Читать книгу Такие разные миры - Фэя Моран - Страница 7

Домой я вернулась не сразу.

Сперва мы с Руби заглянули в торговый центр, где она, если верить её словам, ещё на прошлой неделе присмотрела себе «обалденную юбку с вырезом», которую очень хотела надеть на их с Рэем скорую годовщину. Я не желала идти с ней и таскаться по магазинам, но Руби была, пожалуй, единственным хорошим человеком в школе, отнёсшимся ко мне с добротой, поэтому в каком-то смысле я чувствовала перед ней большой долг.

Мы долго ходили по улочкам с популярными магазинами, заглядывали чуть ли не в каждый из них, пока Руби наконец не остановилась возле большого плаката с изображением красивой девушки в яркой и сочной одежде. И в этом магазине, у входа которого и висел этот плакат, одни штаны, пожалуй, стоили как три месячные зарплаты папы.

Руби быстро прошла внутрь, взяв меня за руку, и начала медленно прогуливаться между рядами. К слову, она совсем не смущалась того, чтобы прикоснуться ко мне. Моментами возникало даже далёкое ощущение, что мы с ней друзья с самого детства. И, как мне кажется, это нормально, просто это я ненормальная.

– Как ты думаешь, если я надену это платье в ресторан, я не буду выглядеть слишком вульгарной? – спросила Руби.

Это она говорила про короткое, доходившее до колен, синее платье с вшитыми наплечниками. Оно было сплошь усыпано блёстками, будто его окунули в воду, состоящую на 90 процентов из звёзд.

– Если тебе нравится, можешь взять, – ответила я, мимолётно окинув наряд взглядом. – Тут не к чему моё мнение.

– Ну если бы ты шла на свидание с парнем на вашу годовщину… Что бы ты надела?

Я даже представить себе не могла подобную ситуацию. Даже фантазия забилась в уголок, не желая выдвинуть хотя бы примерные картинки. Так что я промолчала. И, видно, моё молчание Руби приняла за какого-то рода обиду или что-то похожее на неё, потому что она быстро решила исправиться:

– Извини, если я сказала что-то не то. Я понимаю, у вас совершенно другой менталитет и… Ну, вы другие.

– Ничего плохого ты не сказала. Мне просто даже ничего не лезет в голову. У меня попросту нет ответа на твой вопрос, прости.

Руби задумчиво сжала губы, глядя мне в глаза, а потом пожала плечами и зашагала дальше. А я последовала за ней.

Так к концу похода в магазин она обзавелась тем самым синим «звёздным» платьем, двумя юбками, топиком и парой туфель на платформе. Она выбирала более холодные тона, отдавая предпочтение голубому, синему, белому и бирюзовому цветам. А я посчитала, что они ей очень шли к лицу, хоть и совсем не разбиралась в подобных нарядах.

Домой я вернулась уже ближе к вечеру, когда небо начало темнеть, прогоняя солнце. Как и ожидалось, мама ждала меня у порога.

– Где ты была? – спросила она спокойным тоном.

Но вот этот спокойный тон был куда страшнее, чем если бы она повысила голос, чего она никогда не делала.

– С подругой прошлись по магазинам. Ничего такого.

– Но ты не могла предупредить меня или отца? У тебя были карманные деньги на пользование телефоном.

– Прости, я забыла.

Я сняла рюкзак и бросила у шкафа с обувью. Мама же на это моё действие, конечно же, неодобрительно покачала головой, однако молча подняла рюкзак и поставила на стул в прихожей.

На кухне, под светом желтоватой лампы и окружённый ароматом свежесваренного арабского чая, сидел Кани и выполнял, по-видимому, домашнее задание. Когда он меня увидел, его лицо озарилось улыбкой, и брат весело со мной поздоровался:

– Привет, ухти!

– Привет, Кани, – ответила я, потрепав его по голове и садясь на стул. – Как успехи в школе?

– Очень неплохо, скажу я тебе. Давно мне не было так здорово с друзьями.

– И много их у тебя появилось?

– Да практически весь класс.

Я была рада его успехам и даже немного ему завидовала.

