Читать книгу В любви и боли. Прелюдия. Книга первая - Евгения Владон - Страница 4

Только честно, Дэнни, неужели ты думал, что эта софа будет исполнять роль безучастного фонового элемента?

Видели бы вы его лицо (да и моё тоже, если уж на то пошло). Жаль, в тот момент у меня не было в руках фотокамеры. Пропустить столь бесценные кадры. Наверное, я буду сожалеть об этом до конца своих дней.

А то, с какой опаской он пристраивался на софе, безропотно выполняя все мои указания в несвойственном для него статусе. Большого, сильного мальчика заставляет что-то делать щупленькая малолетка? А он и слова поперёк не может вставить? Потому что сам подписался на всё это изначально, даже не задумываясь над тем, что же его ожидало в действительности. Любопытство убило кошку, да, Дэнни?

Знал бы он что я испытывала в те секунды любуясь плодами рук своих. Бешеный восторг и распирающее изнутри ликование – всего лишь капля в море или во всесметающей волне накрывшей меня эйфории. Я сама была одной сплошной эйфорией или сгустком наэлектризованных проводов, буквально ощущая каждую молекулу воздуха и любой незначительный звук кожей и оголёнными нервами. Кажется, я даже слышала (а не только видела содрогающейся жилкой на шее Дэниэла), как бьётся сердце мужчины. Вместе с моим собственным, то в унисон, то разнобой. Словно каким-то немыслимым образом подключилась к его кардио-системе и могла теперь коснуться пальцами его сердечной мышцы – повлиять на её ритм, сделать так, чтобы и Дэн это почувствовал.

Определённо я спятила!

Но что я могла с собой тогда поделать? Ведь это не ты контролируешь эйфорией, а она управляет тобой. А тебе будто мало, ещё больше хочется её усилить. Взлететь выше, чем уже есть. И не важно, как тебе потом придётся добираться обратно до земли, главное не то, что будет после, главное сейчас! Если бы этим можно было поделиться с притихшим Дэниэлом. Хотя… лучше не надо. Я же в таком состоянии только благодаря ему, потому что могу наблюдать за его очаровательной беспомощностью и полным подчинением моим хватким пальчикам.

А как при этом менялось его лицо. Теперь оно выглядело непривычно смущённым, словно «притихшим», с чуть покрасневшими ушами, шеей и губами (что Дэнни, давление подскочило, да?). Даже глаза изменили свой чайный оттенок на более глубокий кофейный цвет. Кожа разгладилась, черты стали нежнее и мягче, омолодившись лет на десять. Ещё немного, и я сама поплыву под их чарующим воздействием. Не знаю, что было круче, его новое «беспомощное» состояние кроткого ангелочка или же раскрепощённая самоуверенность брутального мачо.

– Надеюсь, стилист из меня немногим хуже, чем фотограф.

Наносить тональный грим на лицо Дэна – не менее волнующе, как и экспериментировать с его шикарной шевелюрой. Несколько долгих, мучительно сладких минут той самой расслабляющей психотерапии для нас обоих. Не знаю, насколько это повлияло на внутреннее состояние моей жертвы, но лично я всё это время пребывала в запредельном экстазе.

Дэниэл оказался на редкость терпеливым и стойким «бойцом», даже когда я распыляла над его головой едкое облако дешёвого лака для волос. Мужчина комично жмурился, поджимал губы и тоскливо сводил брови домиком.

– Не боись, он легко смывается, а со временем просто испарится. Обещаю, маникюра с вызывающим оттенком лака делать не будем.

Как же меня порывало расхохотаться. Хотя ещё больше тянуло схватить фотоаппарат. В этом и заключалась главная проблема безызвестных фотографов – им всё приходилось делать своими руками, теряя на ходу безвозвратно ускользающие мгновения и связанные с ними ценнейшие кадры.

Тем не менее, все эти манипуляции с переодеванием, гримом и причёской, сопровождаемые обоюдными шуточками и абсолютно беззлобными подколками, в конечном счёте и сотворили своё «чёрное дело». Мы перешли на уровень естественного дружеского доверия раньше, чем это вообще было возможно для подобных «отношений», миновав постель, утренний душ и первый совместный завтрак, зато сразу перескочив к привычным ритуалам домашнего быта. Кто и когда мог похвастаться тем же, что сам по утрам одевает своего парня и даже укладывает тому волосы?

Наверное, мы оба тогда пережили схожий «ступор» в те особенные минуты сокровенного уединения. Даже не смотря на фиговые листочки под названием «работа», «работник» и «работодатель», которые были обязаны создавать некую иллюзию строгой между нами дистанции с чёткими барьерами между «можно» и «нельзя». Да кого мы обманываем? В нашей первой постановочной фотосессии едва ли отдавало серьёзной и отлаженной атмосферой исключительно профессионального сотрудничества.

Каждый из нас являлся первооткрывателем в этом деле по-своему. Не исключено, что как раз это нас частично и сблизило. Мы легко шли на контакт, получая нужную друг от друга помощь и то, чего хотел каждый по отдельности. Хотя, сложно не признаться, что моём случае мне уже становилось всё сложнее и сложней разбираться, как в собственных желаниях, так и в поставленных заранее целях. Конечно, никаких существенных корректировок в запланированной работе я не вносила, всё оставалось по-старому. Мне требовались только лучшие кадры с живой моделью, разве что эта самая модель теперь имела свой индивидуальный образ и носила особенное имя Дэниэл. Так что, рано или поздно, но мне всё-таки пришлось поставить себя перед столь очевидной истиной и непреложным фактом. Окажись на его месте кто-то другой, то и всё что тогда произошло пошло бы по абсолютно другому руслу. Другой контакт, другой интерес, другой уровень общения, абсолютно другие снимки. А, главное, это был бы НЕ Дэниэл…

Когда я задумывалась об этом именно в те дни, то мне реально становилось не по себе. А вдруг бы он не прочёл моего объявления? Ведь по сути этот шанс был столь же мизерен, как и вероятность выиграть джек-пот в национальной лотерее. Это значило бы, что он никогда бы ко мне не пришёл, не позвонил бы в двери нашей студии, не посмотрел бы на меня из тёмного коридора тем самым завораживающим взглядом таинственного незнакомца и уж тем более не улыбнулся этой своей обворожительной улыбкой, впервые что-то сказав своим проникновенно звучным баритоном. Неужели такое тоже было возможно?..

– Когда полностью войдёшь в образ, могу поспорить, тебе это даже понравится. Ты готов?

