Читать книгу Ричард Длинные Руки – император - Гай Юлий Орловский - Страница 8

Ночь безлунная, жаль, хорошо хоть небо не затянуто тучами. Звезды дают некий призрачный свет, глаза за пару часов притерпелись полностью, уже не только я вижу, что далеко со стороны города показалась темная масса бегущих трусцой людей.

Норберт и Альбрехт сперва услышали их хриплое дыхание, то и дело поглядывают на меня, стараясь понять по моему лицу, что я вижу.

У меня сжалось сердце, в бегущей толпе человек пятьсот, разведчик сказал точно, а из охраны… несколько мелькающих фигур по сторонам.

Я всматривался, стараясь понять, что же такое в них неправильное, почему как ножом по стеклу, плечи сами передергиваются, странное омерзение вздыбливает редкую шерсть на спине и руках.

– Всего шестеро, – подтвердил я. – И собрали несколько сотен?

Норберт с облегчением вздохнул.

– Моих там тридцать человек, – буркнул он. – Ладно, посмотрим.

Теперь уже и они с Альбрехтом всматриваются нацеленно, глаза притерпелись к слабому свету звезд, оба напряжены, я сам ощутил, что ладонь моей руки тоже опустилась на рукоять меча.

Норберт сказал за спиной до жути трезвым голосом:

– Нет, ваше величество. Сэр Альбрехт, вас это касается тоже.

– Мы не можем так все оставить, – прошептал с достоинством Альбрехт, но достаточно неуверенным голосом.

– Можем, – возразил я со вздохом. – Мы уже полководцы, а не ратники. Меч в ножны, сэр Альбрехт!

Норберт произнес сурово:

– Сейчас их встретят мои ребята. А мы посмотрим.

Я смолчал, тоскливое чувство близкого поражения подступило к горлу, как тошнота.

– Пусть отступают, – повторил я. – Нам сейчас не победить важно! Увидеть, чем сильны эти твари. Что в них такого, что создали такую махину… Тут на мой парусный флот смотрят как на чудо, а это ж вообще запредельно. В общем, сэр Норберт…

– Я им уже сказал, – заверил он. – И повторил несколько раз.

Темная масса бегущих приближается с надсадным хрипом и стонами. Пленники не просто шатаются, их от изнеможения бросает из стороны в сторону, бегут уже едва-едва, лица блестят от пота, хотя ночь достаточно холодная.

Конница вылетела из-за леса стремительно, как низко летящие над землей стрижи. Ярко и нехорошо блеснули в слабом свете звезд острые клинки.

Передний всадник прокричал что-то лихое, остальные слегка раздвинулись, чтобы всем было место в схватке.

Я охнул, а рядом люто выругался Альбрехт. Существа с Маркуса, ни на мгновение не колеблясь, сдвинулись с мест и, я не поверил своим глазам, с невероятной скоростью оказались между толпой пленников и скачущими на них конниками Норберта.

Дыхание мое застыло в груди. Переместились твари… слишком быстро. Будь я порастяпистее, сказал бы, что перенеслись, но, конечно, успел заметить, как сдвинулись с мест и за то время, что всадники преодолели два-три ярда, эти прошли десять и остановились, готовые к схватке.

Я прокричал:

– Назад!.. Довольно!

Норберт даже не посмотрел на меня, лицо бледное, дыхание идет со свистом, кулаки сжаты, смотрит неотрывно, мысленно уже там с ними скачет впереди отряда, заносит над головой меч для удара.

Пришельцы не двигались, застывшие, как статуи, пока всадники не налетели всей массой. Я уже чувствовал, что произойдет, и, боюсь, это понял и доблестный сэр Норберт.

Затем эти твари словно исчезли, превратившись в некий смазанный вихрь движений. Но зато я хорошо видел всадников, что вылетали из седел, словно выброшенные неведомой силой, видел встающих на дыбы коней, донеслось испуганное ржание, только лязга мечей так и не услышал.

Норберт прошептал в отчаянии:

– Да что же это…

Я ответил так же тихо:

– Я же велел уходить… Эти твари не пустятся в погоню!

Он сказал яростным шепотом:

– Они бы не выполнили приказ.

Я смолчал в бессилии. Разведчики, может быть, и выполнили бы, у Норберта дисциплина строгая, хотя никто не хочет отступать без боя, это полная потеря чести, но с этими существами, как уже вижу, нельзя подраться и отступить.

Все всадники до единого были выброшены из седел и убиты самым зверским образом. У кого-то оторвали руки, кому-то размозжили голову, многих просто убили страшными ударами о землю, так что ломались не только все кости, но и тело лопалось, как бурдюк с красным вином.

