Читать книгу Однажды в Эдере, или Пророчество сбывается - Ф.Балкар - Страница 2

Эта невероятная история началась так, как и положено происходить настоящим чудесам, совершенно неожиданно для ее участников. И, конечно же, именно там, где в этом больше всего нуждались и именно с теми, кто этого больше всех жаждал. Но если одни бегут навстречу чуду с распростертыми объятиями, то некоторые из наших маленьких героев, по незнанью, всячески пытались избежать своей необычной участи. Но к счастью для них, судьба уже давно сделала свой выбор и теперь не скупилась на всяческие ухищрения, чтобы завлечь нерадивых избранников на путь удивительных приключений.

А начались эти приключения в тихом, совершенно заурядном, отстающем на полвека от всемирного прогресса городке в Калининградской области. Метель, бушевавшая два дня в Снегинске, к вечеру третьего начала потихоньку стихать к величайшей радости его обитателей. И хотя сильные февральские метели были вполне заурядным явлением для здешних мест, все же старожилы Снегинска в один голос причитали, что такой свирепой и продолжительной снежной бури они не припомнят. Что ж, поверим им на слово и вместе порадуемся тому, что ненастье, наконец, оставило бедный городок. Ветер почти стих, и снег теперь падал мелкими безобидными хлопьями, тщательно заметая следы смельчаков, не побоявшихся высунуться на улицу в такую непогоду.

К зданию старого железнодорожного вокзала подбежал запыхавшийся, насквозь продрогший мальчишка. На вид ему было не больше одиннадцати-двенадцати лет. На нем были синяя совсем не по погоде легкая курточка, из которой он давно уже вырос, и шапка, едва прикрывавшая уши. Черные джинсы были по колено в прилипшем снегу. Его худощавое бледное лицо в едва заметных веснушках выражало крайнее беспокойство. Он пробежался глазами по едва различимой под снегом вывеске над входом, будто желая убедиться, что он не ошибся адресом. Тяжело дыша, он взбежал по ступенькам, нерешительно потянул на себя тяжеленную дверь и прошмыгнул внутрь. Очутившись в небольшом, но многолюдном зале ожидания он растерянно замер, оглядываясь вокруг. Он явно не ожидал, что здесь будет так много народу, и испуганно попятился обратно к двери. Казалось, будто весь город собрался на вокзале, чтобы сбежать куда-то от непогоды. Но вскоре мальчик с облегчением понял, что никто не обратил на его появление никакого внимания, и более уверенно шагнул в центр зала. Все вокруг были чем-то заняты. Одни коротали время, оживленно беседуя на скамейках и проверяя содержимое своего багажа. Другие толпились у билетного окошка, осыпая вопросами и упреками растерянную кассиршу. Иные просто ходили взад-вперед по залу, нетерпеливо поглядывая на большие круглые часы, которые висели высоко над входной дверью. Тревожный взгляд больших карих глаз мальчугана тоже на мгновенье застыл на циферблате, но тут же он с облегчением вздохнул. Он стянул с головы совершенно мокрую шапку, вытер ею лицо и попробовал пригладить всклокоченные темно русые волосы. Затем засунул шапку в левый карман куртки, предварительно вытащив оттуда скомканный обрывок газетной бумаги. Бережно разгладив листок одеревеневшими от холода пальцами, он прочитал про себя: Поезд 029кс. Платформа 1. 19.45. В следующую минуту громкоговоритель над входом рядом с часами женским голосом объявил, что поезд 029кс без опозданий прибывает на вторую платформу. Мальчик вздрогнул, различив где-то снаружи металлический скрежет тормозящих колес. Большинство из тех, кто был в зале, тут же всполошились, похватали свои вещи и, слившись в одну беспорядочную шумную толпу, куда-то ринулись, не обращая внимание на завистливые вздохи и бормотанье оставшихся. Мальчик, не мешкая, бросился за ними. Толпа нырнула в коридор направо. Еще один поворот налево и со скрипом распахнутые широкие двери вывели их к крытому перрону. Люди рванули к поезду и в спешке начали заполнять вагоны. Мальчик, боязливо оглядываясь, направился к ближайшему вагону, пристроившись за одной неуклюжей дамой с синим, жутко потрепанным чемоданом, таким же необъятным, как и его владелица. Несколько минут у нее ушло на то, чтобы вскарабкаться на ступени вслед за своим чемоданом. Мальчику эти минуты показались целой вечностью. Сзади раздалось детское хныканье и нетерпеливый женский шепот. Мальчик невольно оглянулся. Это молодая женщина безуспешно пыталась угомонить своего маленького сына, который шепелявым капризным голоском требовал у матери купить ему в привокзальном магазинчике пожарную машину с красной и только красной! лестницей. Иначе он и не подумает садиться на поезд. Мальчик зазевался на них, как вдруг кто-то громко просвистел над самым его ухом. Обернувшись, он лбом уткнулся в большую серебристую пуговицу на чьей-то груди. Отпрянув назад, он увидел перед собой низкорослого человека в синем довольно великоватом форменном пальто и черной фуражке, натянутой почти на все лицо. Из-под фуражки были видны только его толстый круглый нос и чересчур большой рот.

