Читать книгу Игроки с Титана (сборник) - Филип К. Дик - Страница 11

Через две недели почти непрерывной работы компания «Эдфрэнк» уже располагала первой партией товара. Украшения были разложены на двух лотках из фанеры, обтянутой черным бархатом. Эд Маккарти и Фрэнк Фринк обзавелись даже визитными карточками, вырезав клише своих фамилий на пластиковых стирательных резинках, а рамки оттиснув с помощью детского ротапринта. Получилось очень красиво – красные фамилии в узорных рамках на плотной разноцветной бумаге для рождественских открыток.

За что бы ни брались Эд и Фрэнк, все удавалось на славу. Никакой кустарщины – украшения, визитка и лотки говорили о высоком мастерстве изготовителей.

«Да и как иначе? – думал Фрэнк. – Ювелирное дело – сложная штука, но мы же профессионалы, всю жизнь не вылезали из цеха».

Он еще раз глянул на украшения. Большой выбор: браслеты из меди, бронзы и латуни, даже кованные из черного железа; кулоны, по большей части латунные с серебряным узором; серьги из серебра; серебряные и медные броши. Серебро обошлось недешево, даже серебряный припой увеличивал себестоимость изделий. Да и несколько полудрагоценных камней, вправленных в броши, стоили изрядно. Зато как красиво смотрелись жемчуг «барокко», шпинель, яшма и осколки дымчатого опала! А если дела пойдут на лад, Эд и Фрэнк раскошелятся на золото и пяти-шестипойнтовые бриллианты.

Да, на золоте можно делать большие деньги. Компаньоны уже искали, где бы купить золотой лом и старинные слитки, не имеющие художественной ценности, – это куда дешевле, чем новое золото. Все-таки без солидного капитала к благородным металлам не подступишься. С другой стороны, продать красивую, умело сработанную золотую брошь выгодней, чем сорок латунных. За нее в розницу можно заломить любую цену… Если только их продукция вообще будет пользоваться спросом.

Они еще не пытались торговать, зато разделались с основными техническими проблемами: установили на верстаке электроточила с дисками для черновой шлифовки и полировки. «Эдфрэнк» располагал полным комплектом инструментов и материалов, от проволочных щеток и грубых наждачных кругов до основ из хлопка, льна, кожи и замши, которые можно было покрыть разными абразивами, от корунда и пемзы до самых мягких. И главное, у них был ацетиленовый сварочный аппарат, с баллонами, манометром, шлангами и масками, и превосходные ювелирные инструменты из Германии и Франции: микрометры, алмазные сверла, пилки, клещи, пинцеты, паяльные станки, тиски, ножницы, молоточки с заостренными бойками. Был запас сырья и фурнитуры: разнокалиберные стержни припоя, фольга, заколки для брошей, застежки для сережек. На банковском счете компании «Эдфрэнк» осталось всего двести пятьдесят долларов, зато производство было полностью организовано, причем легально; они даже получили разрешение от министерства труда. Требовалось наладить сбыт.

«Ни один розничный торговец не станет проверять наш товар тщательнее нас самих», – подумал Фрэнк, разглядывая лотки с изделиями.

Вещицы, отобранные для демонстрации, и в самом деле выглядели неплохо. Сколько труда ушло на удаление заусенцев, изъянов сварки, пятен, оставленных огнем… Ведь, чтобы забраковать вещь, достаточно обнаружить небольшое пятнышко или царапину от щетки.

«Мы не можем схалтурить даже в мелочах, – подумал Фрэнк. – Одна черная крапинка на серебряном колье, замеченная продавцом, – и все труды прахом».

Магазин Роберта Чилдена стоял первым в их списке. Но туда мог идти только Эд; Фрэнка Чилден наверняка запомнил.

– В основном сбыт ляжет на тебя, – сказал Фрэнку Маккарти, однако идти к Чилдену согласился.

Чтобы выглядеть солиднее, он купил добротный костюм, новый галстук и белую сорочку. Но от робости избавиться не мог.

– Наш товар – загляденье, – в сотый раз повторил он, – но чем черт не шутит…

Большинство изделий имело абстрактную форму: свитая в спирали и петли проволока, произвольно застывший металл. Некоторые были тонкими и воздушными, как паутина, другие – по-варварски массивными. На бархатных лотках лежало не так много вещей, но создавалось впечатление большого разнообразия форм.

«Вот бы нашелся магазин, где все это возьмут! – мечтал Фрэнк. – С Чилденом ничего не получится – обойдем все лавки одну за другой. Если удача нам улыбнется и вещи придутся покупателю по вкусу, нас завалят заказами на всю оставшуюся жизнь».

