Читать книгу В любви и боли. Прелюдия. Книга первая - Евгения Владон - Страница 1

Меня зовут Эллис Льюис, мне 32 года, почти тот же возраст, что был у Дэниэла, когда мы с ним впервые познакомились. Почему я решила рассказать эту историю, ещё одну слезливую и банальную историю о любви или, как это модно и принято говорить сейчас, рассказ о человеческих взаимоотношениях? Сложно сказать… Я через это прошла, пережила, прочувствовала, выстрадала… Я не говорю, что я испытала все 9 кругов ада и ужаса, какие только может вынести человек за всю отмеренную ему жизнь. Но, если честно, мне с лихвой хватило и тех исключительных моментов в выпавших на мою долю событиях, последствия которых и подтолкнули меня к данному повествованию.

Как когда-то говорил мне сам Дэн: «Если тебе, как ты думаешь, есть что сказать другим людям, даже если им на самом деле на это откровенно посрать, говори! Иначе потом может быть слишком поздно или ни к месту. А ты станешь изводить себя тем, что так и не рискнул сделать этого раньше. По крайней мере, у тебя появится возможность показать другим отличительную от большинства точку зрения – своё личное видение на привычное для всех положение вещей. Неважно, совпадут ли твои взгляды с чужими. Самое главное то, что ты способна думать сама за себя, и действительно умеешь это делать – думать и воспринимать, осознавать и анализировать. И, само собой, принимать собственные решения (не имеет значения правильные или неправильные, но СВОИ!) в тех или иных ситуациях. А ещё важно, что ты не боишься собственной жизни и не стесняешься делиться личным опытом! Люди могут сделать вид, что не слышат тебя, но всё равно, они прислушиваются. Пускай даже на подсознательном уровне…»

…Действительно, Дэнни? Ты ко мне прислушиваешься? И сейчас тоже?

А у меня сложилось ощущение, что ты вообще меня не слышишь! Или это ты делаешь вид, что не слышишь? А может, попросту ждёшь, когда же я упаду перед тобой на колени по собственной воле и начну молить вслух с надрывными рыданиями, взывая к твоему благоразумию, скрытому где-то глубоко-глубоко в этом твоём жутком панцире защитного «экзоскелета» непреклонного и беспощадного божества? Ты и вправду настолько неуязвим и непробиваем, как выглядишь? В тебе не осталось ничего от моего прежнего Дэнни, кроме чёрной пустоты с изголодавшейся за целое десятилетие демонической сущностью? Месть? Вендетта? Чего же ты хочешь? Утолить этот разъедающий мозг голод или высосать мою душу до последней капли? Тебе станет от этого легче? Это тебя освободит? Сделает более сильным и счастливым? Ты хочешь именно этого? Действительно, Дэнни?..

***

В голове крутились самые изощрённые ругательства, которые я когда-либо слышала в течении своей немаленькой жизни, и которые я теперь вспоминала со столь необычайной лёгкостью, словно пользовалась ими в повседневной жизни, как стандартным набором будничных фраз. И “Fuck!” было самым безобидным из всех!

Да! Fuck!

Впервые я позволяла себе ругаться от всей души и безостановочно (на благо Дэн успел прописать в моём мозгу соответствующую программу специфического лексикона своего богатого словарного запаса из вульгарных выражений). Ненавидела ли я тебя сейчас ещё и за это? За всё, что ты успел сделать или только-только собирался со мной сделать?..

Как долго? Чёрт! Как долго ты думаешь это продолжать? Неужели весь срок, прописанный в контракте? Тогда это действительно тройное Fuck!

И почему я позволяю тебе это делать? Может, я и в самом деле мазохистка? Тащусь от психического насилия и немножко физического? Или всё-таки это?..

Мой бурный мыслительный шторм прервался звуком электронных колокольчиков и открывшихся передо мной зеркальных створок лифта. Последний этаж, но не пентхаус. Ключа у меня нет, подъём лифта осуществился за счёт разрешения хозяина квартиры. Меня пропустили в огромное жёлто-молочное фойе кондоминиума только после того, как дежурный портье за монументальной административной стойкой получил по коммутатору подтверждение, что меня ожидают.

«Эллис Льюис?» – портье вопросительно посмотрел на меня.

Я судорожно сглотнула. Он назвал меня моим настоящим именем.

Хотя, что ещё можно было ожидать от Тебя?

«Да, я… Эллис Льюис!»

Первый раз двери лифта открылись от меня на расстоянии в десять метров, когда я ещё стояла перед стойкой ресепшена. Даже с такого расстояния было видно, что в кабинке никого нет! Чёрт…

Я ведь здесь впервые. Откуда тогда столь стойкое ощущение-убеждение, что это место не являлось одним из семейных гнёздышек президента «Глобал-Вижн»?

Мои широко раскрытые глаза смотрели внутрь «саркофага» чёрно-белого вестибюля с эбонитовым круглым столиком для писем по центру. Фойе или холл с шестью углами и тремя дверьми по периметру, практически наглухо зашит изнутри от пола и до потолка гладкими плитами натурального мрамора. Серебристо-черный ломаный рисунок оплетал поверхность монолитного камня хаотичной паутиной, вызывая в сознании странные ощущения. На стенах, возле каждой из дверей, молочные плафоны красивых ультрамодных светильников, излучающих приглушённый люминесцентный свет. И всё! Больше ничего. Ни картин, ни вешалки, ни корзины для зонтов и тростей. Ни хотя бы вазы с цветами на абсолютно пустом столике.

Зачем вообще делать такие помещения, где даже присесть не на что? Если бы не раскрытые прямо за столиком и напротив лифта центральные белые двери, я бы точно ощутила себя жертвой, запертой изнутри в шикарной клетке изощрённым палачом-эстетом.

