут нет Главы – все на равных и ничей голос не значит больше других. В Советы Семей каждого города так же входят Избранные из более мелких кланов, часто только набирающих силу или же являющихся побочными ветвями основных Семей.

Каждый из основателей таких кланов, обеспечил своим потомкам богатство и власть не праздным существованием. Все они гениальные в своей области учёные и изобретатели, чьи открытия стали жизненно важны для человечества. Разумеется, изобретения предков до сих пор приносят немалый доход членам Семей, которые, надо сказать, весьма умело и крепко держат экономические удила в своих руках и не упускают случая укрепить влияние, заключая брачные союзы, больше похожие на слияния корпораций.

Любопытно, что институт брака, изживший себя во всех слоях общества, стал основой структуры правящих кланов, даже их название «Семьи», подчёркивает это отличие. Кровные и деловые связи здесь сильнее, чем во времена средневековья, когда династические браки были абсолютной нормой.

Родиться членом одной из Семей – это не только большая удача, но и огромная ответственность, как говорит доктор Ной, который не по наслышке знает, что такое принадлежать к такому клану. Именно он рассказывает мне о современных городах то, о чём не пишут в учебных пособиях.

– Ева, вы что же, совсем не голодны?

Голос дока выводит меня из задумчивости.

Ной сидит напротив. Придвинул своё кресло к металлическому столику, на котором раскладывает только что принесённую курьером в маленьких симпатичных контейнерах еду. На нём мягкие домашние брюки, похожие на спортивные и тонкая рубашка, бледно-голубой цвет которой, надо признать, очень к лицу доктору.

Я была рада узнать, что смутившие меня комбинезоны вовсе не являются повседневной одеждой, а всего лишь униформа для персонала. Стерильно, удобно и функционально, как сказала Лила. Электропроводящие волокна в составе ткани, позволяют персоналу клиники быть на связи с обслуживаемыми капсулами даже на расстоянии в несколько этажей, получать тревожные сигналы с пультов управления и отправлять команды на них. О таком я даже в фантастических романах не читала.

Я тоже сменила больничные термоповязки на удобные и невероятно мягкие бледно-жёлтые штаны и такую же толстовку из микрофибры. Этот уютный наряд хоть и смахивает на пижаму, но мне очень нравится.

Пахнет вкусно.

Отвлекаюсь от созерцания футуристического пейзажа за окном на не менее своеобразный натюрморт, созданный Ноем.

Так, что тут у нас?

Какой-то салат, соевое мясо, прозрачная, тонкая как нить лапша, посыпанная семенами, не то кунжутом, не то чем ещё… Понравившийся мне ещё в палате «бульон», теперь не в шейкере, а в глубоком контейнере, он оказывается буро-зелёного цвета. Как объяснил док, сделан из концентрата водорослей. К нему мелкие, похожие на галеты, хлебцы.

Желудок отзывается на открывшийся вид одобрительным бурчанием, заставляя меня покраснеть, а дока улыбнуться.

– Ешьте, Ева, это я вам как врач настоятельно рекомендую!

Он протягивает мне футляр с приборами.

– Что же, с удовольствием последую рекомендации врача!

За прошедшие несколько дней, я уже успела распробовать несколько необычную, но определённо вкусную еду современного мира. Много водорослей, сои и практически нет мяса и рыбы. Синтетические белки, составляющие основу, так называемого «экомяса», док в мой рацион добавлять категорически запретил. По крайней мере, до завершения периода реабилитации.

Овощи и фрукты, выращиваемые в специальных теплицах, красивые, словно из рекламного ролика, но от чего-то с привкусом пластика. Это, пожалуй, было пока единственное мое разочарование. Да ещё отсутствие зелени в городском пейзаже несколько напрягает.

Док объяснил, что зелёные зоны теперь непозволительная трата пространства, так как каждый клочок земли используется по максимуму. Для очистки и фильтрации воздуха работают специальные установки в каждом здании, а также по периметру Купола, накрывающего Мегаполис.