Эд и Фрэнк уложили обтянутые бархатом фанерки на дно изящной японской корзины.

«Если ничего не выйдет, продадим металлы, – решил Фрэнк, – да и оборудование. Всех денег не вернем, но хотя бы часть».

Самое время обратиться к оракулу. Спросить, чем закончится первая попытка Эда. Зря он, Фрэнк, так нервничает. Возможно, это дурной знак. Но что бы ни сказал «И-цзин», выбор уже сделан: мастерская открыта, украшения готовы.

«Оракул не будет продавать за нас вещи. Он не может принести нам удачу».

– В общем, первым делом я наведаюсь к Чилдену, – прервал раздумья Фрэнка Маккарти. – Может, и удастся что-нибудь ему сбыть. А после ты заглянешь к двум другим. Ты ведь поедешь со мной? Подождешь в машине за углом?

Когда они садились в пикап, Фрэнк подумал:

«Одному богу известно, какие из нас с Эдом торговцы. Чилдену, конечно, можно что-нибудь продать, но для этого нужно произвести на него впечатление. Как говорится, устроить презентацию. Будь здесь Джулиана, она бы окрутила Чилдена в полминуты. Она такая хорошенькая, бойкая на язык, а главное – она женщина».

Закрыв глаза, Фрэнк попытался представить, как смотрелся бы на ее руке один из браслетов. Или большое колье. Да, было бы здорово, если бы Джулиана отправилась к Чилдену с их вещичками. Ведь это женская бижутерия. Чилден просто упал бы в обморок при виде ее черных волос, бледной кожи, меланхоличного манящего взгляда, безупречной груди, чуть туже, чем следует, обтянутой джемпером, в вырезе которого поблескивает серебро, приподнимаясь и опускаясь с ее дыханием.

Он представил ее так живо, будто они расстались вчера. Представил, как сильными тонкими пальцами она берет безделушку и, запрокинув голову, любуется. У Джулианы хороший вкус, и она всегда была в курсе дел Фрэнка.

«Больше всего ей подошли бы сережки, – размечтался он. – Яркие, броские, из латуни. Волосы лучше постричь покороче или стянуть на затылке заколкой, чтобы видны были серьги и колье. А еще неплохо бы сделать для рекламы несколько ее фотоснимков. (У них с Эдом заходила речь о каталоге для рассылки в другие города и страны.) Она бы выглядела сногсшибательно… Красивая, очень здоровая кожа, никакой дряблости и морщин, и оттенок превосходный… Интересно, если я ее разыщу и предложу с нами работать, она не откажется? Неважно, что она обо мне думает, мы же не будем лезть в личную жизнь друг друга. Только общие деловые интересы. Я даже не стану ее сам фотографировать – найдем профессионального фотографа. А что, наверное, ей бы моя затея пришлась по душе. Она всегда любила, чтобы на нее глазели и восхищались. Точно дитя малое, которому всегда надо быть в центре внимания, иначе как-то не по себе. Все женщины таковы. Я был ей нужен, чтобы ежеминутно сыпать комплиментами. Наверное, и сейчас кто-то рядом, говорит ей, какая она милашка. Какие у нее чудесные ноги и гладкий плоский живот».

– Что с тобой? – искоса взглянул на него Маккарти. – Нервничаешь?

– Нет, – ответил Фрэнк.

– Я не собираюсь стоять там дурак дураком, – сказал Маккарти. – Кое-какие мыслишки имеются. Не думай, я вовсе не боюсь. Да, я не люблю рядиться под джентльмена, и мне немного не по себе. Но это пустяки. Я все равно пойду и продам наш товар этому хлыщу.

«Дай-то бог», – подумал Фрэнк.

– Эх, если б ты мог пойти к Чилдену, как в тот раз, и снова прикинуться поверенным японского адмирала, которому нужна бижутерия… Ведь у нас отменные вещицы, согласись! Оригинальной формы, самодельные…

– Не самодельные, а ручной работы, – поправил Фрэнк.

– Ну да, ручной работы. Так вот, я не отстану от Чилдена, пока он не получит полное удовольствие за свои денежки. Дурак он будет, если откажется, вот что я тебе скажу. Где еще делают такую бижутерию, как у нас? Да я как представлю, что он посмотрит и не купит, – у меня кулаки чешутся…

– Не забудь ему сказать, что это не покрытие. Латунные украшения целиком из латуни, медные – из меди.

