Читать книгу Как Шагал в нарисованном Витебске шагал - Галина Дербина - Страница 1

Галина Дербина

«Как Шагал в нарисованном Витебске шагал»

Роман-фэнтези

Пролог

В конце тысяча девятьсот сорок восьмого года Марк Шагал вместе с гражданской женой Вирджинией Хаггард и маленьким сыном Дэвидом вернулся из Америки во Францию. В США он был вынужден переехать из-за нацистских преследований во время оккупации Парижа. Весной следующего года художник отправился на Лазурный Берег. Побывал в Антибе и Валлорисе у Пабло Пикассо, посетил другие городки побережья, но в итоге выбрал для своего будущего проживания Ванс – город, где в то время жил Анри Матисс. Усадьба, которую купил Шагал, имела прекрасный сад, дом и довольно большую пристройку, увитую плетущимися розами. В ней он решил устроить мастерскую. В помещении снесли все внутренние стены, а окна увеличили вдвое, и получилось удобное пространство для занятий живописью. Перед входом построили открытую террасу, сидя на ней, художник любовался полем. Его просторы напоминали ему Белоруссию, и он чувствовал себя почти счастливым.

В общей сложности Шагал и Хаггард прожили вместе семь лет, после чего разошлись. Вероятно, молодой женщине, которая была младше Шагала без малого на тридцать лет, не хватило внимания и чувств, которые щедро и с величайшей страстью художник рассыпал по холстам. Так или иначе, но забрав маленького сына Дэвида, Вирджиния покинула его.

В пятьдесят втором году Шагал познакомился с Валентиной Георгиевной Бродской. Обладая сильной женской энергетикой, она произвела на него незабываемое впечатление, и в том же году он женился на ней. По воспоминаниям современников, Бродская имела стальной характер и деловую хватку. В короткий срок она забрала власть над результатами творчества супруга в свои руки, став самым продуктивным его менеджером, отчего благосостояние семьи постоянно возрастало.

Дочь Шагала Ида, рожденная во времена молодости, постепенно отдалилась от него. Ходили слухи, что причиной тому стала Валентина. Ида все реже бывала у отца, а позже почти перестала получать в подарок от него картины. Всякий раз, когда Шагал показывал Бродской полотно, которое собирался подарить дочери, оказывалось, что оно уже продано или обещано кому-то. Оговорюсь, что не утверждаю этого, а лишь повторяю за Вирджинией, которая продолжала встречаться с Идой, поддерживая дружбу Дэвида со старшей сестрой.

Справедливости ради, следует заметить, что время, когда Шагал жил на Лазурном Берегу, стало необычайно плодовитым. Валентина отдавала творчеству мужа столько внимания и времени, сколько его персоне не уделял никто и никогда. Специалисты считают картины этого периода лучезарнее и жизнерадостнее, чем прежние, а цвета находят более яркими и разнообразными. Можно уверенно сказать, что комфорт, в котором жил художник после женитьбы на Бродской, во многом способствовал его успешному творчеству.

Правда и то, что до великих полотен витебского периода, наполненных сильнейшим драматизмом и высочайшей любовной лирикой, он так и не смог подняться. Но в этом ни Бродская, ни тем более Шагал не виноваты, на то были объективные причины, и самая основная – Белла, покойная жена живописца и его незабвенная любовь. Ее нежный облик можно усмотреть в женских образах любого творческого периода художника.

В Вансе Шагал прожил без малого семнадцать лет. Ближайшим его соседом был Анри Эмиль Бенуа Матисс. Его вилла располагалась с другой стороны поля. Однажды именно оно стало причиной нешуточных переживаний Шагала. Это случилось потому, что муниципалитет города продал эту землю некоему состоятельному человеку, который устроил на ней свою усадьбу. Почти напротив мастерской художника тот воздвиг жилой дом. Его родственникам импонировало, что их соседом является известный художник. И как только Шагал выходил на террасу мастерской, они тут же появлялись на балконе и устремляли на него бесцеремонные взгляды. Валентина Георгиевна утешала мужа, что вскоре это им должно надоесть и они, удовлетворив любопытство, перестанут ему докучать. Но нет! Неугомонные соседи купили бинокль и стали с комфортом наблюдать за его жизнью. Он постоянно слышал отзвуки их голосов, особенно когда трудился в мастерской.

Была еще одна не менее важная причина, почему в конце концов Шагал покинул насиженное гнездо. Он обиделся на религиозное руководство Ванса за то, что оно не позволило ему расписать заброшенную христианскую часовенку. Он считал, что ему отказали из-за национальности. Чуть ранее, буквально в двух шагах от усадьбы Шагала, по архитектурному проекту Матисса возвели капеллу с колокольней, для которой тот сделал витражи, расписал керамические панно и даже изготовил эскизы мебели. Это была работа, в которой Матисс осуществил свою мечту о синтезе искусств. Однако по отношению к труду друга Шагал испытывал сложный букет чувств. Безусловно, он ценил уникальный проект Матисса, но в то же время трудно переживал отказ в подобной деятельности для себя.

Но и это было еще не все. Последней каплей стало переименование улицы, на которой жил Шагал, в улицу имени Анри Матисса, так как она вела к знаменитой капелле. Ежедневно, отправляясь на прогулку, Шагал упирался взглядом в новое название. Переименование не могло не нанести ему жгучую обиду потому, что дом Матисса находился совсем на другой улице. Инцидент закончился тем, что вскоре на улице Матисса появился указатель к дому Шагала. Однако это уже не могло изменить решения художника, и он приобрел участок земли в Сен-Поле и построил для себя новый дом.