Читать книгу КРИСМАСу - Гамбару - Страница 5

– Опять какой-то задрот в маске спрятался в соседней кабинке, пока я мылась. Слышу, кто-то кряхтит и копошится. Выхожу, а он пулей вон из душевой. Да не смотрите так! Делайте же что-нибудь в конце концов! Я не могу так больше! – Изабелла, прикрывая дородное, маргариново-шоколадное тело халатом, в функциональной адекватности которого сомневалось всё общежитие, и с мокрым полотенцем на голове истерично отчитывала охранника Сиода. Знала бы она, что он сам уже давно не может так больше! Всю сознательную жизнь Сиода проработал регулировщиком на строительстве дорог и сопутствующих ремонтных работах. С помощью мигающей палки он управлял потоками людей и машин. Все, что он умел делать, – это приносить извинения за неудобства и показывать обходную дорогу. На девятом десятке жизнь подвела его к порогу общежития, где он начал подрабатывать охранником. Нельзя сказать, что работа была сложная, вовсе нет. Сиода с напарником проверял, закрыты ли на ночь наружные двери и окна в коридорах, обходил территорию парка вокруг общежития, а на выходных в отсутствии администрации сдавал жильцам в аренду утюги и велосипеды. Обязанности были элементарны, но все равно каждый день на новой работе он приравнивал к выходу в открытый космос. Если на обходных дорогах и у строек риск усомниться в его профессиональных навыках был сведён к нулю, то в общежитии он постоянно ощущал себя подопытным кроликом с подведенным к мозгу электрическим разрядом. Всякий раз ещё перед тем, как вступить в контакт с кем-нибудь из постояльцев, он уже конвульсивно трепетал. Большинство не говорило по-японски вообще, а те, кто говорил, в категоричной форме требовали от него каких-то действий сверх обязанностей. Он стал шарахаться от этих людей как от диких зверей, когда на одной из вечеринок мексиканцы дали ему понюхать бутылку со смердящей жидкостью, в которой утонула змея, а русские под видом обязательного “родникового чая”, подающегося к бутерброду с черной икрой, насильно влили внутрь медицинский спирт. Напарник еле успел его спасти, вовремя вызвав неотложку. Врач скорой с суетливо-разочарованным видом сообщил, что старику несказанно повезло, ведь в крови обычного японца фермент, растворяющий алкоголь, практически отсутствует, и если бы не своевременная медицинская помощь, неизвестно, сколько бы времени потребовалось, чтобы вывести весь алкоголь из тела. Да и вообще, поразительно, уже совсем безразлично заключил доктор, как такая доза чистейшего спирта заживо не сожгла его изнутри. Но тяжелее физических страданий оказалась травма душевная. Сиода утратил еще остававшееся после стольких лет активной деятельности, жизнелюбие, а главное, – веру в человечество. Теперь он старался избегать всяческого общения, а если это по каким-то причинам не удавалось, то в упоении собственным унижением извинялся заранее за все и за всех сразу. Так он поступил и в этот раз.

– Извините, пожалуйста, но сегодня выходной, и в офисе никого из администрации нет. Простите великодушно. Я обязательно передам вашу жалобу, – Сиода после каждого предложения с чувством кланялся, а рука автоматически показывала в сторону, как бы предлагая объехать его. Причем предложенное направление проходило строго через туалетную комнату.

– Теперь-то само собой, что передадите. Но почему сейчас ничего нельзя сделать? Например, вызвать полицию, позвонить домой вашим ответственным людям? – настаивала Изабелла, воинственно выставив вперед без того выдающуюся из халата грудь и игнорируя хаотичные движения охранника руками.

– Извините, но нам не положено звонить домой. А полицию мы можем вызвать только в самом экстренном случае. Простите, – Сиода поклонился еще трижды, достал из кармана памятку-инструкцию и сверился с ней, – Да, только в экстренных случаях. Здесь так и написано. Извините.

– А это что же, по-вашему, – не экстренный случай? – взревела негритянка, – Общежитие находится в непрекращающейся осаде, организованной группой тихих извращенцев, и это будничная ситуация?

– Но ведь вы сами говорите, что они безобидные, – попробовал было защищаться Сиода, но понял, что совершил ошибку.

