Читать книгу Послевкусие - Галина Коваль - Страница 4

Сергей занят сайтом «Тендер-Про». На нём выставлялись потребности предприятий в оборудовании и инструменте как механическом, так и пневматическом. Обрабатывал заявки, выставлял предложения своей организации. Если предлагаемые им цены соответствовали потребности покупателя, он проходил по некоторым позициям. Выставлял счета, выкупал товар у производителя и отправлял его транспортными организациями покупателю. Жара! Изнуряющая жара превратила одежду во влажный целлофан. Из-под «целлофана» бежал пот. Недавно офис сменил адрес. В новом помещении не было сплит-системы. Хорошо хоть жалюзи вертикальные повесят сегодня, вон всё уже лежит на полу и лестница складная стоит за дверью.

В дверь входит девушка. У Сергея ёкает сердце. Этого не должно быть, ведь он любит Машу и ему нет никакого дела до вошедшей девушки. Только сердце продолжает ненормально стучать в грудной клетке. Девушка – полная противоположность Маше. Открытые плечи. Платье из тонкой белоснежной бязи. Ткань собрана широкой резинкой над грудью и под грудью. Светлые абсолютно прямые волосы, закрывают спину и талию. Верхняя их часть собрана белой заколкой на макушке. На ступнях, чуть выглядывающих из-под подола, белые босоножки на плоской подошве. Браслет из разноцветных шариков на руке. Они скромно перезваниваются при малейшем изменении положения руки.

– Сергей, возьмите и передайте документы бухгалтеру.

Голос Бориса Николаевича за уши вытянул Сергея из прохладного водоворота глаз девушки. Сергей приподнялся, чтобы взять документы. Девушка поспешила передать их ему в руки. Бледные, холодные пальчики коснулись его потных и горячих рук.

– Спасибо…

– До свидания…

Белое чудо направилось к выходу. Все присутствующие провожали её глазами.

– Да! Женщины – это прекрасно! – сказал Борис Николаевич. Он знал, что мужчинам надо дать возможность обменяться впечатлениями.

– Загляденье… – тут же отозвался новый менеджер.

– Как мороженое! – произнес Сергей.

– Тонко подмечено, – подхватил бухгалтер.

– Сохранить невозможно, растает.

Борис Николаевич задумался о своём. Остальные, увидев это, замолчали. Он понял их и поспешил объяснить:

– Я о дочери. Вылетела из гнезда, и думай теперь.

Сергей приготовился сказать, что на следующие выходные поедет к ней, но не сказал. Застряли слова в горле. В течение дня он мысленно возвращался к прекрасному образу незнакомки. Полная противоположность Маше. Машу он любит, но думает сегодня о Белоснежке, такой прохладной, такой притягательной. В этом нет ничего страшного! Один только день! Подумаешь…

Борис Николаевич собирался съездить в ветлечебницу, получить информацию о своей собачке. Он ничего не знал об этой породе. Дочь много наговорила ему по телефону, так много, что у него ничего не отложилось в памяти. Айболит ветлечебницы его давнишний друг.

– Боже ты мой… – Борис Николаевич с удивлением рассматривал стерильную чистоту лечебницы. Красиво оформленные окна, дорожки по коридорам, картины на стенах, цветы в керамических горшках на полу по углам. Аптека, только для животных. Торговый отдел с товарами только для них же. Чего там только нет! Работают кондиционеры, и воздух мёртв, но прохладен. Люди в бахилах, их питомцы рядом и ведут себя, как прилично воспитанные дети. Кого здесь только нет! Собаки, кошки, птицы, хомяки, кролики. Женщина в кресле кутала больную кошку в пуховый платок. Характер у неё, видно, был бойцовский и потому она, чувствуя рядом собак, всё время вырывалась из рук. Несчастное животное было лишено шерсти полностью, даже на ушах и хвосте. Оттого каждая мышца его тела чётко прорисовывалась, и оно казалось инопланетянином с огромными изумрудными глазами.

– Какое несчастье! Что с ней? – обронил Борис Николаевич вслух и испугался своего вопроса.

Он вовсе не хотел разговаривать с хозяйкой уродца, но удивление настолько было ярким, что он невольно вступил в разговор.

– А мы здоровы, а мы любим посещать врача, мы на прививку.

Интонация женщины была такой, как если бы она держала в руках своего первенца, любовалась им и призывала всех окружающих к этому.

– Как здорова? Она выглядит, словно родилась в Чернобыле.

– Тьфу на вас… Это канадский сфинкс.

Борис Николаевич не сводил глаз с лысой кошки.

Её треугольная мордочка, как треугольная рамка, в которой светятся два огромных изумруда. И уши! Ах, что это были за уши! Ещё два вытянутых треугольника, насквозь просвечивающих светом из окна. Как же это без шерсти быть кошке? Как её брать в руки? Заметив его внимание, кошка обратила на него свой взор. Томно полуприкрыла глаза и тут же широко их раскрыла. Стало понятно, почему такой уродец существует в природе и почему его заводят люди. Вот так посмотрят на тебя эти глаза, и вынет человек кошелёк и заплатит нереальную цену за нереальные глаза. Впервые видит мужчина такое произведение природы, но сама ситуация стара как мир. Мужчины любят глазами. Да!