– Ты уж дай мне самому решать, что говорить, – обиделся Маккарти. – Не волнуйся, молчать не буду.

«А я сделаю вот что, – подумал Фрэнк. – Выберу тайком от Эда две-три побрякушки и пошлю Джулиане. Пусть знает, чем мы занимаемся. Пошлю по прежнему адресу, а на почте разберутся. Интересно, что она скажет, распечатав бандероль? Надо приложить записку – моя, мол, работа, а сам я – партнер в небольшом предприятии по производству бижутерии. Распалю ее воображение и намекну: если хочешь участвовать… Расскажу что-нибудь интересное о драгоценных камнях и металлах…»

– Кажется, здесь? – Маккарти притормозил. Они находились в деловом центре, по улице плотным потоком шли машины, дома целиком заслоняли небо. – Пожалуй, пора искать стоянку.

– Еще пять кварталов, – сказал Фрэнк.

– У тебя найдется сигарета с марихуаной? – спросил Эд. – Надо бы малость успокоиться.

Фрэнк протянул ему пачку сигарет «Небесная музыка», к которым пристрастился в «У.-М. корпорейшн».

«Да, наверняка она с кем-нибудь живет, – со вздохом сказал себе Фрэнк, – как жена. Я ее знаю. Джулиана никак не может по-другому. С наступлением сумерек, когда на улице темно и холодно и все порядочные семьи собираются в гостиной, она просто чокнутая становится… Она не рождена для одиночества. Да и я тоже. Может, ее парень и неплохой, – подумал он. – Джулиане ничего не стоит подцепить какого-нибудь студентика. Этакого маменькиного сынка, которому и невдомек, как к бабе подойти. Она не грубая и не циничная, она может дать парнишке много хорошего. Чертовски хочется верить, что не нашла себе кого постарше, какого-нибудь жлоба с вечно торчащей изо рта зубочисткой…»

Фрэнк заметил, что стал тяжело дышать, вообразив мясистого волосатого мужика, который обращается с Джулианой как с вещью, всячески унижает и оскорбляет ее…

«Я знаю – рано или поздно она покончит с собой, – подумал он. – Это у нее на роду написано. Если только не найдет себе настоящего друга, то есть нежного, внимательного, интеллигентного, способного понять и оценить ее. Я был слишком груб с ней. – Фрэнк печально вздохнул. – Хотя я не такой уж плохой, бывают хуже. Я всегда понимал, о чем она мечтает, чего хочет, когда ей одиноко, тоскливо… И нянчился, и успокаивал… Но этого мало. Она заслуживала большего».

– Я тут остановлюсь. – Маккарти высмотрел свободное место и, оглядываясь, дал задний ход.

– Послушай, – сказал Фрэнк, – можно, я пошлю одну-две вещицы своей жене?

– Я и не знал, что ты женат, – рассеянно произнес Маккарти, глуша мотор. – Пожалуйста, только не серебряные. Приехали. – Затянувшись напоследок, он раздавил окурок о приборный щиток и бросил на пол. – Пожелай мне удачи.

– Удачи, – сказал Фрэнк Фринк.

– Гляди, тут, на пачке, вака[94] – японское стихотворение.

Маккарти прочитал вслух:

Он вернул Фрэнку пачку сигарет, хлопнул по спине, сказал «Христос с нами!», ухмыльнулся, открыл дверцу и, подхватив корзину, вышел.

– Тебе предоставляю заплатить десять центов.

Миг спустя он затерялся среди пешеходов.

«Джулиана! – мысленно воззвал Фрэнк. – Может быть, тебе сейчас так же одиноко, как и мне?»

Он вылез из пикапа и бросил монетку – плату за стоянку – в счетчик.

«Боюсь, – подумал Фрэнк. – Боюсь за наше дело. А вдруг – неудача? Что тогда? Жалобы, и стоны, и слезы – до насморка, как говорит оракул?[95]

Человек видит сгущающиеся впереди тени. Путь его ведет к могиле. Эх, если бы Джулиана была сейчас рядом… Да, боюсь, – решил он. – Вдруг Эд ничего не сумеет продать? А если над нами посмеются…»

* * *

Джулиана лежала на простыне, на полу гостиной, в объятиях Джо Чиннаделлы. В комнате, залитой лучами послеполуденного солнца, стояла духота. Тела были скользкими от пота. Со лба Джо скатилась капля, задержалась на скуле и упала Джулиане на шею.

– С тебя капает, – прошептала она.

Джо промолчал. Он ровно, глубоко дышал.