Не знаю как, но мне всё-таки удалось заставить себя войти в этот немаленький вестибюль. Чёрт, я даже в лифте не испытывала столь мощного прессинга от замкнутого пространства, как в окружении этих стен, без единого окна или источника естественного освещения! Так недолго и клаустрофобию подхватить!

Ускорив шаг, я попыталась отключить внимание от чёрных стен, мысленно уже находясь в следующем помещении. Но это мало чем помогло. Давление на сознание не ослабевало, даже когда я очутилась в пятиметровом белом коридоре, у простых смертных именуемом «прихожей». Нет, ну, а что! Вполне себе добротная такая прихожая с двумя рядами арочных ниш под тубы с вазонами и эбонитовыми статуэтками, плюс два огромных зеркала в тяжёлых позолоченных багетах друг напротив друга. Не зацепиться взглядом за каждый находившийся здесь предмет было просто невозможно. Особенно за эти два бесконечных измерения в недоступное для людей пространство из ирреальных переходов. На несколько секунд они поймали в свои иллюзорные сети отражение стройной девушки в молочно-белом подпоясанном плаще с расклешённым подолом.

Белый! Ты сказал, чтобы плащ или демисезонное пальто (но ни в коем случае ни шуба, ни куртка и не парка!) были чисто белого цвета. Но, увы и ах, зеркала чётко показывали цвет топлённого молока. А на фоне белого коридора, усиленного холодным освещением люминесцентных ламп, этот оттенок выделялся весьма явственно.

Заметишь ли Ты? И если да, то, что сделаешь? Неужели накажешь?

Зараза!

Попытка отвернуться от собственного отражения, не венчалась должным успехом. Перед глазами продолжал тлеть отпечаток напуганного лица молодой женщины с распущенными по плечам и спине идеально прямыми прядями русых волос оттенка мокрого песка. Стройные ноги в скользком капроне черных чулок кажутся ложно длинными благодаря высоким каблукам замшевых туфель. Странно, но почему-то раньше казалось, что я не смогу пройти в них и трёх метров. Может потому, что это были Danial Hachter?

У Робин определённо садистское чувство юмора. Теперь она (обратиться к Сэм за помощью я так и не рискнула) заделалась моим личным стилистом и литературным гуру по миру «изысканного» дамского романа весьма специфического жанра (по моей, естественно, просьбе).

И кто, спрашивается, тянул меня за язык и отвечающие за подобные мысли извилины?..

«Историю О» я решила не читать, решив воспользоваться упрощённым способом ознакомления с данным видом творческого самовыражения. Банально говоря, посмотрела фильм! Конечно, он во многом отличался от книги. Там напрочь отсутствовало анатомическое изобилие из мужских и женских гениталий, да и год выпуска с натянутой игрой актёров ощутимо ухудшали антураж самой киноленты. Но не сказать, что это было довольно мило, наивно и местами даже захватывающе, немножко соврать самой себе. А вот музыка… (О, эта незабвенная классика и классики 70-ых: Пьер Башле, Владимир Косма, легендарный Серж Генсбур!) Музыка не могла не оставить свой исключительный, неизгладимый отпечаток где-то на недосягаемой глубине полуспящего подсознания вместе с предчувствием чего-то большого… Нет, скорее даже громаднейшего и буквально распирающего, жаждущего вырваться наружу в любой не самый подходящий для этого момент…

С «50 оттенками серого» дела обстояли посложней. Я пыталась читать эту, так называемую, книгу уже больше двух недель, кое-как добравшись до середины. Но этот… примитивный во всех смыслах роман (ещё и фанфик на подростковые «Сумерки»!) убивал мою психику на раз. Причём убивал не обыгранной в нём тематикой, а тем, что он ни черта, даже сотой доли из описанного не напоминал мне того, что делал со мной мой собственный «Кристиан Грей». И, честно говоря, называть тебя Кристианом Греем, всё равно, что прозвать какого-нибудь смертельно опасного зверя Пушком или Спотти.

Хотя и здесь нашлись свои жирные плюсы. По крайней мере, я окончательно утвердилась в своих литературных предпочтениях. В том числе и в понимании того факта, почему и за что я так ненавидела читать дамские романчики современного пошиба.

Это были натуральные «50 оттенков ванильных соплей, жутко приторной сладкой ваты и плюшевых кроликов кислотно розового цвета»! И они бесили меня с каждой следующей главой всё больше и больше вместе с фразой «Анастейша, перестань кусать губу!» и с неподдающейся никаким дрессировкам внутренней «богиней» героини.

Представить себе, как ты нальёшь мне в пупок дешёвого вина и примешься пускать там кораблики?.. Святые угодники!

Даже я, полный ноль во всей этой чуждой для меня Д/С-шной белиберде отторгала на сверхкритическом уровне здравого (пока ещё) рассудка всю эту нелепейшую авторскую чушь. И чем дальше я читала ЭТО, тем больше сомневалась в том, что правильно истолковала твоё поведение. Эта муть не шла в меня ни под каким соусом. Поскольку я была уверена, что мой «Кристиан Грей» распылил бы книжного Грея, как Мистер Грей из «Ловца снов» в красную пыль в один щелчок расслабленных пальцев. А Дориан Грей стоял бы где-то на очень заднем плане и нервно курил в сторонке.

Хотя, чему тут удивляться? Разве не Сэм одна из первых, кто ещё с колледжа, по каждому поводу и без, доставала меня тем фактом, что я не такая как все? Стукнутая на всю голову и прилагающиеся извилины неформалка. Жертва собственных больных фантазий, вывернутого наизнанку мировоззрения и в край извращённого воображения. Какое счастье, что данные эпитеты она приписывала моему творчеству, а не моей личности в целом и не моим сексуальным слабостям-предпочтениям. Правда теперь я стала сомневаться и на счёт последнего. Как будто мой собственный внутренний мир с привычными для меня взглядами на обыденные вещи пытался выйти мне боком…

…В какой-то момент я остановилась, почувствовав себя ещё больше Алисой в Стране Чудес из фильмов Тима Бёртона. Нет, мрачной готикой здесь не пахло. Но вот сумеречное освещение, дорогая массивная мебель по всему периметру круглой тёмно-вишнёвой гостиной вызвала во мне почему-то схожие ассоциации.