– Вот видите! Она не может не нравиться! – женщина с победоносным видом обвела взглядом всех присутствующих людей и животных.

– Вы абсолютно правы, проходите, пожалуйста! Кошачий доктор освободился, – его друг помог женщине подняться и проводил до двери кабинета.

– Какой ты галантный! – сделал комплимент другу Борис Николаевич.

– А то! – согласился тот и повёл его в свой кабинет.

Помещение шикарное, по сравнению с приёмной. Как в Кремле, тяжёлая, миндального цвета мебель. Огромный полированный глобус раскрывался на две половинки, в которых стояли бутылки с тёплым дорогим коньяком и тонко звенящие тяжелые хрустальные фужеры. Плотная ткань задвинутых штор не пропускала солнечный свет.

– Жара! Я не буду, – отказался Борис Николаевич.

– Зря! Ты попробуй. Всего пятьдесят грамм, и ты как юноша.

– Не уговаривай, я за рулём.

– А я всё так же езжу на такси!

– Я тут кошку сейчас видел, – начал Борис Николаевич, лишь бы перебить тему о коньяке.

– Она в точности твоя жена! Не напоминает?

– Теперь она не моя жена, и ты знаешь это. Она мать моей дочери.

– Фу! Как литературно! Ну, если всё так у вас запущено, может, ты позволишь мне помогать ей материально. Она без тебя, а значит, и без денег. Ты не находишь, что это жестоко приучить женщину к роскоши и… Нет! К достатку и бросить.

– Давно у тебя это к ней? – Борис Николаевич с грустью посмотрел на друга.

– Ты не можешь отрицать её привлекательность и женское притяжение!

– Нет. Когда-то сам утонул, да на берег волна выбросила.

– Ты сам выбросился, как те киты.

– Ты сменил профессию врача на адвоката? Твоя заинтересованность моей бывшей женой продиктована одним местом, ты знаешь каким, и не надо превращать это в благодеяние.

– Мы друзья, я не хочу терять с тобой отношения, – заюлил выпивший Айболит.

– Ты хочешь отношений с моей бывшей женой или они у вас уже давно были?

– Скажем так, я ей всегда нравился.

– Прелесть какая! Твоя жена узнает нечаянно, и ты останешься один, как я сейчас.

– Ты ей скажешь?

– Такое не водится среди друзей. Люди это чувствуют сами.

– Что же ты так долго ходил с рогами?

Доктор явно хотел поссориться и выставлял напоказ свою гордость за обладание чужой женщиной.

– Стоп! Дорогой мой друг! Она не моя. Значит, она может быть чьей угодно. – Борис Николаевич не чувствовал в себе ревности самца.

– Да?! А что мы с тобой тут… – искренне удивился и обрадовался Айболит.

– Я пришёл к тебе за консультацией.

– Ах да! Ты же собачку завёл! Разве тебе за пятьдесят?

Доктор опять сел на волну величия.

– Я пошёл.

Борис Николаевич поднялся из кресла, обвёл глазами кабинет. Представил свою бывшую жену в объятиях вечно пьяного доктора. Грустно улыбнулся.

– Понимаю. Тебе неприятно. Пришлю коллегу. Она тебя проконсультирует. – С гордо поднятым подбородком Айболит удалился.

Борис Николаевич с грустью смотрел другу вслед. Как порой мы необдуманно теряем друг друга.

– Здравствуйте! Рада помочь вам…

Вошедшая в кабинет женщина мягко присела на край кожаного кресла. Она была ухоженной, это бросалось в глаза в первую очередь.

– Итак… – Она вопросительно посмотрела на него.

– Поедемте со мной отсюда, выпьем что-нибудь прохладного и фруктового. Мне хочется фруктового коктейля, но как будет выглядеть мужчина один за столиком и с фруктовым коктейлем? Времена сейчас разношерстные, люди могут неправильно понять. Выручайте! Душно мне в кабинете вашего руководителя.

Женщина задумалась. Оглядела еще раз кресло, шторы, беспомощную и разломленную пополам планету, торчащие из неё горлышки бутылок. Встала и осторожно сложила половинки.

– И мне захотелось того же. Вы идите к своей машине, я сейчас выйду к вам на улицу.

Как школьник, получивший нежданную пятёрку, выскочил мужчина из затемненного кабинета друга. Он не держал зла на него. Сел в машину, осмотрел её, нет ли соринок на кресле. Понюхал воздух в ней. Всё в порядке! Вот только сам несвежий, весь потный. По рубашке даже видно. Но что за прок в возможности надеть свежую рубашку? Она тут же стала бы несвежей. Солнце закрыла фигурка женщины. Он поспешно вышел из машины и собрался обойти, чтобы открыть для неё дверцу. Она мягким жестом остановила его и сама поухаживала за собой. Теперь они сидели рядом. Машина тронулась, мягко качнулся силуэт женщины. Мелькали за окном дома, люди, светофоры, машины, а двое видели только себя, глядя прямо перед собой в смотровое стекло.