– Да вы понимаете, что говорите? – охраннику показалось, что грудь негритянки живет отдельной от владелицы жизнью – уж больно непривычными казались амплитуда и высота волнообразных колебаний этой структуры. Земля стала уходить из-под его ног, когда к устрашающему зрелищу подключились нарастающие вибрации растянувшихся на необъятную ширину ошеломительных бёдер африканки. Нет, еще одной травмы ему было не пережить! Сиода испуганно попятился назад и запер за собой дверь офиса на замок. Почувствовав себя в безопасности, уже через окно он предложил: – Извините, я могу вызвать только президента ассоциации студентов общежития. Если он соизволит спуститься, конечно. Простите, – Сиода уже кланялся с телефонной трубкой в руках.

– Да делайте же что-нибудь! – Изабелла нервно расхаживала по коридору, когда увидела Тейма с Крисом.

– Это ужасно! – Изабелла со всей мощью бросилась с места в карьер. Крис предусмотрительно затормозил в отдалении от надвигающегося удара.

– Неужели опять невидимые поклонники застали тебя врасплох во время омовения божественного тела? – улыбаясь хитрыми глазами, раскрыл объятия Тейм.

– Смейся, смейся. Тебе смешно. Хотела бы я поглядеть на тебя, когда какая-то маньячка подглядывала бы за тобой, – Изабелла и Тейм, стукнувшись животами, расцеловались.

– Боже мой, и что они нашли в ней? – тихо, но так, чтобы быть услышанным, прокомментировал Крис.

– То, чего у тебя нет! – Изабелла прожгла взглядом Криса. – Я одного не понимаю, почему геи в этой стране живут, как у Христа за пазухой? У них какой-то мандат неприкосновенности?

– В этой стране ты не всегда сможешь точно определить пол твоего партнера. А в тебе ярко выраженное женское начало. Настолько яркое, что с одной стороны, они не могут пройти мимо, а с другой, – могут наблюдать за тобой только издалека, благоговея как перед африканской богиней, – Тейм от души рассмеялся и убрал нависший над ним конец капающего полотенца.

– Да, не родился еще такой японец, который к тебе так запросто подойдет и предложит что-нибудь. Ты вообще для них инопланетянка со всеми своими вот такими началами. Я не удивлюсь, если они думают, что твое главное начало у тебя не вдоль, а поперек. Вот и присматриваются, – пламенно жестикулируя, Крис перевел взгляд с Изабеллы на входящего в здание Альберто и возбужденно побежал к нему навстречу.

Оба маленького роста Крис и Альберто выглядели абсолютными противоположностями. Крис – темнокожий уроженец Фиджи с мягкими чертами лица, короткими черными волосами, в повседневной жизни предпочитал одеваться в классические цвета. Черные обтягивающие шелковые брюки, такого же цвета шелковая рубашка с рюшами, поверх короткое ослепительно снежное кашемировое пальто, на голове белая кепи, а на ногах черно-белые сникерсы. Альберто был одет в синего цвета с напылением спортивную куртку, ярко-оранжевые джинсы с леопардовым ремнем и золотистые дутыши. Глубоко посаженные зеленые глаза, нос с горбинкой и обесцвеченные стоячие волосы португальца окончательно формировали образ вертлявого попугайчика. Их поцелуй и объятия длились дольше обычного. Альберто изумленно посмотрел на друга: – Никак кто-то тебя обидел?

– Она! – взвизгнул Крис и показал на Изабеллу. – Её никто не трахает. Даже добрые японские извращенцы подглядывают за ней только издалека. Вот она и обвиняет в этом всех, кроме себя.

– Заткнись, маленькая гадюка. Ну что там? – уже обратившись к затихшему охраннику взревела Изабелла. – Что-нибудь произойдет?

– Президент сказал, что он спускается, – с очередным поклоном произнес Сиода, закрыл окно и задернул занавеску. Судя по странным колебаниям занавески, и за ней он не прекращал кланяться.

– Изабелла, оставь ты бедного дедушку в покое, он ничего не сможет самостоятельно сделать. Вот спустится Дима и считай, твои проблемы решены. Удивляюсь, как ты раньше к нему не обратилась, – Тейм приобнял Изабеллу еще раз.

– Ага, как же! К нему просто так не подберешься, – пожаловалась Изабелла и потрепала Тейма за волосы, – не то, что к тебе.

– Ты преувеличиваешь. Крис, мы идём?

