Читать книгу Дни крутых. Серия «Время тлеть и время цвести» - Галина Тер-Микаэлян - Страница 4

Короткое интервью Лилианы Шумиловой было опубликовано в одной из местных газет Умудска. Вскоре после этого ее секретарше позвонили – председатель спортивного комитета Егор Ючкин просил о встрече, желая обсудить ряд проблем, интересующих их обоих.

По совету Воскобейникова Лилиана предложила ему приехать к ней в отель, и Ючкин спорить не стал, хотя первоначально предлагал провести встречу в одном из фешенебельных городских ресторанов.

– Рад вас видеть, рад, – жизнерадостным тоном произнес он, энергичным движением пожимая протянутую Лилей руку, – премного наслышан о вас и вашем батюшке.

Егор Ючкин приехал один – без охраны. Возможно, конечно, его люди и ждали на улице, но в отель ни один из них не зашел. Лилиана оценила подобную деликатность – она отослала секретаршу и своих вставших столбом у двери секьюрити. С улыбкой предложив гостю сесть, сказала:

– Честно говоря, я представляла вас несколько иным.

В ее устах это прозвучало, как комплимент, но он и заслуживал комплимента – сухощавый, седой, с живыми глазами, разрез которых говорил о примеси якутской крови, Егор Ючкин совершенно не походил на человека, чью внешность перед предстоящей встречей она внимательно изучила, разглядывая компьютерное изображение. Слова Лилианы его, казалось, рассмешили, гулкий смех звучал весело и открыто:

– Меня снимать бесполезно – совершенно другой, не терпит пленка. Даже в документальном фильме снимался – жена на экране увидела и никак узнать не могла. Да что жена – меня в восемьдесят девятом, когда арестовали, следователь по фотографии в личном деле никак узнать не мог. Вы ведь читали в газетах, конечно, что при коммунистах мне пришлось посидеть?

Он слегка наклонил голову и с веселой усмешкой воззрился на Лилю. Она улыбнулась и кивнула:

– Да, конечно, сейчас считается престижным иметь в прошлом судимость. Особенно, если вы оказались невинной жертвой произвола – ведь, в конце концов, обвинение в убийстве с вас было снято? И теперь вы изо всех сил муссируете этот факт в предвыборной кампании вашего брата, – тон ее стал чуточку язвительным, но Ючкин лишь добродушно развел руками:

– Я действительно оказался жертвой, и даже покойный Арсен Михайлович Илларионов утверждал, что в отношении меня была допущена ошибка. Знаете, это был большого ума человек, хоть мы с ним никогда не были друзьями. Нет, врагами тоже не были – просто в разных лагерях. Но сейчас к чему об этом говорить – дела давно минувших дней, не стану зря отнимать ваше время.

– О, я никуда не спешу, и с удовольствием вас послушаю. Вы предпочитаете кофе или чай? Могу предложить вам что-нибудь покрепче, если угодно, – Лиля с любезной улыбкой нажала кнопку, вызывая секретаршу, – мне уже приходилось слышать и неоднократно, что вас обвиняли в организации убийства тогдашнего главы города Ивана Козака. Хотелось бы знать – есть ли здесь хоть крупинка правды? Честно, вы можете быть со мной полностью откровенны – и в этом вопросе, и во всем остальном.

Услышав столь наглый вопрос, Ючкин поднял брови, но ничего не ответил, потому что как раз в ту минуту улыбающаяся секретарша внесла на подносе горячий кофе. Когда она вышла, он с улыбкой наклонился вперед.

– Разумеется, ни крупинки правды – к убийству Козака я никоим боком не причастен. А что насчет всего остального, то я буду с вами откровенен, когда мы встретимся… гм… на моей территории.

Лиля помешала кофе и улыбнулась.

– У вас есть с собой портативное записывающее устройство? Короче, по-простому, Егор, вы записываете на всякий случай наш теперешний разговор? Да вы не смущайтесь, я женщина без комплексов, не нужно меня стесняться.

Ючкин заколебался, но тут же тряхнул головой, расхохотался и достал из нагрудного кармана крохотный миниатюрный магнитофон.

– Что с вами поделаешь, сдаюсь. Могу вам его подарить – последнее чудо японской техники.