Просто моего младшего брата никто никогда не шугался так, как делали это со мной. Он ничем внешне не отличался от остальных мальчишек, и этот факт всегда играл в его пользу. Внешне Кани больше походил на англичанина, собрав в себе гены папы, а не на выходца из Ближнего Востока.

– Ламия, пожалуйста, не делай так больше, – сказала мама, вновь напоминая мне о моём походе с подругой в магазин. – Всегда предупреждай… А сейчас поешь. На сковороде уже всё подогрето.

После этих своих слов она вышла из кухни. Мы с мальчишкой остались одни.

Я заметила какую-то странную улыбку на лице своего младшего брата, которой раньше вроде как не замечала, и взяв кружку, куда быстро налила чай, я уселась перед ним поудобней.

– Что случилось? – Мой интерес проявился в голосе сам.

Кани как-то нервно поднял глаза и резко опустил их обратно к учебнику, коротко ответив:

– Ничего.

Это заставило меня заинтересоваться ещё больше.

– Так, рассказывай. Что-то в школе?

Кани обернулся, чтобы проверить есть ли кто из родителей на кухне, но удостоверившись в обратном, он вновь повернулся ко мне, наклонился чуть вперёд и тихо спросил:

– Я же могу тебе доверять, да, ухти?

– Конечно. Зачем ты такое спрашиваешь?

Он немного замешкался, тратя время на тщательное обдумывание.

– Ну, в общем… – Его голубые глаза бегали по всей комнате, совсем не глядя на меня. – В общем, мне понравилась одна девочка…

Я расплылась в улыбке. И это была самая искренняя и честная улыбка, выданная мною за последние полгода. Мне даже казалось, что я совсем разучилась радоваться за кого-то, не притворяясь.

– Оке-е-ей, – протянула я, садясь в позу лотоса прямо на стуле. – Расскажи мне о ней. Она красивая?

Кани слегка улыбнулся, пока взгляд уткнулся куда-то в неведомое пространство. Наверное, он просто вспоминал её внешность во всех деталях.

– Да, очень. Ну, я бы не влюбился в неё, будь она некрасивой, правда же?

– Понятие «красота» очень относительное.

– Она красивая! Для всех красивая!

– Ладно, – усмехнулась я. – Поэтому ты так улыбаешься, выполняя эти скучные домашние задания? Из-за неё?

Кани опустил голову и немного помолчал, прежде чем мне ответить:

– Она не мусульманка. У неё очень религиозная христианская семья. Понимаешь, ухти? Они не просто те другие, которые типа христиане, а на самом деле вообще ничего не соблюдают. У неё папа священник, а мама даже платок носит часто.

– Это ведь не проблема, – постаралась успокоить его я. – Религия не мешает нам любить других людей, ведь все мы созданы лишь одним Богом.

– Не выйдет. – Лицо брата быстро омрачилось, и той улыбки словно и не было. – Она на меня совсем не обращает внимания. И с ней постоянно разговаривает один придурок из параллельного класса. Мне кажется, он ей нравится.

Я приблизилась ближе к Кани и положила руку на его плечо, чтобы он поднял глаза и взглянул в мои. Он так и сделал.

– Послушай, из-за одних своих предположений ты можешь упустить её. Будь смелее. Ты не должен уступать какому-то придурку из параллельного класса. Если она действительно тебе нравится и если она не откажет тебе прямым текстом, у тебя есть все шансы. А то, что она христианка не самое главное. Действуй, Кани. Заговори с ней, и всё станет понятно. Зато в будущем ты не будешь жалеть о том, что этого не сделал.

Я замолчала, позволила комнате окунуться в тишину, ведь именно она и нужна, чтобы хорошенько подумать. А Кани после моих слов улыбнулся. Улыбнулся очень радостно и облегчённо.

– Спасибо, ухти, – сказал он. – Я знал, что я мог рассказать об этом только тебе. Ты самая лучшая старшая сестра. Но не говори ничего маме, хорошо?

Вместо голоса я просто поднесла указательный палец к губам и кивнула, и брат понял всё без слов.

Доверие и открытость – вот, что нас с ним всегда сближало. У нас никогда не было секретов друг от друга, не было ссор, мы никогда не дрались и не обзывали друг друга, как это обычно делают очень многие сёстры и братья. Мы всегда были настоящей семьёй. Нас с ним отлично воспитали.

