Читать книгу Такие разные миры - Фэя Моран - Страница 4

Страхи, неприязнь, отторжение преследовали меня наравне с моей тенью. Они шли по пятам, появлялись везде, куда шла я. Я много раз думала, интересно, сможем ли мы, мусульмане, жить как все другие люди? Перестанут ли нас осуждать за внешний вид, причислять к террористам, начнут ли уважать нашу религию также, как это делаем мы?

И наконец: вдохнём ли мы спокойно, не боясь столкнуться с презрением в свою сторону?

Я шла по коридору школы, как раз размышляя над этим. В голове возникали и исчезали вопросы, а я старалась хотя бы за одну из них ухватиться, чтобы не оставаться одной. А ведь только слова в разуме были моими спутниками.

Внутри школа встретила меня точно также, как сделала это снаружи: с бесконечным шумом, разговорами и топотом кучи ног.

Я продолжала шагать по длинному, увешенному американскими флагами и плакатами, темы которых я не стала разглядывать, коридору вперёд, при этом очень стараясь держаться подальше от особенно энергичных подростков. А вот им, кажется, было совершенно всё равно на происходящее вокруг. Каждый жил своей жизнью; мимо меня то и дело пролетали группы парней, шуточно толкая друг друга, слева и справа доставали из шкафчиков свои учебники другие менее активные подростки, кто-то влетал в кабинеты, громко хлопая дверьми. За углом стояли три девочки в униформе чирлидерш с эмблемой школы у груди, а рядом шныряли высокие парни – по всему своему виду они почти что кричали о том, что являются членами школьной футбольной команды.

Но вот произошло самое ужасное: меня на этот раз уже начали замечать.

Конечно, я никак не могла не привлечь внимание, шагая посреди заполненного своими сверстниками коридора в этой бесформенной, висящей на мне одежде, закрывающей моё тело и волосы. Может, зря я выбрала надеть на сегодня свой стандартный чёрный наряд: свободные штаны и толстовку с надписью ядовито-жёлтого цвета? Может, стоило облачиться в нечто более яркое, светлое, цветное?

Я, сама того не замечая, потянулась к своему чёрному шарфу, который обматывал мою голову и шею, чтобы подправить его и заодно и проверить, торчат ли из-под них наушники. К слову, именно этот шарф, как я догадалась сразу, и являлся центром внимания всех окружавших меня школьников.

Я всегда пыталась выглядеть «по-современному», одеваться «по моде» своих сверстников, чтобы хоть как-то уменьшить огромную между нами разницу. Я раньше носила светлые джинсы, яркие красные толстовки с дурацкими полосками или надписями ярких цветов, чтобы избежать слишком много вопросов, но, кажется, людям плевать, во что ты одета ниже головы. Им вполне хватает и одного этого платка, чтобы начать свои «умные» речи и причислять тебя к какой-нибудь террористической организации.

Я машинально опустила голову вниз, устремив взгляд в пол, будто бы таким образом смогла бы получить способность становиться невидимой. Меня мало волновали чужие глаза, направленные в мою сторону. Скорее, меня это ужасно раздражало. Подобное вызывало во мне одно лишь желание выкрикнуть: «Чего уставились?» в ответ, но я всегда себя насильно от этого останавливала. Иногда даже приходилось прикусывать себе язык, чтобы он так и остался у меня во рту.

Многие смотрели на меня и шептались. Меня проводили взглядом. Меня обсуждали.

– И чего это она сюда припёрлась? – услышала я откуда-то справа.

– Смотри, как вырядилась, – донеслось слева.

А затем и много смешков и ухмылок отовсюду.

Но я старалась всех игнорировать.

Когда я почти свернула к ступенькам, ведущим наверх, на меня вдруг кто-то налетел. Да с такой силой, что я едва удержалась на месте, а мой шарф сполз вниз, слегка открыв волосы. Я быстро поправила платок и уставилась на недоразумение перед собой, которому, как мне очень хотелось сказать, «следовало бы научиться передвигаться с помощью обычной спокойной походки вместо того, чтобы носиться по забитым людьми коридорам как сумасшедший». Или же «раскрыть глаза». Много было вариантов того, что я могла бы сказать с ядовитым тоном, – с таким же ядовитым, какого цвета была надпись на моей толстовке, – но я держала рот на замке.