Не заметь я боковым зрением в раскрытых справа от меня лакированных дверях чьё-то движение, не исключено, что застряла бы тут надолго, вплоть до прибытия отряда службы спасения… Тем более, ты запретил мне брать дамскую сумочку, а, точнее, мобильный. Не дай бог, Ваше Темнейшество отвлекут нежелательные звонки моего смартфона, особенно от нежелательного для Вас абонента (или сразу парочки).

Раздумывать было уже явно поздновато, как и сдавать назад. Так что я сразу (уместней сказать, без мучительных, мыслительных терзаний) развернула свой крёстных ход в очередной портал местного лабиринта, так называемого, твоего персонального Зазеркалья. Главное, не забыть отметить в памяти все двери и переходы, по которым можно будет вернуться обратно к лифту. Пока я прошла всего несколько помещений, но кто сказал, что это предел? Для тебя и твоего мира? Не смешите тараканов Моей внутренней «богини»!

Я остановилась в трёх шагах от гостеприимного проема открытых настежь дверей, в который раз прибалдев от неохватных габаритов представшего предо мной пространства. Видимо, всё это время я тайно надеялась, что наконец-то попаду в спальню с огромной кроватью на ступенчатой платформе и королевским балдахином под самым потолком. Наивная дурочка.

Это оказалась ванная комната, совмещённая с невероятно огромной гардеробной. А от пугающих масштабов самого пространства и его монументальной внутренней начинки голова пошла кругом. Чёрный глянцевый кафель с рисунком белёсой паутинки по всему периметру купальной зоны; внушительный резервуар центральной ванны, вмонтированной в ступени чёрного мрамора – и вся эта лоснящаяся зеркальной поверхностью трёхмерная чернота разбавлена золотым хромом краников, дверных ручек и прочего «водопроводного» декора. Ну, и само собой, далёкая от понятия «бюджетная» мебель в виде массивной столешницы под раковины и шкафчики, как и отдельная душевая кабинка в обрамлении стеклянных стенок и дверц.

А потом я увидела Тебя, выходящего из ближайшей «галереи-коридорчика» или того самого мистического портала Зазеркалья, замаскированного под два длинных ряда гардеробных шкафов-стеллажей.

И, кажется, до меня дошло, что здесь не так. Всё огромное помещение представшей передо мной комнатки разделяла на две части стеклянная стенка-перегородка. И, видимо, она не запотевала, да и не сразу бросалась в глаза, если не считать открытой в ней дверцы и… тебя вышагивающего в зону ванной комнаты из гардеробной-лабиринта.

Дэн! Твою ж мать!

Дыхание приказало долго жить. Если не считать сердца. То вообще рвануло на последней скорости на перегонки с адреналином. Так что я не просто на тебя уставилась, в раз забывая об окружающей (не побоюсь этого слова) дичайшей роскоши, мебели и вещах, стоимость коих превышала стоимость моей собственной жизни в степени бесконечности. Я буквально залипла. Превратилась в соляной столб, практически уже чувствуя, как потихоньку рассыпаюсь на атомы под гулкими ударами надрывной пульсации во всём теле. А может и плавлюсь от охватившего с головы до пят эмоционального жара-пламени.

Только сейчас до меня вдруг доходит, что впервые за столь долгое время вижу тебя абсолютно голым!

А ты просто, как ни в чём ни бывало, проходишь мимо, всего в каких-то паре ярдах, не поворачивая головы и не «замечая» моего присутствия именно в упор.

Может по дороге сюда я случайно где-то умерла, не заметив, как это произошло, и теперь болтаюсь невидимым призраком в твоих королевских апартаментах?

Слава богу, хватило ума не спросить об этом вслух.

Ну а тебе-то что с того? Продолжаешь идти дальше, ни на что и ни на кого не отвлекаясь. Снимаешь на ходу с левого запястья платиновый браслет с часами, останавливаясь напротив чёрной столешницы с чёрными умывальниками, и подвешиваешь свой баснословно дорогой хронометр на специальную подставку – абстрактную бронзовую статуэтку.

Картинка ещё та, если брать во внимание тот факт, что кроме этих самых часов на тебе больше ничего не наблюдалось. Хотя не брать… всё равно как-то сложно. Вернее даже, за гранью невозможного.

Не исключено, что даже понимаю, для чего ты всё это … демонстрируешь. Как привычным, почти машинальным жестом стягиваешь с мизинца перстень-печатку почётного члена какого-то там особо престижного мужского клуба (бьюсь об заклад, чисто мужского и обязательно закрытого), а с безымянного пальца – обручальное кольцо. На последнем твоём движении, моё сердце совершило смертельный кульбит, после чего исполнило сольную чечётку вначале по рёбрам, а потом в горле.

– Ты опоздала. – твой отмороженный голос вернул меня в реальность так же неожиданно, как и вид твоего абсолютно нагого тела затянул меня до этого в параллельную прострацию.

– Прости, но ты запретил мне брать часы, телефон, планшет… Так что я понятия не имею, который сейчас час.

– Слишком много говоришь. – и, естественно, всё это ты произносишь до сих пор непривычным для меня новым тоном хладнокровного киллера. Голосом, способным резать своих жертв буквально физически лишь одними словами и скрытым в них смыслом.

И опять никакого, хотя бы ничтожного, вскользь брошенного на меня взгляда. Разворачиваешься ко мне спиной во всей её совершенной красе и возобновляешь свой ленный ход теперь уже в сторону душевой кабинки.