Попрощавшись с Кани и пожелав ему спокойной ночи, я вернулась в своё небольшое, но уютное место обитания – в свою комнату.

Прошло достаточно времени после переезда, а я всё ещё распаковала не все коробки. Они стояли в углу и терпеливо ждали своего часа. Моя комната обустроена так, что кровать стоит прямо перед большим окном, завешенным жалюзи и чёрно-белой шторкой сверху. На подоконнике всегда лежали излюбленные мной наушники, свечи и маленький кактус, который я купила на одном из походов в дешёвый магазин с мамой. Кровать из покрашенного в белый дерева был небрежно застелен одеялом с узорами, а на поверхность накинуты шесть подушек разных цветов. На тумбочке же стояла чёрная лампа в белый горошек, и обычно эти самые горошки помогали мне заснуть, когда не получалось; я просто пересчитывала их, пока не впаду в состояние сна. Рабочий стол стоял у противоположной стены, всегда был завален учебными книгами и давно стал местом обитания моего старого компьютера, который папа подарил мне на четырнадцатилетие. Я пользовалась им не так часто, поэтому он частенько покрывался слоем пыли, пока я не изъявляла желанием его протереть.

Бросив на спинку стула платок, я плюхнулась на кровать, почти зарываясь в свои любимые мягкие подушки лицом. Приоткрыла сначала шторку, затем жалюзи, и почему-то перевернулась на бок и принялась разглядывать огоньки, горящие в окнах чужих окружавших нас домов.

Прямо возле нашего совсем небольшого двухэтажного жилища с низкими потолками и слабыми стенами, через узкую дорогу, расположился роскошный дом какой-то богатой семьи. Сегодняшней ночью в нём горели почти все многочисленные огоньки, просачивавшиеся через окна наружу, отдавая ярким светом прямо на мою комнату.

Мы ещё не успели познакомиться с хозяевами. Да что уж там, я ни разу не видела живущих в нём людей. Но вот в голове напрочь закрепились точные образы: какие-нибудь богатые засранцы, возомнившие себя королями.

Лёжа на боку и наблюдая за тенями, которые показывались за приоткрытыми шторками, я неосознанно опустила взгляд ниже и взглянула на входную дверь, которая вдруг, словно услышав мои мысли и желание хотя бы раз увидеть обитателей дома, открылась. На улицу вышла высокая худая женщина в белом халате, которую явно мало заботил её внешний вид. Будь я на её месте, меня тоже это мало заботило бы, учитывая то, как хорошо она выглядела даже в этом халате и с простым пучком из светлых волос на голове. Она лёгкой походкой дошла до почтового ящика и забрала небольшой конверт. Почти так же быстро она исчезла за дверью дома, и внутри вновь началась чья-то жизнь, скрытая за завесой.

Поймав себя на мысли о том, что я только что шпионила за человеком, я быстро закрыла занавески и уставилась в потолок.

Мысли в голову приходили самые разные. Я размышляла о школе, о семье, о своих взаимоотношениях с матерью и предстоящих экзаменах. Можно сказать, эти экзамены – смысл моего сегодняшнего существования, и если я не смогу сдать их на хорошие баллы, я скорее всего окунусь в глубочайшую яму депрессии и разочарования в самой себе.

В прочем, мне не привыкать.

* * *

Достав нужный учебник, едва умещавшийся в руке из-за своей толщины, и закрыв шкафчик, я удивлённо проводила взглядом совсем небольшой клочок бумаги, упавший у моих ног: он выпал как раз из полки моего шкафчика. Сначала мне захотелось проигнорировать его, ведь голоса в голове начали трубить тревогу: «Кто-то наверняка нацарапал какие-нибудь оскорбления». Но любопытство взяло победу над осторожностью и попытками уберечь себя от негатива, так что я всё же наклонилась и схватила записку двумя пальцами.

«Хэй-йо! Если ты получил эту записку, значит ты выиграл чёртову жизнь! Приглашаю тебя на тусовку в честь моего дня рождения послезавтра. Надевай что-то поярче, и я тебя жду!

Адрес: Остин стрит, дом 52, Форест Хиллс»

И имя в самом нижнем углу: Честер Бака.

