Читать книгу Материализация легенды - Геннадий Бурлаков - Страница 24

Белый туман, нежно скрывал тело океана легким шерстяным одеялом. Могучие бицепсы то вздымались вверх, то опускались, повинуясь основному принципу жизни. Ровное дыхание спящего гиганта легкими волнами ласкало берег, и еле слышное шуршание ракушками навевало спокойствие. Если бы не оно, можно было подумать, будто он умер. Но жизнь еще теплилась, и искра жизни не давала остановиться, ни на секунду. Время от времени, беспокойная мысль проносилась во сне, и он судорожно выбрасывал на берег часть своего тела, но тут же возвращал обратно. Беспокойный ночной сон полный своими переживаниями и тревогами подходил к концу, и наступало время утреннего спокойствия. Сонное беспамятство лишало воспоминаний и делало свободным от прошлого, дарило упокоение и покой в душе. Дыхание совсем успокоилось, и первые лучи робко взглянули на спящего Олега. Исполненный расслабленности он встречал восход в своей уютной колыбели с легкой улыбкой. Утро – это новая жизнь и в ней нет места для вчерашних бед и тревог.

Первым, что почувствовалось спящему, был аромат морского воздуха. В нем чувствовались и солоноватая морская вода и зеленоватые водоросли, и мертвые береговые ракушки, и даже слегка розоватые лучики. Слегка приоткрыв глаза, Олег увидел волнующую картину раннего восхода солнца, величественно подступающего к все еще спящему океану. Оно как будто крадучись подступало, чтобы разбудить одним лишь своим присутствием, как мать тихо и неспешно подходящая к двери в комнату сына, чтобы разбудить его. Мягкая постель из груды сухих водорослей была слегка мокрой от утреннего тумана, но все равно была теплой и уютной постелью, из которой не хотелось вылезать на злобу очередного дня.

Через слегка приоткрытые веки Олег наблюдал за тем как преображался не только окружающий мир, но и его восприятие мира. Волшебство ночи понемногу блекло, разбавив свои черные краски желтым и розовым светилом, заглядывающим из-за горизонта. В один краткий миг весь мир как будто перевернулся, полностью перейдя из потустороннего в обыденную реальность, как только солнце появилось из-за горизонта. С каждой секундой, поднимаясь, оно набирало свою силу, захватывая власть над всем, до чего только могло дотянуться. Заблестели волны океана, облака сменили серую ночную маску на парадную белую. Даже камни потянулись к старому знакомому, начали спешно готовиться к долгому дню, испаряя легкий налет ночной росы. Чем выше поднималось солнце, тем сильнее становился день, изгонявший залежавшихся лежебок из постелей, а также их мысли из объятий сна. Вот уже этот светящийся шар привстал на колени, и стал плавно вставать, никуда особо не спеша, но и не теряя ни одной секунды.

С каждой моментом крепнущего утра усиливалось беспокойство о том, как он здесь очутился. Олег постарался вспомнить вчерашние события, и воспоминания нехотя, словно отступающий перед утром туман, стали являть ему неумолимые картины вчерашнего. Блекли и неинтересно вспоминались события на работе, поход домой через весь город, и яркой молнией зажглось увиденное в окне ресторана. Как-то смутно и нехотя всплывали в памяти дальнейшие события. Казалось, будто не он это был, но те чувства нарастающей решительности подвели к той черте, за которую он не мог заглянуть. Странное ощущение недосмотренного, ускользающего сна теряло дальнейшие события из памяти, оставляя желание продолжить то, что не помнилось.

Блеклая жизнь на работе, поход домой через весь город, размышления о своей жизни, витрины магазинов и машины, как вдруг яркой молнией опять промелькнуло увиденное в окне ресторана. Как-то смутно и нехотя всплывали в памяти дальнейшие события. Казалось, будто не он это был, но опять чувства нарастающей решительности подвели мысли к той черте, за которую не получалось заглянуть. Странное ощущение недосмотренного, ускользающего сна пробуждало жгучее желание остановить и вернуть ускользающие воспоминания из глубины памяти, продолжить нить событий, но чувство надвигающейся беды наоборот молило не делать этого, и он остановился, пытаясь разобраться с этим чувством.