Норберт то люто ругался шепотом, то читал молитву, а я все смотрел на окончание короткой страшной схватки, и ужас сковал все тело. Шестеро пришельцев со звезд голыми руками убили весь отряд умелых и отважных бойцов. В течение минуты. Даже меньше. Никто из людей не убил ни одной этой твари. А эти существа, похоже, даже не ранены.

На поле схватки осталось и с десяток конских трупов, остальные с диким ржанием разбежались, пришельцы ими почему-то не заинтересовались.

Толпа пленных не успела сделать попытку разбежаться, то ли слишком измучены, то ли все произошло слишком быстро. Пришельцы в мгновение ока оказались перед ними, я не видел, что они сделали, но двое из пленников упали, похоже, убитые ими, остальные с жалобными криками двинулись в прежнем направлении.

Я тупо всматривался в труп коня, что ближе всего к нам. Почти оторвана голова, грудь проломлена с такой силой, словно булыжник, брошенный катапультой, ударил в полную мощь.

Норберт все еще шипел сквозь стиснутые зубы. Я сказал сдержанно:

– Сэр Норберт, поляжем здесь, возможно, мы все. Потому сейчас держитесь.

– Ох, ваше величество…

– Сэр Ричард, – напомнил я. – Мы не на приеме. Это самая тяжелая наша битва. И потери в ней будут такие… что лучше не считать. Смотрите, как зажал себя сэр Альбрехт. Эти пленные для нас уже потеряны. Может быть, когда-то отобьем, спасем, выручим, но не сейчас.

Норберт зло зыркнул на темного от гнева, но неподвижного графа, тяжело и с надсадными хрипами в груди вздохнул.

– Я все понимаю, сэр Ричард. Но душа рвется.

– У меня тоже, – ответил я. – Это и мои люди!.. Сэр Норберт, зажмите себя в кулак.

– Да-да, ваше величество. Я уже все.

– Сейчас, – договорил я, – для победы в самом деле придется отдать не просто много, а все. А мы, с учетом полученных данных, должны начать вырабатывать новую стратегию борьбы с этими чудовищами.

Альбрехт шевельнулся с некоторым трудом, словно ломал застывшую на нем корку льда.

– И тактику, – произнес он. – Ваше вели… сэр Ричард, по прибытии в лагерь созвать военачальников?

– Да, – ответил я. – По дороге расскажете, что случилось. Но без красочных подробностей. Мне нужен не их гнев, а холодные головы.

Он ответил уже почти прежним голосом:

– Да, сэр Ричард. Преклоняюсь перед вашим умением держать себя в руках.

– Не очень-то и умею, – признался я. – Но на людях держу морду лица кирпичом. Так надо. Мы не то, что есть, как думают и говорят дураки, а то, что выказываем другим.

Он вздохнул, взглянул на Норберта.

– Верно. Но не лицемерие ли это? Как церковь на это смотрит?

– Это человечность, – объяснил я. – А церковь… ложь во спасение придумана церковью, иначе жизнь стала бы адом, говори мы то, что думаем. Если хочешь с человеком сохранить хорошие отношения, говори то, что надо, а не что хочется. Потому, сэр Норберт, горе в кулак, улыбайтесь и говорите бодро, что мы выяснили нечто важное об этих мерзких тварях.

Он спросил хмуро:

– Разве что-то выяснили?

– А как же, – ответил я с укором. – Гибель нашего доблестного отряда была не напрасной! Своим героическим поступком, самоотверженностью и преданностью общечеловеческим… нет, слово уже поганое, хотя вообще-то хорошее; в общем, молодыми и светлыми жизнями открыли для нас воинский секрет противника! Те дерутся голыми руками… или предпочитают драться именно так. Эту их особенность необходимо иметь в виду, учитывать, использовать… а также то, что у них не столько воинское умение, как звериная ловкость и сила.

Он зябко передернул плечами.

– Как они двигаются!

– Быстрее нас, – согласился я. – Если еще и соображают так же споро, то нам… придется… да, придется.

– Еще как, – согласился он и посмотрел на меня с надеждой, – но я не представляю, как.

– Если честно, – признался я, – я тоже, но вам разве нужна такая честность? Потому скажу то, что говорить надо: мы вернемся в лагерь, а там придумаем.

Он кивнул.

– Да, сэр Ричард. Зная вас, все же надеюсь… да что там надеюсь, я почти уверен, придумаете! Еще по дороге что-нибудь взбредет светлое и такое нужное смертоносное.

– Ох это «почти», – ответил я со вздохом.