– Ой, прости, пожалуйста, – извиняющимся тоном проговорил очень приятный женский голос. Обычно такие голоса звучат в какой-нибудь «Белоснежке» или «Золушке». – Я не заметила тебя.

Передо мной стояла запыхавшаяся блондинка с двумя почти детскими хвостиками на голове. Эта причёска делала её похожей на какую-то фарфоровую куклу.

О Господи, ни одного ядовитого замечания в сторону моего платка. Ни одного! С ума сойти.

– Рэй, пожалуйста, будь разумнее, – продолжила незнакомка, прячась у меня за спиной, будто я была самым обыкновенным человеком.

На этот раз она обращалась не ко мне.

Только после этих её слов я заметила, как в нашу сторону двигался парень, отличавшийся от неё буквально всем: высокий начёс из тёмно-каштановых волос, синие джинсы, на котором были сделаны несколько разрезов по коленям, видно, для того, чтобы «привязать» манжеты джинсов, подкатить их и показать высокие кеды, и кожаная куртка бомбер делали его похожим на этакого «бэдбоя» из подростковых фильмов.

Передо мной будто стояли Дэнни и Сэнди7.

– Я доверил тебе самое ценное, что у меня было, – произнёс Рэй, словно совсем не замечая меня между собой и девушкой, имени которой я всё ещё не знала. – Я доверил тебе свой бумбокс!

– Я даже не заметила, как он вошёл в мою комнату, клянусь тебе. – Блондинка невинно похлопала глазами, продолжая прятаться за моей спиной.

– Как можно было не заметить такого огромного кабана как Дэниэл?! Его шаги буквально заставляют стены дома трястись!

– Ладно, ладно, Рэй. Извини меня, пожалуйста.

Девушка наконец отошла от меня и медленно шагнула к парню, выглядя при этом как ребёнок, который провинился перед родителем. Она поправила свою клетчатую юбку, в которую была заправлена белая рубашка, сильнее затянула хвостики на голове.

– Ты же простишь меня, верно? – Её пальцы осторожно прикоснулись к плечу парня, пока она растягивала эти слова. – Рэ-э-эй?

Рэй взглянул на неё будто задумчиво, затем резко потянул её за талию, прижав свою подружку почти впритык к себе. Он был выше её на голову, и поэтому этого хватило на то, чтобы она смотрела на него, задрав голову вверх.

– Хорошо, крошка. – Парень заметно смягчился. – Ты ведь знаешь, я прощу тебе всё, что угодно, любовь всей моей жизни.

Она в ответ захихикала.

Меня чуть наизнанку не вывернуло после увиденной картины, показавшейся мне слаще чем зефир, и я резко отвернулась, намереваясь наконец уйти.

Но голос блондинки меня остановил:

– Подожди!

Я повернулась обратно и приподняла бровь в вопросе.

– Ты новенькая? Мы раньше тебя здесь не видели.

Мне вдруг стало интересно, заметно ли то искреннее удивление, которое, как мне казалось, отпечаталось на моём лице? А удивлялась я тому, что парочка, стоявшая передо мной, смотрела на меня без капли того надменного осуждения, с которым мне часто приходилось иметь дело. Они словно приняли меня за «свою».

– Сегодня мой первый день, – ответила я, уже готовая к окончанию нашего разговора.

– Здорово! – улыбнулась девушка, продолжая, и протянула руку. – Добро пожаловать! Я Руби. Будем знакомы?

Взглянув на протянутую руку, я не сразу протянула в ответ свою. Я редко знакомилась с новыми людьми, и потому каждый раз испытывала ужасную неловкость.

– Ламия, – ответила я.

– Довольно необычное имя… Впервые о таком слышу. – Словно неожиданно вспомнив о своём бойфренде, Руби быстро добавила: – А это мой парень, Рэй.

Рэй тоже протянул мне свою руку, но на этот раз я не ответила на рукопожатие: мусульманки не контактируют с незнакомыми представителями мужского пола физически.

Парень неловко и медленно убрал руку, и мне даже показалось, что он понял, почему я так себя повела, и не принял это действие за грубость с моей стороны. По крайней мере, я на это надеюсь.