Вот он идет вдоль витрин, вот видит ресторан, видит ЕЕ по другую сторону стекла. Боль в груди, разочарование и чувство утраты. Дальнейшие воспоминания ускользали, словно песок сквозь пальцы. Что-то красное мелькало впереди, в мираже воспоминаний, но с каждой попыткой вспомнить нарастало чувство неотвратимой беды. Почему-то возникло твердое убеждение, что дальше вспоминать ему не стоит, хоть он и не знал что именно. Как будто взрослые родители не дают ему узнать о том, что маленькому ребенку пока знать не следует, иначе это знание ранит его нежную чистую душу. Олег решил не напрягаться, и расслабил память. Со временем все вспомнит.

Он осмотрел берег, на котором он оказался. Вода была прозрачной, и сквозь нее видны были мелкие камушки на дне и даже мелкие рыбешки, косяками сновавшие по какому-то своему разумению и желанию, то в одну, то в другую сторону. В месте, где он проснулся, была огромная куча сухих водорослей, словно заботливо уложенная постель. Больше таких островков уюта на берегу не было. Только вода и песок. Никаких следов ни на песке, ни около воды не было. Кто и зачем перенес его сюда, было совершенно непонятно.

Вокруг был обычный галечно-песчаный пляж, окруженный высокой многометровой по высоте стеной (а вот интересно, сколько же там высота стены? – подумал Олег) осыпающегося известняка на расстоянии всего каких-то пяти метров от воды. Такая преграда была более неприступна, чем скальная порода. Олег пытался цепляться за что-нибудь и взобраться вверх, но под руку ничего не попадалось, а грунт осыпался. Чем сильнее он пытался вскарабкаться, тем больше закапывался в стену, но не на метр не поднимался. На берегу не было ни веток, которые можно было использовать для подъема, ни даже крупных камней которыми можно было бы попробовать выкопать подобие лестницы. Отойдя, он осмотрел место своих тщетных попыток. Овальный полукруг выделялся на фоне монотонной стены, будто кто-то пытался выкопать пещеру у подножья стены. Давным-давно это место было цветущей полянкой, но природная сила воды неумолимо продвигалась вглубь, и теперь хорошо было видно надкушенный кусочек суши. Водная гладь продолжалась на столько, насколько хватало взгляда. Где-то вдали плавали буйки, но ни кораблей на поверхности воды, ни строений на длинном берегу видно не было. Выжить здесь, запертым между морем и сушей не представлялось возможным. Решив не тратить времени даром, решено было идти вперед, чтобы либо найти кого-то, либо выбраться наверх.

Пляж почти ровной линией тянулся на многие километры в обе стороны между стеной известняка и линией воды, и никого выхода из этой западни видно не было. На юге, казалось, стена была короче, и он решил двигаться в эту сторону. Через полчаса ходьбы пришлось снять обувь. Офисные туфли совсем набрали песка и были тяжелым грузом на ногах. Олег, вытряхнул и, связав их за шнурки, перекинул через плечо. Также он закатал штанины, чтобы не мешали. Идти по сухому песку скоро стало очень тяжело. Ноги месили песок, проваливаясь и увязая в нем. Пришлось идти по той части пляжа, где песок окатывали легкие волны. Мокрый песок был более плотным и ноги не проваливались. Но в тоже время приходилось мириться с тем, что волны постоянно окатывали его до колен. Вода через некоторое время перестала казаться такой уж мокрой и холодной, но все же это была вода и легкий ветерок, обдувавший голые ноги, заставлял зябнуть и ежится.