Купол – защитный слой из сверхпрочного композитного материала, изобретение его, Ноя, прадеда – Алика Вега, позволившее тому создать себе и имя, и капитал.

Первый Купол был построен именно над Мегаполисом, надёжно укрыв городских жителей от безжалостного ультрафиолета, смога и пыли. Многоступенчатые системы очистки воды и воздуха позволили воссоздать нормальную атмосферу. Успех проекта был неоспорим, и Купола накрыли остальные города.

Благодаря изобретению Купола, сейчас жители городов не нуждаются в постоянном ношении респираторов и не страдают от ультрафиолетового излучения, как бывало раньше, а Семья Вег в одночасье стала одной из самых богатых и влиятельных в мире. Чем её члены не устают гордиться по сей день, создав крупнейшую в Альянсе техническую корпорацию, а профессию инженера сделав традицией и непреложным правилом для своих детей.

Ной, как старший ребенок тогда ещё управителя и будущего Главы Семьи, выбора в вопросе профессии не имел с рождения. При этом, будучи пятнадцатилетним юнцом, бредящим медициной, не пожелал идти проторенной тропой прадеда, деда и отца, заявив на семейном совете, что не станет ещё одним инженером, но уже подал заявку в Медицинскую Академию.

Скандал тогда разразился знатный. Отец Ноя, Эрик Вег, даже примчался к куратору Академии профессору Мору с требованием отчислить непутёвого наследника. С Мэтром Эриком мало кто в Мегаполисе решился бы поспорить, но старый профессор и сам возглавляющий одну из Семей, хоть и слыл человеком, предпочитающим обходить острые углы, оказался не робкого десятка и заявил, что Ной вправе сам выбирать свой путь, тем более, к медицине у него явный талант.

Тогда семейство взялось за самого Ноя, но тот решения не изменил. Стойко перенес и истерику матери, и пощечину отца, равнодушно выслушал доводы и увещевания Старших и Избранных членов Семьи, но заявку не отозвал, за что был лишён содержания. Впрочем, финансовое давление не помогло Семье сбить упрямого мальчишку с выбранного им пути.

Ной Вег устроился на работу уборщиком в городской клинике. Один из преподавателей замолвил за упорного паренька словечко и того согласились принять на службу в вечернюю смену, естественно под другой фамилией.

Инкогнито Ноя было не его идеей, а предусмотрительностью работодателя, решившего, что если новость о месте работы и должности мальчика дойдет до его отца – добром это не закончится, Эрик Вег не из тех, кто позволит наследнику Семьи собирать мусор, пусть и с помощью робота. Плата была крошечной, но её хватало на аренду койки в крохотной комнате на Нижнем Уровне и обед.

Ной не любит говорить о том этапе своей жизни. Рассказывает сухо, скупясь на детали, общими фразами. Однако, того, что я услышала, достаточно, чтобы в общих чертах представить жизнь золотого мальчика, попавшего в трущобы. Нелегко ему пришлось. На чистом упрямстве выжил. Он не сдался, не ввязался в дурную компанию и продолжал учиться.

Когда Ной с отличием окончил второй курс Академии, его отец махнул рукой на надежды Семьи, возлагаемые на упрямого отпрыска и дал добро на продолжение учёбы сына, с сохранением всех его прав, в том числе и финансовых. Взамен, от Ноя потребовали подписать предварительное брачное соглашение, рассчитав, что раз уж не получилось из него сделать достойного наследника, то приумножить семейные капиталы выгодным союзом можно вполне. Ной же, как и все семнадцатилетние мальчишки, далеко в будущее не заглядывал, ему предстоящая аж через пятнадцать лет свадьба, казалась невероятно далёкой, а семилетняя невеста с круглыми синими глазёнками и тёмными кудряшками, увиденная им в день подписания договора, вызвала лишь смех. Так что, он, не глядя, подмахнул договор и выбросил его из головы.