– Билет! – прокричал тип гнусавым голосом, рукой преграждая парню путь.

Мальчик вздрогнул. Этого он и боялся. Проводник! Но откуда он взялся? Почему именно у этого вагона? Только что его не было! Ведь женщина перед ним беспрепятственно залезла на поезд, и никто не потребовал у нее билета!

– Билет! – настойчиво повторил проводник, бережно засовывая шнурок от свистка в нагрудный карман.

Мальчик не мог выдавить из себя ни слова. Он лишь растерянно пялился на проводника, так неожиданно появившегося и нарушившего его планы.

– У меня его нет, – тихо сказал мальчик, понимая, что за этим последует.

– Конечно, у тебя нет билета, – улыбнулся проводник, – потому что он у твоих родителей, так?

– Нет, – растерянно прошептал мальчик.

– Нет билета? – возмущенно воскликнул на весь перрон проводник. – В таком случае, молодому человеку стоит отойти и не мешать добропорядочным гражданам с билетами попасть на поезд.

– Пожалуйста, – попросил мальчик, пытаясь заглянуть в глаза проводника. Но они были надежно спрятаны под фуражкой.

– Билеты! – вновь прогнусавил проводник куда-то в сторону.

Двое мужчин в спешке прошуршав билетами перед его лицом, протиснулись мимо мальчика к вагону. Проводник одобрительно улыбнулся им.

– Мне очень надо попасть на этот поезд, – умоляющим голосом прошептал мальчик.

– Хм, – хмыкнул проводник. – Всем надо. Для этого необходимо иметь билет. Или молодой человек решил, что он какой-то особенный, что может вот так вот нарушать установленный порядок?

– Нет, не особенный, – признался мальчик. Он не хотел ничего нарушать и с радостью купил бы билет, но у него отродясь не было своих денег.

Пассажиры, столпившиеся за спиной мальчика, возмущаясь и ругаясь, отталкивали его и, размахивая билетами, протискивались внутрь вагона. Проводник довольно кивал всем вслед и желал доброго пути.

– У меня нет денег на билет, но мне очень нужно… – хотел было мальчик объяснить, но проводник начал размахивать руками перед его лицом, не давая ему договорить.

– Те, кому очень нужно, идут в кассу и покупают билет. Все просто, – настойчиво твердил он. Потом улыбнулся так широко, что уголки рта чуть не исчезли за поля его фуражки. – А если кому-то не удается попасть в одно место, быть может, это потому, что ему надо быть совсем в другом месте. Просто он об этом еще не знает.

– Что за чушь, – с досадой подумал про себя мальчик. Он бежал сюда через весь город, преодолевая сугроб за сугробом, чтоб попасть на этот поезд. Ему пришло в голову, прошмыгнуть незаметно в поезд, пока проводник отвлекается на других пассажиров. Но он не успел.

– Вот ты где, маленький паршивец! – раздался чей-то сердитый хриплый голос совсем рядом.

До того, как мальчик успел что-то сообразить, чья-то огромная рука потянулась к нему сквозь толпу и схватила его за ворот куртки. Мальчик испуганно оглянулся и увидел толстое взбешенное лицо полицейского, нависшее над ним. Он сразу узнал в этом громиле с густыми пепельными усами и большой лысиной на лбу лейтенанта Бормина, часто наведывавшегося к ним на улицу по долгу службы.

– Молодой человек, кажется, ошибся адресом, лейтенант, – равнодушно произнес проводник, проверяя при этом билет очередного пассажира.

– Я прослежу за тем, чтоб он попал по нужному адресу, уж будьте уверены! – пообещал ему полицейский и грубо поволок парнишку к выходу, не обращая внимания на возмущения и недоуменные взгляды пассажиров.