«Как океан, – подумала Джулиана. – У нас внутри нет ничего, кроме воды».

– Ну, как тебе? – спросила она.

Он пробормотал, что все о’кей.

«Я тоже так думаю, – сказала себе Джулиана. – Я чувствовала. А теперь надо вставать, отлипать друг от дружки. Или все-таки тебе не понравилось? Есть ли признаки подсознательного неодобрения?»

Джо пошевелился.

– Уже встаешь? – Она прижала его к себе. – Погоди.

– Тебе не пора в спортзал?

«Не пойду в спортзал, – решила Джулиана. – Неужели ты еще не понял? Мы не останемся здесь, мы куда-нибудь уедем. Куда-нибудь, где не были прежде. Пора…»

Она чувствовала, как Джо поднимается на колени. Ладони Джулианы скользнули по его влажным бокам. Джо зашлепал по полу босыми ногами. В ванную, конечно. Душ принимать.

«Все кончилось, – вздохнула Джулиана. – Ну и ладно».

– Слышу, слышу, – сказал Джо из ванной. – Опять стонешь. Постоянная депрессия. Тревога, страх и подозрительность. По отношению ко мне и ко всему миру… – Он появился в дверях весь в мыле, улыбающийся. – Как насчет путешествия?

У нее быстрее забилось сердце.

– Куда?

– В какой-нибудь большой город. Можно махнуть на север, в Денвер. Гульнем на всю катушку. Будет тебе и концерт, и ресторан, и такси, и вечернее платье – все, что захочешь. О’кей?

В это было трудно поверить. Но поверить очень хотелось.

– Твой «студик» не развалится по дороге?

– Еще чего! – возмутилась она.

– Купим приличную одежду и кутнем, может, впервые за всю жизнь. Тебе надо хорошенько отдохнуть, не то сломаешься.

– А где мы денег возьмем?

– У меня есть, – улыбнулся Джо. – Погляди в саквояже.

Джо затворил дверь в ванную. Он что-то еще говорил, но Джулиана за шумом воды не слышала.

Отворив дверцу платяного шкафа, она достала обшарпанный, засаленный саквояж. Запустив в него руку, почти сразу наткнулась на конверт с крупными банкнотами Рейхсбанка, имеющими хождение практически везде.

«Да, на это можно кутнуть, – подумала она, считая деньги. – А мне казалось, он просто лапшу на уши вешает. Вот бы забраться к нему в башку, поглядеть, что там творится».

Под конвертом лежала огромная поршневая авторучка цилиндрической формы. Во всяком случае, внешне предмет походил на авторучку. Но был непривычно тяжелым. Джулиана поспешно отвинтила колпачок. Да, с золотым пером. Но…

– Что это? – спросила она, когда Джо вышел из ванной.

Он забрал авторучку и положил в саквояж.

«Как бережно он с ней обращается!» – мелькнула у нее мысль.

– Опять болезненная мнительность? – спросил Джо.

Таким беззаботным она его еще не видела. С громким возгласом он схватил ее за талию, поднял и закружил по комнате. Потом поставил на ноги и прижимал к себе, пристально глядя в глаза и обдавая теплым дыханием, пока она не ответила:

– Нет. Просто я тяжелая на подъем.

«Все-таки я тебя побаиваюсь, – подумала Джулиана. – Так побаиваюсь, что даже признаться тебе в этом не могу».

– В окно! – воскликнул Джо, неся ее на руках через всю гостиную. – Вот куда мы выйдем!

– Ну пожалуйста! – взмолилась она.

– Шучу, – хмыкнул он. – Вот что: мы с тобой отправляемся в поход, вроде марша на Рим! Помнишь? Их вел сам дуче, моего дядю Карло в том числе… А теперь и у нас будет свой маленький марш, но не такой знаменитый, не для учебников истории. – Наклонившись, он так крепко поцеловал Джулиану, что они стукнулись зубами. – До чего же шикарно мы будем смотреться в обновках! И ты мне объяснишь, как надо себя вести в обществе, договорились? Научишь хорошим манерам.

– Ты нормально держишься, – сказала Джулиана. – Даже лучше, чем я.

– Нет! – Он сразу помрачнел. – Я паршиво говорю. За версту слыхать макаронника. Разве не заметила акцента еще в кафе?

– Вроде есть немножко. – Для нее это не имело значения.

– Только женщины разбираются в светских условностях. – Джо отнес Джулиану назад и с шумом уронил на кровать. – Без женщин не было бы культуры. Мы бы только и говорили о лошадях и гоночных машинах да несли похабщину.