Поначалу он явно боялся пошевелиться, старательно выдерживая ту позу, в которую я его «выложила» – подпирая одной рукой голову, а другую расположив перед собой поверх выцветшей обивки софы. Он дёрнул плечом, пока ещё пребывая в грустном, практически страдальческом состоянии бессовестно «обманутой» жертвы, наблюдая, как я пячусь от него на несколько шагов, заранее поднимая фотоаппарат к своему лицу.

– Сложно понять вот так с ходу, особенно ощущая себя одной из тех кукол, о которых ты упоминала ранее, – Дэн пытался пошутить в своей манере, с неизменным подконтекстом в тщательно подобранных словах. И в который уже раз от его нескрываемых намёков меня окатило обжигающим жаром эмоционального волнения. Не исключено, что дополнительной волны нагнало его пристальным взглядом в мою сторону.

– Мы ещё не успели хоть что-то толком начать, а ты уже жалуешься. – моя попытка свести его шутку в более безобидную шутку выявилась сокрушительно провальной затеей.

– Просто… я слегка волнуюсь от обещания, что это может мне понравиться. Хотелось бы, чтобы это случилось как можно скорее. – и конечно же глядя мне в лицо неизменно пронимающим взором.

И кто кого сейчас «фотографировал» в режиме нон-стоп?

Туше! Самое время провалиться сквозь землю или же броситься головой в эту смертельно опасную ловушку под названием «Дэниэл».

Естественно я рассмеялась почти что от души, чувствуя себя одновременно и жалкой дурой, и самой счастливой дурой. Но не принять данный вызов оказалось куда сложнее. Не хихикать же мне всё время со всех его шуточек, стыдливо краснея и опуская глазки долу?

Ладно, Дэнни! Сам напросился!

Кое-как подавив безудержный приступ смеха, но не идиотской улыбки на пол-лица, мне-таки удалось поднять камеру и зафиксировать объектив на нужном уровне. Последовала очередь механических щелчков первых за сегодня кадров.

– Хочешь сказать, что до сего момента тебе здесь ничего не нравилось?

Ну и как тебе это блюдо?

Я поймала этот незабываемый кадр на электронный носитель памяти фотоаппарата, чуть не хакнув в полный голос злорадным смешком от переполняющего меня садистского восторга. Похоже, ловить смену выражения и взгляда на лице Дэниэла принимало для меня несколько иные формы и мотивы. Не побоюсь этого слова, вполне даже изощрённые, а то и близкие к извращённым. Видимо, пойманная до этого эйфория творила с моим восприятием чёрт знает что. Только я не хотела и не собиралась этому препятствовать, скорее даже наоборот.

– Почему же? – Дэн смущённо облизнул свои гладкие (чёрт!) губы кончиком языка, задумавшись над следующей фразой.

Я же от внутреннего ликования чуть не прикусила собственный язык, усердно нажимая на «спусковой курок». Ажиотажем крыло от и до, как и рисуемыми в воображении картинками. Пробирало так же глубоко, как до этого осязаемыми фантазиями о прикосновениях Дэниэла. Да они никуда и не делись, если уж на то пошло. Достаточно было чуть прикрыть глаза, отпустить себя и то, что скрывалось за чертой чётко ограниченной реальности, тут же начинало прорываться сквозь её пространственную материю нежданными образами и их ментальным вторжением в столь когда-то спокойную обитель.

– Просто не ожидал, что должно быть что-то ещё более приятное. Оно ведь, правда, будет? – кто мне скажет, что не так с его голосом? Вернее, каким образом ему удаётся звучать чуть ли не изнутри то ли моего сознания, то ли млеющей сущности. Надеюсь, это лишь моё разыгравшееся воображение?

Мне пришлось опустить на время руки с камерой и сдержанно покачать головой, демонстрируя не предвещающую ничего хорошего надменную улыбочку.

Нет, нет, нет, зая моя! На эту территорию я тебе переходить пока не разрешала, даже если ты чисто прикалываешься и надеешься меня смутить в отместку за собственные «унижения».

– Ещё как будет! Только для этого придётся не просто войти в образ, а погрузиться в него на всю глубину. Всё находится в тебе… глубоко в тебе. Было бы желание со смелостью всё это в себе найти и выпустить на волю.

Его взгляд и улыбка, будто передёрнулись тлеющей дымкой неведомых ранее мне эмоций – пока ещё тщательно скрываемых, но уже явно рвущихся на свободу. Он вроде смотрел на меня и… одновременно в меня. Словно заглядывал куда-то дальше уровня моих глаз, за пределы зрительного нерва, пытаясь разглядеть спрятанное от всего мира за семью печатями и стальными вратами, то что именуется незримой сущностью или же его сердцем. И не просто заглядывал, а именно сканировал, то ли надеясь к этому прикоснуться, когда найдёт, то ли ещё что.

О, нет! Нет, Дэнни! (я подняла камеру и выхватила этот драгоценный момент из нестабильных молекул временного пространства.) Тебе туда нельзя! Слишком рано. А быть может даже и никогда.

Но именно с того мгновения (или намного раньше), как мне показалось, всё и началось. Падение…

Нет… Невесомое парение. С неизменным притяжением к более крупному небесному телу или же невидимых частиц с разной полярностью. Скорее последнее. Незримое для человеческого глаза, невероятно хрупкое и тонкое, но достаточно осязаемое и скользящее по твоим чувствам окутывающей и просачивающейся дымкой чего-то абсолютно нового и ранее тебе неведомого. Чужого мира? Чужой сущности? Её тончайших нитей спрятанной во тьме души, которые тянулись к тебе… К твоим нитям…

И всё это на фоне чего? Света или мрака? Или же света и мрака, которые и не думали конфликтовать, переплетаясь меж собой чарующими узорами восхитительных абстракций, создавая всё более сложные переходы и прочные связи с тугими узелками слившихся воедино спиралей?.. Две столкнувшиеся макровселенные? Или же притянутые друг к другу более сильной гравитацией?

Всё казалось таким невероятно простым и естественным. Будто играешь сложнейшими переборами на виртуальном фортепиано, создавая восхитительные музыкальные композиции, но в какой-то миг вдруг понимая, что до этого не знал ни одной ноты и тем более аккорда.