Взятый врасплох мальчуган даже и не пытался сопротивляться и вырываться. На выходе с перрона полицейский чуть не налетел на кого-то из пассажиров. Это оказалась та самая женщина с маленьким сыном, что стояла в очереди к вагону за мальчиком. Малыш довольно улыбался и вертел в руках новехонькую пожарную машинку с красной лестницей. «Ну, хоть кому-то сегодня повезло!» – грустно усмехался мальчуган, пока полицейский, ругаясь и ворча, тащил его, словно мешок с хламом через весь зал ожидания. Не успел он и глазом моргнуть, как оказался на заднем сиденье полицейской машины, которая вопреки его желанию и планам везла его обратно на Липовую улицу. Полицейский беспрерывно шмыгал раскрасневшимся от холода носом и сжимал руль в своих ручищах так крепко, словно это был ларец с сокровищами.

Вскоре машина завернула на знакомую широкую улицу, пронзая яркими лучами фар ее сонную темноту. Поправив съехавшую на затылок фуражку, полицейский посмотрел назад на своего пассажира, недовольно хмыкнул, покачал головой и снова уставился на дорогу.

– Ну и дурень же ты, Александр, – ухмыльнулся он, не оборачиваясь. – Ведь тебя так зовут, да? Слишком уж благородное имя для такого сопляка! Думал от меня уйти, негодник? Не тут-то было! Ни один ваш брат еще от меня не уходил! Вот так-то!

Но парнишка не обратил на эти обидные слова никакого внимания. Он что-то рисовал пальцем на запотевшем стекле. Вдруг стая ворон сорвалась с макушки дерева и, лениво каркая, скрылась за старой пекарней в конце улицы. Мальчик проводил их грустным взглядом и тяжело вздохнул. Он подумал о том, как ему не хочется возвращаться и о том, как близко он был сегодня к своей цели. Но если и бывают в жизни неудачные дни, когда все идет не так, как надо, то этот холодный февральский четверг для Алика, так его называли одноклассники и учителя, был именно таким днем. По крайней мере, сейчас он был в этом совершенно уверен. Все неприятности на свете решили произойти с ним именно сегодня, когда он решился на такой серьезный поступок, который при удачном стечении обстоятельств мог бы открыть перед ним новый удивительный мир, в противном же случае, обеспечить ему как минимум одну незабываемую ночь в Изоляторе. Несмотря на разболевшийся от волнений живот, получасовые поиски правого ботинка, почему-то оказавшегося в чужой тумбочке, несмотря на порванные впопыхах шнурки и непроглядную метель на улице – несмотря на все эти препятствия, он все же решил сегодня следовать намеченному плану. Хоть рядом и не было товарища, на которого он так рассчитывал, все же он решил не отступать от задуманного. И если бы в последний момент не появился этот злосчастный проводник, его план мог бы сработать.

Вдали раздался гудок отправляющегося поезда. Взгляд Алика упал на электронные часы на панели приборов. 19.45 – точно по расписанию! Алик невольно оглянулся назад. Его глаза наполнились соленой влагой, и, несмотря на все усилия мальчика, одна непослушная слеза покатилась по щеке и скрылась в уголке его тонких губ. Обида и разочарование на мгновенье исказили его добродушное мальчишеское лицо. Но это длилось всего ничего. Тут же глаза его вновь заулыбались. Одним движением руки он стер нарисованную им рожицу в фуражке со стекла и встрепенулся, точно птенец после дождика. Одна неудача еще ничего не значит! – воскликнул он в уме. Ничего!

Проехав два квартала, машина остановилась у трехэтажного краснокирпичного дома №6 за невысоким деревянным забором. Дом почти ничем не выделялся в ряду других таких же невзрачных ветхих строений на улице, разве только размерами и какой-то неуютностью. Обитатели дома явно не спали: везде на этажах еще горел свет, а через мгновение к окнам на третьем этаже прильнули десятки любопытных детских голов.

Полицейский с трудом вылез из машины, открыл заднюю дверцу и велел мальчику выметаться. Но тот оставил этот приказ без должного внимания. И раздосадованному полицейскому пришлось всем своим грузным туловищем сунуться в автомобиль, и после непродолжительной возни он все-таки вытащил оттуда непокорного пассажира. Алик в сердцах сильно хлопнул дверцей, за что тут же получил по шее.