Коридор мигом заполнился звенящим шумом: прозвенел звонок.

– Что ж, мы пойдём, но, конечно же, ещё увидимся, Ламия! – кажется, стараясь разгладить обстановку, произнесла Руби. Она потянула своего парня за руку в сторону коридора и, прежде чем исчезнуть в толпе, громко заявила: – И мне, кстати, нравится твой шарф.

И это первые слова за последние несколько месяцев, что заставили меня искренне улыбнуться.

Я продолжила свой путь с неожиданно проявившейся уверенностью в себе. Хоть её было и ничтожно мало, всё же мне показалось, что теперь я нервничаю не настолько сильно, как тогда, когда мои ноги только переступили порог школы.

Когда я нашла долгожданную цифру и букву рядом с ней, висящие на двери в небольшой табличке, я не стала тратить времени на стуки и просто вошла в класс.

Небольшой светлый кабинет, обставленный растениями в горшках, горел жизнью.

Мои новоиспечённые одноклассники позабыли о приличии и проводили время так, как им этого хотелось, хотя звонок уже прозвенел. Они болтались у доски или играли в настольные игры за двумя пододвинутыми друг к другу партами. Кто-то включил музыку прямо на своём бумбоксе, и я распознала знакомые мотивы моей любимой группы Modern Talking, кто-то сидел в наушниках и подпевал что-то под нос, рисуя каракули ручкой в учебнике.

На меня никто не обратил внимания, и я, воспользовавшись этим, прошла дальше по классу, чтобы занять последнюю парту. Я кинула рюкзак на пол и села на стульчик, внимательно осматривая каждого присутствующего. В классе было человек тридцать, не меньше. Все такие модные и смазливые, что блевать тянуло. Несколько парней предпочли развлекаться вместе, заняв несколько парт поближе к окну, пара девушек нашли время вытащить косметику и начать малевать себе лица. Были в классе и парочки: например, сидящие у окна парень и девушка, которые неотрывно глазели друг на друга и хихикали, явно флиртуя.

Неожиданно, прервав мой осмотр, дверь в класс резко открылась, и шум, всего секунду назад стоявший в воздухе, прекратился, будто его и не было. Ученики сели за свои места, приняв ровные позы, музыку выключили, и кабинет отчасти погрузился в тишину.

– Здравствуйте, ребята, – тяжело дыша, произнесла женщина в разноцветном наряде, буквально врываясь в кабинет. – Прошу прощения за опоздание, но мне срочно нужно отлучиться по кое-каким делам. Меня не будет, наверное, где-то минут двадцать. Может, я вообще не появлюсь до конца урока.

Почти все присутствовавшие не сочли нужным промолчать и весело завопили.

– Так, тише, прошу. – Женщина поправила платье, свои пышные светлые волосы, и вдруг взглянула на меня. В её взгляде отразилось смущение, пока она вела глазами по моему платку. – Но… Но прежде чем я уйду, хочу вам представить нашу новую ученицу. – Она быстро пробежалась взглядом по листочку бумаги, который держала в руке, и прочла моё имя: – Мисс Ламия Уайт.

Будь у меня такая возможность, я бы обязательно перемотала время, чтобы пропустить ту самую часть моего тут присутствия, где я знакомлюсь со своим классом. Но, к сожалению, подобное не представлялось возможным, ведь не было у меня машины времени доктора Брауна и не была я знакома с Марти Макфлаем8, поэтому я лишь смиренно поднялась со стула, когда учительница попросила встать и представиться.

Взоры тут же устремились в мою сторону. Сидевшие спереди обернулись и, громко жуя жвачку, уставились на меня, только сейчас, вероятно, заметив моё присутствие.

– Меня зовут Ламия. Мои родители решили переехать в более тихий район. Вот почему я здесь.

Мне показалось, этих фактов было предостаточно, так что я села на своё место.

Пару мгновений нас в оковах держала тишина.

Потом снова раздался голос женщины.

– Добро пожаловать, мисс Уайт, в наш дружный класс, – очень натянуло улыбаясь, произнесла учительница. Я видела, как она смотрела на меня. Всё с тем же недоверием и предубеждением. – Я миссис Норт. Со всеми своими проблемами в школе можете обращаться ко мне. – Взглянув на свои часы, она будто бы резко забыла о моём существовании и суетливо добавила: – А сейчас я уже побегу, ребята. Увидимся!