– Мне он не нужен, я всего лишь хочу, чтобы вы прослушали запись – прямо сейчас, при мне.

– Да ради бога, – он нажал кнопку обратной перемотки, а затем включил звук.

Лилиана со скучающим видом слушала запись своего разговора с Ючкиным, но взгляд Егора, который теперь даже не улыбался, выражал все большее изумление.

«Чудесная погода, не так ли? Как вам нравится у нас в Сибири?»

«Говорят, сухой и чистый воздух тайги располагает к сотрудничеству».

«Я собирался нынешним летом в Москву – закупить спортивное оборудование для моего нового комплекса».

«Надеюсь, смогу быть вам полезной».

Выключив магнитофон, Ючкин взглянул на Лилиану, ожидая объяснений. Она снисходительно усмехнулась.

– Последнее достижение нашей фирмы – звук моделируется, и сигнал поступает на звукозаписывающие и передающие устройства. Вы можете обсуждать хоть покушение на президента, но вся окружающая вас электроника в радиусе двадцати метров будет фиксировать ничего не значащий разговор на любую заранее заданную тему. Диалоги синтезируются на базе голосов собеседников, вы не отличите синтезированный голос от настоящего.

– Фантастика, – восхищенно покачав головой, Ючкин вновь включил магнитофон и прослушал запись.

– Заметьте, я мало кого посвящаю в этот секрет, – Лиля постучала длинным ноготком о пепельницу и подвинула ее к собеседнику. – Курите, не стесняйтесь, я знаю, что вы отчаянный курильщик.

– Что ж, ценю такое ваше доверие, – Ючкин затянулся и задумчиво посмотрел на молодую женщину. – Итак, я тоже, значит, должен вам доверять?

– Без этого невозможно долговременное сотрудничество, а ведь вас именно это привлекает? Или вы зашли выразить восхищение по поводу моего нового платья?

Он встал и прошелся по комнате, потом снова сел напротив Лили и затушил сигарету.

– Хотите моей откровенности? Так я вам повторю: пусть люди говорят, что угодно, но это не я организовал убийство Козака десять лет назад. Да, мы с ним всегда недолюбливали друг друга, и много чего было промеж нас такого, что не дай бог, но… Иван был моим двоюродным братом, это вы знали?

– Об этом у меня нет информации, – Лиля посмотрела на него с недоверием. – Вы говорите, братом?

– Наши матери были сестрами. Моего отца партия прислала в Умудское, чтобы он основал здесь первичную партийную ячейку, а отец Ивана… вам известно, наверное, что он был беглым политическим ссыльным. До начала шестидесятых мой отец не то, чтобы скрывал, но просто не упоминал о нашем родстве, а потом все это стало уже неважно. Но когда Иван вступал в партию, мой отец был одним из тех, кто дал ему рекомендацию.

– Но именно Козак настоял на том, чтобы вас в восемьдесят седьмом исключили из партии?

– Да, я тогда поверил болтовне Горбачева о демократии и решил проявить инициативу. Перевел источники на хозрасчет, и каждый мог ими пользоваться, но за определенную плату. Кстати, эта плата по отношению к средней зарплате по стране была мизерной – не сравнить с тем, что делается сейчас. И все же Козак возмутился, обвинил меня в стяжательстве, потребовал исключения из партии. Но чего у него не отнимешь – он был искренен. Он всегда искренне верил в то, что делал, и если говорил, что народ должен бесплатно пользоваться своей землей, то сам верил в эту чушь. Потом, когда Ельцин разогнал коммунистов, исключение из партии принесло мне огромную пользу, но тогда, в восемьдесят седьмом, я был и вправду зол. Но я не убивал, нет!

– И вы не знаете, кто устроил покушение? Не сочтите мой вопрос за бестактность, конечно, но я много слышала о том деле, говорили, что причина покушения – те самые источники, из-за которых я сейчас здесь.

– Когда меня допрашивали на следствии, я говорил, что следует обратить внимание на тех, кто в конечном итоге извлек пользу из этой трагедии – на нынешних арендаторов земли, но их даже не допросили. Ими вообще никто не интересовался, все следствие вертелось вокруг меня. Нашли какие-то ничего не значащие улики, десятки раз допрашивали каждого, кто слышал, как я ругал Ивана. Короче, меня осудили, и лишь в девяносто втором дело пересмотрели – тогда, когда начались очередные игры в демократию.