– Нечего портить казенное имущество! – заревел толстяк. – Государство доверило мне эту машину не для того, чтобы какой-то хулиган ее поцарапал или, того хуже, помял!

– Я не хулиган, – сердито бросил мальчик в ответ.

– Знаю я вас! Не хулиган, как же! – возмущался полицейский, проверяя ладонью, нет ли где повреждений на заледенелой дверце машины.

Удостоверившись, что все в порядке, он облегченно вздохнул. Затем схватив Алика за плечо, Бормин удивительно проворно поволок его к калитке. Преодолев внутренний двор с его скудным убранством, состоявшим из нескольких поломанных скамеек и редких клумб, едва различимых под толстым слоем снега, они очутились перед широкой металлической дверью. И только раскрасневшийся полицейский собрался стукнуть по ней своим массивным кулачищем, как дверь открылась.

На пороге стояла высокая худощавая дама лет шестидесяти. Идеально собранный высокий пучок черных волос, старомодный коричневый пиджак поверх темной блузки и длинная черная юбка выдавали в ней особу строгого, даже сурового нрава. И даже самый умелый следопыт вряд ли отыскал бы в ее маленьких зеленых глазах под бровями-нитками хоть искорку тепла и доброты. Смерив ребенка пронзительно холодным взглядом, она приподняла голову с длинным носом и едва под ним заметными тонкими губами. С заметно притворной дружелюбностью она приветствовала долгожданных гостей.

– Добрый вечер, лейтенант Бормин. Вижу, вам удалось найти нашу пропажу, – произнесла она так, словно речь шла не о ребенке, а о зонтике или книжке, случайно оставленной в автобусе.

– Директриса, – полицейский почтительно тронул край фуражки, – вы оказались совершенно правы. Поймал сорванца на железнодорожном вокзале. Представляете, что удумал?! Пытался сесть на поезд?! Без билета и без гроша в кармане! Глупый мальчишка! А ну-ка, малявка, – встряхнул он мальчика, – признавайся директрисе, куда это ты намылился? Ну, что же ты молчишь?

Алик, которого до сих пор держали как щенка за шкирку, не издал ни звука. Взглядом, полным отчаяния, он смотрел исподлобья на своего пленителя. В сторону же директрисы он боялся даже взглянуть. Но она, похоже, и не ждала от него никаких объяснений.

– С этим беглецом мы обязательно побеседуем, но позже, – произнесла она холодным тоном, в котором мальчик услышал скрытую угрозу.

Алика и остальных детей всегда поражало и пугало спокойствие и невозмутимость директрисы. Давала ли она распоряжения нерасторопной поварихе или ленивым ремонтникам, отчитывала ли воспитателей или беседовала с заядлыми проказниками – все делалось с одним и тем же непроницаемым выражением лица и невозмутимым холодным тоном. Казалось, никто и ничто в мире не могло вывести ее из себя и заставить повысить голос. И все же, все воспитатели и учителя, не говоря уже о детях, панически ее боялись, ходили перед ней чуть ли не на цыпочках, хватались за носы, чтобы не чихнуть в ее присутствии. Она наводила на всех невероятный ужас и оцепенение. При одном ее безмолвном появлении в классах или спальнях наступала гробовая тишина, прервать которую не решились бы даже вездесущие наглые мухи.

– Мария, – обратилась директриса к рыжеволосой молодой женщине, появившейся у нее за спиной, – проводите молодого человека в приготовленную для него комнату. Вы поняли, что я имею в виду, милочка?

С этими словами директриса протянула женщине связку ключей. Та приняла ключи, неохотно кивнула в знак того, что поняла ее как должно, и, взяв мальчика за рукав, повела его по коридору и скрылась за углом.

А директриса с все той же надменностью и невероятным спокойствием продолжала разговор с полицейским.

– Давненько я не ловил ваших оболтусов! – усмехнулся Бормин, все больше краснея, то ли от холода, то ли от робости.

– Уважаемый Бормин, – сказала директриса, пристально глядя на него, – я была бы вам признательна, если бы это неприятное, совершенно незначительное происшествие осталось между нами. Я полагаю, у полиции есть много других дел, более важных, нежели проделки несмышленого сироты.

Она сказала это таким уверенным властным тоном, будто ни секунды не сомневалась, что ее просьба будет исполнена.

– Можете не беспокоится, – самодовольно ухмыльнулся Бормин, – ни одна живая душа не прознает. Бормин умеет хранить секреты.