То ли Дэниэл будто был создан для этой съёмки, то ли между нами установилась та самая доверительная связь обоюдной самоотдачи, которая так необходима между фотографом и его моделью для достижения гармоничной друг с другом работы. То ли это действительно было нечто большее, невидимое человеческому глазу и запустившее свой «обратный» отчёт именно в тот вечер и в те минуты.

Изначальная зажатость и скованное смущение сошли на нет (и, похоже, у обоих одновременно). Пять, максимум десять минут непрерывных фотокадров, и я откровенно начала сомневаться в том, что Дэн якобы не являлся непрофессиональной фотомоделью. Он был не просто великолепен, а СОВЕРШЕНЕН! Я и сама купалась в этом совершенстве, пытаясь выкрасть у времени то, что бесследно растворялось в его безвозвратном прошлом. Неповторимые моменты внешнего образа Дэниэла. Хотя, возможно, и не только внешнего. Казалось, он не просто позволял себя снимать, но и приоткрывал в себе нечто большее, делился с первой встречной незнакомкой тем, что не решался раскрывать даже перед близкими для него людьми.

– Почему ты не говоришь, что мне делать? Я думал, фотографы всегда говорят, какое надо скорчить лицо, как повернуться, какое сделать движение и куда посмотреть.

Лёгкая передышка со сменой декораций и одежды.

Я поправляла расчёской зафиксированные лаком идеальные волны густых прядей над высоким лбом мужчины, после того, как он переодел брюки и рубашку. Вернее, придавала им естественную «небрежность». Была б моя воля, затянула бы эту процедуру на час.

– В твоём случае, это было бы излишним. – я сунула расчёску в нагрудный карман собственной рубашки, и мои руки на новом выработанном рефлексе потянулись к воротнику Дэна.

– Хочешь сказать, что я уже погрузился в нужный образ?

Я старалась не смотреть в его лицо (опять), но всё равно продолжала цепляться боковым зрением за изменчивые грани его богатого артистизма в обособленной мимике и лёгкой завораживающей улыбке. Мне чудилось, будто я чувствовала их на собственной подкорке и даже кожей. Мой мозг успел насчитать и продублировать в памяти просто невероятное количество всевозможных движений, выражений лица и взглядов мужчины, включая восхитительную палитру чужих эмоций. Словно бесконечные уровни для каждого взятого по отдельности чувства. Мне даже не нужно было заглядывать во флеш-накопитель камеры в сохранённые за последние полчаса фотосета сотни изображений. Достаточно закрыть глаза и погрузиться в этот бездонный океан тысячи лиц Дэниэла… бесконечного Дэниэла.

– А ты разве ещё не почувствовал этого? – если уж мне удалось так глубоко его прочувствовать… Хорошо, что я не рискнула произнести этого вслух.

Я расстегнула всего пару верхних пуговок на синей рубашке из прозрачной тафты с отливом «хамелеон». Почему я выбрала именно эту рубашку? Хотела увидеть торс Дэниэла? Ну, увидела, что дальше? Теперь волнуюсь так, будто хочу попросить его снять её ко всем чертям. Хотя сложно сказать, мешала ли она мне вообще? При слиянии с его близостью, казалось ни его, ни своя одежда не представляла из себя вообще никакого препятствия. Может лишь создавала мнимую иллюзию мнимой защищённости, которой хватало бы ровно настолько, чтобы через какое-то время не ощутить себя абсолютно голой под осязаемым прессингом чужого взгляда? И голой в смысле не только без одежды…

Похоже меня опять несло, и данная волна сладкого самообмана исходила далеко не из моего разыгравшегося воображения. Мы не соприкасались физически по сути никак и ни при каких возможностях, зато это не мешало нашим ментальным сущностями (или чему-то более существенному). И это действительно было странным и волнительным. Не понимать до конца, что это. Правда или иллюзия? Оно на самом деле разливалось поверх моего тела и всей коже покалывающим эфиром, словно прикосновением чужих «пальцев» или мне просто хотелось в это верить?

Я вдруг подняла глаза вверх, всего в одно мгновение ока, резко перенаправив напряжённый взгляд от яремной впадинки к глазам мужчины. Наши взгляды моментально скрестились, словно он поджидал этот момент, именно перехватив мой взор своим волнительно цепкой хваткой.

Господи! Зачем? Зачем я это сделала?!

Мои руки тут же охватило млеющей дрожью. Подрагивающие пальчики закололо будто тончайшими иглами невидимых искр. Даже надрывно забившееся сердце вместе со сбившимся дыханием содрогалось под приступом безумной аритмии. Что уж говорить о горячих приливах внизу живота? И, нет, я не подверглась мощной вспышке интимного возбуждения, но меня скрутило острым спазмом необъяснимой боли как раз там. При чём абсолютно нежданно сладкой боли. После чего обдало от макушки до пят всесжигающей волной подкожного жара, тут же вскрыв ментоловым «ожогом» обволакивающей испарины. О, ГОС-ПО-ДИ!

Слава небесам, что хоть руки не одёрнула и не отшатнулась при этом сама. Лишь поспешно выдавила «невозмутимую» улыбку и попыталась было перевести взгляд на его грудь или рубашку. Ага, какая разница? Там была именно грудь! Два упругих мышечных крыла под тонким слоем смуглой кожи с бронзовым «напылением» лёгкого загара (и где это он в начале апреля успел так подзагореть?). Хорошее бегство, хотя и не удавшееся.

Я не смогла продержаться и трёх секунд, поскольку его ответная улыбка вновь перетянула на себя всё моё зачарованное внимание. Мало того, я увидела, как на его скулах заходили желваки.

Бесконечные мгновения сладкой вечности под аккомпанемент моей жалкой беспомощности. Не хватало для полного фиаско ещё и заскулить в голос.

– Что-то мне подсказывает, что это станет самым незабываемым опытом в моей жизни.

Хватит! Хватит смотреть ему в лицо с такого близкого расстояния!

Так… Стоп!

Что… что, чёрт возьми, он имел в виду? Почему он так сказал?..

Эллис, сейчас же, сделай шаг назад!.. Отойди от него, живо!

– Тогда самое время продолжить. – умница! Да!

Вот так, два шага назад! Дыши спокойно и ровно, как ни в чём ни бывало. Не дай ему заметить, что с тобой происходит. Он не должен видеть, как дрожат твои руки, и как тебя саму при этом заносит, одурманивая немощный рассудок чужой близостью, осязаемой силой чужого тела и чужими ароматами реального, а не воображаемого мужчины. Если что, можешь смело списывать свою реакцию на затянувшееся половое воздержание. Всё это вполне естественно. Сколько у тебя не было полноценного секса? Не удивительно почему у тебя рвёт крышу возле подобного красавчика.