Он блестяще закончил Академию и его принял в интернатуру самый именитый профессор медицины, тот самый, что когда-то посмел отказать старшему Вегу, чем заслужил заочную Ноя любовь. Профессор, оказался по совместительству родным дедом его будущей жены, впрочем, поблажек по этому поводу старый Лорас Мор не делал, за что Ной был ему очень и очень благодарен.

Начав собственное научное исследование, посвященное восстановлению тканей тела, Ной остался при клинике Лораса Мора, что удивило многих его коллег.

Свою собственную клинику, уже три года как получивший статус доктора Ной, основал позже, после крупного конфликта с профессором, суть которого сводилась к возможности или невозможности экспериментов на живых людях. Ной был категорически против, о чём и заявил не только профессору Мору, но и Медицинскому Совету, чем очень обидел бывшего наставника, полагавшего, что ученик ему предан всецело.

Именно в принадлежащий профессору Мору институт при Академии Медицины меня доставили для изучения, вынув из дьюара. Тот привлек к проекту Ноя, как лучшего специалиста в области восстановления тканей. В том, что Ной Вег в этом деле лучший, Лорас Мор не сомневался – способности бывшего ученика он знал прекрасно.

Собственно, с будущей женой Ной в клинике профессора второй раз в жизни и встретился.

Уже изрядно повзрослевшая Мила Мор проходила там практическую часть обучения третьего курса Академии. Встреча эта стала для обоих началом стойкой взаимной неприязни, которую ни он, ни она не трудились скрывать. Их взгляды расходились буквально во всём, и каждому из этой пары было очевидно, что затея их Семей с браком не принесёт радости её непосредственным участникам. Молодые люди едва терпели друг друга.

Мила даже пыталась повлиять на решение Семьи и требовала расторгнуть предварительный брачный договор, но ни слёзы, обычно безотказно действующие на отца, ни угрозы, ни просьбы её не помогли в этот раз. Семейный совет Мор был единодушно непреклонен – браку быть.

Ной со своей стороны подобных попыток не предпринимал, поскольку был старше и уже прекрасно понимал, что стоит за этим договором.

Утешал себя тем, что раза четыре в год, на официальных мероприятиях, он свою жену, пожалуй, выдержит. Генетический материал для рождения ребенка – вот и всё, что от него потребуется. Но всё же, нет-нет, да и грыз его нехороший такой червячок сомнения, не слишком ли большой ценой купил он у отца право выбирать жизненный путь.

Мне было искренне жаль и его, за последние дни мы успели если не подружиться, то завязать приятельские отношения уж точно, и Милу, несмотря на её скверный характер избалованной вседозволенностью вздорной принцессы.

Она и Лила по-прежнему при мне, помогают чем могут.

Я, конечно, не могу сказать, что завела теплые отношения с Милой, но, в общем-то, я к этому не особенно стремилась. Достаточно ровного общения и отсутствия её презрительного фырканья. Она по-прежнему не отличается дружелюбным нравом, не делая исключений, кроме Лилы.

К тому же, Мила, наверняка, привыкла быть в центре внимания и тот факт, что хоть и нелюбимый, но всё-таки жених, целыми днями носится с девицей из прошлого, поглощённый изучением этого сомнительного феномена, явно не прибавляет ей хорошего настроения. Всё же, гордость и самолюбие порой заставляют страдать куда сильнее разбитого сердца.

Несмотря на всю условность такого брака, я могу представить, как несчастны будут оба супруга.

Впрочем, сейчас, уплетая прозрачную лапшу, Ной выглядит вполне счастливым.

Мне нравится проводить время в его кабинете и не только из-за удобного кресла и чудесного вида. Наши долгие беседы обо всём на свете уже стали почти ритуалом для обоих. Нет, я не потеряла голову от синих глаз дока, хоть это и трудно порой. Больше чем уверена, он тоже не думает ни о чём таком. Просто так случилось, что мы нашли общий язык. Так бывает, когда два человека вдруг ощущают, словно знакомы всю жизнь, обнаруживают, что говорят на одном языке и видят одинаковую радугу.

