Читать книгу Виселица для ослушников. Уральский криминальный роман - Геннадий Мурзин - Страница 20

Савелий Иванович довез детектива до местной гостиницы и там оставил. Прежде, правда, помог оформиться и позаботился, чтобы гостю из столицы Среднего Урала подобрали наилучший номер, разумеется, одноместный. Условились: что если понадобится командировочному, то тот выйдет на связь. Напомнил: понедельник – отдыхает, а вторник и среда – дежурства, с восьми утра до восьми вечера. Савелий Иванович предлагал остановиться у него. Квартира трехкомнатная, места хватит. Может предоставить в его полное распоряжение гостиную. Дочь? Так она же с понедельника по пятницу – в Екатеринбурге. Приезжает на выходные. Чтобы пополнить запасы жареным-пареным, чтобы всю неделю не пользоваться студенческой столовой. Детектив был категоричен: нет и точка. Причины? От их объяснения вежливо уклонился. Савелий Иванович собрался было обидеться, но передумал: кажется, догадался, в чем дело. И был, надо сказать, недалек от истины. Не хотел, во-первых, стать неким обременением для семьи (в этом всегда проявлял крайнюю щепетильность, особенно в командировках). А главное все-таки другое: любил автономность, самостоятельность, свободу действий, когда никому нет дела, где он, чем занимается, когда приходит и уходит.

Оставшись один, Фомин внимательно исследовал временное обиталище. Если ему не изменяет память, одиннадцать лет назад, когда проживал в этой же гостинице и в аналогичном номере, ничего, по сути, не изменилось. Кровать большая – это хорошо, ибо любит просторно валяться, когда ни слева, ни справа никто не толкается. Откинув угол покрывала, удовлетворенно хмыкнул: свежее и чистое. Над кроватью – довольно аляповатый пейзаж неизвестного ему художника; картина, видимо, висит с незапамятных времен и краски на ней поблёкли. Письменный стол: на нем телефонный аппарат времен царя Гороха (полировка со столешницы местами начала облезать, шелушиться), а возле него столь же древние два полумягких стула, на которые, сразу понял, садиться должен (при его-то килограммах) до чрезвычайности осторожно, иначе распадутся на составные части. Осмотр закончил туалетом. Не преминул крякнуть – то ли одобрительно, то ли осудительно.

– Жить можно, – заключил постоялец.

Надолго ли прибыл? Фомин не знает, но, предположительно, по предварительным его стратегическим планам, не меньше недели. Все будет зависеть не от него, а от внешних обстоятельств. Он-то рад был бы и за день управиться и умотать в Екатеринбург, но… Опыт и интуиция подсказывают, что розыск покатится совсем не по маслу: если бы все обстояло просто, то с этим и местная полиция справилась бы в два счета. Тут же… Что-то тормозит. Может, кто-то ставит палки в колеса отважным сыщикам, мешает, не дает организовать розыскные мероприятия должным образом? А что, если ребята из полиции не хотят проявлять инициативу и усердие исключительно потому, что ждут конкретную, недвусмысленную команду начальства, а ее, увы, нет?

Фомин, вспомнив, усмехнулся. Что вызвало улыбку, скорее всего, грустную? А вот… Через полгода после того, как он ушел в отставку, заглянул к ребятам из уголовки Орджоникидзевского районного управления внутренних дел. Ребята чем-то были явно возмущены. Зная, что перед ними свой мужик-работяга, майор Воробьев раскрылся.

– Вот, – он ткнул пальцем в раскрытую перед ним прогубернаторскую газету, – пишут, что один из наших братков, то есть уралмашевских, объявлен в международный розыск, что Интерпол не может напасть на его след.

Фомин провокативно заметил:

– Ушлые наши… Умеют заметать следы… Непросто их найти.

Воробьев взвился и даже вскочил на ноги.

– Издеваешься? Подначиваещь?

– Нет. Это возможно.

Опытный сыщик воскликнул:

– Не тот случай!

– Особенный?

– Какой «международный розыск», ну, какой, а?!

– Обыкновенный, – спокойно ответил Фомин.

Воробьев, присев на стул, объяснил:

– Два дня назад, когда ехал на службу, повстречал его «Мерседес», а за рулем – сам, разыскиваемый Интерполом. Мне, наглец, даже рукой помахал.