Я столько раз перечитывала эту записку, стоя вот так рядом со шкафчиками и игнорируя окружающую меня жизнь, что клочок бумаги мог просто разорваться в руках от моего пристального взгляда.

Недоверие, презрение, неприязнь и даже в какой-то малой степени ненависть. Вот что бурлило во мне, пока глаза плавно шли по линиям слов на белой поверхности.

Я повернулась и вдруг заметила разговаривающую со своим парнем Руби, которые не переставали глупо улыбаться и смеяться с, наверняка, таких же глупых шуток друг друга. Не тратя времени на раздумья, я решила подойти к ним. Как никак теперь мне казалось, я могу делать это спокойно, не считая их источником возможной опасности.

– Привет, Руби, Рэй, – быстро сказала я и протянула им записку. – Что это значит?

Руби взяла с моих рук клочок бумаги, прошлась взглядом по тексту и в удивлении повернулась к Рэю, который в свою очередь казался удивлённым не меньше, чем она.

– Откуда это у тебя?

– Выпало из моего шкафчика только что.

– Честер пригласил тебя на свой день рождения. – Слова Рэя были очевидны, поэтому я даже успела пожалеть о том, что вообще решила показать им приглашение. – Ну, в смысле, это достаточно удивительно, потому что вечеринки в честь дня рождения у него, да и у остальных его близких дружков, достаточно закрыты для посторонних. Они приглашают только, как у нас любят говорить, избранных.

– Может, они просто ошиблись и подкинули записку не в тот шкафчик, – произнесла я то, о чём действительно задумывалась.

– Нет, Ламия. Тут твоё имя написано.

Руби после своих слов протянула мне листок и указала пальцем на надпись на обратной стороне записки.

«Для Ламии Уайт» – было там написано.

Раздражение было единственным, что пришло ко мне после услышанного и увиденного. Я не стала забирать записку, закатила глаза и кинула короткое: «Ясно», прежде чем развернуться и потопать дальше.

– Хэй, куда ты? – окликнула меня Руби и, крепче прижимая учебники к груди, побежала за мной. – Так ты будешь? Нас с Рэем тоже пригласили. Можем собраться и поехать все вместе.

– Нет, никуда я не пойду. Разве это не очевидно?

– Но почему? На твоём месте любая другая новенькая была бы уже на седьмом небе от счастья.

– Разве не очевидно, что они хотят в очередной раз надо мной поиздеваться? Они обещали, что я пожалею о том, что смела им дерзить, так что ничего хорошего от них не ожидается. Я не любитель подобных вечеринок, так что можете ехать без меня.

Не дав Руби возможности ещё что-нибудь произнести, я быстро ушла в сторону лестницы и поднялась на второй этаж с целью найти кабинет биологии. Однако неожиданно заметив Кристину и Честера, идущих с противоположной стороны, тут же затормозила и мигом спряталась за стену.

Мне очень не хотелось сейчас выслушивать от них ещё каких-нибудь едких словечек, не хотелось тратить на них свою энергию, которая очень нужна была мне для подготовки и сдачи экзаменов. Нет у меня времени на школьные драмы и становление в них главной героиней.

– От кого прячешься? – раздался шёпот прямо над моим ухом.

Я подскочила на месте и резко развернулась, встретившись с коротким смешком.

– Упс, я тебя снова напугал?

Элиас стоял в углу и довольно смотрел на то, как я выравнивала своё дыхание. Его чёрные глаза загорелись от озорства.

– Тебя пригласили на день рождения, – сказал он так, будто это должно было заставить меня подпрыгнуть на месте. – Ты появишься?

Я поправила учебники и тетради в своих руках, потом платок на голове и пошла прочь.

– Ты чего такая грубая? – быстро настигнув меня поинтересовался Элиас снова. – Обиделась из-за моих слов? – Издал смешок. – Я же так просто шучу.

– Ты друг Кристины. Это уже веская причина обходить тебя стороной.

Я удивилась самой себе и неожиданно появившемуся во мне интересу к его персоне. Вернее, нет, не так. Я удивилась тому, что вновь позволила себе с ним заговорить. Обычно такого никогда не случалось.

– Будь дружелюбней. – Он снова усмехнулся, и я подумала, это обычное выражение его лица. – Разве вас не учат быть покорными?