– Дорогой, напомни мне, что я должен поправить маску Тейма. Никак не могу схватить форму его потрясающих мочек, – Альберто провел пальцем воображаемую линию, – Так, позвольте, куда это ты его забираешь?

– Это не я его, а он меня. Мы идем на свадьбу, – Тейм скопировал интонацию Альберто и взял под руку Криса.

Альберто вопросительно посмотрел на Криса. – А, подработка, – догадался он и поправил кепи на голове друга. Тейм рассмеялся.

– Жерар сегодня не может, и я попросил Тейма помочь. Да и в связи с приездом девушки ему потребовалось больше денег, – многозначительно пояснил Крис.

– К такой красотуле девушки не могут не липнуть! – Изабелла послала Тейму воздушный поцелуй.

– Ах, вот оно что! – Альберто достал из сумочки розовую с начесом записную книжку, а из нее сложенный вчетверо рекламный постер, и показал его Крису, – Ладно, тогда перезвони мне, когда у вас все закончится. Нам еще уйму вещей надо заказать на завтра. В Акихабаре открылся новый секс-шоп. Вот он, рядом с Лаоксом. Буду тебя там ждать.

– Явление Христа народу! – торжественно объявила Изабелла.

Все обернулись. Из лифта появился высокий, стройный, сероглазый блондин, одетый в рваные голубые джинсы, серебряный в крупную сетку свитер и белые мокасины на босу ногу. Симметричные черты лица не позволяли глазу за что-то особенно зацепиться. Казалось, внешние данные должны были работать полностью на владельца, но нарочито выпяченная грудь и высокомерный взгляд портили общее впечатление, создавая отталкивающий ореол неприступности. По дороге блондин по-барски оглядел сидевших в кафетерии и в телевизионной комнате. Отвечая на приветствия небрежными, даже презрительными кивками, ритмично-расслабленной походкой он приближался к окошку администрации.

– Царь идет, – от восторга почти задохнулся Альберто, – Ему даже ничего играть и не надо будет. Такой типаж! Ах, как бы его заманить к себе?

– Чтобы сниматься в твоем кино, нужны очень специфические данные, – ответил Тейм. – Боюсь, он такими не располагает.

– А ты это откуда знаешь? – хором воскликнули все трое.

– Долгая история. Доброе утро, Дима!

– Недоброе, – Дима постучал длинными пальцами по стеклу окошка. С обратной стороны показался Сиода, поклонился, показал рукой на Изабеллу, еще раз поклонился и опять закрыл занавески. Дима скептически оглядел халат африканки.

– Это черт знает… опять в душевой… и… надо что-то… – запричитала было потерпевшая, но быстро стушевалась и скомкала объяснение.

– Дима, народ просит твоей помощи! Не откажи, – Тейм лаконично очертил круг проблем и запахнул полы халата на груди у Изабеллы.

– Всё не то, всё не так… С утра нет вдохновения, – пожаловался в никуда Дима и ещё раз взглянул на просящую, – Ну?

– Что "ну"?

– Ну, наполняй сосуд, бестолковая.

– А, ну так вот. Я же говорю, опять извращенцы…

– Лишнее!

– Опять в душевой…

– Не то!

– Я его и разглядеть толком-то не успела.

– Ну вот! Можешь же! Видеокамеры по периметру днём не работают. А некоторые и вечером. По странному стечению обстоятельств их нет в душевых, – и уже обратившись к Тейму, – дай ключи от комнаты. У тебя там твоё реалити-шоу ещё не кончилось?

– Пока нет, – в смущении прошептал Тейм, – я же тебя просил не говорить.

– Ладно, ладно. Возьму одну, и кто знает, может, нам всем повезёт.

– Нам? – переспросила, сморщив узкий лоб, Изабелла.

– И вам, и нам, и всем. Оцифрованный компромат – оружие 21-го века, – и тяжело вздохнув, добавил, – ничегошеньки для себя, всё для людей.

– Я же говорил, – подмигнул Изабелле Тейм и поспешил за выходящим Крисом.

– Сколько ящиков пива привезли? – бросил вдогонку Дима.

– От Кирина и Асахи по сотне. Сантори прислал две. Они в офисе стоят. И отдельно алкоголь в бутылках. Не знаю точно, сколько. Может и не хватить! А ты вообще-то получил разрешение на проведение дискотеки? Народ будет очень недоволен, если нет. Ты же знаешь! – уже с улицы прокричал Тейм.