Пожав плечами, Ючкин вновь закурил, жадно затягиваясь и выпуская прямо перед собой струйки дыма. Лиля взглянула на него с некоторой тревогой.

– Зачем вы вообще ко мне пришли – у вас есть деловое предложение? – напрямик спросила она.

– Да, – резким движением он затушил сигарету, – мне показалось, что вы, вернее ваш отец, заинтересовались источниками и строите какие-то планы. Хочу предупредить: те люди, что сейчас арендуют эту землю, настроены решительно, они не намерены спокойно убраться отсюда, когда закончится срок аренды. Если мы с вами объединимся – возможно, на акционерных началах, – то вероятность победы будет больше. Я много слышал о вашем отце, он умеет добиваться своего.

Лиля задумчиво смотрела на собеседника, постукивая ногтем по столу.

– Вы забываете – впереди еще выборы, – заметила она наконец, – их результат окажет огромное влияние на ситуацию, а мы в разных командах.

– Какое это имеет значение, если у нас одна цель? Почему бы нам не объединить усилия и не договориться? В конечном счете, какая для вас разница, если победит мой брат – ведь он будет играть на моей стороне и стороне моих союзников.

– Это надо обдумать, – уклончиво отвечала Лиля, – а пока расскажите мне все, что знаете о ситуации вокруг источников.

– Территория вокруг пещер обнесена стеной, никто из местных жителей, даже представители администрации Умудска туда не допускается – у ворот военизированная охрана. Известно только, что на огороженной территории выстроены три больших корпуса, небольшой аэродром, подведены коммуникации. Люди, продукты – все доставляется внутрь воздушным путем. Недавно по требованию администрации города и Илларионова – он тогда был еще жив – в зону источников была направлена комиссия. Согласно ее заключению, за оградой находится крупный санаторий, где отдыхают деловые люди, охрана необходима, чтобы обеспечить их безопасность. Медицинский персонал санатория признан высококвалифицированным, никаких вопросов по этому поводу у комиссии не возникло. Арендаторы аккуратно вносят арендную плату и уплачивают городу налоги.

– Так что же вас беспокоит? – Лиля в притворном недоумении раскрыла глаза. – Все законно.

Зубы Ючкина сверкнули в хищном оскале усмешки. Перегнувшись через стол, он схватил Лилю за руку и крепко стиснул.

– Что беспокоит, спрашиваешь? Когда-то Иван Козак был хозяином города, но он был ненастоящий хозяин – он был первый партийный секретарь, которого всегда могли убрать из Москвы. А теперь хозяин я, здесь все мое – земля, мэр, фабрики, больницы, люди, газеты, телевидение. Я хороший хозяин, спроси, кого хочешь, почитай, что пишет местная пресса: «Егор Ючкин купил видеомагнитофон для детского дома, Егор Ючкин оплатил операцию на сердце школьной учительнице». Меня искренне любят. Но я не хочу, чтобы на моей земле передо мной закрывали двери. Санаторий? Хорошо, пусть будет санаторий, пусть отдыхают в нем русские миллионеры, пусть все будет, как и было, но это будет мой санаторий! Я не хочу, чтобы чужие хозяйничали на моей земле! Поняла, Лилиана? – он откинулся назад и выпустил ее руку.

– Я поняла тебя, Егор, – она улыбнулась и с некоторой опаской потерла онемевшие пальцы, выдавив из себя некоторое подобие улыбки, – но чем я могу помочь?

– Я уважаю твоего отца, это великий человек. Передай ему, что если его интересуют эти источники, то Егор Ючкин готов пойти ему навстречу. Если он поможет мне вытеснить отсюда чужаков, я готов уступить ему контрольный пакет акций прииска на Моркоке.

– Ты их боишься, Егор, да? – почти ласково спросила Лиля. – Этих арендаторов?

– Егор Ючкин никого не боится, Егор Ючкин хозяин в Умудии. Ты видишь, я пришел к тебе в гости без охраны, потому что ничего не боюсь – в Умудии даже воздух принадлежит Ючкину.