Да уж, радугу Ной точно никогда не видел. Да и никто не видел уже пару сотен лет, всё-таки загрязнение атмосферы – препаршивая штука.

– Ева, вы не рассказали, как выбрали профессию. Что такое журналистика в две тысячи семнадцатом, рассказали, а почему захотели этим заниматься – нет.

Ной отодвинул в сторону пустой контейнер и с довольным видом вытянулся в кресле.

– Боюсь, моя история далеко не так романтична, как ваша, Ной. Когда мне было семнадцать лет, и я выбирала дальнейший путь, я совсем не знала, чем хочу заниматься. Просто поступила в университет, заботливо подсказанный мамой, специальность – экономика и финансы. Притом, что я абсолютный гуманитарий. Но мама так хотела, чтобы у меня была хорошая профессия, востребованная, нормально оплачиваемая… Я всегда старалась не разочаровать её.

– Вы были хорошей дочерью.

Ной смотрит серьезно, ему эта тема понятна. Я только пожимаю плечами в ответ.

– Я старалась.

– Но вам понравилось после то, что вы делали?

– Скорее да, чем нет, – в его присутствии просто не возможно не улыбаться, – Но к концу второго курса со мной случилось непредвиденное – а именно, безоглядная влюблённость. Его звали… впрочем, это уже не имеет значения. Важно другое, этот человек точно знал, чего хочет и что должен делать, он был таким собранным, целеустремлённым, шёл напролом, и совершенно вскружил мне голову. Ради него я бросила свой финансовый ВУЗ и подала документы в другой, тот, где учился мой герой, на факультет журналистики. Это было непросто, учитывая, что начинать пришлось с самого начала, да и мама была не в восторге от таких перемен, но я тогда неожиданно для самой себя превратилась в бунтарку. Первый и последний раз в жизни. Так я и выбрала профессию, можно сказать, по любви.

– Вы всегда занимались этим?

– Нет. Работала везде, где платили достаточно. Было много разного.

– Почему?

– Оказалось, что выпускников вузов больше, чем вакансий. Мама умерла рано, так что я осталась без мудрых советов и без средств заодно. Сбережений у нас с роду не водилось, а пока мама болела всё, что удавалось заработать уходило на оплату лечения, если не хватало – приходилось занимать. Без опыта и протекции я могла заработать намного меньше, чем нам требовалось, так что я бралась за разную работу, а параллельно перебивалась небольшими заметками для интернет-ресурсов. Потом мне выпал счастливый билет, уже после маминой смерти, года через четыре… Одна знакомая, мы вместе учились, уходя в декрет, предложила мне занять ее место в редакции небольшого интернет-журнала. Я не раздумывая, согласилась. Помню, как волновалась на собеседовании и в первый рабочий день, помню, что меня довольно тепло приняли, и я радовалась, что все мои страхи оказались беспочвенны. А потом наш ресурс слился с более крупным.

К моему удивлению, я не только сохранила своё место, мне предложили хорошее жалование, больше чем я могла рассчитывать, и переезд в столицу. Обязанности были не сложны, писать небольшие заметки о курьёзах в сфере технических новинок. Всякие роботы для чесания спины и приложения для подсчёта калорий чихуахуа. Я воспользовалась шансом и поспешила покинуть свой маленький, продуваемый всеми ветрами городок, где слишком многое напоминало о моих утратах. В общем-то, я отлично помню, что спустя несколько месяцев жизни в Москве, была вполне довольна. А вот остальное – как ластиком стёрли…

Замечаю озадаченный взгляд собеседника и подбираю более понятную ему метафору:

– Как отформатировали.

Он кивает в ответ.

– Ева, а вы помните название этого журнала?

Хороший вопрос. Я помню бело-голубую обложку, но не могу с уверенностью сказать, что на ней за изображение. Название… Такое простое слово… Но оно ускользает от меня.

Качаю головой – безуспешные попытки вспомнить лишь вызывают головную боль.

– Не напрягайтесь, Ева. Со временем вы вспомните.

– Надеюсь.