«Что это на тебя нашло? – размышляла Джулиана. – Пока не придумал этот “марш”, ходил как неприкаянный. А теперь прыгаешь по комнате, ошалев от радости. Что в самом деле тебе нужно? Ты бы мог спокойно смыться, бросив меня здесь. Да я и не стала бы тебя удерживать, мне не впервой».

– Это твой заработок? – Она кивнула на конверт. – Сбережения? – Денег в конверте было слишком много. Впрочем, говорят, на востоке их куры не клюют. – Мне случалось разговаривать с водителями-дальнобойщиками. Им столько не…

– С чего ты взяла, что я водитель? – перебил ее Джо, одеваясь. – У меня в этом рейсе другая работа. Я охраняю груз от бандитов, а прикидываюсь вторым водителем, дрыхнущим в кабине. – Он рухнул в кресло, откинул голову, приоткрыл рот и захрапел. – Понятно?

Вдруг она увидела в его руке нож – тонкий, вроде кухонного для чистки картофеля.

«О господи! – испугалась Джулиана. – Откуда он взялся? Из рукава? Из воздуха?»

– Вот почему меня приняли в «Фольксваген». Служебная анкета помогла. Во время войны мы столкнулись с Хейзельденом и его коммандос. – Черные глаза Джо заблестели. – Угадай, кто в конце концов прикончил полковника? Как-то ночью, спустя несколько месяцев после каирской битвы, мы встретились с англичанами на Ниле. У них кончился бензин, и Хейзельден с четырьмя своими «крысами пустыни» напал на нас. Я стоял часовым. Хейзельден подполз, как змея, весь в черной краске, даже руки. В этот раз у них не было проволоки, только гранаты и автоматы. Слишком шумное оружие. Он попытался сломать мне шею, да не вышло. – Джо вскочил со стула и, хохоча, бросился к Джулиане. – Давай собирайся. Позвони в спортзал, скажи, что берешь отпуск на несколько дней.

Рассказ показался Джулиане неубедительным.

«Какие бандиты? – недоумевала она. Ей никогда не приходилось слышать, чтобы проходящие через Каньон-Сити грузовики с Восточного побережья сопровождала профессиональная охрана из бывших солдат. – Может, он и в США никогда не жил? И в Северной Африке не был, не сражался на стороне Оси и вообще не воевал? Просто сочинил романтическую историю, чтобы запудрить мне мозги? Не исключено, он сумасшедший… Смешно, – подумала Джулиана. – Спрашивается, зачем мне дзюдо, если я не пытаюсь защититься? Защититься – от чего? От посягательства на невинность? Нет, – сказала она себе, – на жизнь. Впрочем, скорее всего, он просто полунищий макаронник, всю жизнь месивший грязь в мечтах о сладкой жизни. Теперь ударится в загул, промотает денежки и вернется в свое болото. А помочь ему в этом должна шикарная баба».

– Хорошо, – сказала она, – я позвоню в спортзал.

По пути в коридор, где стоял телефон, Джулиана думала:

«Ну ладно, он оденет меня с иголочки и поселит в роскошном отеле. Каждый мужик мечтает хотя бы раз в жизни пройтись с хорошо одетой женщиной, пусть даже самому придется раскошелиться и нарядить ее. Наверное, такой кутеж – давнишняя мечта Джо Чиннаделлы. А ведь он умный – умеет заглянуть в душу. Стоит мне увидеть мужественного парня, как начинается мандраж. Это еще Фрэнк замечал. Потому-то мы и расстались. Потому-то я и маюсь последние годы и не доверяю никому».

Вернувшись, Джулиана увидела, что Джо снова углубился в «Саранчу». Читая, он хмурился и не замечал ничего вокруг.

– Кажется, ты хотел, чтобы я ее прочла? – сказала она.

– Давай по дороге, – не отрываясь от страницы, буркнул он.

– Ты собираешься вести? Но ведь это моя машина.

Он не ответил. Похоже, просто не услышал.

* * *

Стоя за кассовым аппаратом, Роберт Чилден поглядел на высокого худощавого темноволосого человека, переступившего порог магазина.

Гость был в костюме, недавно вышедшем из моды, в руке держал большую плетеную корзину. Мелкий торговец. Однако вместо заискивающей улыбки на его лице было решительное, даже мрачное выражение. Он скорее напоминал водопроводчика или электрика.

Рассчитавшись с покупателем, Чилден обратился к вошедшему:

– Вы от кого?