Меня поглощало желание развернуться и дать ему пощёчину, которую он навсегда бы запомнил. Но разумеется я этого не сделала.

Развернувшись, я зашагала в противоположном ему направлении, но успела увидеть, как дёрнулась его рука, как он хотел вновь схватить меня, но будто бы сдержался, вспомнив о том, что у нас так не положено. Хотя у него вполне могли быть и другие мотивы, которые мне не понять.

В общем, я пошла по коридору дальше и вошла в свой класс.

Кабинет трясся от всего того шума, что учиняли подростки, и я с новыми неприятностями за спиной вошла вглубь, находя взглядом удобное себе место.

Элиас вскоре тоже здесь оказался. Его весело встретил Честер, выкрикнувший через весь кабинет:

– Ты где шлялся, братан? Чего не был на первом уроке?

– Готовился к приходу в гости к тебе завтра, – ответил Элиас. – Напился, чтобы не думать о том, что меня будет ожидать.

С такой скоростью, будто за мной кто-то гонится, я прошла дальше, отметила взглядом самое желанное местечко у окна, почти в конце кабинета, и устремилась туда.

Но не успела я даже учебники положить на парту, как вдруг соседний стол вместе со стулом рядом со мной вдруг зашевелились и пододвинулись ближе ко мне под рукой Элиаса, а сам он спустя всего секунду уселся рядом. Я резко повернула голову в его сторону, и он встретил мой пронизывающий до костей и вместе с тем полный недоумения взгляд.

– Ты же не против, если я составлю тебе компанию, – едко улыбнулся парень и положил ладонь под свою щеку, опираясь локтем на парту. – Восточная красавица.

Я ощутила, как по коже пробежали мурашки от осознания того ужаса, что за этим снова последует. И так, в общем-то и получилось: каждый присутствующий в классе счёл необходимым вылупить глаза в нашу сторону. Среди десятка глаз я заметила и взгляды Кристины с Честером, которые шептались, почти впритык прижавшись друг к другу. Хотя нет, я соврала. Кристина сидела у него на коленях.

– Хэй, ребята, чего вы все вылупились, – махнув рукой будто устало произнёс Элиас. – Глазки в свои учебники, пожалуйста.

И все, кроме членов элитной компашки, тут же послушно отвернулись, словно эти слова принадлежали королю, а не всего-то однокласснику. Но пара человек всё же решили наблюдать за нами исподтишка.

Мне хотелось встать и пересесть за другое место, но успела я об этом подумать, как в класс вошёл мистер Хэммингс, наш преподаватель по биологии, и мне пришлось смиренно усесться обратно.

– Доброе утро, мои юные проказники! – начал он, поправляя свой разноцветный галстук. Улыбался так, будто сегодня какой-то праздник. – Я очень рад видеть вас всех в здравии! Как проходит ваш учебный процесс?

– А вы как думаете, сэр? – крикнул кто-то. – Подготовка к экзаменам отнимает всё наше время!

– Мне очень жаль это слышать, Маккензи, но что поделать? Учёба требует жертв, если вы хотите вырасти образованными и успешными людьми. Высококлассными специалистами в своей области, какую бы вы область не выбрали… Я, кстати, слышал о новенькой у вас в классе. Можно я познакомлюсь с мисс Уайт лично?

Он начал выискивать в классе девушку с фамилией Уайт, то бишь меня, хотя вряд ли знал, как я выгляжу.

Но куча глаз тут же вновь устремились в мою сторону.

Я встала со своего места и постаралась показаться дружелюбной, когда смотрела на мистера Хэммингса, лицо которого тут же засияло при виде меня.

– Это очень интересно, – протянул он, улыбаясь в точности как Чеширский кот. – Мисс Ламия Уайт, верно? Откуда вы родом? Мне весьма интересна ваша фамилия.

Конечно, он хотел услышать о моей национальности, но я решила ответить не так, как он ожидал:

– Я родилась здесь, в Штатах.

– Интересно-интересно… Вы, должно быть, мусульманка? Придерживаетесь религии ислам?

– Да, так и есть.

– И как вам даётся учёба в нашем чудном заведении?

– Пока неплохо. Не считая случаев, когда меня называют террористкой. В остальном всё нормально.