Надо признаться, твоё показное равнодушие не сразу задело моего эгоцентричного самолюбия. В эти быстротечные секунды, отсчитываемые моим взбесившимся сердцем, я банально не могла оторвать глаз от твоего… «заднего фасада». Вот теперь-то я, что называется, воочию видела, насколько сильно ты успел измениться за эти годы, не только изнутри, но и снаружи. Не то, чтобы я так уж хорошо, ещё и в столь мельчайших деталях, помнила каким ты был десять лет назад, но то, что предстало сейчас моим глазам, грубо говоря, было грех даже сравнивать. Уже молчу про собственного внутреннего фотографа, виртуальная рамка видоискателя коего никак не желала менять выбранного ракурса, а его невидимый палец бездумно лупил по пусковой кнопке, оставляя на моём винчестере жёсткой памяти весьма захватывающие отпечатки незабываемых «фотокадров».

Мне кажется, или ты прибавил в весе? Нет, не в жировой прослойке, а именно в мышечной. Плечи стали шире и рельефнее, как и размах спины; ягодицы, бёдра, мощные бицепсы и прокачанные икры на ногах. Если сравнивать с тем же Давидом от Микеланджело, то и этот эталон мужского совершенства теперь явно отдыхает в сторонке вместе с Дорианом Грейем за второй пачкой сигарет.

Ещё и стало вдруг как-то резко жарко, будто полыхнуло раскалённым воздухом из адского дышла. Хотя горячую воду ты пока что не включал… Ага, вот теперь включил. И меня тут же со страшной силой потянуло расстегнуть на груди пуговицы плаща и развязать поскорее пояс.

Замечательно!

Что это вообще было? Если я, как ты говоришь, опоздала, то, какого ты вытворяешь прямо сейчас?

К внутреннему фотографу присоединилась коварная пифия, которая теперь посмеивалась над чувствами и реакцией моего организма своим отвратительным скрипучим смехом. Заодно делая ставки на то, что ты не станешь приглашать меня к себе в душ или просить потереть тебе спинку.

Срань господня! Ещё немного и немощно заскулю. Сказать, какая у тебя была шикарная спина и всё что ниже – попросту поиздеваться над своим словарным лексиконом. Как говорится, бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые; иначе такое бросание будет пустою забавою. В какой-то момент, я стала дико завидовать этой чёртовой воде и её срамным ручейкам, стекающим по твоей гладкой коже и ровному бронзовому загару практически по всему телу. А то, как при каждом твоём незначительном движении переминался лепной рельеф твоих полурасслабленных мышц… Всё-таки нужно было прихватить с собой хоть какую-то шпионскую микрокамеру. Перебирать в памяти подобные фрагменты – это не одно и то же, как если любоваться реальными фотоснимками. Тем более теми, на которых запечатлён именно ты.

А ещё меня какого-то вдруг дёрнуло сравнивать тебя с Брайаном. Извечная тяга к наилучшему выбору? Кто круче и с кем надёжней? Кто краше и к кому сильнее потянет не одним лишь вожделенным томлением меж сжатых ножек?

Даже чётко понимая, что вы были из одной весовой категории и почти одного роста, я чувствовала разницу между вами чуть ли не на физическом уровне. Всё равно что сравнивать день и ночь, или лёд с пламенем. Хотя выяснять, насколько вы были разными в реальном соперничестве, как-то совершенно не тянуло.

Засранство!

И что дальше? Я теперь буду просто стоять тут ни при делах, тупо и молча наблюдая, как ты невозмутимыми апатичными движениями намыливаешь своё гладиаторское тело?..

Так! Стоп! Мне это показалось издалека, или ты на самом деле делаешь себе эпиляцию? Уж слишком кожа выглядела идеально гладкой, ещё и зеркально глянцевой под тончайшей плёнкой живой воды.

И, похоже, ты либо услышал мою ментальную атаку из нескончаемого потока бессвязных мыслей, либо… буквально почувствовал затылком (и остальными частями тела в особенности) мой слишком жадный или, скорее даже, ненасытный взгляд. Отчего и повернулся ко мне лицом. Всё так же медленно и нерасторопно. Чего не скажешь о моём сердце, бухающем, как заведённое, о грудную клетку на превышенной скорости. Как и о краске то ли смущения, то ли стыда на моём пылающем лице. Если до сего момента мне и было невыносимо жарко, то теперь не хватало самого малого для того, чтобы заняться реальным пламенем уже наверняка, прямо на твоих глазах.

И, как выявилось почти сразу же, да, волосы ты удалил со многих участков своего… неприлично сексуального тела.

Неужели я ощутила острый приступ возбуждения? Это меня завёл вид твоего члена, безучастно покоящегося поверх тяжёлой бритой мошонки?.. О-о… ЧЁРТ!

Моё дыхание вновь приказало долго жить.

Захотелось вдруг ни с того ни с сего отвести взгляд в сторону, поправить на голове причёску или просто бесследно раствориться в бесконечных просторах этих комнат. Не спасало даже лицезрение более высоких точек на твоём теле – лепных кубиков пресса, накачанных грудных мышц, змеящихся дорожек вздутых вен на высеченных словно из живого гранита сильных руках. Они определённо стали больше и рельефней, чем десять лет назад.

Сама того не замечая, я прикусила край нижней губы, на подсознательном или условном рефлексе.

Мне только что показалось, или твои движения как-то… сбились с равномерного ритма, член шевельнулся… А моё сердце сейчас точно проломит мне рёбра, не больше, не меньше.

Я резко подняла испуганный взгляд к твоему лицу.

И твоя насупленная нахмуренность мне совсем-совсем при этом не понравилась. Впервые я видела, как ты позволял себе проявлять хоть какое-то подобие внутренних чувств, пусть и неопределённых… Надменное раздражение? Сдержанная без каких-либо усилий злость?

– Пройди в гардеробную и принеси мне отложенный костюм, рубашку и туфли, раз уж не знаешь, чем себя занять.

