Читать книгу Твоя любовь холодной бездной дышит… - Галина Турбина - Страница 8

Уже далеко за полночь, после того, как Мёрк в подробностях рассказал Эрмерику всё о своём путешествии, они устроились у камина. После обильного позднего ужина потягивали вино (охлажденный бреннивин?) и просто общались уже как друзья.

– Она совсем не похожа на неё, – с горечью в голосе говорил Эрмерик, – Ладомила была другой. Была…, до сих пор больно это произносить. Я всё думаю, а если бы я не уехал тогда, если бы плюнул на зов отца, возможно, Ладомила осталась бы жива, возможно, моих сил хватило бы поддержать её, помочь, вырвать из лап смерти. Но нет же, я помчался, бросив жену. Как же, ведь меня воспитывали в долге перед Ногутфьёром, я обязан защищать и оберегать родное королевство, ведь я принес клятву служить ему, не щадя себя. Уехав, я бросил на произвол судьбы отца, домион, кто-то на Рубеже за меня нёс службу, закрывал возникающие щели и дыры, сражался с чудовищами, может даже ценой своей жизни. А я предал, дезертировал, и это меня ломало и корежило всё то, время, что я жил в княжестве.

Мёрк удивленно слушал Эрмерика, таким он его ещё ни разу не видел. Эрмерик всегда был сдержан в проявлении чувств. А что его теперь заставило откровенничать? Крепкий напиток? Или приезд дочери так повлиял на него, вспомнилось былое и захотелось с кем-нибудь разделить свою тоску? Скорее второе, ведь пьют они вместе не первый раз.

– Ты нагнетаешь зря, Эрмерик, больших прорывов давно уже не было, и никто за то время, что ты был в княжестве, на вашем участке за тебя не умер, не погиб.

– Возможно, но я-то, когда был в княжестве, постоянно об этом думал, и с ужасом ждал, что княжество достигнут отголоски большой битвы. Да и мне в Криевии не нравилось, честно-то говоря, это было не моё королевство, не моя родная сторона, другие обычаи, обряды, да даже боги чужие. И я уцепился за возможность вернуться. Но надо было всё же дождаться, когда Ладомила родит, и только потом уехать в Ногутфьёр.

– Тогда бы ты не застал отца в живых, – попытался утешить друга Мёрк.

– Ты думаешь, это равноценный обмен?! – неожиданно взъярился Эрмерик. – Застать последние дни отца, или остаться с Ладомилой и помочь ей?

– Чем бы ты смог помочь жене, Эрмерик? Мы способны, конечно, облегчить боль на время, или довезти до лекарей тяжело раненого, поддерживая жизнь, да и то недолго. Но нам не дано лечить, нам дано иное.

– О, да, убиваем мы намного легче!

– Не казни себя так, ты вряд ли смог помочь в таком деле, как роды.

– Возможно, ты и прав, я бы мало чем мог помочь, но хотя бы попытался, и был бы с ней все эти месяцы до родов, что украл у нас, оставив её одну. А что я имею теперь? Дочь, похожую на жалкого, испуганного воробышка? Она ничего не взяла от Ладомилы, та была яркой, бойкой, весёлой.

– Зря ты так о своей дочери, – укоризненно покачал головой Мёрк, – она милая, хорошая девочка, добрая, умная.

– Милая и добрая? – спросил Эрмерик, странно глядя на друга. – А, может, ещё скажешь и красивая? А, Мёрк?

– И скажу! Да, красивая! Но если ты подозреваешь меня в греховном интересе к ней, то тут ты ошибаешься! Она ещё ребенок, Эрмерик, и я об этом ни на миг не забываю.

– Вот именно ребёнок, Аннерс, и она не для тебя.

– Согласен, она ещё слишком мала, но ведь пройдёт всего каких-то пять-шесть лет и…

– Никаких «и», Аннерс, я уже решил её дальнейшую судьбу, и тебя в ней не будет. (не будет места)

– Что ты приготовил для неё, Эрмерик? – настороженно спросил Мёрк. – Я видел, когда мы приехали, Пэтрика на балконе. Что он здесь делает? Ты же не сошёл с ума, вспомнив старый закон?

– Знаешь что, друг мой, а собирайся-ка ты и отбывай рано утречком в свой гуалт. Столько времени он стоит без хозяина, наверняка там у тебя накопилось много дел.