– Вот мы и приехали. В такое время в кафе почти никого не будет, – сказал он.

Она ещё какое-то время смотрела перед собой, потом повернула к нему своё лицо.

– Жаль! Никто не увидит меня в обществе интересного мужчины.

Он наблюдал, как она вышла из машины. Оправила платье. Заправила волосы за ушки. Выпрямила спину и опустила руку с сумочкой. Она знала, что он её разглядывает. Прошло несколько секунд. Достаточно! Она повернула голову в его сторону, он тут же выскочил из машины и оказался рядом. Рука женщины мягко скользнула под мужской локоть. Как там и была всегда. Очень легко, очень свободно они зашли в кафе.

– Фреш из клубники со льдом. Два. Двойных.

Кафе «Жюльверн» в торговом просторе «Планеталето» открылось недавно. Всё свежее, незатёртое, незаляпанное. Скатерть на столе ещё не потеряла жёсткость новизны. Окна оформлены рыболовецкими сетями. Скафандры для подводного погружения, самых первых выпусков, стоят на подставках, как древние доспехи рыцарей. Модели шхун и кораблей притягивают глаза посетителей. Чучела морских рыб отвратительно раскрыли пустые рты. Якоря и морские узлы из канатов висят на стенах. Приятное место как для взрослых, так и для детей. Бравый морячок кинулся исполнять заказ. Тяжёлые двери на кухню с иллюминаторами чуть его не прихлопнули.

– Я здесь впервые, – сказала она.

– Я был несколько раз. Дочь перед отъездом в Москву водила, развлекала меня.

– Моя дочь меня развлекает по-другому, – вздохнула собеседница и удобнее уселась в кресле.

Принесли два высоких бокала из толстого стекла, на низких ножках с густой ягодной массой и льдом. Ели ложечками. Женщине было хорошо, всё нравилось, и мужчине тоже.

Они заговорили о небывалой жаре и рекордных температурах нынешнего лета. В Москве сорок градусов! В их городе сорок три. Пятьдесят на солнце, и никто не упоминает ни в одном прогнозе.

– Так что у вас за проблема с вашим животным? Кто у вас? И почему вы без него приезжали в больничку?

Женщина вспомнила, зачем мужчина приходил к хозяину ветлечебницы.

– У меня собачка. Подарок судьбы! Она здорова, ест, спит, но я ничего о ней не знаю.

– Заглянем в её паспорт, – предложила женщина.

– У меня его нет.

– Типичная ошибка. Нельзя дарить животных без роду-племени и документов. А порода?

– Я не знаю. Стриженая. Только уши и хвост лохматые.

– Так дела не делаются. Это же не шкаф. Можно сказать, что левая или правая дверца отвалилась или полки не держатся.

– Я согласен! Привезу её к вам, а сейчас я хочу поговорить о вас.

– Спрашивайте. Только я буду есть. Вкусно очень.

– Я рад. Вы замужем?

Женщина смутилась и отвела взгляд.

– Мой друг меня оставил. Перестала соответствовать его требованиям.

– Дети?

– Дочь. Сын живёт во Франции с отцом.

– Мне важно, чтобы вы были свободны от обязательств. Я намерен вас от себя не отпускать. Я намерен доказать свою необходимость вам. Я буду делать всё, чтобы вам нравиться и быть полезным.

Бокал с клубникой женщина подняла со стола и поднесла ближе ко рту. Всё сказанное мужчиной не надо было переваривать, оно как-то сразу показалось ясным, правильным и доходчивым, как та клубника со льдом.

– Я должна ответить сейчас?

– Прямо сейчас.

– И это будет нормально выглядеть?

– Если искренне, да! Вам столько же лет, сколько и мне, примерно. У меня немного времени, чтобы сделать вас счастливым человеком. Сейчас и в старости. Молодой человек, подойдите, пожалуйста, к нам, – позвал Борис Николаевич морячка-официанта.

Тот угодливо подбежал и приготовился писать очередной заказ.

– Записывайте! Я, Борис Николаевич… Как вас зовут? – обратился он собеседнице.

– Татьяна Владимировна.

– Вы будете свидетелем заключённого здесь и сейчас соглашения. Пишите! Обязуюсь чтить, любить, лелеять и жалеть Татьяну Владимировну все оставшиеся годы совместного с ней проживания. Признавать и оказывать действенную помощь её детям по жизни. Дата. Место действия. Ваше имя и фамилия. Ваша подпись, а потом наша. Всё, кажется.

Борис Николаевич прочитал исписанный лист расчётного счета. Строго посмотрел на ухмыляющегося официанта.

– Будешь свидетелем у нотариуса, если возникнет надобность в этом.