– Предлагаю сменить тему, – Ной протягивает мне круглую коробочку с прозрачными бледно-розовыми горошинками – нечто среднее между жевательной резинкой и леденцами, – Теперь ваша очередь задавать вопросы. Впрочем, о себе я уже всё что мог, рассказал.

– Не всё.

Он удивлённо приподнимает бровь.

– Я что-то упустил? Могу рассказать, как в детстве подбрасывал экскременты в обувь воспитателю. Или как воображал себя путешественником, который разбил свой шаттл и теперь добирается в ближайший город пешком, под палящим солнцем сквозь пыльную бурю.

Живо представляю себе маленького засранца с тёмными вихрами и ангельскими синими глазёнками, сосредоточенно запихивающего собачью какашку в дорогущие лаковые туфли дяди, и не могу удержаться от смеха.

– Ной, а вы можете мне рассказать о вашем имени?

Док явно удивлён моим вопросом.

Собственно, я бы тоже на его месте удивилась. Зуб даю, сейчас никто не заходит на сайты, обещающие раскрыть тайны имён или посчитать дату смерти по дате рождения. Вся эта эзотерическая ерунда осталась в прошлом.

Меня, конечно же, не это интересует, а то чем руководствовались его родители, нарекая сына. Так что приходится пояснить.

– Раньше люди часто давали детям имена умерших родственников или друзей, а то и просто знаменитостей. Были и те, кто подходил к выбору имени для ребёнка иначе, по старинке заглядывая в календарь, тогда новый человек получал имя в честь святого, которого полагалось почитать в день его рождения. Таких счастливчиков было немного и жизнь их, часто, была совсем не весела, особенно в подростковом возрасте.

Вот мне и стало интересно, как этот выбор совершается сейчас. Тем более у вас, на мой взгляд, имя весьма необычное. Вы вряд ли знаете, но так, согласно некоторым религиозным текстам, звали одного очень важного человека.

– Я наконец понял, – смеётся Ной, – Вы имеете в виду того парня из древней легенды, что спасал животных от наводнения, так? Думаете, я ношу его имя!

Согласно киваю.

Именно так я и подумала. Ещё сильно при этом удивилась.

Насколько я понимаю, сейчас в обществе довольно свободные взгляды на многие вещи, что абсолютно не увязывается с традиционными религиозными доктринами. Тогда откуда такая явная отсылка к Ветхому Завету?

– На самом деле, моё имя вполне обычно. Оно всего лишь дань моде, – док снова улыбается, – Когда я родился, считалось очень оригинальным давать детям имена легендарных героев, и тому подобных персонажей.

Ошарашено хлопаю глазами. В обществе, где религии считаются атавизмом, и мода на имена из священных писаний?

– То есть, вы сейчас знаете эти тексты как фольклор?

Мой собеседник пожимает плечами.

Ну а чему я удивляюсь, если разобраться? Те же легенды и мифы древней Греции были когда-то для эллинов священными. И хоть позднее они ощутимо повлияли на литературу, драматургию, скульптуру и живопись, но уже никому не приходило в голову безоговорочно верить в то, о чём повествовали эти истории. Стоит ли удивляться тому, что такая же участь постигла и более поздние религиозные легенды?

– Архаичные религии много лет владели умами людей, – с самым серьезным видом объясняет Ной, – Сейчас удивительно, как научный прогресс мог уживаться с этими древними заблуждениями, но тысячи лет миллионы людей были во власти догматов, распространяемых организациями, которые обещали бессмертие. Вполне объяснимо, что они оказали сильное влияние на все сферы жизни общества. Люди внушаемы, Ева. Все знали, что эти организации только приумножали власть и богатство за счёт своих адептов, но всё равно шли у них на поводу.

А док неплохо подкован в этом вопросе.

– Бессмертие – достаточно заманчивая перспектива, вы не находите, доктор?

– Нельзя дать то, чего не существует.

– Ной, но ведь наука добилась в этом вопросе существенных успехов. Может быть, однажды, жизнь можно будет продлить так долго, что человек сможет назвать себя практически бессмертным? Как думаете?