– Вы всегда так любезны, лейтенант, – совершенно равнодушно произнесла директриса.

– За этим сорванцом нужен глаз да глаз, а то чего доброго снова решит смыться! – давал никому ненужные наставления полицейский.

– Я прослежу за этим, – сухо ответила директриса, всем своим видом показывая, что все необходимые формальности соблюдены, и пора бы Бормину откланяться. Но у лейтенанта было на сей счет свое мнение. И это мнение явно отличалось от желания директрисы.

– Совсем неподходящий день он выбрал, надо сказать, – пробубнил он, стряхивая снег со своей фуражки. – Такая метель была! Я уж думал все! Занесет мою машину, и не откопаешь! Да и сам продрог до костей!

– Да, небывалая метель, – быстро согласилась директриса, чтобы не продолжать далее разговор.

– Чудесные запахи, однако, доносятся из вашей кухни, – пробубнил Бормин, принюхиваясь точно голодный пес. – Вы видимо собирались ужинать?

И тут директриса окончательно поняла, что ей не избавиться от назойливого Бормина.

– Вы правы, – сказала она снисходительным тоном, – повариха сегодня расстаралась. В благодарность за ваши старания позвольте пригласить вас отужинать в нашей столовой. Думаю, сочная утка с овощами и рюмочка рябинового ликера поспособствуют восстановлению сил, потраченных на поиски нашего беглеца.

Наверное, нет нужды говорить, что долго упрашивать нашего доблестного законослужителя не пришлось.

– Не хотелось вас утруждать, но если вы …э-ээ настаиваете, – сказал он, пригладив свои усища толстыми пальцами и причмокнув при этом, – я с удовольствием задержусь ненадолго.

– Сделайте одолжение, лейтенант, – ответила директриса и неохотным жестом пригласила его пройти внутрь.

А между тем, младший воспитатель данного детского дома – та самая рыжеволосая миловидная Мария – вела Алика по темному коридору первого этажа в место, до сих пор знакомое ему только по рассказам других мальчишек. Это был изолятор для провинившихся – самая крайняя комната левого крыла рядом с входом в подвал. Дети между собой называли ее Одиночкой или Комнатой Страха. Днем эта была вполне заурядная комната на одного человека, если не считать мрачные серые стены, голый бетонный пол и отсутствие электричества. Но с наступлением ночи она превращалась в настоящую комнату страха. Так как единственное окошко с грязными стеклами было забито снаружи деревянными досками, то лишь самые настойчивые лучи света могли проникнуть внутрь. А единственный предмет мебели – железная кровать со скрипучими пружинами и изрядно потрепанным матрасом – стояла тут же у самого окна рядом с батареей, так что любой шум с улицы, будь то гул проезжающей машины, завывания ветра, вой уличных собак – все происходило словно над самым ухом. Отодвинуть эту скрипящую железяку от окна было не возможно, ее ножки были привинчены к полу.

А у страха, как известно, глаза велики. Многие мальчишки, отбывавшие здесь наказание, рассказывали, как по ночам из подвала доносятся странные звуки, а по комнате ходит привидение и что-то тихо напевает. Другие клялись, что в полночь в окно кто-то стучится и смеется. Наиболее одаренные воображением ребята рисовали в уме огромных монстров, жутких вампиров и других чудовищных существ, обитавших под старым зданием. В общем, изолятор с честью справлялся с возложенными на него воспитательскими функциями – желание проказничать отпадало у мальчишек раз и навсегда. Никто не решился бы провести здесь еще одну ночь. Ну, почти никто.

Алик был не из робкого десятка. Но даже ему стало не по себе от мысли, что ему придется провести здесь ночь в полном одиночестве, в кромешной темноте. К тому же, и это беспокоило его ничуть ни меньше, он был ужасно голоден, а провинившимся, он знал, ужин не полагался.

– И как тебя только угораздило в такую погоду, – ворчала Мария, стаскивая с него на ходу совсем мокрую куртку. – Весь детдом переполошил!

Она пристально посмотрела на Алика, словно пытаясь прочесть ответ на его лице. Но, то ли Мария была неважным чтецом, то ли написано было неразборчиво, но лицо Алика мало прояснило для нее ситуацию.

– С чего это ты надумал бежать? – с сочувствием спросила она. – Разве тебе здесь плохо?

– Нет, – тихо ответил Алик после некоторых раздумий, поправляя свой довольно изношенный зеленый свитер с белой полоской у горла.