Я несколько раз сжала и разжала пальцы, перед тем как взяться за камеру и поднести её к лицу. И я очень, очень надеялась, что Дэн не заметит этого.

Успокойся! Иначе на твоей будущей карьере супер-пупер фотохудожника можно смело ставить крест.

Как мне работать в дальнейшем, если я начну реагировать схожими ощущениями на каждого брутального мужчину, который будет смотреть в объектив моего фотоаппарата? Заранее принимать сильнодействующее успокоительное и соответствующие антидепрессанты?

Но что-то нашептывало мне противно елейным голоском злорадной пифии, что ничего схожего со мной больше никогда и ни с кем не повторится.

А теперь вопрос на засыпку. Как мне отвлечь себя работой, если Дэниэл являлся её непосредственной частью? Задачка на миллион долларов.

Просто блеск!

Но как выявилось в ближайшие минуты, всё оказалось не столь драматичным. Мне удалось войти или включиться в наш обоюдный ритм так называемой рабочей волны. Не исключено, что в этом мне помог именно Дэн. Его врождённая артистичность, захватывающие движения и завораживающая пластика не сколько задевали податливые струны моей женской сущности и вполне предсказуемого потребителя, а, скорее, как раз и помогали реализовывать мой творческий потенциал не в воображении, а в реале. Заодно помогая моему внутреннему созерцателю-созидателю расширять бескрайние масштабы моих скрытых возможностей всё больше, дальше и глубже.

Порой мне чудилось, что мы не просто зависли на одной ментальной волне, а как-то умудрились проникнуть один в другого, как эмоционально, так и почти что физически. Я буквально кожей ощущала все его жесты и телодвижения, иногда даже предчувствуя, что он сделает в тот или иной момент. А ещё мне казалось, будто я впитываю часть его мощнейшей энергетики, насыщаясь и заражаясь его естественной раскованностью и самоуверенностью. И всё это на фоне собственного ажиотажа и одержимой страсти, граничащих с ненасытной жадностью получить большее, украсть и вырвать у времени то, что нереально заполучить ни при каких иных обстоятельствах.

Надо признаться, это была самая странная и не имеющая схожих аналогов ни в прошлом, ни в будущем фотосессия (даже последующие с тем же Дэном уже не будут выглядеть настолько потрясающими и пробирающими до поджилок). Сложно вот так сходу объяснить почему. Может от того, что это было то самое ни с чем не сопоставимое зарождение чувственной связи не сколько между фотографом и его моделью, а как раз между мужчиной и женщиной, только едва ли имеющих родственные души? Сравнивать нас двоих и искать нечто в нас схожее – не менее нелепо, чем сличать свет и тьму. Разве что, если проводить параллель с тем моментом, когда впервые пробуешь какой-нибудь сильнодействующий наркотик, и тебя сносит неведомыми ранее ощущениями с запредельной эйфорией. А потом начинает топить этой эйфорией везде и чтобы ты при этом не делала, особенно от мыслей, что приходилось узнавать и раскрывать перед собой мужчину, к которому испытываешь отнюдь не детский интерес.

Я изучала его по тем фрагментам и обрывкам загадочной натуры, которые он не боялся демонстрировать и одновременно завлекать. Включая все его движения, жестикуляцию и врождённую способность обнажаться внутренне через откровенный взгляд и самые обычные раскованные позы. Я предоставила ему полную свободу действий, о которой мечтают практически все, дав возможность стать тем, кем он хотел бы быть всегда (в разумных пределах, конечно же).

И как после всего этого, можно не захлебнуться в столь блаженном экстазе?

– Ну, что, теперь ты готов к чему-то более существенному? Например, делать то, о чём я буду тебя просить?

Честно говоря, многое из того, что я впоследствии говорила или делала, не всегда было продиктовано чисто рациональным решением, как и полным пониманием, что я вообще творю. Раз уж несло, то со свистом и на бешеной скорости. Интуиция преобладала над разумом в любом случае. При чём понять, было ли это игрой или нечто большим – совершенно иным уровнем взаимоотношений и взаимной отдачи, оказалось столь же сложным, как и определить, в какой же из этих моментов мы переступили данную черту.

И тем не менее, мне до одури хотелось продлить это безумие до бесконечности.

– Такое ощущение, что всё это время я только и ждал, когда же ты это скажешь.

Дэн в тот момент стоял у решётки, которую рассматривал не так уж и давно с явным недоверием и необъяснимым скрытым волнением.

Я уже успела сделать несколько с ним кадров с внешней стороны бутафорских прутьев и такой же ненадёжной дверцы, под стать всей «тюремной» камере.

– Ты хочешь посадить меня в эту клетку?

– Какой ты догадливый. – сдерживать коварную улыбку я не посчитала нужным, за что и получила ответную от своей податливой жертвы.

Дэниэл с наигранным сомнением сдвинул брови, глядя на меня с лёгким прищуром подчёркнутого «недоверия» и улыбаясь поджатыми губами.

– Клетка. В клетке. Что же будет дальше?

– А дальше, ты войдёшь внутрь и будешь смотреть в объектив фотоаппарата через прутья в выбранном для себя образе. Со страхом, презрением или желанием вырваться на волю во чтобы то ни стало.

– Но ты ведь только что говорила, что сама будешь говорить, что мне делать.

– Только частично, слегка направляя и подталкивая в нужную сторону. Я ведь не знаю, что ты почувствуешь, находясь внутри камеры… самой крепкой, стальной и неприступной тюремной камеры. Её нельзя открыть ни снаружи, ни изнутри, как и сломать прутьев. Она по всюду и её ограниченное пространство – всё, что тебя теперь окружает, став практически всем твоим миром.

– Хочешь, чтобы я запаниковал?

– Хочу, чтобы ты ощутил себя беспомощным. – я тоже прищурила глазки, улыбаясь одними губами, подобно надменной тюремщице без жалости и капли сострадания к своему «напуганному» узнику.

– Ты шутишь? – как это ни странно, но усмешка Дэна казалась уже не такой наигранной, как прежде, как и лёгкая паника в его недоверчивом взгляде.

– Всё в твоей голове. Только от тебя зависит, насколько глубоко ты рискнёшь раскрыть данный образ, и что именно он даст тебе почувствовать в предстоящие минуты.

– А если я захочу вырваться?