– Я не знаю ответа на ваш вопрос, Ева, – задумчиво произносит Ной после некоторого раздумья, – Мы стареем, потому что концевые участки хромосом, теломеры, со временем становятся короче, из-за чего организм не может обновляться. Это же является и главной причиной естественной смерти, как животных, так и человека. В настоящее время мы добились серьёзного увеличения продолжительности жизни, благодаря теломефазе – это фермент, открытый ещё вашими современниками. Он как бы достраивает укороченные теломеры, благодаря чему старые клетки могут делиться как молодые. Это существенно продлевает жизнь организма и улучшает её качество, но до бессмертия нам так же далеко, как и триста лет назад.

Я внимательно слушаю, стараясь не пропустить ничего из объяснений Ноя.

– Вы религиозны, Ева? – спрашивает вдруг он.

Я решаю быть откровенной.

– Я видела, как моя мать умирала, будучи ещё молодой. Как её мучила боль днём и ночью, настолько невыносимая, что лекарства не могли её унять. Всю свою веру я утратила тогда, доктор, сидя у постели мамы. Она была самым добрым и светлым человеком из всех, кого я знала и то, что с ней случилось, навсегда избавило меня от заблуждений о высшей справедливости.

По лицу Ноя пробегает едва заметная тень.

– Простите меня, Ева. Я причинил вам боль неосторожным вопросом. Мне просто хочется узнать вас лучше.

– Ничего, док. Это давно в прошлом.

– Тогда могу я задать вам тот же вопрос, касательно имени? Насколько я могу судить, ваше из того же источника, что и моё? – лукаво прищуривается он. И невозмутимо поясняет, – Я немного интересовался философией и теологией. Евой ведь звали мифическую мать всех людей, кажется так?

– О нет! – теперь моя очередь смеяться, – Это точно не про меня! Но вы правы, Ной, имя «Ева» действительно приписывали первой женщине в христианстве и иудаизме. Мифическая праматерь, родительница всех людей. Со мной всё не так сложно. Мама назвала меня в честь героини старого голливудского фильма.2 Не думаю, что это был удачный порыв, но в том фильме снялась одна из её любимых актрис, женщина, которую мама находила невероятно талантливой и красивой. Так что, источник этот далек от религии настолько, насколько это вообще возможно.

К тому же, ирония в том, что я никогда не хотела заводить детей.

А вы, доктор, случайно не

занимаетесь спасением вымирающих видов животных?

Ной отрицательно машет головой, снова не в силах сдержать смех.

Идиллию нарушает негромкий писк и фиолетовое свечение прибора на запястье дока, который я сначала приняла за часы. Оказалось, это устройство связи, заменившие привычные для меня смартфоны.

Мне нравится этот вариант – легко, удобно, функционально и из кармана не выпадет.

Доктор прикасается к сенсорной кнопке ответа на корпусе коммуникатора и над «часами» появляется небольшой, дюймов в пять, голографический экран.

Улыбка Ноя гаснет почти мгновенно.

Экран вздрогнул, разворачиваясь. Теперь он стал размером не менее тридцати дюймов.

Заодно и изображение появилось.

Комната в золотистой отделке. Чёрное кресло с высокой спинкой, в котором, выпрямив спину, восседает мужчина лет около сорока пяти на вид.

Позвонивший доктору огляделся и брезгливо поморщился.

Он определенно красив. Относится к тому редкому типу мужчин, которые с возрастом лишь прибавляют привлекательности, утрачивая юношескую слащавость и приобретая резкость в чертах и жёсткость в характере. Худощав, но эта худоба лишь подчеркивает явно немалую физическую силу. Тёмные волосы, тронутые сединой, коротко подстрижены на висках и гладко зачёсаны над высоким лбом. В мочке уха тускло поблескивает чёрный, как осколок ночи, камень, не больше булавочной головки. Внимательный взгляд неожиданно ярких зелёных глаз останавливается на мне и по спине моей бегут противные мурашки. Красиво очерченные губы незнакомца кривятся в усмешке.