– Какого нотариуса?

Женщина испугалась.

– К нему мы сейчас заедем.

– Но это же шутка! Кто её заверяет?

– Шутки не заверяют, вы правы. А потому это не шутка. И ответ вы мне дадите, не шутя. Мне пятый десяток пошёл. Через десять лет разменяю шестой десяток. Мне бы успеть совершить всё вам обещанное, а вы говорите, шутка! Нет, я не шучу. Что написано пером, то не вырубишь топором.

Вот тут наш мужчина немного переусердствовал. Был, наверное, чрезмерно громкоголос, нервозен. Женщина встала и пошла к выходу. Официант спросил:

– Мне вернуть её?

– Много на себя берешь! Возвращают своё. Это моя женщина.

– Простите.

– Прощу, когда подпишешь документы, оформленные у нотариуса, если в этом возникнет необходимость.

Борис Николаевич смотрел на вертящуюся стеклянную дверь, в которую только что вышла его женщина. Расплатился. Подмигнул ошалевшему морячку и вышел. Официант постоял у стола немного и ринулся рассказывать о случившемся своим коллегам по цеху. Женский персонал выслушает его с раскрытыми ртами. Пожилая стряпуха всплакнёт незаметно потом у своих сковородок, а молодые девчонки в течение рабочей смены будут в задумчивости смотреть по сторонам, заглядывать в лица клиентов: «Неужели такое бывает?!»

Борис Николаевич сел в машину. Открылась правая дверца и рядом с ним начала усаживаться Татьяна Владимировна. Она нарочно долго не попадала в замок страховочного ремня. Потом отвернула пассажирское зеркальце, провела пальчиком по бровям, щекам и вокруг губ. Увиденное отражение не расстроило её ничем, потому она облегчённо вздохнула и произнесла:

– Напугали вы меня. Немножко…

– Старался быть предельно честным.

– Ваша позиция не поддаётся никакой логике.

– Право существовать она имеет.

– Вы поймите меня правильно…

– Я понятливый. Куда едем?

– К нотариусу. Сами предложили.

Руки мужчины замерли на руле автомобиля, но ненадолго.

Машина плавно тронулась и поехала. Через несколько кварталов находился офис нотариуса, услугами которого он пользовался всегда. На ступеньках «взросла» искусственная газонная травка в виде зелёного настила, для того чтобы не скользили ноги посетителей по плитке. Дверь, открываясь, касалась висячих стеклянных палочек. Они издавали хрустальный перезвон и отгоняли прочь грустные мысли посетителей. Приёмная полна народу. Никто не хотел стоять в такую жару на улице, а здесь кондиционер, прохладно! Борис Николаевич поспешно вышел на улицу. Набрал номер сотового телефона нотариуса, услышал его деловое:

– Слушаю.

Ну, раз его слушают, он и рассказал ему о своём положении дел и услышал в ответ:

– Если ты думаешь, что я повергнут в шок и изумление, то ошибаешься. Хотя я бы хотел посмотреть ту, которая участвует в этой афере. За вами выйдет моя секретарша через несколько минут.

Она вышла, строго, как первая учительница. Просмотрела бумаги и, как бы найдя нужную фамилию, произнесла её громко, как на слушании уголовного дела в прокуратуре.

– Шагаев.

Борис Николаевич встал, как нашкодивший школьник, и потянул за собой женщину.

– Я передумала! – запаниковала та, но ноги её уже перешагнули порог кабинета. Дверь закрылась.

– Здравствуйте! Вы что-то сказали? – встал им навстречу нотариус.

Как кот разглядывает, как режет его хозяйка мясо на кухонном столе, так нотариус стал разглядывать вошедшую с его другом женщину. Борис Николаевич опасался, что женщина поймет, что они друзья, и запаникует. Он отчаянно жестикулировал за спиной спутницы.

– Что не так? Что ты там размахался, как Дон Кихот с ветряными мельницами?

– Борис Николаевич хочет предупредить вас о том, что меня легко спугнуть в сложившейся ситуации, – ответила за Бориса Николаевича его спутница. Всё стало по своим местам.

– Я не варвар. Я симпатичный и добрый нотариус.

– Это можно исправить, – произнёс Борис Николаевич.

– И вот с таким бандитом судьба привела вас ко мне, – парировал нотариус.

– Вы друзья. Я догадалась.

Нотариус понял свою оплошность и сменил развесёлую любезность на деловой тон.

– Документы с собой? Итак, вы хотите…

Его перебила Татьяна Владимировна:

– Я хочу довести обещание вашего друга до логического завершения. Очень хочется узнать пути его исполнения. Прочувствовать их на себе.

Стало понятно, что женщина не хочет выглядеть ягнёнком на заклании.

«Да мы с характером! Умны!» – мысленно отметил Борис Николаевич.

Девушка-секретарь старательно записала всё, что ей было продиктовано начальством. Они вышли в приёмную и подождали второго выхода секретаря.