– Ты и должен этого захотеть. Даже если тебя проберёт паническим страхом. Жажда свободы – превыше всего.

Святые угодники! Вы поверите, если я скажу, что сама не ожидала от себя подобного безумия? Если бы всё это слышала и видела Сэм, она бы точно была первой, кто бы бросился пеленать меня в смирительную рубашку собственными руками и скармливать мне ядрёное успокоительное целыми пачками.

Но в том-то и дело. Я находилась на гребне самой высокой волны персонального творческого экстаза, и никакие Саманты не лезли на мою личную территорию, не били меня по пальцам и не указывали, что мне делать. Я взобралась на вершину миру и слезать оттуда не собиралась. По крайней мере не в ближайшие пару часов. Тем более, у меня был Дэн, а всё остальное – второстепенное и мало что для меня значащее.

– Я ведь имею право на своего адвоката? – он продолжает хмуриться и поджимать губы (видимо, пытаясь сдержать ироничную усмешку) и осторожно прижимаясь лбом к одной из трубок-прутьев уже с внутренней стороны дверей хрупкой камеры.

– И один звонок? Ну, что ж. – я отвечала и продолжала делать снимки под прицелом пристальных глаз Дэниэла-заключённого. – Кому ты собираешься позвонить?

Похоже, я, совсем того не подозревая, умудрилась задеть в мужчине что-то болезненное или слишком чувствительное. По ходу, он и сам не предвидел, что ему зададут подобный вопрос и то, как он на него отреагирует. Его взгляд вдруг передёрнуло рассеянностью, будто сорвало с чётких граней окружающей реальности от оглушающего удара моих слов. Но он всё равно умудрился удержать его на моих глазах через объектив моего Никона.

И что же это было, Дэнни? О чём ты подумал, но снова от меня скрыл?

– Тому, кто знает, как открыть эту чёртову клетку. – не долго ж ты пробыл в нокдауне.

Оригинально и весьма находчиво. Пять баллов, Дэнни. Браво!

– И ты знаешь кто это? Знаешь его номер телефона? – тем интереснее было продолжать эту игру и наблюдать за развитием её сюжета с последующей реакцией моей слегка дезориентированной жертвы.

Дэниэл вдруг медленно опустился на пол, осторожно придерживаясь за прутья обеими руками, и с видом усталого «путника» прислонился плечом и виском к решётке. Его взгляд продолжал блуждать где-то за пределами данного места, умудряясь при этом держаться за моё присутствие и даже оставаться вместе со мной на одной ментальной волне. А может это и было что-то вроде ментальной ловушки для того, кто не ожидал в неё попасть?

– Ещё не вполне уверен, но… кажется, знаю. – и всё это глядя в камеру, практически в меня.

(«По-твоему, почему я здесь? Для чего пришёл сюда к тебе во второй уже раз?.. И для чего однажды буду звать и ждать уже твоего прихода…»)

Очередной прилив липкого жара разлился по моей коже подобно ментоловому ожогу и сладкой агонии. Всего на несколько мгновений мне вдруг страстно захотелось уверовать, что это не игра. Что мы не дурачимся, не подкалываем друг друга и не стараемся разрядить скрытое напряжение несерьёзными шуточками. Что Дэн действительно узник своих ненасытных демонов и жаждет освободиться от их мучительного гнёта не меньше, чем мне хочется… выпустить на волю их всех.

Неуёмное воображение играло злую шутку с сознанием и эмоциями, притупляя ощущение реальности в разы. Вытесняя за собственные пределы всё то, чем я жила последние двадцать лет и к чему когда-то так страстно стремилась. Чем глубже мы погружались в наши обоюдные ирреальные фантазии (а в том, что они переплелись и слились тогда воедино, я нисколько не сомневалась), тем безумней хотелось порвать с внешним миром и погрузиться с головой в их вязкий омут колдовских образов и головокружительных чувств.

И, похоже, мне уже было мало и этого. Мало одного Дэна в рамке видоискателя моей фотокамеры. Хочу большего. Поэтому и разрываю в сознании запретные границы между настоящим и воображаемым, переступая монументальные законы реального мира и заглядывая за пределы невозможного. Пространственная материя вновь содрогается и трещит по швам пропуская в себя атомы и молекулы параллельных измерений. А они преломляются в воздухе и, синтезируя с окружающим светом, выстраивают сложнейшие геометрические абстракции бесчисленных граней и узоров чего-то совершенно нового и ни на что не похожего в привычном нам пространстве.

Я прекрасно понимаю, что это лишь мои фантазии с разыгравшимся воображением, но кому от этого холодно или жарко. Ведь всё это вижу только я. Как Дэниэл сидит в углу клетки, а у его ног… Нет, между его раздвинутых ног стоит на коленках девушка и держится руками за его бёдра, нервно сжимая ткань его брюк скрюченными пальцами. Заглядывает в лицо мужчины одурманенным взором потому что… потому что он держит её голову в своих ладонях и насильно заставляет её смотреть прямо в его глаза.

Ты ведь знаешь номер телефона? Тогда почему не позвонил сам? – Я ждал, когда же ты меня услышишь…

Захотелось что силы тряхнуть головой. Правда, не сразу. Наверное, прошла целая вечность, прежде чем до меня дошло, что в этой девушке я увидела себя…

И что же это было? Галлюцинация, бурные образы из личного арсенала подсознательных желаний или же кратковременный провал во что-то потустороннее. Или не потустороннее? Прошлое? Настоящее? Грядущее?

Если я сейчас же не вернусь в реальность… Что тогда? Останусь где-то навечно с Дэном?

Вот это уж точно бред бредовский.

Поэтому и не знаю, что же заставило меня прерваться и наконец-то посмотреть на часы. Маленький спасительный круг с хрупкими стрелками, надёжный друг и безжалостный надзиратель для любого смертного, включая и меня. Чёртово время!

– О, боже! – хотя страстно тянуло выразиться более грубыми словами.

Мой взгляд машинально потянулся к окну и, естественно, наткнулся на плотные шторы.

– Мы тут уже больше трёх часов!

– Не может быть. – Дэн тоже повернул голову, проследив за моим взглядом.

– Я бы не удивилась, если бы уже оказалось утро. – тогда откуда этот острый спазм чуть ли не болезненного разочарования? – Надеюсь, ты сегодня ничего больше не планировал? Каких-нибудь важных встреч и походов ещё куда-то?