Зато голос всё такой же – абсолютно безэмоциональный и пугающе бездушный. И, видимо, моё разыгравшееся воображение никак не желало с этим мириться, дорисовывая к нему хорошо скрытую раздражённость в собственных желаниях и неугомонных фантазиях даже сейчас, когда тебе вдруг срочно потребовалось избавиться от моего присутствия на несколько ближайших минут.

Да бога ради!

– Слушаю и повинуюсь, мой господин! – взыгравшее разочарование, с наболевшими за последние недели обидами сделали своё чёрное дело, потянув за мой язык бесконтрольным импульсом. Похоже, соблазн поддеть тебя за живое в тот момент граничил разве что с резко ослабевшим инстинктом самосохранения.

– Эл, не паясничай. И не забывай о своём месте.

Я ошиблась. Ты и не думал терять лица ни при каких обстоятельствах. Это не моя шутка не удалась, это ты не собирался мне подыгрывать, как и не переубеждать в дальнейшем во всём, что касалось меня в твоей жизни и твоих намеченных планов касательно моего ближайшего будущего.

Ну, и хрен с тобой, калиф-Аист!

Зато я разнервничалась не на шутку. Вскрыло и придавило на раз. Ещё и долбить начало мелкой дрожью, не говоря уже о мгновенно вернувшейся панике с бесконтрольными страхами. Чем меньше нас окружало свидетелей и чем интимней была сама обстановка, тем сложнее было подступиться к тебе. Я ощущала воздвигнутую тобою меж нами стену даже с такого внушительного расстояния. Буквально кожей – на физическом уровне. Её арктический лёд и шипастую поверхность, о которую равно как отморозишь себе пальцы, так и оцарапаешься до мяса. Уж лучше сразу сбежать, чем изводить себя картинками, к коим не позволят прикоснуться даже мысленно.

Спасибо за очередную эмоциональную встряску, Дэнни! Теперь в моей голове не просто полный кавардак из противоречивых мыслей, желаний и зарождающейся истерии. Теперь там настоящий хаос! И, как всегда, никаких вразумительных ответов.

Какого чёрта я здесь делаю? Почему именно в этой квартире? Тебе было мало унижать меня на заброшенных заводах и в общественных местах? Решил в коем-то веке сменить дискомфортное окружение на удобство домашних апартаментов и полную анонимность? И какого чёрта ты заставляешь смотреть на всё это здесь и сейчас? На себя купающегося и обнажённого, на такого вроде как уязвимого и абсолютно при этом неприступного? Очередная гениальная пытка от Дэниэла Мэндэлла-младшего?

Смотри, Эллис, смотри! Облизывайся и кусай от когнитивного диссонанса губки. Потому что это единственное, что тебе здесь может перепасть. На большее и не рассчитывай. Ну разве что, сходить в гардеробную за костюмом своего хозяина…

Твою туды обстену!

Кто мне может объяснить зачем тебе костюм? Мы куда-то идём? Тогда почему ты заранее меня об этом не предупредил?

Ах да, как я могла забыть? Это же не в твоих правилах. Ты не обязан информировать меня о своих планах, как и расписывать во всех подробностях о том, что ты намереваешься со мною делать здесь и где бы то ни было вообще.

Почти на автомате и не совсем уверенно я шагнула наобум к одной из дверей в стеклянной перегородке соседней гардеробной.

– Не туда. Самая первая от входа, дверь. – поправил моё отчаянное метание хозяин окружающего со всех сторон дорогостоящего безобразия.

***

Я свернула направо, всё равно ощущая полную дезориентацию в пространстве. И тут же интуитивно притормозила.

Боже! Сколько костюмов! И все мужские. Некоторые казались одинаковыми по цвету и крою, пока внимательно не приглядишься и не увидишь вполне различимые отличия вроде формы и ширины лацканов, количества и размера пуговиц на рукавах и бортах полочек, форм карманов или клапанов под обманки, длина или полное отсутствие шлиц. То же и с цветом. Если это был радикально чёрный ещё и из одинакового типа натуральных тканей вроде итальянской шерсти или английского твида, то он имел абсолютно разные оттенки: угольно чёрный, мокрый асфальт, пепельный чёрный, чёрный кофе, отлив-хамелеон.

Даже в глазах зарябило.

Неужели ты всё это носишь? И неужели?..

Я обернулась (и не единожды), стараясь охватить взглядом несколько пролётов из нескольких гардеробных шкафов разных габаритов и с отличительным внутренним содержанием. Куда бы мой взор не нацеливался и на чём бы не задерживался (не важно в какой стороне), он натыкался только на одну мужскую одежду, причём каждая секция содержала лишь определённый комплект идеально развешанных или же выложенных на полках/в ящиках вещей: обувь отдельно (летняя и зимняя тоже!), рубашки с рубашками, пальто только с пальто, галстуки и носки – тем более… нижнее бельё – подавно.

Так мне, похоже, и этого было мало. Вернее, моему взыгравшему не на шутку когнитивному диссонансу. Моё сознание с завидным упрямством, спустя уже которую неделю, никак не желало вязать моего Дэниэла десятилетней давности со всем этим… ожившим ужасом! Всё увиденное и произошедшее до этого, до сих пор казалось каким-то ирреальным, несовместимым с моими прошлыми воспоминаниями и тем более с тобой. Чтобы ты имел какое-то прямое отношение ко всем этим вещам и предметам, к этим комнатам и этой квартире?

Мне всё ещё с неимоверным усилием давался твой образ крутого босса и хваткого бизнесмена в идеально отутюженном костюме-тройке за десять тысяч евро. А вот свести его до конца с окружающим галантерейно-вещевым безумием и поверить, что всё это принадлежало лишь одному человеку – моему Дэнни… Увы, но даже моё чрезмерно бурное воображение никак не желало с этим мириться.

Это всего лишь один из моих бредовых кошмаров, у которых вошло в привычку сниться бесконечным продолжением каждый божий день подряд по двадцать четыре часа в сутки, без перерывов на передышку.