– «Эдфрэнк. Ювелирные изделия», – пробормотал худощавый и поставил корзину на прилавок.

– Никогда не слыхал.

Делая множество лишних движений, торговец отстегнул и поднял крышку корзины.

– Ручная работа. Каждое изделие – уникально. Медь, латунь, серебро. Даже кованое железо.

Чилден заглянул в корзину, увидел блеск металла на черном бархате.

– Спасибо. Это не по моей части.

– Но ведь это американское искусство. Современное.

Отрицательно покачав головой, Чилден отошел к кассе.

Некоторое время посетитель возился со своими поделками и корзиной. Похоже, он не знал, что делать дальше. Сложив руки на груди, Чилден наблюдал за ним, думая о предстоящих делах. В два часа встреча с покупателем, просившим показать несколько чашек раннего периода. В три из университетской лаборатории вернется очередная партия товара, отправленная на экспертизу. За две недели, после того грязного инцидента с «кольтом» сорок четвертого калибра, он проверил уйму вещей.

– Это не покрытие, – сказал торговец, протягивая Чилдену браслет. – Цельная медь.

Чилден кивнул. Торговец еще немного поторчит в магазине, тасуя свои цацки, и уйдет.

Зазвонил телефон. Чилден взял трубку. Клиент справлялся об очень дорогом старинном кресле-качалке, которое Чилден взялся реставрировать, но не управился в срок. Пришлось оправдываться. Глядя сквозь витрину на проносящиеся машины, он успокаивал заказчика и уговаривал повременить. Наконец умиротворенный клиент повесил трубку.

«Нет, – сказал себе Чилден, мысленно возвращаясь к злосчастному “кольту”, – впредь никаких сомнительных сделок».

Теперь он без прежнего трепета смотрел на свой товар. Происшествия вроде этого глубоко западают в душу, подобно впечатлениям раннего детства. Открывают глаза на твое далекое прошлое.

«Такое чувство, будто под сомнением оказалась подлинность не товаров, а моего свидетельства о рождении или моих воспоминаний об отце. Или, к примеру, о ФДР.[96] Я лично могу не помнить Рузвельта, но во мне живет его собирательный образ, созданный со слов многих людей, легенда, незаметно проникшая в сознание. Словно легенда о Чиппендейле. Или Хэпплуайте.[97] Или о том, что таким-то серебряным ножом (вилкой, ложкой) пользовался Авраам Линкольн».

А у соседнего прилавка все еще возился незадачливый торговец.

– Мы можем делать бижутерию на заказ, – сипло произнес он. – На любой вкус. Если вашим клиентам захочется чего-нибудь этакого. – Худощавый откашлялся, глядя то на Чилдена, то на вещицу, которую держал в руках.

Чилден улыбался и молчал.

«Это не мое дело, – подумал он. – Пусть сам ломает голову, как убраться отсюда, не потеряв лица. Кой черт тебя дернул пойти в коммерсанты? Ах, как нам неудобно. Ну ничего, всем живется несладко. Взгляни хотя бы на меня. Весь день уходит на япошек вроде Тагоми. А им ничего не стоит щелкнуть тебя по носу – достаточно чуть-чуть изменить твою фамилию».

И тут у него мелькнула мысль:

«Парень-то, по всему видать, простак. Может, взять у него чего-нибудь на комиссию? Чем черт не шутит?»

– Эй, постойте! – сказал он.

Торговец быстро обернулся. Приблизившись к нему со сложенными на груди руками, Чилден произнес:

– Вы здесь добрых полчаса. Ладно, ничего обещать не буду, но взглянуть на ваш товар, пожалуй, могу. – Он указал место на прилавке.

Кивнув, посетитель торопливо открыл корзинку и стал неловко доставать лотки.

«Сейчас начнет раскладывать безделушки, – с тоской подумал Чилден. – Провозится целый час. Надеясь. Молясь. Бросая косые взгляды, чтобы узнать, удалось ли хоть чуть-чуть меня заинтересовать. Все они одинаковы».

– Когда закончите, я взгляну, если останется время.

Торговец засуетился, будто его подстегнули.

В магазин один за другим вошли несколько посетителей, и, пока Чилден здоровался и обменивался с ними любезностями, он напрочь забыл о торговце. Тот заметил это, и его движения стали осторожными. Он старался не привлекать к себе внимания. Чилден продал стакан для бритья, чуть было не сбыл коврик ручной работы и взял задаток за вязаный платок. Время шло. Наконец ушел последний посетитель, в магазине остались только Чилден и торговец.