– Как раз сегодня я специально ничего такого не планировал. – мне просто казалось, или он поднимался с пола не так чтобы уж резво и торопливо, при чём не сразу? – А ты что, куда-то опаздываешь?

Нет, я никуда не опаздываю и прям до безумия хочу остаться здесь именно с тобой, чтобы и дальше снимать каждый твой шаг и завораживающее движение. Заставить тебя вернуться обратно в клетку и себя тоже, в ту кроличью нору, из которой сама же нас обоих только что выдернула.

Но в этом-то вся проблема. Всему надо знать меру.

И какого чёрта меня дёрнуло за язык спросить его о планах на этот вечер? Как теперь набраться наглости и вклинить своё предложение о походе в кафетерий?

Нашла о чём сейчас думать! Вначале наведи здесь порядки, особенно в своих извилинах, а потом уже на трезвую голову…

Петли дверей решётки противно скрипнули (чёртовы театральщики, не могли их что ли смазать?), и Дэн вышел «на волю». И всё это время смотрел на меня, терпеливо ожидая ответа. А мне вдруг захотелось куда-то метнуться в сторону и сделать вид, что я занята чем-то более важным и мне не до чужих расспросов.

Давно меня так не выворачивало от противоречивых мыслей и идиотских желаний. Ещё и царапало изнутри чёртовыми страхами непонятного происхождения. Как же не хочется себя обманывать и накручивать. Но оно сильнее при любом раскладе, на какой-то подсознательной подкорке, и уже заставляет млеть от нелепых предположений. На самом ли деле Дэна интересовал мой распорядок дня для каких-то конкретных целей или же это был обычный вопрос из вежливости, чисто для поддержания разговора – разве это так важно? Особенно когда тебя порывает петь и летать.

– Не то чтобы так уж и опаздываю… Нет! – я отрицательно качнула головой, перекидывая с шеи над макушкой ремень фотоаппарата, после чего, само собой, не устояла перед условным рефлексом заправить непослушный локон за ухо.

Более подходящего момента и не представишь.

«Мы с девочками договорились поужинать в кафешке. Да тут неподалёку, сразу за студенческим городком, на перекрёстке Кирк-авеню и 65-ой Северной трассы (могу нарисовать карту на ладони, если хочешь). Не желаешь составить нам компанию?» – Составить компанию? Боже, что за бред? Ты же не собиралась его знакомить с девчонками!

– Просто… действительно слишком поздно. Ещё немного, и охрана колледжа погонит нас отсюда взашей. Учебные блоки вроде как официально уже закрыты. А ты так вообще здесь на правах частного посетителя. Короче, можно реально нарваться на неприятности.

Естественно, я преувеличивала, но затягивать сегодня с уходом мне и самой не особо-то и хотелось. К тому же, мне срочно требовался тайм-аут.

– Ладно. – как-то уж очень быстро согласился Дэн, невозмутимо пожимая плечами.

Ну, а с какой стати он должен был отреагировать как-то по-другому? Нисколько ни удивлюсь, если ему действительно на всё это фиолетово, как и плевать с высоченной колокольни на то, что вы там о нём себе навоображали за всё это время.

Чёрт, как же быстро он вышел из роли. И как же мне всё это очень понравилось. Особенно, когда он развернулся и направил свои шаги в сторону подсобки, минуя софу с камином и поднимая руки к груди, чтобы расстегнуть на рубашке оставшиеся пуговицы.

Последние мгновенья пережитого в фотосете фантасмагорического волшебства разлетелись в дребезги на крошечные осколки невидимых атомов за считанные микросекунды.

Мне только и оставалось, как тоскливо прикусить губу и хвататься взглядом за ускользающие моменты уходящего в смежное помещение студии героя моих фото-фантазий. Мой взгляд с откровенной жадностью впился в его спину. Дэн снимал рубашку, ещё не дойдя до открытых дверей подсобки, а я… Я как последняя дура, застыла в позе очарованного созерцателя, разрываясь на части от мучительных сомнений – нажать на спусковой «курок» или оставить всё, как есть?

Хотя первое в моём состоянии было бы точно невозможным. Так что я просто стояла и буквально пялилась во все глаза на всё, что он тогда делал. На то, как переминались и перекатывались упругие мышцы на его широкой спине, когда он сводил за ней свои руки, стягивая рукава и полупрозрачное полотно рубашки. И на то, как заиграл искусственный свет завораживающими переходами на его обнажённой коже, вступив в неравную игру с тенями и цветом.

Мои бровки немощно потянулись ко лбу. Мне захотелось заскулить или застонать и желательно в голос.

– Так ты на самом деле больше никуда не торопишься? Ни с кем не встречаешься?.. – уж чего я тогда не ожидала, так это того, что Дэниэл неожиданно остановится прямо в дверном проёме и резко обернётся, опираясь ладонью о торец стенки.

Зараза! Я поспешно подняла взгляд к его лицу, пытаясь придать всему своему виду безучастную непричастность к происходящему.

Так… СТОП!

Он только что спросил, не встречаюсь ли я с кем? Но ведь это был не тот конкретный вопрос, который требует незамедлительного ответа, а не встречаюсь ли я вообще с каким-нибудь парнем (или девушкой?!), как того зовут, где живёт и насколько у нас с ним всё серьёзно?

– Нет! – чёртова врушка! Скажи про кафетерий! (мои тараканы бились в истерике и уже грозились объявить мне импичмент) – Обычно я сижу здесь до последнего… так что, если бы не ты… А что?

Умница! Ещё захлопай глазками, недоделанная la femme fatale. Сэм говорила тебе, какой идиоткой ты иногда бываешь?

Дэн качнул головой и пожал плечами, мол, да, так, просто спросил. Видишь, ему даже не интересно. Всего лишь пытается поддержать разговор чисто от скуки.

Боже, Эллис, твои фантазии уже начали хромать на обе ноги!

– Ну, не знаю. – и как ему удаётся оставаться таким равнодушным лапочкой и произносить подобные фразы столь банальными, ни к чему не обязывающими объяснениями? – Уже действительно вроде как поздновато, да и ты, скорей всего, устала за весь день. Не удивлюсь, если даже проголодалась. По-своему опыту знаю, какие у студентов бывают ненормированные приёмы пищи. И что-то мне подсказывает, что ты нереально голодна и не отказалась бы от пинты крепкого кофе.

Я даже не заметила, как моя челюсть малость отвисла из-за открывшегося рта. Какое счастье, что здесь не было Сэм и ей не пришлось наблюдать за моим окончательным падением в «её» глазах.