– Я знаю, ты знаешь… Да…маловато будет, – глядя уже на вновь вытекшую из под халата грудь Изабеллы, задумчиво произнес Дима и перевел взгляд на очарованного Альберто, – Ну что, и тебя тоже одолели извращенцы?

– Одолели, как же не одолеть?! Конечно, одолели, но совсем другие. Дима, у меня съемки. Надо срочно завершить исследование и сдать работу профессору до нового года. А главная часть еще не готова. А тут ещё завтрашняя вечеринка. Я так и не понял, у тебя разве нет разрешения? Ведь тысячи приглашений уже разосланы…

– Это мне сейчас что такое почудилось? – вспышка библейских глаз беспощадно ослепила португальца, – Сомнение? Недоверие? Или типичный европейский снобизм?

– Снобизм? Почудилось. Чур, чур, чур. Конечно, почудилось. Какие могут быть сомнения или недоверие к тебе?! Рождественская вечеринка – это же святое, традиция, которую не мы придумали и не нам нарушать.

– Постоянно какой-то отвлекающий фон! Откуда взяться вдохновению?! – Дима с укором покачал головой.

– Прости меня. Бес попутал. Так я о съемках хотел спросить. Может, ты все-таки согласишься? – Альберто с благоговением смотрел на русского, сложив руки в молитве.

– Милая, ты все поняла? Тогда ступай к себе. Ты же в B-102? Ступай, ступай, – кинул застывшей Изабелле Дима и неспешно пошёл обратно в сторону лифта. Изабелла хотела было что-то спросить, но Дима остановил её уверенным движением руки и указал в сторону женского блока. Неразборчиво ворча, Изабелла последовала в указанном направлении.

– Дружок, ты все еще суетишься? В который раз тебе повторяю: я без пяти минут доктор наук, официальный представитель своего государства и буду сниматься где? У тебя?

– Дима, но нельзя же все время думать о карьере? Душа, дух, духовность – вот что важнее! Ты же наследник богатой русской культуры! – Альберто активно переступал ногами, не отставая от размеренного, но широкого шага Димы.

– Цикады дохнут от твоих страстных сентенций. С каких пор порнография стала стоять на защите духовных скреп? – Дима нажал на кнопку вызова лифта.

– Мои фильмы – не порнография! Это заблуждение! Никто ничего не видел, но уже навешали ярлыки. Вот я тебе дам почитать сценарий, и всё сам поймёшь. Да неужели ты будешь вспоминать о годах, проведенных в Японии, только в связи с учебой? Должны же быть и другие яркие воспоминания! – Лифт открылся, Альберто пропустил русского вперед и нажал на цифры три и пять.

– Деньги! Например, деньги! Самые яркие воспоминания о моей жизни в Японии – это деньги, которых я не видел у себя дома. Да, и давай откровенно: и я, и ты, и все, кто сюда приезжает только из-за них. Как только японцы перестанут платить, мигом не станет всех нас, и это общежитие тоже исчезнет!

– Ну это ты загнул! Я люблю Японию, – защищался Альберто.

– Для тебя у меня нет зеркальных нейронов. Ты здесь ваяешь только потому, что тебе дали на это деньги. А урежут твои исследовательские, и след твой простыл! Вот и вся цена твоего "я люблю Японию". Настоящих любителей Японии – единицы. Все они сплошь одухотворенные, экзальтированные личности, как правило, ни разу даже не побывавшие здесь. Да не надо меня так гипнотизировать. У тебя я даже за деньги не буду сниматься. И не вздумай использовать мою маску на ком-нибудь! Потом по твоей воле я устану объяснять, что это был не я. Да, и ты знаешь, я японок не люблю. Мне нравятся…, – Дима рельефно обозначил руками те части женского тела, которые его наиболее всего привлекали, – …в общем работать надо над собой, работать!

– Жаль, жаль… У меня для тебя на примете есть такая Фиалка! – Альберто выразительно посмотрел на высокого русского, – Вместе вы бы смотрелись божественно, – Лифт остановился на третьем этаже. Португалец выпорхнул в открывшиеся двери и обернувшись елейно пропел, – Но я загадаю желание и буду надеяться. Даже тот, кто весь год плохо себя вёл, получит подарок. Ведь это же волшебный токийский Крисмасу!

– А впрочем, – Дима остановил рукой закрывающиеся двери, – ты принеси-ка мне сценарий!