– Шагаев.

Совершенно спокойно, без бешеного стука сердца, без прерывистого дыхания, они завершили начатое дело. Им выдали на руки по бумаге, в которой были изложены слова Бориса Николаевича в официальной форме. Листы тут же заламинировали, и они приобрели вид документов длительного хранения.

– Теперь не истреплются по краям, – зачем-то сказал Борис Николаевич.

– Да уж… Теперь не истреплются, – вздохнула Татьяна Владимировна и тут же взвинтилась: – Слова у вас какие-то не обиходные. И где вы их берёте?

– Я весь такой! – озлился в ответ Борис Николаевич.

– Отвезите меня домой. Жарко, – потребовала женщина.

– Как же мои обязательства? Они вступили в силу, и я должен начать исполнять их.

– Только не сегодня. Давайте с завтрашнего дня…

Татьяна Владимировна стучит в одну из соседских дверей. За ней живёт тихая маленькая старушка. Старушка боится мира, который находится за её дверью, потому только приоткрывает дверь на длину цепочки. Её ручка, похожая на лапку обезьянки, быстро и цепко выхватывает из рук Татьяны Владимировны заказанное лекарство и сдачу. Благо, всё сложено в маленький аптечный пакетик. Конечно, она благодарна за заботу, но там за дверью всегда неспокойно, и старушка захлопывает её тут же. Старый человек боится пауков и мёртвых мух в их сетях. Боится заторможенных молодых людей, после которых на ступенях остаются одноразовые шприцы и флакончики. Боится громкой и буйной молодёжи, топота и громыхания ног, которое они издают при спуске с лестницы. Боится врачей «скорой помощи», а вдруг они переодетые бандиты? Боится любого, кто постучится в её дверь, вдруг обманут, убьют? Об этом вещает круглыми сутками телевизор.

Вот с какими мыслями живёт старый человек, который всю свою юность, молодость и зрелость отдал строительству города Волжского и Волжской ГЭС. Тысячи деревьев и кустарников высажены её руками. Верхушки некоторых она видит каждый день за соседним домом, выходя на свой балкон. Она здоровается с ними и желает им спокойной ночи. Больше у неё нет никого. Детдомовская она. Бог не дал ей детей, но они у неё есть. Это деревья. А ещё у неё есть память о своей единственной любви к молоденькому заключённому. К одному из сотни тысяч заключённых, которые таскали тележки с грунтом из котлована будущей ГЭС. Из коротких разговоров с ним она знала, что и он детдомовский. Давным-давно увидел мальчик забытую воспитателем гребёнку для волос. Была гребёнка неземной красоты, с цветными камешками. Камешки брызгали солнечными зайчиками по его лицу. Не устоял мальчик перед неземным соблазном. Не смог с ними расстаться и потому до совершеннолетия находился в детской колонии. Потом строительство Волжской ГЭС в качестве зэка. Так называло их местное население. Бесконтактная любовь! Что-то подсказывает, что была она в сотни раз ярче, чем у живущих бок о бок людей. Она старалась подкармливать его чем могла. Пайки у самой были маленькие. Родное его лицо превращалось в лицо старичка, а потом он не вышел на каторжную свою работу вовсе. Некоторое время от него приносили весточки товарищи. Потом и их не стало. Жизнь старушки началась с ощущения животного страха. Заканчивается им же.

Татьяна Владимировна не обижалась на пожилого человека. Она знала жизнь соседки из её рассказов, когда психическое расстройство ещё так не прогрессировало. С великим облегчением женщина переступила порог своей квартиры. Сняла босоножки и отправилась в душ.

Итак! Что мы имеем? Имеем сумасшедшего мужчину, не лишенного привлекательности. Ну и какая же в нём привлекательность?! Роста нет, косолапый мужчина. Что же тогда цепляет? А-а-а! Знаю! Языкастый! Нет, не то. В ней нарастала волна тревоги. Ой! Она ему верит! Всей его болтовне верит. Опять двадцать пять! Те же грабли. Но что удивительно! Появление мужчины вытеснило мысли о дочери. Её дочь – двадцать один год, рост метр шестьдесят, волосы светлые, глаза светлые, кожа бесцветная. Вся она выцветшая, как газетный лист на солнце. Не работает и не работала. Не учится. Имеет однокомнатную квартиру. Наркоманка со стажем. В настоящее время находится в женской колонии строгого режима.

«Неужели такое возможно? – Женщина залила кипятком полчашки гречневой крупы и поставила на огонь. Она любила отварную гречку с маслом и сахаром. Чтобы стакан молока стоял рядом, запивать. – Пятый десяток, говорит, а сам завёл собачку. Больше дел на земле нет, как заводить собачек!»

Зазвонил городской телефон. Подруга! Как вовремя! Она взяла трубку и, не отвечая, пошла назад на кухню. Ей надо было сесть удобнее, приготовиться рассказывать события сегодняшнего дня.

– Вечно ты не звонишь долго, когда нужна! – сказала Татьяна Владимировна предполагаемой подруге.