За стеной леса нас молча встретили часовые, рассмотрев издали, один предложил проводить до лагеря, но я сказал, что дорогу помним, Бобик подпрыгнул, обращая на себя внимание и заверяя всех, что он отведет нас сам, а несогласных и оттащит.

В лагере люди спят, кто привалившись спиной к дереву, кто набросал на землю свежесрубленных веток и по-царски устроился сверху. Костров мало, все в ямках, чтобы не слишком выдавать наше местоположение.

Мой шатер почти незрим в темноте, из серой ткани, учу маскировке и секретности в этом сером мрачном лесу и вообще в современной войне.

Народу все прибавляется, прибывающие отряды уже не помещаются на болоте, их размещают дальше в лесу.

Нам навстречу высыпал народ, я вскинул обе руки в приветствии и помахал в стороны, запрещая приветственные выкрики.

Беспокойство сэра Норберта, даже страх, если говорить откровеннее, понятны: твари дрались голыми руками, сила их просто невероятная, словно пришли с планеты, где тройная гравитация.

У шатра встретили молчаливые телохранители, отобранные Альбрехтом, и Тамплиер с Сигизмундом. Я поймал взглядом лица лорда Робера, барона Келляве, Кенговейна, кивнул на шатер.

Телохранители, исполняя заодно и роль слуг, открыли для нас вход и придержали полог.

– Сведения получены, – сказал я, не дожидаясь вопросов. – Ясно не все, разумеется, но кое-что известно. Граф, барон, не отставайте!

Альбрехт и Норберт первыми зашли за мной, я указал им на лавку, оба сели и опустили локти на стол. Вид у обоих таков, что сейчас уронят на руки и тяжелые головы.

Лорды зашли степенно и скромно сели по мановению моей длани на лавку.

Лорд Робер сказал почти с ликованием:

– Уже известно? Это же прекрасно!

– Если не обращать внимания на статистику, – уточнил я.

Он переспросил:

– Это… как?

– Отряд за эти сведения погиб, – сообщил я. – Конечно, с церковной точки зрения грустно, зато погибли в бою, а не от старости в постели! Рыцари, а также остальное человечество, если воспитано в правильном направлении, это одобрят.

Норберт смолчал, Альбрехт поморщился. Барон Келляве посмотрел остро и, перекрестившись, заметил сдержанным голосом:

– С церковной точки зрения… они уже попали в рай, если отдали жизни за сведения, полезные нам. Так что и с этой стороны… оправданно.

– Да у нас везде одни оправдания, – согласился я. – Что ни сделай, оправдания себе найдем.

Альбрехт буркнул от стола:

– Еще наши пращуры позаботились.

Барон сказал непоколебимо:

– Даже в Библии такие случаи предусмотрены. Ваше величество, не томите! Какие сведения удалось добыть?

– Ценные, – повторил я горько. – Но невеселые.

Они слушали внимательно, я рассказал с такими подробностями, что и наблюдательный сэр Норберт не мог бы усмотреть, но Келляве не удивился, лицо не дрогнуло, даже когда я сообщил, что ни одному не удалось спастись. Даже если бы кто-то подумал о спасении, все равно бы не успел.

– Это неожиданность, – согласился он в конце моего рассказа. – Не этого ожидали. Ведь вы предупреждали!

– Предупреждал, – согласился я, – только и сам не знал, о чем. Предполагалось, что чужаки должны быть в доспехах получше, копья у них длиннее, мечи острее, а морды ширше.

– А они совсем иные, – сказал он таким голосом, что я вздрогнул, словно барон слово «иные» произнес, подразумевая инопланетян, – и непонятные… Ваше величество, какие будут приказы?

– С учетом изменившейся реальности, – сказал я и подумал, что и у самого такая речь, кто-то из другого времени истолковал бы в другом смысле, – с учетом этих новых крайне важных данных… полученных такой кровавой ценой… мы сейчас выработаем новые способы, так сказать, нового типа войны… Что-то вроде партизанской.

– Ваше величество?

– Все так же, – сказал я, – прятать народ, чтоб противнику пришлось раздробляться на все более мелкие отряды. Нападать будем иначе…

– Как?

Я подумал, начал загибать пальцы.

– Первое, это применять дистанционное оружие. Забрасывать дротиками и бить из арбалетов. Второе, атаковать из засады. Третье… придумаем что-то еще. Человеческая мысль, если направлена на благородное дело убийства, работает особенно интенсивно и радостно!

– Это точно, – ответил он серьезно, – то-то охоту так любим… в скучное время перерывов между войнами.

Норберт поднялся, снова собранный, отдохнувший за эти короткие минуты, строгий и внимательный.

– Ваше величество, – произнес он сухо, – мы все поняли. Стрелы, арбалеты, засады… С вашего позволения.