– Ты случаем тут не заблудилась?

Не помню, подпрыгнула ли я с перепугу, но обернулась на твой голос моментально, резко прижав к груди вспотевшую ладошку. В глазах уж точно всё пошло бурыми пятнами, а шипение в ушах поглотило, словно чёрной дырой, только что раздавшийся за моим затылком мужской баритон.

Само собой, ты стоял в нескольких шагах от выхода из гардеробной и от меня. Белоснежное пятно, обмотанного вокруг твоих бёдер махрового полотенца, било по глазам каким-то неестественным цветовым контрастом ко всему окружающему фону, включая тебя самого.

Я нервно сглотнула. Наверное, слишком заметно.

И когда это я успела здесь «затеряться»?

– Да вроде как нет.

– И где же мои вещи? Когда я тебя за ними послал?

Прямо босиком по мягкому ворсу бежевого ковролина, ты просто стал делать неспешные шаги в мою сторону, так сказать, сокращая последние между нами ярды.

Мне опять захотелось сглотнуть, но в горле, казалось, что-то перемкнуло, как от заклинившего спазма.

Зараза!

– Я… я…ещё не дошла до них.

В подтверждение своим словам, я поспешно отвернулась. Мне нужно было отвернуться – жизненно необходимо! Заодно поискать взглядом место расположения отобранных тобою вещей.

– Да неужели?

Да чтоб тебя!.. Я практически сразу же наткнулась на круглый диванчик Андискре оттенка чёрного шоколада с тройной спинкой по центру, на котором аккуратно возлежал костюм классического чёрного цвета из натуральной шерсти (может твида, может крепа, с моими-то познаниями мира моды!). Рядом на следующем сиденье красовалась совершенно новая чёрная сорочка из египетского хлопка, идеально сложенная и запечатанная, как и полагается, в хрустящий целлофан; а так же атласный чёрный галстук с отливом, чёрный ремень и чёрные лакированные туфли из натуральной кожи (в мой нос наконец-то ударил острый запах специфического аромата).

Мне захотелось одновременно расхохотаться и провалиться сквозь землю. Если сделаю первое, на вряд ли ты меня поддержишь. Со вторым дела обстояли куда сложнее. Да и слишком сомнительно, что ты меня так просто куда-то отпустишь и под землю в особенности.

Я опять резко обернулась, потому что… потому что почувствовала твою близость. И это даже слабо сказано. Я её и раньше не умела игнорировать, а сейчас и здесь, так и подавно. Когда все мои нервы были буквально оголены, натянуты и накалены, а любой звук, движение или мысль с твоей стороны воспринимались не иначе, как за контрольные удары высокоразрядным током на поражение.

Не знаю, когда и как, но ты уже успел дойти до меня. Вернее, это я упустила из виду этот момент – твоё бесшумное движение за моей спиной, под стать твоей тени, которая имела способность касаться моего тела именно физически. Теперь ты стоял почти впритык, источая тонкие ароматы дорогого геля для душа (с уже таким до боли знакомым эфиром горькой полыни), мокрых волос и горячей, будто натянутой на гранитных мышцах кожи. Я ощутила твою потенциальную силу, наверное, увеличившуюся за эти годы в разы, буквально поверх себя и частично внутри. Её или осязаемый кокон твоей треклятой тени, обволакивающей со всех сторон, словно ядовитыми нитями невесомой сети-паутины. Будто поры на моей собственной коже начали втягивать в себя исходящие от твоего мощного тела биоволны и прочее агрессивное вторжение твоей сумасшедшей энергетики, пропитываясь ими, как сухая губка живительной влагой.

Словно на самопроизвольно включившемся автопилоте я принялась хвататься за неожиданно всплывшие из спавшей памяти почти полностью забытые/размытые образы прошлого. Дэн подхватывает меня на руки, как пушинку, переносит на кровать без каких-либо усилий или просто держит на руках, намеренно не собираясь отпускать и ставить на землю…

Что тебе теперь стоит свернуть мне шею прямо здесь и сейчас? Уверена, я даже не успею заметить, как ты это сделаешь.

– Не бойся, я не копалась в твоих шмотках! – густо краснея и желая отступить назад шагов эдак на пять, я смотрела, практически не моргая, в твоё невозмутимое лицо, стараясь держаться за его черты мёртвой хваткой. Когда мне ещё выпадет подобный шанс увидеть тебя с такой близости – твой чеканный лик… сомкнутые изгибы лепных губ? Прикоснуться к ним хотя бы мысленно, прочувствовать всю реальность происходящего.

Хотя соблазн осмотреть твой гладиаторский торс был не менее велик, как и дичайшее желание дотронуться до него. Спустя столько времени! Узнать, насколько же сильно ты изменился или же наоборот, вспомнить, каково это – чувствовать тебя своими пальцами и ладонями, как напрягается и твердеет под этой тонкой гладкой кожей упругий рельеф мышц (и не только в верхней части торса).

Зараза! Не помог даже вид твоего отмороженного лица с почерневшими из-за плохого освещения глазами. Слишком сильно (и глубоко в особенности) я тебя чувствовала, особенно жар твоего тела, даже сквозь плащ.

– Я знаю. Ты же у меня хорошая девочка.

Ах, тыж…

– Подай мне рубашку.

И это была отнюдь не просьба. И вспыхнувшее во мне ответное желание тебе нагрубить так и не оформилось в конечную цель в виде конкретной формы.

Спасаясь от противоречивых эмоций и даже радуясь возможности, что не буду какое-то время смотреть в твоё пугающее и абсолютно ничего не выражающее лицо, я наконец-то отвернулась. Но только для того, чтобы выполнить озвученную прихоть-«просьбу» Дэниэла Мэнделла-младшего едва не с раболепным рвением-готовностью. Подхватив пакет с сорочкой, я поспешно протянула её к твоей груди (главное, не ткнула ею тебе под нос!). Ты даже не взглянул на неё, продолжая сверлить мои глаза ледяным буравом своей обмораживающей бездны.