– Узнал ваш номер в больничке и сразу же набрал.

Это был Борис Николаевич.

– Кто это? – прикинулась непонимающей одинокая дама. Вскочила и ринулась к зеркалу, держа трубку возле уха. Отражение своё понравилось, но на всякий случай она свободной рукой слегка взбила подсыхающие волосы.

– Не мог уехать, не узнав, всё ли в порядке. Несу за вас ответственность, вы не забыли?

– Всё дурачитесь?

– Договор дороже денег, вы его подписали.

– И что?

– Что-что? Выполнять надо.

– А вот сейчас возьму и выполню. Встречайте, выхожу!

Одинокой даме захотелось быть дерзкой.

Ещё раз просушила волосы полотенцем, накинула на плечи тонкий палантин, не вышла, а выпорхнула из квартиры. По лестнице спускалась вприпрыжку, в кожаных тапочках на босу ногу. Шуточного веселья хватило только чтобы дойти до машины. Затем удушливая жара вернула её к действительности. Она смело взялась за горячую ручку дверцы автомобиля и, крутнувшись на пятках, собралась удалиться, но мужчина вплотную стоял сзади. Ей пришлось так же браво сесть и держать беззаботную мину лица.

– Ко мне?

Она молчала. Машина тронулась.

– А… – начала было женщина.

– А утюг вы выключили? Ты выключила? – поправил себя мужчина.

– Вы угадали. Ты угадал.

К женщине вернулось прежнее настроение. Она не думала о дочери, работе и аномальной жаре. Вперёд! В неизведанное! А это неизведанное начинало становиться подозрительно знакомым. Машина ехала в знакомом направлении. Въехала в знакомый двор и остановилась у знакомого подъезда.

Собачка нервничала. Новый хозяин задерживался. Съедены все «жданки»! Хотелось сладкого прохладного чаю. Новый хозяин так и не догадался о собачьем пристрастии к чаю. Его так долго нет. Вот, кажется, пришел. Ура! За дверью шаги и его голос, и голос самого любимого на свете человека – её потерянной хозяйки. Кошмар кончился! Сейчас самый главный и важный человек зайдёт! Как долго собачка ждала свою хозяйку! Силы оставили её. Она села на свой давно не стриженный хвостик и обмякла. Вот дверь открывается. И вот любимый человек входит. Собачка ещё боится нового хозяина, потому не кидается навстречу своему счастью, да и силы душевные и физические покинули её. Счастье оглядывает стены потолки, зачем-то снимает комнатные, до боли знакомые тапочки и шагает мимо неё в комнату.

– Как ты тут без меня? Я задержался. Прости! Но у меня есть оправдание. – Новый хозяин заговорил с собачкой.

Счастье обернулось и наконец встретилось глазами с глазами собачки. Тут собачка совсем обессилела от нахлынувших чувств. Она прильнула животиком к полу, и хвост её стал бить мелкую дробь. Тело мелко тряслось.

– Джеки?!

«Да! Да, я Джеки! Где ты была? Я тебя искал!»

Сил хватило на то, чтобы перевернуться на спину и не сводить глаз с любимого и долгожданного лица. Женщина буквально свалилась на колени подле лежащей на полу собачки. Подняла и прижала её тельце к своей груди. Радость была настолько велика, что уложила женщину набок на пол. Так она и лежала, прижимая к себе собачку, прямо на полу. Борис Николаевич не знал куда себя деть и что делать. Он стоял и смотрел на происходящее. Женщина дала волю слезам. Мужчина присел рядом. Осторожно потрогал рыдающую подопечную. Посмотрел по сторонам. Приподнял её вместе с собачкой и обнял. Язык животного поочерёдно лизал то его, то её щеки.

– Ну и дела. Рад за вас! Не зря тебя принёс в свой дом. Ну и сколько же мы будем сидеть на полу в коридоре?

– Моя дорогая! Моя хорошая! – Женщина хозяйничала на кухне, держа под мышкой собачку. Налила остывшую заварку из чайника в чашку, разбавила её водой из электрического чайника, сыпнула немного сахара.

– Она теперь чаю хочет. Никто не знает, как она его любит, – объясняла свои действия женщина.

Нахлынуло долгожданное облегчение. Нашлась любимица, списанная со счетов, но не покинувшая сердце и память.

Женщина вздохнула, буднично перебирала стоящие на столе предметы и мысли в голове.

– Это знак? Как ты думаешь?

«Этот знак я принёс в дом собственными руками», – подумал про себя мужчина, а вслух сказал:

– Согласен.

– Ой, ты, наверное, голодный? Что у тебя есть? – Татьяна завертела головой по сторонам. Чисто женская логика.

– Кроме клубники в животе ничего не было за весь день, – отозвался Борис.

– Я каши гречневой успела несколько ложек забросить у себя дома. Надо было в магазин заехать, – совсем по-домашнему заворчала на мужчину женщина.

Ему это понравилось.