– Приветствую, отец. Чем обязан? – Ной заговаривает первым.

Выглядит он абсолютно спокойным, даже умиротворённым. Расслабленная поза, ленивый взгляд, полуулыбка уголком рта – словно бы не замечает недовольство, которое явно демонстрирует собеседник.

– Приветствую, сын.

Второе слово он не произнес, выплюнул.

Да… Неладно между родственниками, это точно. Отцы и дети. Триста лет прошло, а ничего не изменилось.

Эрик Вег, а это оказался именно он, что называется, сильная личность. Даже видео звонок передает окружающую его ауру власти. Одного взгляда на этого человека достаточно, чтобы понять – перед вами истинный лидер. Такой занял бы главенствующее положение в любую эпоху, в любом обществе.

– Я был уверен, что вы всецело заняты приумножением семейных капиталов и дрессировкой Совета. Так что заставило вас оторваться от важных дел?

Ной говорит лениво, слегка растягивая слова, и старшего Вега это, похоже, раздражает.

Он явно отлично знает, что в его обществе люди начинают нервничать, и, похоже, давно привык к тому, что его боятся или хотя бы испытывают, находясь рядом с ним, волнение, эмоциональный дискомфорт и прочие радости. Привык осознавать свою власть над миром и окружающими людьми, диктовать свои условия. Потому-то его и раздражает поведение сына. Злит упрямый мальчишка, который к тому же демонстрирует абсолютное равнодушие и спокойствие, сознательно подливая масла в огонь отцовского раздражения при каждом удобном случае.

Но Мэтр Эрик Вег не удерживал бы в своих руках львиную долю доходов Мегаполиса и решающий голос в Совете Семей, если бы так легко давал волю своим эмоциям. Не смотря на явно демонстрируемое недовольство отпрыском, он остаётся холодным и собранным. Это старая игра, в которую он играет намного дольше, чем его непутёвый сын.

Так что, преимущество на стороне Мэтра Эрика. Он это отлично знает, как знает и Ной.

– Разве отцу нужен повод, чтобы увидеть сына?

Ной в ответ только поднял бровь. Уж он-то явно не сомневается, что его отцу нужен такой повод и весьма веский.

– Я слышал, что ты в последнее время полностью поглощён работой, – Старший Вег не скрывает иронии в голосе. Окинув взглядом кабинет сына, он продолжает, – И сейчас вижу, что твоё исследование действительно заслуживает хм, особенного внимания.

Его взгляд останавливается на мне всего на мгновение, но я ощущаю почти непреодолимое желание сжаться в комок и оказаться как можно дальше от этих пронзительно-зелёных глаз.

Отчётливо ощущаю, что краснею. Почему-то именно это меня ужасно злит. Вот ещё, не хватало только забиться краской, как будто я тут чем-то неприличным занималась!

А ведь он именно так и думает! И эта его ухмылочка, хоть и на мгновение всего промелькнувшая, и тон его насмешливый – всё говорит о том, что Эрик Вег ни минуты не верит в одержимость сына работой, а вот в том, что тот увлёкся экзотической трехсотлетней бабёнкой, даже не сомневается.

Ной, похоже, пришел к тем же выводам.

Подмигнул украдкой, но по выражению его лица нельзя сказать, что он думает. В конце концов, держать лицо он умеет не хуже папаши – с детства ученный.

Интересно, а много ли людей знают того же доктора Ноя, которого знаю я? – мелькает у меня вдруг мысль.

Зуб даю, большинство считает младшего Вега таким же толстокожим, каким выглядит его отец. Пусть ещё пока не таким властным и опасным, но всё же… От осинки не родятся апельсинки.

– Я озабочен только тем, чтобы ты не перегружал себя. Твоё рвение не должно сказаться на здоровье, нельзя работать без сна и отдыха. К тому же, такое усердие не оставляет тебе времени на другие твои обязанности, о которых ты, несомненно, помнишь.