– А умуды? Они тоже принадлежат тебе? Почему же они проголосовали за Илларионова, а не за твоего брата?

По лицу Егора прошла тень, и он нахмурился.

– Умуды отсюда уйдут, я заставлю их носом рыть землю в их пещерах. А Арсен… я знал его с молодых лет, он был умный человек, но слишком много цацкался с умудами. Не знаю, как бы мы с ним нынче ужились, царство ему небесное, но когда-то он меня поддержал, я говорил тебе, и я ему благодарен за это.

Внезапно Лилиана поднялась.

– Я передам отцу твое предложение, Егор, надеюсь, он его примет,

Он тоже встал.

– Рад был с тобой познакомиться, Лилиана, надеюсь еще увидеться.

Улыбка на лице Лили погасла, стоило Егору Ючкину закрыть за собой дверь. Она моментально задвинула щеколду и прислушалась – в приемной негромко хлопнула дверь и послышались голоса:

– Господин Ючкин?

– Кто вы такие?

Послышались звук короткой борьбы и щелчок наручников. Первый голос без всякого выражения произнес:

– Попытка воспользоваться личным оружием и оказать сопротивление при задержании, отметьте в протоколе.

– Пардон, вы напали на меня раньше, чем представились. Я принял вас за бандитов.

– Хорошо, последнее обвинение снимается, – послышался слабый шорох, – теперь вы видели наши документы, господин Ючкин? Вот ордер на ваш арест.

– Не пойму, в чем это меня вдруг обвиняют?

– Вы арестованы по подозрению в организации убийства депутата Илларионова.

Он неожиданности Ючкин не удержался:

– Ложь!

Голос ответил также ровно:

– Вы объясните это следствию.

– Ладно, очко в вашу пользу, – Ючкин еще слегка задыхался после борьбы, но говорил уже почти миролюбиво, – не секрет, господа хорошие, меня одного подозревают или кого-то еще?

– Не секрет. Мэр Умудска Бобровский подозревается в соучастии. Час назад он был взят под стражу.

– Ловко вы все организовали, – усмехнувшись, процедил сквозь зубы Егор, – что ж, подождем, пока опять придет наше время.

Он правильно оценил обстановку, без сопротивления позволив вывести себя из здания отеля по боковой лестнице. Когда шум и голоса в соседней комнате стихли, Лиля незаметно выглянула в окно – возле машины Ючкина его охранники продолжали беспечно разговаривать. Зазвонил телефон.

– Лилиана Александровна, – жизнерадостно сказала секретарша, – с вами хочет поговорить господин Воскобейников.

– Да, соедини, – она стиснула зубы, чтобы скрыть дрожь. – Дядя Андрей?

– Лиля, девочка, держись бодрее и включи телевизор – там сейчас передают кое-что для нас всех интересное.

– Дядя Андрей, я…

– Да-да, можешь мне ни о чем не рассказывать. Кстати, сегодня утром из Москвы прилетел Гордеев. Сейчас он у меня, а чуть позже мы тебя навестим. Так ты включи телевизор, а то местные новости закончатся.

Лиля торопливо положила трубку и, нажав кнопку пульта, включила программу местного телеканала.

«… сознался, что был нанят для организации и совершения убийства депутата Илларионова, замаскированного под несчастный случай. Заказчик убийства – председатель спортивного комитета республики Егор Ючкин. В настоящий момент Егор Ючкин взят под стражу. В соучастии подозреваются его брат Максим Ючкин, нынешний кандидат в депутаты Государственной Думы, и мэр Умудска Илья Бобровский. Оба они также задержаны. Следствию еще предстоит выяснить…»

Диктор продолжал говорить, а на экране возникли кадры из оперативной хроники – тело погибшего Арсена Илларионова и отпечатки колес крупного легкового автомобиля. Выключив телевизор, Лиля опустилась в кресло и почувствовала, что от внезапно выступившего пота элегантная блузка липнет к спине и груди.

