Читать книгу Чабанка - Геннадий Григорьевич Руденко - Страница 19
Часть 2. Салабон ли?
Август 1991. Одесса
ОглавлениеАх, Одесса! Ох, коммуна! Звонить по междугородке было дорого и неудобно, мы писали друг другу письма. Читая письма Баранова, мы с женой заливались слезами от смеха. Женившись вскорости после армии, Сашка с женой Инной мыкались по коммунальным квартирам, по-одесски: по коммунам. Сначала снимали угол, спали вдвоем на одной скрипучей раскладушке, а за ширмой бабка-хозяйка, скрипеть нельзя. Сашка красочно описывал, как они исполняют свой супружеский долг, не шевелясь. Потом комната в коммуне. Учиться не было никакой возможности, Сашка торговал и не просто торговал, он был поэтом товарно-денежных отношений. Тогда все – и студенты и профессура мотались по разным Польшам, покупали здесь – продавали там, покупали там – продавали здесь. Барашек старался всегда найти нестандартный подход, если все везли обувь ходовых размеров и наши рынки были в то время забиты плохой, дешевой обувью 42 и 43 размеров, то Сашка там, в Польше, в Югославии, в Турции покупал 45 и 46 размеры и продавал здесь намного дороже и быстрее своих коллег по Староконному рынку, так как у несчастных владельцев больших ног выбора особого не было, магазины были и вовсе пустыми. Это Сашка в Польше увидел белые пластмассовые вазочки для рассады и первым соединил их с дешевыми пластмассовыми же цветами из ритуальных магазинов. Помните? Все наши рынки были полны всеми вариантами этого Сашкиного изобретения. Вечерами он, Инна и их маленькая дочь Лера садились за семейный подряд: Лера находила в общей куче чашечку и к ней ножку, Сашка прокалывал шилом, а затем ножом доделывал дыру в чашке, Инна вставляла в дыру цветочки, обрезала то, что торчало снизу, а Сашка присоединял ножку к чашке. Все, подарок к 8 Марта готов, а семье два рубля чистой прибыли. Торговля шла ночью. Рынки в Одессе жили настоящей жизнью только ночью, именно ночь – время настоящего бизнеса, а днем это так, немного для налоговой инспекции – им же тоже надо было с чего-то кормиться.
Так появилась возможность купить комнату, уже свою, Сашка купил даже две. Это тоже была конкретная одесская коммуна. На улице Ковалевского, что в пяти минутах ходьбы от Нового рынка, к студенческому общежитию примкнула, примазалась с торца хибара. Если открыть зеленую железную калитку, то можно увидеть проход между стеной пятиэтажного общежития слева и собственно хибарой справа, проход не широкий, метра полтора всего. В этот проход выходило четыре двери четырех хозяев, одним из хозяев стали «куркули» Барановы.
Я любил бывать у них в гостях, любил смотреть, как Сашка каждый вечер с подвала доставал трехлитровую банку и пересчитывал деньги, деньги Сашка хранил только в «банке». Я любил вечерние разговоры после ужина и бутылочки водки, чисто по-одесски обсуждались знакомые, знакомые знакомых, последние гости и власть. Власть сильно ругали, ругали за мусор во дворах, за отсутствие света и воды, за дороги. Вот в этом месте я всегда начинал нервничать. Спрашивал, а кто из присутствующих в своей жизни хоть раз платил налоги? Вся Одесса работала и торговала «в темную». Какой свет, откуда вода?
Я тогда был директором двух малых предприятий, одно из которых было связано в некоторой степени с ювелирным бизнесом, мы производили оригинальные ювелирные украшения, а одесский ювелирный завод делал нам огранку наших синтетических корундов, сапфиров. Эти контакты и были поводом моих частых визитов в Одессу, останавливался я обычно у Барановых. Скорый фирменный поезд «Черноморец» приходил в Одессу рано утром, от вокзала я доезжал троллейбусом до центра, а дальше пешком шел по Садовой до Нового Рынка и налево, затем сквер напротив института и направо.
Однажды приехал я утром в Одессу. Иду уже по Садовой и вспомнилось мне мое первое увольнение в Одессу, четко так, детально, до запахов. И захотелось зайти в какую-нибудь забегаловку, пронзительно захотелось столовской еды. Знал я, что Инночка ждет меня с поезда с горячим завтраком и, конечно же, обидится, но уж очень меня «пробило на ностальжи». Напротив Нового рынка одно из заведений было уже открыто в тот ранний час, я зашел. Это было то, что нужно – грязная стойка самообслуживания, пластмассовые столики покрыты смытой клеёнкой, злая неопрятная, ярко накрашенная в семь утра тетка за кассой.
– Пельмени есть?
– Будут через час. Из второго только вермишель с бифштексом.
Я взял серый скользкий поднос, тарелку вермишели с бифштексом и чай. Землистого цвета вермишель была холодной и горкой возвышалась над тарелкой, из под вермишели одним боком выглядывал бифштекс. Я начал есть. Это было именно то, что я хотел в те минуты – некачественная холодная еда специфического столовского вкуса. Гнутой, плохо мытой, черной между зубцами алюминиевой вилкой я ковырял с одной стороны бифштекс, постепенно уменьшал горку вермишели. В это ранее время в забегаловке я был один, если не считать кассира и примерно тысяч так с двадцать пять мух.
Подхватив на вилку очередную порцию вермишели, я обнаружил, что мой бифштекс уже кто-то ел. То есть он был на треть уже съеден и надкушенную сторону просто прикрыли сверху горкой вермишели и продали еще раз. Консистенция бифштекса была такой, что можно было рассмотреть строение зубов кусавшего, предыдущий едок, очевидно, не был из высшего света, он просто нанизывал весь бифштекс на вилку и откусывал.
Я расстроился? Я бросился жаловаться? Нет. В полной мере теперь я почувствовал, что я в Одессе. С чувством абсолютно полного удовлетворения я встал и вышел. Я был счастлив! Но больше делать так бы не стал.
За сбычу мечт!