– Давай заглянем в мини-маркет.

Они направились к холодильнику.

– Ого! Да тут придётся разбираться. Ты ждал гостей?

– Я тебя ждал.

Женщина подумала: «Я верю ему».

– Я верю тебе, – повторила вслух.

– Спасибо за доверие, не подведу никогда, – Борис неловко чмокнул Татьяну куда-то за ушко.

– Давай что-нибудь на скорую руку. И поговорим… Где ты нашёл Джеки?

– Разговаривать будем завтра. У тебя руки дрожат.

Женщина растопырила пальцы перед своим лицом, посмотрела на них и снова разревелась. Надо было выплакаться, душа просила об этом. Мужчина не стал мешать, он резал ветчину, сыр. Разогрел в микроволновой печи замороженные булочки с клюквой, расставил чайные пары, дал человеку выплакаться. Хлюпая носом, женщина поела и запила чаем. Мужчина наблюдал. Где-то он уже любовался этим милым носиком.

– Квартира, что над тобой, принадлежит моей дочери. Наверное, слышал, что там произошло?

Вот и слёзы! Вот и их причина! Неожиданно. Борис Николаевич вспомнил, как зашла она с мужчиной в квартиру этажом выше, где он находился в качестве понятого. Вспомнил брезгливое лицо её спутника и вытянувшихся по стойке «смирно» людей в форме. Борис Николаевич не осуждал человека, сказавшего резкие слова его женщине и хлопнувшего дверью. Выходит, её дочь не была ему дочерью.

– Слышал.

Он встал, перемыл посуду. Убрал со стола продукты. Женщина смотрела в окно на своё отражение.

– Я старая?

– Ты теперь моя. Самая-пресамая прекрасная девушка, и ей надо выспаться. Иди прими душ, потом я. И спать. День перегружен эмоциями.

Она послушалась, хотя недавно основательно мылась дома. Было любопытно, как выглядит ванная комната холостяка. Горе горем, а женского любопытства никто не отменял.

Сама квартира улучшенной планировки. Кухня большая, двенадцать метров. Квадратный холл с четырьмя дверьми, включая входную, одного цвета и модели. Она толкает дверь и заходит в ванную. Просторная. Плитка на полу имитирует камень. Стены до середины выложены искусственной галькой и напоминают одесскую кладку. Неожиданное решение. Большое зеркало в кружевной серебряной раме. Серые полотенца свёрнуты в рулоны на полке цвета металла. Интересный мужской дизайн. Коврик… Нет! Коврик тут не ляжет, слишком уж всё лаконично. Лучше циновка из бамбука тёмного цвета.

– Разобралась с кранами?

– Я оглядываюсь…

– Я разобрал кровать, переключил кондиционер на ночной режим. Делай свои дела и в кровать! А я немного посижу на кухне. Меня сегодня не было на рабочем месте, так что придётся поработать с компьютером.

– Можно мне посмотреть телевизор?

– Не можно. Минут десять, не больше.

– Хорошо.

Только Татьяна вытянула из-под головы большую подушку, положив на её место поменьше, подвигала всем телом, чтобы прочувствовать под собой чужой матрац, как тут же поплыла в мир сна. Когда Борис Николаевич закончит шуршать бумагами и клацать по клавиатуре, Татьяна просмотрит несколько ярких слайдов и поплывёт дальше за утренней дрёмой. Собачка вскочит на свои тонюсенькие ножки в кровати и оскалит зубки навстречу мужчине, вошедшему в комнату.

– Неблагодарная трясучка! Впрочем, на твоём месте я тоже бы показывал зубы.

Он разговаривал с собакой и раздевался. Переложил собачку на другую сторону кровати.

– Спать на кровати теперь ты не должна.

Собачка зарычала.

– Тихо ты… Спи. Согласный я.

И тоже провалился в сон. Собачка всю ночь не сомкнёт глаз. Будет лежать и созерцать в темноте очертания своего счастья на кровати. Что же делать с мужиком? Два огонька на «ветродуе», зелёный и красный, сольются в один, и она заснёт, когда в комнате станет светать.

Утро. Восемь часов. Девять часов. Ни единого звука. В кровати спят двое, вернее, трое. Собачка заснула совсем недавно, и потому её сон крепок. Женщина открывает глаза. Странная люстра висит над головой. Как будто застывшую связку воздушных шариков перевернули и прикрепили к потолку. Она переворачивается набок, собачка скатывается с визгом по натянутому одеялу.

– Прости меня, дорогая. Здравствуй, дорогая! Здравствуй, моя любимая!

– А я? – раздаётся за спиной.

– К тебе привыкать надо.

Он отмахнулся от зарычавшей собачки.

– Неплохо, что сегодня суббота, да?

– Мне всё равно надо быть в больничке до часу.

– И мне нужно быть в офисе. Надо вставать.

– Где ты нашёл Джеки?