– Ты меня гонишь? Я стал тебе не нужен? В чём-то провинился перед тобой?

– Ну что ты, Мёрк, как я могу в чём-то тебя обвинять, после всего, что ты сделал. Ты же привез мне дочь, ты достоин награды?

– Ну, так награди меня, отдай мне её, пока можно объявить о помолвке, а через пять лет мы обвенчаемся.

– Это я сошёл с ума? – усмехнулся Эрмерик. – Нет, это ты, похоже, повредился в уме, Аннерс.

– А чем тебя я не устраиваю в качестве зятя?

– Тем, что ты Мёрк, а не Яльдир. Домион не встанет под твоё имя!

– Но причем здесь это? Твой сын должен наследовать домион, а не дочь.

– Но у меня нет кровного сына!

– Но будет же когда-нибудь, и ты, и твоя жена ещё достаточно молоды, у вас ещё могут быть дети, и среди них возможен и сын.

– Если бы это было так, – тяжело вздохнул Эрмерик, – но все попытки завести детей ни к чему не приводят. За три года, что мы женаты, первый наш ребенок, а это был мальчик, умер, не прожив и двух дней, затем было три выкидыша. А теперь лекари в один голос твердят, что Далила вряд ли подарит мне ребенка.

– Мне жаль, я не знал. Вернее, я знал, что ваш первый ребенок умер, но не предполагал, что всё так печально.

– Но у меня есть дочь, и ты прав, я вспомнил о старом законе.

– Не делай этого с ней, прошу тебя, Эрмерик.

– А что такого ужасного я собираюсь сделать, Аннерс? Не за старика же я собираюсь выдать её замуж. Я хочу, чтобы за домионом осталось родовое имя Яльдир. И ты меня в качестве зятя ну никак не устраиваешь.

– Но мальчишка…

– Ты думаешь, – перебил Эрмерик друга, – я не справлюсь с ним? Как только он попадёт в мои руки, всё для него изменится.

– Самое главное, чтобы изменился он, – как-то обреченно произнёс Мёрк, – но дело не только в его скверном характере, мальчишка магически слабый.

– Это уже не твое дело. Аннерс, я понимаю, ты, возможно, слишком привязался к девочке, а уж она к тебе тем более, поэтому уезжай.

– Разреши мне остаться, Эрмерик, – попросил Мёрк и, опустив голову, почти шёпотом добавил: – умоляю, позволь мне это, я обещал ей…

– Нет, – жестко ответил Эрмерик, – чтобы через несколько часов тебя и твоих людей здесь не было.

– А если я не уеду? – исподлобья глянул на Эрмерика Мёрк.

– Тогда тебя выставят. Ты этого хочешь? Ты хочешь испортить нашу многолетнюю дружбу? Конечно, сейчас ты твердо стоишь на ногах, но что будет, если лишишься моего покровительства? А, Мёрк?

– Ты мне угрожаешь, Эрмерик? – спросил Мёрк, подняв голову, и прямо глядя в глаза друга.

– Нет, просто предупреждаю и напоминаю, чем ты мне обязан.

– Хорошо, я уеду, – сквозь зубы проговорил Мёрк, – но прошу тебя помнить, что Агния твоя единственная дочь.

– Она моя дочь, Аннерс, а не твоя. И я решаю её судьбу, а ты не смей вмешиваться. Ты всё понял?

– Да, – процедил Мёрк, почти не разжимая зубов.

Через два часа он и его люди уехали. Всю дорогу до своего гуалта Мёрк думал об Агнии и сожалел, что она так мала. Если бы ей было хотя бы шестнадцать, он бы, возможно, решился украсть её, и обвенчался бы с ней. Тогда бы Эрмерик уже ничего не смог бы сделать. Но с такой маленькой девочкой даже самый пропойный и продажный жрец из захолустного храма отказался бы их повенчать. Да и даже, если бы всё-таки он нашёл жреца, который решился бы на это, сам Мёрк не смог бы подтвердить брак, даже думать об этом противно. Без консумации Эрмерик с легкостью аннулировал бы их брак, и забрал бы Агнию. И за кражу ребенка вполне могут четвертовать без суда и следствия, и будут правы. Поэтому ему теперь ничего не остается, как уехать по требованию Эрмерика. Но ничего, отступление не означает поражение.