Сама не знаю, почему я вдруг сказала то, что сказала. Прозвучало ужасно нелепо и жалобно, будто я бедная девочка, которая подвергается насмешкам и не может за себя постоять. Лицо мистера Хэммингса сразу это подтверждало.

– Это ужасно! – громко сказал он. Затем его взгляд тут же обвёл каждого сидящего в классе. – Кто, скажите мне на милость, разбрасывался подобными оскорблениями?

Очередные хихиканья со стороны.

Кристина криво улыбалась, поглядывая на меня, и в её взгляде читалось, что она очень довольна собой и своим поведением. Она в наглую и открыто пялилась на меня, совсем не пытаясь оставаться в стороне, чтоб создать иллюзию полного своего безучастия.

И учитель тут же заметил её странное выражение лица.

– Что здесь смешного, мисс Никотера?

– А то, что это правда. Я всего лишь назвала вещи своими именами. Не удивлюсь, если она из какой-нибудь «Хэзболлы» к нам явилась как шпионка.

– Так это вы называли мисс Уайт террористкой? Я почему-то не удивлён. – Мистер Хэммингс упёрся на свой стол и скрестил руки на груди, будто очень хотел услышать, что Кристина скажет дальше. – Аргументируйте мне свои мысли. У вас ведь должны быть неопровержимые доказательства, раз вы так уверенно утверждаете нечто подобное.

Кристина молчала, и мысленно я ликовала, глядя на недоумение на её лице.

– Будете молчать? – подняв брови вверх поинтересовался мистер Хэммингс. – Позвольте кое-что уточнить, мисс. Насколько я понял, вы всех мусульман причисляете к убийцам или потенциальным убийцам, верно? Но давайте начнём с того, что если бы у вас была хотя бы половина мозга, вы никогда бы не утверждали всё это. – (Кристина ахнула от его слов и очень недовольно свела брови, видно, готовясь сокрушить преподавателя и как-то заткнуть его.) – Прошу прощения за свои слова… Знаете, как-то во времена Холодной войны Элтон Джон пел: «Я надеюсь, русские тоже любят своих детей». И в общем-то так и есть. Большинство людей, большинство членов любого абсолютно общества просто стремятся зарабатывать на жизнь, защищать свои семьи, растить их и смотреть игровые шоу по телевизору. Большинство мусульман, которых так любят называть террористами, находятся в своей стране и просто защищают свою родину от настоящих террористов – людей, вторгнувшихся на их земли. А те люди, что взрывают метро и убивают простых мирных жителей, это самые настоящие сектанты… А знаете ли вы сколько в мире было жестокого насилия, смотивированного христианством? От этого почему-то никто не причисляет каждого христианина на этой планете к бандитам и убийцам. Почему же? Неужели вы не слышали о крестовых походах? Об ужасах, которые тогда творили христиане? – Мистер Хэммингс вдруг сделал небольшой перерыв, будто собирался набрать воздуха, и спустя несколько секунд всё же продолжил: – Я сам убеждённый христианин. Мой отец работал в церкви, мама каждый день ходила молиться, но меня ужасно-ужасно расстраивает подобное отношение к нашим братьям – мусульманам. Я уважаю абсолютно любую религию, и никто не заслуживает быть несправедливо названным террористом. Вы когда-нибудь читали Коран, мисс Никотера? Хоть раз читали хотя бы кусочек перевода? Уверен, что нет. Ну так вот, убийства невинных запрещены и стоят на втором по счёту месте в числе смертных грехов. Вы попробуйте перестать слушать СМИ и изучите этот вопрос войдя в среду самих мусульман. Пообщайтесь и узнайте много нового от самих приверженцев религии, которые гораздо лучше знают, дозволены ли для них убийства или же нет.

Я стояла и слушала мистера Хэммингса разинув рот до самого пола. Смотрела на него как на спасителя и самое удивительное явление в мире. Внутри меня разом встрепенулись сто чувств, и все они горели ярким пламенем.

Подобного от учителя я не ожидала.