«Черт знает что, рекламацию, нужно писать на все эти средства от пота! Раз Гордеев вмешался и лично прилетел, значит, дело серьезное. Стало быть, тут не в папином интересе дело – кто-то в этих источниках и в этой умудской земле очень сильно заинтересован. Тот, кто сумел сейчас добиться ареста Ючкина, а в восемьдесят девятом убрать Козака. Папа, дядя Андрей и эта сволочь Гордеев наверняка все знают, а я…. Меня просто использовали, только зачем? Судя по словам Ючкина, с ним вполне можно было сговориться. Или, может, меня хотели удалить из Москвы? Подальше от Ильи?»

Спустя полчаса Воскобейников и Феликс Гордеев вошли в ее кабинет. Глядя на них исподлобья, Лиля угрюмо спросила:

– Дядя Андрей, вы меня использовали, чтобы выманить Ючкина, да? Для этого нужны были все эти разговоры об аренде земли, о филиале клиники, об этих источниках – чтобы увезти меня из Москвы? Чтобы ваш племянник мог спокойно… – она всхлипнула, не стесняясь Феликса.

– Ну, зачем ты так, девочка, – мягко сказал Андрей Пантелеймонович, ласково коснувшись губами ее лба.

– Потому что я не хочу, не могу! – она нервно вскочила, топнула ногой и снова упала на софу. – У вас свои планы, у папы свои, а у меня личная жизнь! И свой бизнес, между прочим, которым я занимаюсь не первый год. Не надо держать меня за дуру – у этого проекта с сибирским филиалом клиники и строительством санатория в ближайшем будущем для нас нет никаких перспектив. Ючкин – другое дело, он на своей земле, он хочет себя утвердить, и с ним прекрасно можно сговориться. Пусть он работает с нами на паях, как он сам предлагал, и возьмет на себя всю черную часть работы, я-то тут причем?

Феликс тяжело плюхнул свое сильно располневшее тело в широкое кресло и вытер лоб платком. Лицо Андрея Пантелеймоновича осветилось той особой улыбкой, которая всегда располагала к нему людей, тон был ласков, почти нежен:

– Все под контролем, дорогая, все идет, как мы и планировали. Возникли некоторые осложнения, и ты нам помогла – только и всего. Вопрос о сибирском филиале клиники действительно поднял твой отец – очевидно, у него есть на то свои причины. Ючкин, как партнер, его не интересует – Александр говорил мне, что собирается привлечь зарубежных инвесторов, гораздо более серьезных, чем этот сибирский мафиози. Речь идет о создании крупной международной акционерной компании. Во главе нее он хочет поставить тебя.

Во взгляде Лили мелькнул интерес, смешанный с недоверием.

– Папа ничего не говорил мне о своих планах.

– Он и мне не говорил – только намекнул. Потому что еще ничего не решено – все сейчас зависит от результатов выборов, ты понимаешь. В случае нашей победы проблем не будет. Первый заместитель Бобровского – человек либеральный, поэтому со стороны администрации никаких возражений не предвидится. С нынешними арендаторами договориться нетрудно, ты с этим справишься.

– Как я поняла, нынешние арендаторы вложили большие деньги в эту землю и не собираются так просто оттуда уходить. Если муниципалитет города не станет продлять договор аренды, они, возможно, начнут тяжбу, которая неизвестно сколько продлится. Для чего нам в это лезть?

– Всегда и все можно решить мирно, если умно провести переговоры, – неопределенно возразил Воскобейников.

Она пожала плечами.

– Да для чего нам все это? По словам Ючкина, арендаторы не желают идти ни на какие компромиссы и не хотят вести никаких переговоров.

– Ну, так это с Ючкиным, а не с тобой.

– Даже покойный депутат Илларионов не сумел ничего сделать.

– Ну, так и я ведь не Илларионов, а Воскобейников Андрей Пантелеймонович.

Молчавший до сих пор Гордеев подал наконец голос:

– Не волнуйся, детка, твое дело бизнес, ты им и будешь заниматься, а все остальное оставь нам, – помахав платком, он запыхтел, – уф, жара какая!

Лиля слегка прищурилась и окатила Гордеева взглядом, полным презрения.

– Мне не нужны ваши советы, Феликс Эрнестович! – она повернулась к Воскобейникову. – Ладно, дядя Андрей, я уже поняла, что папа решил кинуть на хорошую сумму нескольких западных козлов и ради этого решил профинансировать твои выборы. Ну и как? С каким успехом ты тратишь наши деньги?