Она собрала в охапку несколько учебников со стола, какие-то бумаги и пару папок, и вылетела из класса, хлопнув дверью. Как только дверь за ней закрылась, словно по команде по стенам снова пополз шум, состоящий из голосов.

Впереди меня сидела девушка с короткой стрижкой из чёрных волос, одетая в яркий жёлтый свитер и короткую джинсовую юбку. И когда она медленно повернулась в мою сторону и устремила взгляд подкрашенных голубыми тенями глаз на меня, я поняла, что это именно её губы издавали эти дурацкие чавкающие звуки, пока она жевала жвачку.

Одноклассница принялась разглядывать меня настолько нагло, что я переполнилась раздражением всего за несколько секунд.

– Что-то не так? – изогнув бровь в вопросе, спросила я.

Как только она заговорила, гул вдруг прекратился, и все уже наблюдали за нами.

– Просто хочу понять, нахрена ты напялила на свою башку эту тряпку, – произнесла Девчонка-Со-Жвачкой.

Многие в классе засмеялись от её реплики, пытаясь, наверное, задеть меня этим. Но как уже было сказано, я давно к этому привыкла, и каждое её слово пролетело мимо моих ушей вместе с воздухом.

Опустив взгляд, я принялась рыться в своём рюкзаке, чтобы достать нужный учебник. И это очень не понравилось начавшей доставать меня девчонке спереди: она резко выхватила мой рюкзак и встала из-за стола, подбегая к окну. Одноклассники, почти задержав дыхание, принялись глазеть на мою реакцию.

– Крис! – крикнул кто-то. – Осторожно! Вдруг она потом пожалуется какому-нибудь Мустафе, а потом нас всех завербуют куда-нибудь в Ирак.

Потом все залились смехом, кто-то сел прямо на парту, принимаясь хлопать в ладоши, будто наблюдая за сценой в цирке. А это и был цирк, на самом деле, иначе как объяснить тот факт, что толпа достаточно взрослых людей занимались подобной тупостью?

А я просто сидела. Да, сидела и молчала. Наверное, по большей части потому что мне совсем не хотелось давать им повода продолжать. Очень часто намеренное безразличие спасает от тягучести следующих возможных оскорблений и подколов.

Не было у меня времени всё это выслушивать.

– Отдай его, – сказала я, и, наверное, я выглядела очень злой. А может наоборот, казалась слишком послушной.

Кристина ухмыльнулась, и ухмылка эта заставила мою душу загореться ярчайшим пламенем.

Ненависть к ним, ненависть к каждому из них горела и горела в моей душе, заменяя мои попытки понять их. Никогда не пойму их. Никогда не прощу их за всё, что они делают со мной без причины.

– А то что? – спросила она. – Знаешь, у меня есть идея. – Кристина открыла окно и продолжила: – От греха подальше.

Мой рюкзак, – совсем новенький рюкзак, на который я копила всё лето, потея под жаром палящего солнца, – тут же полетел вниз с третьего этажа школы. Я не слышала звука падения: в большей степени потому, что уши мои заложило от злости.

– Упс, – состроив нарочную жалость на своём лице, протянула Кристина и посмотрела на меня, явно ожидая с моей стороны ответа. – Я случайно.

Я смотрела на неё долго: мне даже показалось, это длилось целую вечность. Разрастающаяся злость кипела внутри как вода из гейзеров. Она могла бы и вырваться, чтобы опалить лицо каждого, кто сидел и смеялся надо мной.

Терпение, терпение, терпение, Ламия, звучал внутренний голос. Терпение — это то, что спасёт твою душу. Будь терпелива к тем, кто тебя не понимает, и быть может они станут снисходительны.

И в душе произошло спокойствие, ведь нечто подобное я слышала из уст читающей Коран матери однажды вечером.

Я продолжала смотреть на Кристину, в мыслях находясь далеко и от неё, и от всех остальных. Но вот она просто молчать не стала и издевательски, растягивая каждую буковку и наклоняясь к моему лицу, почти выплюнула мне в лицо:

– И что же ты мне сделаешь, вонючая иммигрантка?

И ведь действительно, я ничего ей не сделаю.