– В нашем дворе стоит хлебный ларёк. Он к нему прибился. Я купил квартиру, стряпал дизайн, завозил мебель, обживался… Он всё это время жил в ларёчке. Женщина там работает сердечная. Повезло твоему псу.

Борис Николаевич умывался, расплёскивая воду вокруг себя. Татьяна стояла рядом, искала глазами тряпочку, которой можно будет потом навести порядок в ванной.

– Вечером купим, – буднично решила она. Но Борис Николаевич открыл шкаф, достал маленькое полотенце и вытер насухо кран и кафель вокруг него и повесил на зеркальный змеевик сушиться.

– Я же ещё не умывалась.

– Я и за тобой вытру.

– Ещё чего!

– Побурчи ещё. Мне нравится.

Он обнял её за плечи и стал рассматривать себя и её в зеркале.

– Это моя дочь, назло мне, забрала Джеки из моей квартиры и недосмотрела за ним.

На крышке унитаза сидела и жалобно повизгивала собачка. Влажные её глаза не сходили с лица хозяйки.

– Никаких рук! – строго сказал собаке Борис Николаевич.

– Не расстраивайся, дорогой! Он скоро уйдёт.

– Ах, вот вы как! Сговор! Ты на работу собиралась.

– Передумала. Позвоню и придумаю что-нибудь. Надо же мне осмотреться здесь. Составлю список необходимых вещей для совместного проживания, – Татьяна иронично подчеркнула голосом последние слова.

– Не надо ничего придумывать. Скажи так, как есть.

– Как же у нас есть?

– Ты переехала к любимому мужчине.

– Так уж и любимому?

– К любимой собаке. Тебя это устроит? – Мужчина начинал сердиться.

– Меня устраивает первое и второе.

– Спасибо.

Пауза. Поцелуй. Недолгий. Пробный.

– За три квартиры платить будем. Моя квартира, трёхкомнатная, твоя и дочкина над головой, – подняв глаза к потолку, размышляла женщина.

– Тема эта для глубокого анализа. Если навскидку, можно обменять на приличный дом. Раздолье для собаки!

– А-в-в! (я здесь), – обозначился Джеки.

Спешить некуда, завтракали размеренно и чинно. Разглядывали себя, слушали друг друга, думали, говорили, и всё это одновременно. Ей нравилась роль хозяйки. Ему нравилась новая хозяйка. Они продолжали играть в игру, название которой – путь к совместному счастью. Пробник, конечно, но вполне удавшийся. Они попрощались, как настоящие муж и жена у двери.

– Ты осваивайся, не стесняйся. Приеду, отправимся по магазинам.

– У меня всё есть.

– Чего-нибудь, да нет.

– Пока. И ещё раз спасибо за доверие. Оправдаю.

Он сделал несколько шагов на площадке, а затем поскакал по лестничным пролётам, как в юности, прыгая через несколько ступеней. В кармане зазвонил телефон.

– Слушаю.

– Доброе утро, милый! Дочь не может до тебя дозвониться.

– Отключил телефон. Хотел выспаться. Сейчас перезвоню.

– У неё заканчиваются эти дополнительные платные лекции, и она хочет до сентября вернуться домой.

– Пусть возвращается, я не против этого. Постой! А в чём дело?

– Милый мой бывший муж! Ты совсем не предполагаешь у меня личной жизни?

– Милая моя бывшая жена! Твоя личная жизнь, как гейзер, ни на минуту не прекращалась никогда.

– Тебя завидки берут?

Борис Николаевич остановился рядом с хлебным киоском. Кивнул в знак приветствия продавщице. Было видно, что человек хочет спросить его о собачке.

– Я завидовал тебе до вчерашнего дня.

– Ой! И что же случилось у нас вчера? Наверное, прекрасная принцесса поцеловала тебя и разморозила.

– В чём суть сегодняшнего вопроса о дочери?

– Я не одна.

Три слова сказаны с большим значением.

– Это твоё обычное состояние.

– Она взрослая, я не могу так.

– Я не один. Нас трое в однокомнатной квартире.

Борис Николаевич имел в виду Татьяну и собачку.

– Свою дочь ещё в люди не вывел, а бабу с чужим взял?

– Взял.

– Дальновидностью ты никогда не отличался.

– Что ты скажешь дочери? Не приезжай, у меня очередной ухажёр поселился?

– Что это мы всё обо мне да обо мне. Давай о тебе!

Голос жены еще слышался, когда телефон отключился. Продавщица из хлебного ларёчка вся подалась навстречу.

– Ну как вы там? Прижилась? – Человеческое участие светилось на её лице.

– Прижилась. Свою хозяйку нашла.

– Да вы что? Как же это так вышло?

– Я познакомился с чудесной женщиной. Пригласил её в гости. Она оказалась хозяйкой собачки.

– Хоть книжку начинай писать! Как интересно! Это знак! – всплеснула руками продавщица.

Обдумывая знаковое событие, в приподнятом настроении мужчина шел на работу. Жара в сорок градусов не раздражала, звонки бывшей супруги тоже.