Тот закончил раскладывать товар. На прилавке лежали два черных бархатных лотка с украшениями.

Неторопливо подойдя к прилавку, Роберт Чилден закурил сигарету «Страна улыбок». Постоял, покачиваясь на каблуках и мурлыча себе под нос. Торговец молчал.

Наконец Чилден протянул руку и коснулся броши.

– Мне нравится, – сказал он.

– Хорошая штучка, – зачастил торговец. – Ни пятнышка, ни царапинки. Она отполирована и не тускнеет. Мы покрыли ее синтетическим лаком, он годами держится. Это самый лучший лак.

Чилден кивнул.

– Мы используем промышленную технологию, – продолжал торговец. – Насколько мне известно, до этого еще никто не додумался. Никакого литья в изложницы, только сварка, пайка и ковка. – Он помолчал и добавил: – Заколка припаяна вручную.

Чилден взял два браслета и брошь. Затем еще одну брошь. Подержал в руках и отложил в сторону.

У торговца на лице дернулся мускул. Это появилась надежда.

Внимательно рассмотрев ярлычок на ожерелье, Чилден произнес:

– Это, надо полагать…

– Цена. Но вы нам выплатите всего пятьдесят процентов. Если возьмете товара на сотню долларов, мы сделаем скидку – скажем, еще процента на два.

Чилден отложил еще несколько украшений. Волнуясь, торговец бубнил все быстрее, часто повторяясь и неся порой явную чушь.

«Видимо, решил, что дело в шляпе», – подумал Чилден.

Сам он оставался бесстрастным и делал вид, будто и впрямь намерен кое-что приобрести.

– Отличная штуковина, – пробормотал худощавый, когда Чилден двумя пальцами взял большой кулон. – У вас превосходный вкус, сэр. Вы отобрали самое лучшее. – Он засмеялся. У него бегали глаза. Он прикидывал в уме, сколько ему сейчас заплатят.

– Имея дело с незнакомыми поставщиками и неизвестными товарами, мы соглашаемся только на комиссионную торговлю, – сказал Чилден.

Худощавый умолк и непонимающе уставился на него. Чилден улыбнулся.

– Комиссионную… – растерянно пробубнил торговец.

– Не хотите оставлять? – холодно спросил Чилден.

Запинаясь, торговец пробормотал:

– То есть я оставлю, а вы заплатите потом, когда…

– Вы получите две трети от вырученной суммы. Подумайте, это выгодно. Придется, конечно, подождать, но… – Чилден пожал плечами. – Смотрите сами. Я мог бы, пожалуй, отвести для ваших изделий застекленный прилавок. Если товар разойдется, через месяц-другой мы сможем договориться о новой партии, а то и о непосредственной покупке.

«Он здесь больше часа со своими побрякушками, – прикинул Чилден. – И выложил все. На лотках полная неразбериха; чтобы снова разложить вещи для показа, нужен еще час».

В магазине царила тишина.

– Вот эти, отложенные… – промямлил торговец. – Вы их берете?

– Да, можете оставить. – Чилден прошел в свой кабинет и произнес оттуда: – Я выпишу квитанцию. Вы будете знать, что у меня оставили. – Выйдя из кабинета с квитанционной книжкой, Чилден добавил: – Надеюсь, вы понимаете: принимая вещи на комиссию, наш магазин не несет ответственности за их сохранность.

«Вообще-то квитанция не более чем бумажка. Если, получив непроданный товар обратно, торговец чего-нибудь недосчитается, значит, это украдено, – решил про себя Чилден. – В магазине частенько случаются кражи, особенно всякой мелочи вроде бижутерии».

Роберт Чилден никогда не останется внакладе. Ему не придется платить торговцу вперед: для таких сомнительных сделок у него нет свободного капитала. Если что-нибудь удастся продать, он получит прибыль, если нет – вернет товар хозяину.

Чилден заполнил бланк, поставил порядковые номера, подписался и вручил торговцу копию квитанции.

– Примерно через месяц можете позвонить и справиться, как уходит товар.

Он унес отобранную бижутерию в свой кабинет, а торговец стал укладывать в корзину оставшееся.

«Никогда не знаешь заранее, как оно обернется, – подумал Чилден, – а потому стоит попробовать».

Выглянув из кабинета, он увидел, что прилавок опустел. Но торговец направился не к выходу, а к Чилдену, держа что-то в вытянутой руке.

– Да? – раздраженно спросил Чилден. Ему надо было разобрать почту.