– Как тебе такая перспектива на ближайшие полчаса?

Он смотрел на меня, как ни в чём ни бывало, будто всего-то спросил который час и не слышно ли за окном дождя, а в моей голове при этом творилось бог весть знает что. Перед глазами полуобнажённый мужчина с гладиаторским торсом и не менее лепным лицом какого-нибудь римского божества, и он только что лично пригласил меня на пинту кофе. Почему? КАК?!

Либо я сплю, либо Сэм была права.

– У нас тут за колледжем как раз неплохое студенческое кафе-забегаловка. – только вот Саманты здесь не было, а моя персональная начинающая охотница за лёгкой добычей уже говорила за меня моим голосом и показывала куда-то в сторону за моё плечо моим большим пальцем. – Кофе там вполне сносный.

Губы мужчины расплылись в очередной сдержанной улыбке (а меня опять едва не потянуло за фотоаппаратом), и в который раз Дэн утвердительно кивнул головой.

– Тогда пойду переодеваться, – он уж было собрался оттолкнуться от выступа стенки, когда его взгляд вдруг соскользнул с моего лица на нижний уровень и прошёлся по моей остолбеневшей фигуре до самых ступней. И, судя по его чуть сдвинутым бровям, увиденное вызвало в нём некое сомнение на мой счёт. – А тебе не надо сменить свою… рабочую одежду?

Ну вот! Началось!

Золушка резко превратилась в тыкву и посмотрела вниз на свои хрустальные кроссовки. Хотя… какого чёрта? Пойдём в ва-банк и по приколу запустим тест-драйв в противовес аморальным заскокам Саманты Грин!

Я невозмутимо пожала плечами, почти переигрывая.

– Зачем? Она вроде как относительно чистая. – для пущей убедительности, я даже хлопнула ладошкой по бедру, сбивая с болтающейся штанины бледнеющий отпечаток пыли. – Причешусь, да заправлю рубашку. Мы же в кафетерий идём, а не в ночной клуб. Это же колледж, тут все свои!

Последовавшая за этим улыбка Дэна одарила меня (или ослепила) жемчужным блеском крепких зубов матёрого хищника. Видать, я недооценила не только этого загадочного красавчика, но и его личные по многим вопросам приоритеты. Правда, на тот момент мне было как-то не до чужих взглядов и пока ещё глубоко скрытого на мой счёт мнения. Я пыталась вкрутить на место выбившие в голове пробки после столь мощной атаки со стороны Дэниэла.

Мне показалось, или он пытался меня очаровать ещё больше, чем уже успел?

– Ну, ладно. – типа, бог с тобой, золотая рыбка! – Вещи забирать пока не надо?

Надеюсь, это не его собственный тест-драйв?

– Только в том случае, если ты не намерен приходить сюда на следующую фотосессию и вообще…

Но он только поджал губы и неоднозначно приподнял брови, мол – кто его знает?

Вслух так ничего и не сказал. А через секунду уже разворачивался, чтобы скрыться за стенкой смежного помещения.

О, боже! Боже-боже-БО-ЖЕ!

Я не удержалась и возвела глаза к потолку, запрокидывая голову и приподнимая руки в немой мольбе перед невидимыми силами Вселенского Хаоса. Хотелось одновременно провалиться сквозь земную кору и подпрыгнуть на нереальную высоту сквозь бетонные препятствия и крышу всего здания. Ненормальное волнение, подпитанное вулканическим напалмом из дичайших мыслей и неконтролируемых чувств, разнесло моё рациональное мышление к чёртовой бабушке буквально на раз и чуть было не затянуло моё тело в безумную пляску. Потребовалось всё моё нечеловеческое самообладание со всеми незадействованными резервами скрытых сил, чтобы задавить это сумасшествие в самом его зародыше.

Нет, нет, нет! Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой!

А что ты хотела? Сыграть роль уличной шлюшки, которую случайно на улице подбирает седовласый красавчик-миллионер Гир? Какая из этих двух версий, по-твоему мнению, больше тянет на правду?

Господи, да кто такой этот ваш Ричард Гир рядом с моим Дэниэлом?

И что это вообще было, а, Эл? Когда это он успел стать «моим»? Не пора ли притормозить, малышка Алиса, и сказать себе стоп, пока не поздно? Может упасть с крыши для тебя и пара пустяков, но, боюсь, концовка этого падения окажется весьма печальной.

Но это же был Дэниэл, мать всех перемать! Обалденный, невероятно сексуальный, с офигительно мускулистым телом атлета-любителя (статуя «Давида» отдыхает и нервно курит в сторонке) и неподражаемой пластикой большой чёрной пантеры. Нет, снежного барса! Мне больше по кайфу снежные барсы. Они крупнее и у них нереально шикарный раскрас. И, да, Дэнни похож на барса, только не столь опасного (по крайней мере, на первый взгляд). Я была уже готова записать его в мейн-куны, лишь бы затащить его мысленно на свои на коленки и начать его там гладить, тискать, трепать за ушами, щекотать животик…

Так, всё! Порезвились, пофантазировали и хватит. Пора возвращаться в реальность.

Пора наконец-то признаться себе с откровенной честностью и без прикрас, что подобные мужчины каждый божий день на голову не падают и не складываются штабелями у моего порога. Он просто пригласил меня на кофе. Или в его словах где-то прозвучало «А пойдем-ка со мной на романтическое свидание»? А может там было: «Не хочешь мне помочь переодеться? А давай я лучше сам сниму с тебя эту нелепую рубашку? Меня от неё типает! Тем более, я видел в подсобке на вешалке кремовую кофточку и зелёные капри твоих размеров.»

Да, да, Эллис! Прими уже данную правду жизни за истинную действительность во всей её красе. Это всего лишь обычный жест вежливости. Разве он пытался с тобой заигрывать? В смысле, по-настоящему. Говорил тебе, какие у тебя бездонные глаза, роскошные волосы, да и в целом ты тоже вроде как ничего? Ему даже плевать во что ты одета!

Ну, а вдруг не плевать?..

Я попыталась напрячь память и вспомнить, каким именно взглядом он окидывал мою фигуру. Едва ли в нём читался похотливый интерес и хоть какой-то намёк на секс-фантазию о моём теле в кружевном нижнем белье.