– Что тогда?

– Ты все равно не поймешь, – с грустью сказал Алик.

– Да, я не понимаю, чего тебе не хватает, – возмущалась Мария. – Ешь себе, пей, читай свои книжки. Никто тебе не мешает.

Алик молча посмотрел на нее и ничего не ответил. Даже если бы он и захотел, вряд ли у него получилось бы объяснить словами все то, что он чувствовал. Как объяснить, что еды и книжек ему не достаточно. А ведь именно эти самые книжки настойчиво твердят ему о том, что за пределами этого городка раскинулся огромный мир, разделенный океанами, испещренный бурными реками и необозримый даже с высочайших горных вершин. Как ей объяснить, что он предпочел бы свободным и голодным бродить где-нибудь по незнакомым местам, чем сыто маршировать в одинаковых черных кроссовках по детдомовскому двору! Да и вряд ли она поймет. Ведь ее никто силой не держит здесь. После работы она идет домой. Наверное, у нее есть семья, друзья, соседи. Она может свободно гулять в парке, сесть на автобус и поехать в другой город, сходить в музей или зоопарк, если захочет.

– Не хочешь говорить, как хочешь. Только оставь эти глупости с побегом! – посоветовала Мария. – Не испытывай терпения директрисы.

– В следующий раз я подготовлюсь получше, и тебе не придется меня запирать. Вот увидишь! – пригрозил Алик.

– Тихо, ты! – испуганным шепотом произнесла Мария, оглядываясь назад. – Если директриса услышит, нам обоим не поздоровится. И, вообще, Алик, тебе стоит подумать о том, что порой наши необдуманные поступки вредят не только нам самим, но и другим людям.

Алик не понял намеков Марии, но он не хотел расстраивать ее, поэтому не стал зря спорить. Несмотря на то, что иногда она была грубовата и не чутка, все же из всех воспитателей она нравилась ему больше остальных. Всегда веселая и добрая, с присущим только ей смешным говором, она хорошо относилась к детям. Алик знал, что иногда, когда Марии удавалось достать ключ в свое дежурство, она тайком носила еду запертым в изоляторе. Для детей это был всего лишь жест доброй воли с ее стороны, но для Марии это был настоящий подвиг, за который полагался если не орден, то, по крайней мере, медаль. Ведь если бы директриса узнала, ей бы самой не поздоровилось.

– Надо твою куртку хорошенько просушить, – сказала Мария, встряхивая ее. Из внутреннего кармана выпала книжка. Алик потянулся было к ней, но Мария его опередила. Она быстро подняла изрядно потрепанную книгу в коричневом переплете и неодобрительно посмотрела на Алика.

– Ты взял ее из библиотеки, не так ли? – недовольно подмигнула она.

– Я только на время … я бы вернул потом …обязательно – попробовал оправдаться Алик.

Мария с любопытством открыла и бегло пролистала пожелтевшие от времени страницы.

– Какие-то монстры, безобразные чудовища… – пробормотала она, разглядывая черно-белые рисунки, которыми были снабжены почти все страницы.

– Это оборотни и тролли, – поправил Алик.

– Понятно, – захлопнула Мария книгу и, прочитав на обложке почти стертое название «Энциклопедия мифических существ», разочарованно сморщила лицо. – Ты опять за свое! Не существует никаких троллей и оборотней, всех твоих гоблинов и прочих мерзостей! Мы сто раз уже с тобой об этом говорили! Надо распорядиться, чтобы эти дурацкие книжки убрали из библиотеки.

Она взглянула на возмущенного Алика. Ее маленькие голубые глаза выражали явное недоумение и сожаление.

– Ты же умный парень. У тебя отличные отметки почти по всем дисциплинам. Не понимаю, откуда вся эта чушь взялась в твоей голове?

– Это не чушь, – не очень уверенно пробормотал Алик и потянулся было, чтобы забрать книгу, но Мария не дала.

– Книга останется пока у меня, – сказала она, закладывая ее подмышку. – Сегодня она тебе уже точно не пригодиться.

Тем временем они подошли к изолятору.

– Ложись и спи! И нечего думать о всякой ерунде! Иначе и впрямь померещится!

Мария открыла дверь и запихнула Алика внутрь. Ключ за ним дважды повернулся, и вскоре шаги в коридоре стихли. Но наступившая тишина была не долгой. Этой ночью Алик был не единственным обитателем Комнаты Страха.