Подумалось как о таких вот прогулках, перебирая бумаги и составляя отчеты, мечталось на работе, в душном офисе, где единственным теплым ветерком был воздух из кондиционера, а теплые солнечные лучи заменял обогреватель. Конечно, за пользование обогревателем иногда даже премий лишали, но что же тут было поделать. Пожарная безопасность, как-никак. Стол Олега стоял у самого окна, и как он его не заклеивал, но из него все равно дуло. А пластиковые окна директор обещал поставить, но так и не снизошел, потому, как уехал отдыхать. От этих мыслей стало как-то теплее, и шагать стало приятнее и увереннее. На душе было легко и свободно. Представлялось, что он отдыхает от всей сумятицы жизни на курорте. Именно таким и представлял свой отдых Олег. Не хотелось думать ни о чем, кроме этого прекрасного солнца, этих волн, этого песка. Совершенные, голубые, слегка белесые тона безоблачного, прозрачного неба ближе к горизонту, и более насыщенные, густые оттенки в зените возбуждали что-то необъяснимое глубоко в душе. Ощущение бесконечной глубины, непоколебимости и спокойствия. Это все придавало прогулке ощущение бесконечного счастья, радости и спокойствия.

На пути встретился ржавый буй, и Олег осмотрел его. Буй имел форму пузатой торпеды, с каплеобразным жирным телом и плавниками. На пересечении плавников было прикреплено около метра ржавой цепи. Скорее всего, проржавевшая цепь оборвалась, и буй вынесло на берег. Олег подумал, что можно было бы попробовать столкнуть буй в воду и на нем, отплыв от берега, лучше рассмотреть то, что находится над стеной. Он толкнул его в сторону воды. Буй перевернулся, и с другой стороны Олег увидел ржавую, но с еще различимыми надписями табличку. На ней было написано – «Мина Класса М, 2й периметр, сектор Д». От неожиданности и страха Олег попятился задом, но споткнувшись, брякнулся мягким местом прямо на песок и замер. Дыхание перехватило от мысли, что сейчас он катал по берегу настоящую мину. Парень бросился подальше и залег за небольшой горкой песка в десятке метров.

– Неужели действительно мина? Рабочая? Может она проржавела и уже не работает? Вот так и должно было закончиться мое недолгое путешествие и глупая жизнь, – пронеслось в голове.

Полежав ровно столько времени пока это не надоело, он решил, что мина все же нерабочая и взрыва не будет. Как назло, впопыхах он отбежал в ту сторону, из которой пришел. Обходить мину, а тем более подходить к ней, было до дрожи в ногах страшно и идти в том направлении не хотелось. А линия воды, в которой плескалась мина, от стены была всего в каких-то пяти метрах. Поколебавшись еще минут десять, Олег решил не отклоняться от поставленного курса, а оплыть мину. Сняв вещи и связав их вместе с обувью в тугой узелок, Олег зашел в воду с узелком на голове и поплыл от берега. Вспомнилось, как он мечтал в душной своей квартире, как бы было хорошо окунуться в море. На море Олег не был уже много-много лет, и все что ему удавалось для себя выкроить – жалкие походы на грязную и вонючую речку, купание в которой было запрещено по санитарным причинам. Но желание романтики и прохлады имело место быть, и вся пьяненькая компания подростков не обращала на запрет никакого внимания.

Заплыв уже довольно далеко, Олег вспомнил, как они с отцом глушили рыбу. Он представил себя этой рыбой и от испуга чуть не пошел ко дну. Мина была над водой, да и голову он держал над водой, так что если мина все же взорвется, ему не разорвет барабанные перепонки, и единственное что ему может угрожать, так это осколки. Олег повернулся к берегу, чтобы глянуть как там «поживает» мина, и чуть не пошел ко дну второй раз. То, что увиделось сверху на стене, вселяло ужас и смятение. Где-то вдали еле виднелся горный пик. Большую часть пространства над стеной занимали верхушки деревьев… вперемешку с огромными стволами… пушек. Но еще страшнее выглядели небольшие, приземистые, почти сливающиеся со стеной пулеметные доты. По отдельности они особо не внушали никаких опасений, но то, что они были расположены равномерно через каждые 100 или меньше метров, на всю бесконечную даль стены, наводило чувство обреченности. Олег вспомнил фильм, в котором союзные войска высаживались на такой же берег, с такими же дотами и с какими потерями и сложностью было прорываться солдатам, бегущим через заградительный огонь, обезумевшей человеческой массой. Олег постарался взять себя в руки. Даже если это и доты, то там наверняка нет людей, и никто не собирается по нему стрелять. С чего бы? Он не на войне. Войн сейчас вроде бы нет. Просто это какая-то заброшенная линия обороны времен второй мировой войны.