– Мисс Уайт, можете садиться, – кивнул мистер Хэммингс и улыбнулся одними уголками губ. – А вы, мисс Никотера, подумайте на досуге о моих советах. И, желательно, извинитесь перед мисс Уайт, пожалуйста, за своё невежество. – Далее учитель, как ни в чём ни бывало хлопнул в ладоши и сказал: – Что ж, прошу прощения, юные леди и господа, у нас урок биологии, а мы что-то коснулись религиоведения. Каюсь! Давайте приступим к сегодняшней теме. Напомните, на какой странице мы остановились, будьте добры.

Когда я села за свою парту, я уже не слышала того, что учитель говорил следом. И, наверное, я так бы и осталась в мире туманных мыслей, если бы не Элиас, который решил заговорить:

– Кажется, старик на тебя глаз положил. Иначе как объяснить то, что он только что оправдал всех чокнутых исламистов?

Моя голова очень медленно повернулась в его сторону, и внутри снова стало тошно.

Если Кристина пыталась унижать меня больше со стороны, то от Элиаса было видно его явное стремление к оскорблениям прямо в лицо, при близком контакте. Он следовал за мной, задавал дурацкие вопросы, которые не имели никакого отношения к его настоящему интересу.

Мне стало тошно от того, что мне придётся думать о том, как бы от него избавиться.

– Я не хочу с тобой разговаривать, – твёрдо произнесла я. Так, словно это должно было сработать в тот же миг как по щелчку пальцев.

Элиас издал смешок моим словам, губы его скривились в ухмылке, а в чёрных глазах загорелось явное удовольствие.

– Наивная девочка, – сказал он, опираясь на свою ладонь и наклоняя голову вбок. – Это решаешь не ты.

Я опустила голову и уткнулась в свой учебник, делая вид, что внимательно изучаю содержимое, хотя боковым зрением следила за каждым малейшим движением сидящего рядом парня. Как было неприятно осознавать, что мне на душе сделалось жутко от его взгляда.

– Всё также будешь меня игнорировать? – спросил Элиас. – Неужели я так сильно наскучил тебе?

Я молчала и заставляла себя не поворачивать голову в его сторону.

Немного поиграет, и ему надоест. Тогда он оставит меня в покое. Ведь именно так всю жизнь у меня и происходит. Главное, просто не замечать.

– Хэй, восточная красавица, я с тобой вообще-то разговариваю. Ты не можешь игнорировать меня вечно.

Я всё ещё молчала, а в голове не прекращался гул из голосов, твердящих мне просто молчать и сидеть ровно, пялясь в учебник.

Всё тело было готово к тому, что он попытается ко мне дотронуться. Тогда, конечно, я с лёгкостью сломаю ему руку. Ну, хотя бы попытаюсь это сделать, это точно.

Но ничего такого не произошло.

– Скажи, зачем ты припёрлась в Штаты? У вас там в Афганистане совсем мест не осталось? Тебя уже засватал какой-нибудь восьмидесятилетний Абдуллах? По вашим обычаям ты вроде как уже старая дева.

На этот раз взгляда прятать я не стала и навела глаза прямо на его лицо. Он сидел здесь, в нескольких сантиметрах от меня, улыбался как дурак и не прекращал изучать меня одним своим взглядом. Я видела, как в его чёрных глазах вспыхивал огонёк интереса, любопытства и азарта. Я знала этот взгляд всю жизнь.

Многие, кто знакомился со мной, казались весьма доброжелательными и дружелюбными на первый взгляд. Им было интересно. Я какого-то рода экзотика, музейный экспонат, человек-загадка. Некоторые побаивались меня, некоторые в наглую расспрашивали о моих целях на жизнь и «собираюсь ли я брать автомат и начать воевать против неверных?». Я давно привыкла к этому, поэтому взгляд Элиаса казался мне полным ненависти.

– К твоему сведению, я родилась в Штатах… А замуж выйду за восьмидесятилетнего Абдуллаха на выходных, а сейчас пока попользуюсь своими возможностями и немного окунусь в учёбу, – сказала я и встала из-за парты, захватив учебник.

Мистер Хэммингс удивлённо приподнял брови, взглянув на меня.

– Что-то хотели сказать, мисс Уайт?

– Нет, я лишь пересяду. Спасибо.

Учитель лишь мимолётно осмотрел Элиаса, пожавшего плечами, и слегка кивнул, будто прекрасно понял, почему я вдруг решила пересесть. А может быть так и есть.