– Распечатанную… – произнесли твои едва шевельнувшиеся губы, чуть ли не по слогам, где-то через убийственно долгие три-четыре секунды специально затянутого молчания.

Кровь опять загудела в висках, выжигая подчистую все предыдущие мысли с прежними идеями и образами. Странно, но смеяться мне как-то резко расхотелось.

Чуть трясущимися руками, я кое-как разорвала целлофан (наверное, со стороны выглядело не совсем… изящно), буквально через секунду сообразив, что он открывался, как и большинство схожих пакетов, по липкому шву на загибе нижнего края.

Господи, да что со мной не так? Хорошо ещё, что не уронила рубашку на пол.

– Про стойку под воротничком не забудь, – мне показалось, или в твоём голосе послышались нотки… ласковой издёвки?

– Хочешь, чтобы я надела её на тебя? – спросила я почти дрожащим голосом, стараясь как можно спокойней расстегивать ряд мелких чёрных пуговок на планках брендовой сорочки.

Чёрт, этот египетский хлопок был действительно по качеству и на ощупь таким нереально офигительным… Рискнуть задать вопрос, где ты их покупаешь, чтобы самой заказать дюжину для Брайана?

Ага, как раз сейчас самое время поговорить с тобой об этом.

– Я хочу, чтобы ты перестала болтать. Всё что мне потребуется, я скажу тебе об этом лично: что делать, куда пойти и какую принять позу.

Более подходящего момента напомнить мне о моём месте ты, естественно, не мог.

Скажешь? Ну, конечно! Это называется ПРИ-КА-ЗЫ-ВАТЬ, чтоб ты знал!

Я протянула сорочку, чувствуя, как собственное дыхание сбивается под гулкими ударами сердца. Мне всё это не нравилось. Определённо не нравилось! Хотя я и не могла сказать, что ты мне тоже не нравился… таким.

Я всё ещё молилась всем известным богам, чтобы ты не оказался одним из последователей секс-субкультуры с пугающей меня уже не первую неделю аббревиатурой БДСМ. Что ты намеренно меня испытываешь, изводишь и мучаешь, в попытке взрастить во мне все эти необоснованные страхи. Хочешь напугать ещё больше, чем успел уже сделать, – довести моё сознание до критической точки… увидеть, как я сломаюсь, растянувшись жалкой тряпкой в твоих ногах.

Ты просто хочет меня унизить – повторяю я сама себе, как мантру, от которой я и вправду могу как-то успокоиться.

И к тому же, ты абсолютно трезв!

Вот именно! Как стёклышко! Каждое твоё действие и слово под бдительным самоконтролем. Любая направленная против меня мысль – остро заточенная бритва. А твой взгляд… При каждой очередной новой встрече, ты режешь меня им всё глубже и изощрённей.

Fuck!

– Подай мне брюки.

Твои длинные ухоженные пальцы с безупречным маникюром (тройное Fuck!) неспешно застёгивали ряд пуговиц, перед этим скрыв шикарный торс не менее шикарной мягкой тканью чёрной сорочки, облепившей твои безупречные формы второй лоснящейся кожей. Меня непреодолимо потянуло погладить поверхность рубашки прямо на тебе, ощутить шёлковое скольжение под чувствительными подушечками дрожащих пальчиков, втянуть поглубже её аромат с запахом когда-то безумно любимого мной мужчины…

Да что со мной сегодня такое?!

Какое счастье, что я могла на время отвернуться и отвлечь себя хоть чем-то… пускай и ненадолго.

Когда я вновь развернулась к тебе лицом, ты как раз размотал с бёдер полотенце и, слегка наклонившись, вытянутой рукой попытался закинуть его на сиденье диванчика, прямо из-за моего бока. Твоя близость достигла опаснейшей точки соприкосновения со мной! И несмотря на то, что я была защищена до самых колен плотной тканью плаща, мне уже не просто казалось, а именно ощущалось физически, будто я была куда обнажённей в эти секунды, чем ты (хотя это было не так уж и далеко от истины).

Боже, а твой пенис и мошонка (даже в абсолютно пассивном состоянии будоражили моё сознание своими размерами и формой), едва прикрытые краями полочек рубашки, практически касались моего живота. Это было в принципе невозможно, но мой разум и то, что называлось сущностью, чувствовали их объем и тяжесть буквально, то ли в моей голове, то ли на моей коже и под оной… везде! Ведь я так жаждала прикоснуться к ним, сжать в своих пальцах, почувствовать пульсацию члена в своих ладошках, как он вырастет, затвердеет и нальётся кровью. Как я освобожу гладкую вздувшуюся головку от крайней плоти, оттянув подвижную нежную кожицу с краев венчика и центральной бороздки, размажу кончиками пальцев выступившую каплю из тёмной глубокой впадинки… И как он будет меня заполнять, растягивая изнутри долгожданным вторжением…

Эллис, прекрати! Именно этого он и добивается! Хочет, чтобы ты его хотела, и не просто хотела, а сходила с ума, не иначе. И это совсем не приручение, а намного хуже. Попытка сделать тебя зависимой от его прихотей, с применением более изощрённых способов воздействия на твоё тело и психику, чем десять лет назад. Сделать полностью зависимой от Дэниэла Мэндэлла-младшего.

Но если ты прикажешь мне сейчас тебе отсосать, о, Господи… Я же сделаю это, не раздумывая, и куда с большим рвением, чем на том заброшенном заводе или в клубе твоего друга Алекса.

Но ты забрал у меня брюки, продолжая одеваться дальше, как ни в чём не бывало.

– Ремень. – очередной приказ дал мне немного времени для спасительной передышки.