Тело в холодной воде понемногу начинало замерзать и в ногах почувствовалось легкое покалывание. Нужно было срочно плыть к берегу, иначе можно было просто пойти ко дну из-за судороги ног. И тут он увидел, что чуть дальше под водой плавали такие же буйки, как тот, что он видел на берегу. Олег из последних сил поплыл к берегу, и вылез намного дальше от того места, которое планировал. Отойдя подальше от мины на берегу, он лег на берегу и задумался.

Что это за место, в которое он попал? Как он здесь очутился? Что делать дальше, если он ничего и никого не найдет? Что если он не выберется наверх? Замерзнет или так и умрет с голоду на берегу? Олег осмотрел водоросли, разбросанные на берегу. Нет. Ими навряд ли можно утолить голод. От этих мыслей или, может, от купания почувствовался легкий голод. Нет. Он не умрет на берегу. Олег решительно встал, оделся в почти сухую одежду и двинулся дальше.

Дешевые часы, которые остались на руке во время купания набрали воды и не показывали время. Солнце давно сошло с зенита, и Олег попытался прикинуть время. Около двух или трех часов дня. Вот уже шесть или больше часов он идет по этому суровому клочку мира, – и ничего кроме водорослей, камней, и песка. Давно уже пропало чувство сытой и приятной прогулки. Давно уже навалилась тяжелая усталость и сильный голод. Икры ног от усталости болели, ступни ныли, избитые о камни и обожженные на горячем песке, а голова раскалывалась от жгучего солнца. Даже завязанная на голове, как тюрбан, куртка не спасала. Но больше всего мучила жажда. Морская вода была соленой, и пить ее Олег не решился. Да и глупо пить соленую воду. Еще сильнее захочется пить, и смерть наступит намного быстрее. Совершенно нехорошие мысли все чаше вкрадывались в голову, но они же и придавали силы. От мыслей, что он здесь может умереть, сердце начинало колотиться сильнее, а боль и усталость проходили. Нужно было выбраться отсюда, во что бы то ни стало. Олег уже стал подумывать опять попробовать лезть на стену, но прекрасно понимал, что ничего из этого не выйдет. Эту попытку, наверное, придется оставить напоследок.

Неожиданно впереди показалось какое-то толи дефектное, толи обрушенное место стены. Из последних сил Олег помчался туда. Издалека это место стены не было видно, так как его отгораживал внушительный кусок стены, но когда Олег подбежал ближе, то увидел, что грунт осыпался и один из дотов полностью перевернулся и сполз на берег. Изнутри он был засыпан песком и грунтом, но снаружи из разломленных бетонных стен торчали куски арматуры, по которым можно было залезть на стену. Обдирая руки и постоянно сдирая колени даже через опущенные штанины, все же удалось выбраться на самую верхнюю часть дота. И хоть до края стены было не больше полуметра, взобраться все равно не получалось. Олег нашел расшатанный кусок арматурины и стал рыть им стену, делая небольшие ступеньки. С помощью такого инструмента, появись он раньше, уже давно можно было выбраться наверх. Но на пустом берегу до этого ничего подобного не встречалось. Сверху донеслись какие-то лязгающие звуки, и он решил затаиться. Неизвестно что можно ожидать от людей, встреченных в его ситуации, неизвестно даже где. Он высунулся над стеной и тут же спрятался обратно. Сверху происходило что непонятное. Кажется, там стояли несколько турелей, а около них суетились роботы на гусеничном ходу. Они откуда-то что-то привозили и собирали. Не став рисковать, он затаился и стал ждать наступления темноты. До выхода из западни оставалось лишь протянуть руку, но непонятность увиденного настораживала. Неизвестно что можно ожидать от этих роботов. Во всяком случае, людей среди них Олег не увидел.