Я разочарованно поджала губки, мысленно подписывая заключительный вердикт без права на апелляцию. Дэниэл вёл себя слишком… прилично, даже не переходил допустимых границ в своих шутках. Никаких пошлостей, ни развязанного поведения от мачо-сердцееда с приличным стажем. Если я ему и нравлюсь, то явно не до той степени, которая толкает во все тяжкие и вынуждает лезть кому-то под юбку (или в моём случае под бриджи). Именно данный факт меня и озадачивал.

Раз не лезет, значит, не нравлюсь? Бред какой-то!

Поди, разбери этих мужчин. Небольшая поправочка, взрослых мужчин!

Вот в чём заключалась главная загвоздка. Дэниэл был уже взрослым и достаточно искушённым мужчиной с наличием внушительного жизненного опыта за плечами, плюс шикарного полуспортивного байка.

Когда я увидела его железного чёрного красавца (я про Ямаху, а вы про что подумали?), то откровенно прибалдела, чуток испугалась и одновременно возбудилась. Я любила… Нет, не так! Я обожала мотоциклы и прочую технику (включая военную), любила гонять машинки в видеоиграх, тратить невообразимое количество часов, чтобы установить виртуальный рекорд, который никем и никогда не будет оценён по достоинству в реальной жизни. И, если честно, эктремалом я была только по духу. Я не из тех, кто гоняется за смертельной дозой адреналина на настоящих треках. Я не настолько сумасшедшая, чтобы совершать в реале подобное безумие. Мне с лихвой хватает моей собственной мнительной и крайне эмоциональной натуры. И чтобы моё тело впрыснуло мощным выбросом адреналина в кровь, для этого мне не обязательно выпрыгивать из вертолёта со сноубортом на снежный склон горы или проходить через все слои атмосферы с одним лишь парашютом. Достаточно только посмотреть на мотоцикл, представить, как меня сейчас на нём прокатит сам Дэниэл…

Короче, моё сердце уже завелось, как чумовое, да похлеще рокота турбодвигателя.

– И давно ты на нём… гоняешь?

– Именно на этом? Лет двенадцать. А так, начал входить во вкус где-то с тринадцати. Подставляй голову.

Хотя сложно вот так с ходу сказать, чем меня пробрало в ту минуту по самое не могу. Мыслью, что я вот-вот проедусь на этом восхитительном железном монстре или тем, что это Дэн меня на нём прокатит? А может тем фактом, что мы стояли тогда друг напротив друга на очень близком расстоянии на абсолютно безлюдной парковке колледжа и между нами больше не было никаких условностей, которые ограждали нас от всяческих недопустимых глупостей как это было в фотостудии? Но ведь и в студии нам вообще никто и ни в чём не мешал. Дэниэл соблюдал дистанцию, как там, так и здесь. Впрочем, это нисколько не мешало его близости вытворять с моим рассудком и эмоциями не меньшие безумства, как до этого в мастерской. Заставлять меня чуть ли не млеть, задерживать дыхание в страхе шевельнуться, пока я подставлялась послушной девочкой под его аккуратные руки.

Он сам надел мне шлем и застегнул под подбородком ремешок. И в этих волнующих моментах действительно хотелось зависнуть как можно дольше, не смотря на отвлекающую тяжесть шлема. Хотя отвлечь мои ощущения и мысли от пальцев Дэна едва ли тогда что-то сумело бы. Ведь по сути, мы почти что поменялись местами и это было одновременно и дико волнующим, и до жути захватывающим. Правда, сильно сомневаюсь, что в те секунды я выглядела так же сексуально, как Дэниэл в фотомастерской. Да и не похоже, чтобы он смотрел на меня, как на объект своих сексуальных фантазий, даже если тайно тащится от девушек в мотоциклетных шлемах.

Но моим зашкаливающим чувствам, по ходу, было по фиг на всё! Они накачивались под завязку адреналином ещё за несколько минут до начала ожидаемого драйва буквально от рук мужчины и от моей на него обострённой реакции.

И стоило мне лишь закинуть ногу через кожаное сиденье байка, придерживаясь руками за плечи Дэна и усаживаясь за его спиной, как большая часть выработанных эндорфинов тут же дала мощным залпом феерического нокдауна прямо в голову. Не успела я как следует и по удобней устроится на своей части седалища, как Дэн отпустил рычаг сцепления и заднее колесо сдвинуло мотоцикл резким рывком на несколько дюймов вперёд. Я интуитивно прижалась к спине Дэниэла, каким-то чудом не зажмурившись и не впечатавшись лицом в его кожаную куртку, зато ощутимо дёрнувшись всем телом.

О, чёрт! Но, блин жеж, класс!

– Держись крепче, если боишься. За меня не переживай, я не хрустальный.

Откуда я могла тогда знать, как именно водят гоночные байки, и что сидеть на задней части сиденья можно и не обнимая самого водителя. Мне и без всякого было в кайф занятое мною положение, само место и тот человек, который увозил меня сквозь сгущающиеся сумерки позднего вечера от безлюдных зданий почти спящего колледжа. С тихим восторгом и периодически замирающим дыханием, я смотрела из-за плеча Дэна, как навстречу, набирая скорость, под ярким лучом передней фары дальнего света скользит тёмно-антрацитовое полотно дорожной магистрали. Деревья и здания с обеих сторон от дороги проносились мимо смазанными картинками, вскользь задевая боковое зрение и сменяясь раз за разом последующими знакомыми ориентирами.

Даже не знаю, что было круче. Поток воздуха, рвущийся поверх твоего обтекаемого тела или ощущение прохладной куртки Дэна под ладонями, с едва прощупывающимся рельефом рёбер мускулистого тела? Её специфический запах, с обособленным ароматом кожи и волос Дэниэла? Даже запах бензина с соляркой не смог перебить во мне чувство щенячьего восторга. И мне просто до одури нравился этот убойный коктейль вместе с ощущением живого сильного организма под моими руками. Я прижималась к его спине, и меня вело от далеко не святых мыслей и от того насколько мы были близки в эти самые минуты именно физически. Ядрёный контраст из рассинхронизированных мыслей, чувств и прочей буйствующей мешанины в моей голове выдавали целыми очередями безудержные вспышки новых эмоций и идей. Самых что ни на есть идиотских идей и дичайших фантазий.

Нет, я серьёзно! Вы хоть можете представить, каково это – сидеть за спиной такого мужчины и млеть от искушения прижаться плотнее внутренней стороной бёдер к его ногам, а потом ещё и подтянуться чуть-чуть ближе к его ягодицам?

Великие боги! Я бы всё тогда отдала только за то, чтобы Сэм оказалась права!