Взгляд Андрея Пантелеймоновича стал ледяным, в голосе зазвучали строгие нотки:

– Не нужно так разговаривать, Лиля, вклад твоего отца в финансирование моей избирательной кампании не так уж и велик. Однако победить я должен в любом случае, и ты должна мне в этом помочь. Завтра я собираюсь выступить перед моими избирателями-умудами. Ты полетишь вместе со мной – как моя племянница и предприниматель, собирающийся инвестировать средства в развитие бизнеса в Умудии. Подготовь небольшую речь – вечером я ее просмотрю.

– Кто нас будет сопровождать?

– Во время митинга – служба безопасности, как обычно. Но после митинга я собираюсь спуститься в пещеры, а умуды не позволят этого, если с нами будет вооруженная охрана. Так что в пещеры мы спустимся с тобой вдвоем.

Глаза Лили округлились, и она язвительно усмехнулась.

– Это что – шутка? Я с места не сдвинусь, если со мной не будет моей охраны. Речь произнести – ради бога! Но спускаться без охраны в умудские пещеры, да еще на следующий день после того, как у меня в приемной был арестован Егор Ючкин! Вы думаете, его ребята это так просто оставят? Нет, благодарю покорно, я еще не выжила из ума.

– Мы должны заручиться поддержкой умудов, – сдержанно отвечал Андрей Пантелеймонович, – я тоже рискую, но ничего не поделаешь, риск в данном случае оправдан. Без поддержки умудов нам не обойтись.

Несколько минут Лиля задумчиво чертила что-то на ковре кончиком туфельки, потом подняла глаза и ехидно улыбнулась.

– Я не поеду в пещеры, дядя Андрей, возьми с собой Гордеева, если тебе скучно идти к умудам одному.

Она презрительно скользнула взглядом в сторону Феликса, который невозмутимо и равнодушно разглядывал ее своими свиными глазками – словно оценивал, насколько Лилиана Шумилова может быть полезна в данном деле. На реплику Лили он ничего не ответил – лишь насмешливо пожал плечами.

– Когда я вчера попросил умудов, присутствующих на митинге, показать мне пещеры, то сразу же сказал, что хочу приехать один или, возможно, с кем-нибудь из членов моей семьи, – объяснил Андрей Пантелеймонович, – поэтому они согласились. Ты моя племянница, родственница, а Феликс…

– Да? Я просто счастлива нашему родству, но оно ведь такое далекое! Поэтому в пещеры я с тобой не поеду, пусть едет Инга – все-таки жена. Она очарует этих дикарей своей красотой, и они сразу отдадут тебе свои голоса.

Андрей Пантелеймонович вспыхнул, потом побледнел.

– Очень глупо, очень! От такой умной женщины, как ты, я не ждал столь нелепого предложения! Инга не имеет никакого отношения к политике.

– Я тоже не имею, я всего лишь обычная деловая женщина. А приехать с женой гораздо естественней, чем с племянницей, нет, Феликс? – она с простодушным видом повернулась к Гордееву. – Ты так не считаешь? Дядя Андрей говорит, сейчас все силы должны быть направлены на победу на выборах, а он всегда прав. Конечно, его любимая жена в какой-то момент может подвергнуться опасности – мало ли что, правда? Но дело ведь того стоит, да, Феликс? Ты же у нас умный, что ты молчишь?

Она откровенно резвилась, потому что видела, как бледное лицо Андрея Пантелеймоновича вновь медленно наливается краской. Наконец он прервал ее, стукнув кулаком по подлокотнику кресла.

– Хватит, я устал от твоих острот! Черт с тобой, не езди никуда, поеду один!

Феликс успокаивающе поднял руку.

– Не надо волноваться, Андрей Пантелеймонович, в действительности все не так опасно. Лилиана боится – пусть боится. Ей хочется поговорить – пусть говорит. Думаю, что… гм… не так уж и важно, кто с вами поедет в пещеры. Если вы хотите придать вашей встрече с умудами эдакий… гм… семейный характер, то пусть с вами поедет Настя. Это даже лучше – ребенок, гм. Это всегда к себе располагает.