Читать книгу Тайна горного озера - Фёдор Быханов - Страница 3

Девятый класс своей сельской школы Мишка Костромин окончил, в общем-то, вполне успешно.

Хотя не обошлось у него и без пары троек – в основном по точным предметам, к которым он сызмальства не питал особой приязни.

Зато теперь обладал он в свидетельстве об образовании несколькими твердыми пятерками во всем, что касалось естественных наук.

Да и другие его сверстники имели знания не хуже мишкиных и не только по географии. Потому, числясь, по крайней мере, «начальными теоретиками», все они явно не подобающим образом встретили долгожданный вечерний рассказ Ивана Карповича. Скептически отнесясь к его мнению о сути причин, будто бы заставивших группу совершить незапланированную дневку перед взлетом тропы на седловину перевала Орой. Рвались куда уже потому, что был он первым в их туристской карьере.

Тому недоверию были и свои веские причины.

Уж больно удивительные сравнения приводил проводник, утверждая, что там – за одинокой скалой на перевальном гребне Ороя начинается особая территория – «Можжевеловый сокровенный Алтай».

Уникальная невидимая область, раскинувшаяся, по утверждению шаманов, рядом с пупом Земли и Неба.

– Что смеетесь, бесенята! – вовсе не обиделся Чепоков на взрыв хохота, после этих его слов, раздавшийся у костра. – Сами, что не видите, как весь мир устроен по образу и подобию творца.

Только из-за жалости к своему незадачливому рассказчику посерьезнели школьники. Правда, еще долго внимали тому, что несли уста Чепокова. «Наматывали на ус», как велел проводник, спорные истины того, что будто бы у всего в тайге есть свои лопатки, подмышки.

– Да и тот же самый пуп, – снова повторил Иван Карпович.

Только уже без прежнего хохота слушателей.

Что позволило ему сразу же привести несколько наглядных примеров из окружающей действительности, когда голова, плечи и туловище оказались, по его словам, присущи множеству гор, хребтов и просто скалам, разбросанным всюду, куда не глянешь пытливым взором.

– Уже завтра мы вступим в вотчину главного из земных духов Дьер-су. – монотонно, не сбиваясь с ритма, становившейся все более занимательной, легенды, продолжил он, как оказалось, излюбленную тему.

И так – слово за слово рассказчик довел почти до самого конца свое тнтересное, хотя и не основанное ни на каких научных данных, повествование.

– Вот дойдем до молочного озера, где живет Кер-балык, увидим гору – прародительницу Тезимбай с резиденцией Божества, а рядом с ней стоят и две вершины пониже, где обитают дочери Владыки.

И опять за язык потянуло одного только неугомонного Костромина:

– Дядя Ваня, так это и будут знаменитые вершины Сказка, Шавла и Красавица.

Только он не мог утерпеть от такого восклицания, увлекшись откровениями таежника:

– Выходит, в самом озере и водится чудище.

И только Татьяна Комарова, не в тон ему, добавила здорового скептицизма:

– Прямо Лох-Несс какой-то.

Она заливисто расхохоталась:

– Держите меня, а то упаду от страха.

Но ее никто не поддержал.

Больше жаждали продолжения истории от своего основного рассказчика.

Одновременно помогая слушателям разбираться в сложных понятиях местного наречия, Чепоков, между тем, упрощал их на собственный лад, пока не добился неожиданного, прямо противоположного эффекта.

Мишка Костромин проявив этимологический талант, внезапно стал открывателем нового названия здешнего алтайского «Несси»:

– Коли называется горное озеро «Молочным», то и обитает в нем ни какая-то там шотландская рептилия, а самая настоящая, нашенская – «Шавлинская корова»!

Тут уже Иван Карпович не выдержал подобной легкомысленной интерпритации его вполне серьезногорассказа:

– Сам ты – корова!

Он поднялся на ноги, громыхая при каждом движении своим «хламидообразным» брезентовым дождевиком:

– Посмотрим еще, как поведете себя в священном месте!

Эффект получился соответствующий.

Все притихли, разом вспомнив, что уже утром им идти туда, куда даже дикие звери, как оказалось, спешат точно по неведомому расписанию:

– И не на прогулку, а чтобы уже никогда не вернуться обратно.

Старик, тем временем, дал понять, что разговор окончен.

Бросив в огонь окурок, последний за этот вечер, сигареты, он придостерег собеседников от непоправимой ошибки:

– Негоже более спорить насчет веры в Создателя. Каждый сам и в свое время до нее должен дойти!

Поддержал проводника и Борис Ефимович:

– Совсем, граждане, уважение к ветерану потеряли. – укорил он подопечных. – Так нельзя. А еще – будущие солдаты!

Он и далее применил свой былой военный опыт, зычно рыкнув на подчиненных, как сержант на плацу:

– Марш по местам! Побудка будет ранней.

Впрочем, эта команда оказалась действительно:

– В самый раз.

Потому, что легенда и в самом деле затянулась сверх положенного времени и действительно, пора было отправляться на ночлег.

Больше ничего сверхординарного в том походе не случилось.

Чепоков, в компании своих лошадей и неизменного спутника – лайки Керзона, простился с туристами уже на озере, куда доставил группу в целости и сохранности:

– Как и обещал.