– Хочу оставить свою визитку. – Худощавый положил перед Чилденом карточку с красным и серым тиснением. «Эдфрэнк. Ювелирные изделия ручной работы». – Здесь наш адрес и телефон. На тот случай, если мы вам понадобимся.

Чилден с улыбкой кивнул и склонился над столом.

Через некоторое время он оторвался от работы и выглянул в зал. Торговец ушел.

Уронив монетку в щель нагревателя, Чилден дождался, когда наполнится чашка. Затем сел и, прихлебывая горячий чай, задумался.

«Вряд ли удастся что-нибудь продать. Но все-таки неплохая работа. В жизни не встречал ничего подобного. – Он внимательно рассмотрел брошь. – Здорово придумано. Сразу видно руку профессионала. Надо поменять ярлыки. Поставить цены повыше. Вписать: “Миниатюрная скульптура. Уникальное произведение искусства для ношения на теле. Ручная работа».

И другая мысль созрела в мозгу Роберта Чилдена: «С этим товаром не возникнет проблемы подлинности, из-за которой не сегодня, так завтра торговцы американским антиквариатом вылетят в трубу. Никогда не следует класть все яйца в одну корзину. Визит еврейского жулика – дурная примета. Если сейчас потихоньку запастись предметами современного искусства, без каких-либо претензий на историческую ценность, мне, быть может, вновь удастся обскакать конкурентов. К тому же заведомо ничего не теряя…»

Он удобно откинулся на спинку стула, размышляя с чашкой в руках: «Времена меняются, надо уметь меняться вместе с ними. Всегда выходить сухим из воды. Приспосабливаться. Закон естественного отбора: держи ухо востро, смотри в оба. Не упускай момент.

Будь холодным и спокойным, иньским, как говорят на Востоке люди с умными иньскими глазами».

Внезапно – даже дух захватило – его озарила потрясающая мысль: «Ух ты! Двух зайцев – одним выстрелом!»

Он вскочил.

«Упаковать лучшие украшения. Сняв, разумеется, ярлычки. Браслет, подвеску или брошь – что-нибудь поинтереснее. Раз надо уходить из магазина к двум часам, почему бы не заехать к Касоура? Господин Касоура, Пол, будет на службе. Зато вполне возможно, что дома окажется миссис Касоура. Скромный подарок – новое оригинальное произведение американского искусства. Мои щедрые похвалы, надеюсь, дойдут до ушей знати. Вот так и рождается новая мода. “Это вам, Бетти. Правда, прелесть? А у меня в магазине целая подборка таких вещей. Будет время, загляните”. Ну и так далее. Великолепный предлог. – Он затрепетал. – В квартире только я и она. Среди бела дня. Муж на работе. Аж дух захватывает!»

Приготовив коробочку, оберточную бумагу и ленту, Роберт Чилден стал выбирать подарок для Бетти. Чтобы не ошибиться, он мысленно представил ее: смуглая, привлекательная, в элегантном шелковом платье восточного покроя, на высоких каблуках… А может, сегодня она в чем-нибудь домашнем? Он даже ахнул, вообразив Бетти в очень легкой и удобной синей пижаме из хлопка, наподобие одежды кули.

Но не слишком ли это смело? Полу может не понравиться. Пронюхает и устроит какую-нибудь пакость. Не стоит перегибать. Может, отнести подарок к нему в учреждение? И расхвалить если не перед женой, так перед ним самим? А Пол без всяких подозрений передаст подарок Бетти.

«Ага, – лукаво подумал Роберт Чилден. – А завтра-послезавтра я сам ей позвоню – спрошу, понравилось или нет…»

* * *

Увидев своего компаньона, понуро бредущего по тротуару, Фрэнк сразу понял, что радоваться нечему.

– Тебя только за смертью посылать. Что стряслось? – спросил он, принимая из рук Маккарти корзину. – Неужели ему понадобилось полтора часа, чтобы сказать «нет»?

– Он не сказал «нет», – буркнул Маккарти, усаживаясь в кабину. Он выглядел очень усталым.

– А что сказал? – Фрэнк открыл корзину и не увидел многих изделий, причем самых лучших. – Ого, изрядно взял. Так в чем дело, Эд?

– Комиссия, – буркнул Маккарти.

– И ты согласился? – не поверил своим ушам Фрэнк. – Мы же договаривались…

– Сам не пойму, как это вышло.

– Господи боже! – выдохнул Фрэнк.

– Прости, дружище. Он сделал вид, будто собирается покупать. Отложил целую кучу. Я думал, купит…

Они долго сидели в пикапе, не говоря ни слова.