– Спасибо за заботу, отец, но вы зря беспокоитесь. Как доктор, я помню о необходимости цикличности деятельности для организма. Про еду, как видите, тоже не забываю, – Ной провёл рукой над столом с остатками нашего обеда, – Что же касается иных моих обязанностей, о которых вы так любезно мне напомнили, то всем занимаются специалисты. Они прекрасно справляются с организацией подобных мероприятий, имеют лучшие рекомендации, а учитывая сумму которую вы им платите, я уверен, они постараются превзойти самих себя. Так что мое участие будет больше мешать профессионалам, нежели приносить пользу.

– Я рад, что ты не теряешь контроля, – мне кажется или Мэтр Эрик едва сдерживает смех? – И трезво оцениваешь свои организаторские умения. Однако, подготовка к торжественной церемонии это меньшее, что меня беспокоит.

– Прошу извинить меня, отец, но в деле приумножения капитала я буду ещё более бесполезен, чем в организации праздников, – Ной даже глаза покаянно опустил.

И вздохнул ещё так, с сожалением.

Вот ведь артист!

– Это я знаю, – бросает в ответ Мэтр Эрик.

Кажется, он артистизм сына тоже оценил. Не так горячо, как я, но не тот он, похоже, человек, чтоб проникнуться такими материями как драматический талант Ноя. Это же не патент на воздушный фильтр.

– Что ж, в таком случае, я бы хотел вернуться к работе, если вы не против, отец. Надеюсь, вы убедились, что ваше беспокойство было беспочвенным и я в полном порядке.

– Убедился, – странно слышать в голосе этого человека те же ленивые интонации, что и у Ноя, – Надеюсь, ты помнишь, что ни одно твоё исследование и уж тем более, ни одно увлечение, не снимет с тебя возложенных Семьёй обязательств. Не забывай, даже самое увлекательное исследование в любой момент можно прекратить.

Так медленно, так лениво сказанная фраза.

Голос тихий, обволакивает, заставляя податься ближе, прислушиваться, чтобы не потерять ни слова. Взгляд зелёных глаз гипнотизирует, и я поневоле чувствую себя глупым маленьким кроликом, которым собрался поужинать громадный удав. Противный холодок пробежал по спине и осел тяжёлой льдиной в животе.

– До встречи, сын.

Экран вздрогнул и погас, свернулся клубочком где-то в другом, электронном мире. Коммуникатор дока тихо пискнул, сообщая о конце сеанса связи.

Этот звук заставил меня вздрогнуть.

Ной, конечно, это заметил.

– Не берите в голову, Ева, – он старается выглядеть так, словно ничего особенного не произошло, только вот бесшабашная улыбочка выходит натянутой.

– Ваш отец…

– Любит нагнетать страсти, – прерывает меня Ной, – Ему жизненно необходимо, чтобы окружающие его боялись, так он может полнее чувствовать своё превосходство. Но поверьте, это маска. Он вовсе не тот презрительный хозяин жизни, каким вы его увидели.

Не знаю, не знаю…

Однако теперь мне действительно становится не по себе. Маска или нет, но Эрик Вег объявился не из праздного любопытства – это было предупреждение и, как бы не храбрился Ной, он прекрасно его понял. Впрочем, я тоже догадываюсь, что имел в виду самый влиятельный человек Мегаполиса.

– Хватит о нем, забудьте! – решительно произносит мой прекрасный доктор, – Ещё не хватало, чтобы вы начали играть в его игры не зная правил. С отцом я как-нибудь разберусь. А к вам у меня есть предложение, Ева! Хотите посмотреть на Мегаполис вблизи?

– Конечно! – я в миг забываю о Веге—старшем и всех его намёках, – Если вы считаете это возможным, я… Да что там, прогулка по городу – это же моя мечта уже несколько недель!

– Мой шаттл вмещает двоих пассажиров, – Ной встаёт с кресла и подаёт мне руку, – Летим, Ева, прогуляемся по городу будущего!