Имелся у него, позднее выяснилось, вполне уважительный повод для того, чтобы не мешать отдыху ребятни на священном месте, где бы он сам, конечно же – не позволил им лишнего.

Оказывается, ждали старика на заветных полянах созревшие дикоросы.

Заготовкой которых он издавна занимался по договору с бийскими фармацевтами, забиравшими все под чистую, что ему удавалось запасти за сезон в тайге.

– Мне пора! До вечерней росы нужно добраться к соседнему урочищу, чтобы кое-что собрать, дабы день не пропал, – заявил дядя Иван. – Только теперь я вам уже и не особо нужен.

Эти слова подкрепил вполне житейским рассуждением:

– Продукты на месте подъедите, так что возвращаться будете налегке. Прямо по знакомой тропе.

И, вполне уважительно отнесся к туристской подготовке школьников:

– Что по ней обраться в поселок не вернуться.

После чего, получив полный расчет за работу с Коротуна, все же подстраховался от всякой ошибки на конечном участке маршрута:

– Карту, как раньше и обещал, оставляю вам до самого Чебита, – говорил теперь без тени улыбки, что называется, на полном серьезе. – Она выведет, не даст проскочить поворот к реке с перевала Орой. Других опасностей не предвидится.

Но, вопреки ожиданиям учителя, таежник протянул заветную полевую сумку с картой маршрута вовсе не ему, а самому смышленому, на собственный взгляд, хотя и ершистому не в меру, помощнику:

– Доверяю документы тебе, Михаил. Ты уж их наверняка нигде не позабудешь, как некоторые.

Обидное недоверие не могло не покоробить прямую, как «Устав военной службы» душу военрука.

Только забылось оно почти мгновенно, потому, что в ту пору иные чувства уже заполонили Бориса Ефимовича всего без остатка.

Он, как и другие был покорен и ошеломлен окружающей природой.

Недаром снискавшей славу и даже титул «Чемпион красоты» у самых знаменитых, бывавших здесь, путешественников.

Сверху к озеру – со стороны трех величественных заснеженных вершин, названных в чепоковской легенде «обителью Дьер-суу», спустилась большая группа туристов.

По их словам:

– Прошедшая перевал Абыл-оюк со стороны реки Карагем.

Связывавшей эти Северо-Чуйские белки не только с Южно-Чуйскими, но и самым главным на Алтае – Катунским ледовым массивом.

– Подобного нет больше по всей Сибири! – заявил руководитель группы, знакомясь со своим коллегой, занимавшемся с совсем юными туристами.

Гордые уже совершенным горным переходом, пришлые путешественники остановились на озере надолго.

Не сетуя даже на то. что лучшее место для лагеря уже заняли подростки.

Главным было то, что банька, сооруженная из подручных материалов, обслуживала всех без исключения, кто не жалел сил на заготовку дров в каменную печь из валунов и воды в ржавые тазы, невесть откуда оказавшиеся в таком отдалении от обычного людского жилья.

Потом прибыли другие гости.

Еще более охочие до красот. В своих городах прослышавшие о чудесном месте в горах Алтая, и не разочаровавшиеся в увиденном на месте.

И все они, на вечерних посиделках у костра, с уважением поглядывали на «матерого» туриста Коротуна, с воодушевлением и в лицах щедро пересказывавшего все то, что недавно услышал от проводника и чему лично был свидетелем.

То и дело заставляя слушателей недоверчиво оглядываться на озерную гладь, всегда спокойно отражающую в себе, словно в волшебном зеркале, трезубец легендарных вершин с подпирающими из ледниками.

– Чья белизна и дала, – видимо. – Право озеру называться озеру «Молочным».

За этими беседами и сами юные сельские путешественники уверовали в здешнего подземного духа Темиркана, как и в других созданий.

Всерьез стали воспринимать даже собственную выдумку насчет «Шавлинской коровы».

Которую уже считали:

– Чуть ли не проявлением старинного фольклора, как и всего остального-прочего.

При том, жалостливой Татьяне Комаровой оставалось только радоваться за старика Чепокова, что он не слышал и не мог обижаться за своих недолгих знакомцев:

– Слишком уж смело, без оглядки на «первоисточник» переиначивавших по – своему, с точки зрения современной географии и биологии все, о чем он им рассказывал, доверяя насмешникам канонические сюжеты местных мифов.

Да и как ей было не стыдиться нахальности сверстников, бесцеремонно вломившихся в мир легенд и мифов округи?

Ведь, пережив века, те вдруг стали видоизменяться под дерзкой фантазией беспечных старшеклассников, не боявшихся того, что их веселый треп, в том числе и с «ужасными подробностями» о местном страшилище, может дойти до ушей того самого, кто, по сказаниям, «стопроцентно» обитал в глубине озера.

И тем более новички на этом берегу начинали верить в логово «Шавлинской коровы» под толщей горы, высившейся на левом берегу, покрытом для возможных исследователей неприступной осыпью песчаника.

До сих пор эта «сыпуха» не позволявшей никому даже на плоту причалить там, чтобы получше изучить, хотя бы ту небольшую пещеру, что зияла черным провалом много выше водного уреза.

Откуда скатился с риском для жизни некий смельчак, пытавшийся подняться по «живой» осыпи, чтобы запастись в пещерке лечебным чудодейственным средством – мумием, продуктом жизнедеятельности летучих мышей, должных обитать в подобных местах.