Похоже, тебе это удалось. Я продолжала сходить с ума от всего, что ты делал, говорил и как при этом выглядел. А уж от того, как я тебя при этом чувствовала…

Жар под плащом создавал парниковый эффект, выжимая из меня выброс за выбросом холодной испарины. Тело самопроизвольно пыталось меня охладить. Но легче мне от этого не становилось. Мой мозг охладить было просто нечем.

И я никак не могла понять, почему ты не надел трусов? Брюки на голое тело? Хочешь сказать, ты всегда так одеваешься?

Чёрный кожаный ремень с чёрной классической пряжкой вызвал в моих ладонях странное покалывание. Запах натуральной кожи ударил по моему чуткому обонянию острым букетом специфического аромата. Мне совершенно не хотелось думать, что ещё ты можешь сделать с этим аксессуаром помимо его прямого предназначения. Я всё ещё надеялась, что ты не опустишься до телесных форм наказания (а чем же ты до этого всё это время занимался, как не ими?).

Тогда почему я тут стою и возбуждаюсь от этих мыслей?

Зараза!..

Когда я протягивала тебе ремень, мне уже действительно было не до смеха. А вдруг ты решишься сделать это прямо сейчас? Поставишь коленками на этот диванчик, задерёшь подол плаща и пройдёшься несколькими хлёсткими ударами по моему нежному заду?

Собственные фантазии начинали доводить меня до отчаянного исступления. Я боялась и… хотела этого!

Определённо я уже чокнулась и не без твоей непосредственной помощи.

Или это попытка моего подсознания смириться с неизбежным? Я заранее пытаюсь подготовиться морально к худшему?.. Да откуда мне вообще знать, что будет худшим, ещё и после того, что ты уже успел сделать? Может порка ремнём как раз окажется самым безобидным и БЕЗБОЛЕЗНЕННЫМ наказанием?!

Чёрт! Срань! ЧЁРТ!

– Вот теперь я попрошу твоей помощи. – без обиняков, но всё тем же бесчувственным голосом главы крупнейшей в стране рекламной компании ты произнёс свою… «просьбу»?

Повернулся ко мне левым боком, как раз застегнув молнию под гульфиком на ширинке брюк.

Ты же не хочешь сказать, что это не шутка?

– Эллис, не тормози. Продень ремень в шлёвки пояса моих штанов!

Возможно, это был первый и единственный на сегодня момент, когда я почти к тебе прикоснулась и… проклятье! Это было не менее волнующе, чем представлять тебя голым на себе. Чувствовать себя маленькой, до смерти зашуганной девочкой в тени такого несокрушимого исполина. Малышкой Алисой на пороге пока ещё скрытой от её глаз Твоей Страны Чудес.

Боже! Я хочу тебя! Я действительно тебя хочу! Ибо ощущать твою близость и тебя всего с мощными прессингом твоей гиперосязаемой физической силы, всего в паре дюймах от собственной кожи, становилось просто нестерпимым! Ты подминал меня своей подавляющей волей и потенциальными возможностями лишь одним своим безучастным присутствием.

Из-за дрожащих пальцев я не сразу попала концом ремня в первую шлёвку на брюках.

Эллис, успокойся. Ты не на школьных экзаменах. Это всего лишь ремень и брюки… и мужчина, которого ты не обнимала больше десяти лет.

Это странно, но я почему-то боялась прикасаться к твоему телу, делая всё возможное, чтобы мои пальцы ни в коем случае не задели тебя. Можно подумать, если это вдруг случится, меня тут же прошибёт смертельным разрядом высоковольтного тока. Хотя… кто его знает. Может всё так и случится. А может я банально боялась, что тебе это не понравится. Откуда я знаю, насколько ты меня ненавидел и какие припас на этот вечер сюрпризы.

Ты не стал поворачиваться ко мне спиной, а я не рискнула обойти тебя с другой стороны и доделать свою работу с более удобной позиции. Тем более стеллаж справа был слишком близко, так что я могла оказаться к твоей спине куда ближе, чем сейчас от твоего бока.

Как же мне хотелось затянуть эту до нелепости странную, но безумно волнующую процедуру. Чтобы оставаться практически в одном миге от соприкосновения наших тел, вдыхать твой головокружительный запах, сытиться теплом твоего живого тела. Чем недоступней ты казался для меня в эти минуты, тем острее я ощущала твоё присутствие, изнывая от собственных ненормальных желаний и доводящих до одержимого исступления соблазнов. Ты словно подминал мою волю, тело и всю мою сущность своей недосягаемостью.

Сто раз Fuck!

Когда ты наконец-то отошёл от меня, чтобы присесть на край диванчика и надеть носки с туфлями, я поняла, что нить разорвалась. Эти редчайшие мгновения нашей практически ментальной близости были потеряны для меня безвозвратно. Я не сделала абсолютно ничего для того, чтобы остановить тебя. Так и не положила ладонь на твою грудь с левой стороны и не прижалась лбом к твоему плечу, а губами к гладкой рубашке у ключицы. И не попросила тебя остановиться… прекратить всё это…

Дэн, пожалуйста… я буду с тобой, но только с моим Дэнни!.. Я готова быть с тобой на любых условиях, но только с тем прежним, когда-то безумно любимым мною Дэниэлом…

Но в том-то и вся загвоздка. Передо мной стоял совершенно другой человек – чужой, абсолютно незнакомый мне мужчина. Я поняла это, когда ты повернулся ко мне ненадолго лицом. Полностью облаченный в идеально сидящий на твоей гладиаторской фигуре чёрный костюм. Эдакий недосягаемый небожитель – единственный и неповторимый в своём роде. Полноправный владелец империи Мэндэллов с двойной кожей. Даже не так. С непробиваемой бронёй поверхностного экзоскелета. Безупречный узел галстука под плотными уголками воротничка чёрной сорочки, приталенный однобортный пиджак застёгнут на все пуговицы. Совершенное лицо неоспоримого хозяина положения с ярко выраженной атараксией.

– Идём.

Я потеряла твой взгляд… и ничтожный шанс всё переиграть… изменить?