Фомин на это сказал:

– Трудно в это поверить, так как невозможно…

Воробьев решительно прервал.

– Не строй из себя, Александр Сергеевич, простачка, не надо! Невозможное в России вполне возможно.

– Цирк какой-то.

Воробьев фыркнул.

– Вот именно: клоунада. Да если бы на самом деле хотели отправить братка в СИЗО и дали бы мне прямое указание (лучше в письменном виде), то, гарантированно, через два часа надел бы на него «браслетики» и отправил за решетку, – он развел руками. – Но указания – никакого – нет.

– Фомин посоветовал:

– А ты прояви инициативу.

– Смеешься?

– Нет, серьезно говорю.

– Мне эти приключения на задницу нужны? Разыскиваемый чуть ли не каждый день за руку здоровается с нашим генералом, на деловых встречах у губернатора бывает. Его, что ли, ищут по миру?.. Вот и раскатывает по Екатеринбургу и мне, оперативнику, ручкой машет. Издевается, сволочь!..

…Фомин, со всеми предосторожностями выдвинул стул, присел, разложил на столе письменные принадлежности и захваченные с собой бумаги. Он занялся уточнением на местности стратегического плана неотложных действий, не забывая при этом и про намеченные ближайшие тактические мероприятия.

Итак, задача определена: детектив (во что бы то ни стало) должен ответить на основной вопрос, а был ли мальчик? То есть, действительно ли исчез Дмитрий Низковских? А что, если искусно срежиссирована постановка? Допустим, думал детектив, но кому этот спектакль нужен, точнее говоря, выгоден? Отцу? Но для чего? Должна быть причина, но ее на поверхности не просматривается. Да ему не видна причина, но разве это говорит о том, что ее вовсе нет? Следовательно, ему придется, как бы ему этого не хотелось, взять в разработку Савелия Ивановича Низковских.

Кто следующий? Мать! Однако уж она-то и вовсе не заинтересована, пуская пыль в глаза, где-то прятать любимого сына. Нет у нее смысла – это точно. Конечно, при встречах с бывшим мужем, как он рассказал, исходит желчью, хамит и отказывается от совместных действий, но сие поведение, скорее, ей в плюс, чем в минус. Мать она, а мать острее чувствует беду. Более того, именно она, а не кто-то другой, первой забила тревогу, написала заявление в полицию. Что это? Еще один плюс в ее пользу. Все так, но с ней детективу все-таки придется пойти на контакт, попробовать раскрутить и принудить к откровенному разговору. Этот разговор может быть полезен. Возможно, выяснятся новые детали. Фомин при этом имеет в виду, что Савелий Иванович не имеет никаких существенных деталей, поскольку ими бывшая жена не думала делиться. Рассчитывает на пользу, но также не сбрасывает со счетом, что, закусив удила, начнет брыкаться и откажет ему в информации. Кто он? Частный детектив, а перед ним она не обязана отчитываться. Более того, она вольно ведет себя даже в полиции, ведет себя как первая дама местного общества.

Кто же следующий? Дружки-приятели. Что о них известно? Ничего! Ни одной фамилии, ни одного адреса. А ведь они могут что-то знать. Или догадываться, по крайней мере, что для него тоже важно.

Придется побывать хотя бы на последнем месте работы Дмитрия. Интересно, как охарактеризуют? Вряд ли с хорошей стороны. С ценными работниками так скоро не расстаются, за них обеими зубами держатся. Тем не менее… Ему важна о разыскиваемом любая информация. Пока же ему не за что зацепиться.

Наконец, соседи по месту постоянного жительства. Фомин по опыту знает, что от их зоркого глаза ничто не ускользает. Ирбит – не Екатеринбург. В Екатеринбурге друг друга не знают даже соседи по лестничной площадке, а в провинциальном городе всё и всем известно о каждом с пеленок и до смерти.

Противно задребезжал телефон и даже слегка заподпрыгивал на столешнице. Фомин поднял трубку. Может позвонить только Савелий Иванович. Впрочем, возможен звонок и ошибочным.

– Да… Слушаю… Нормально расположился… Не прихотлив в быту… Привычка, Савелий Иванович… Плоха?.. Уж какая есть, других не имею… Хорошо, что позвонил… Сам собирался… Ты опередил… По вопросу?.. Не по телефону… Да… Впредь придется соблюдать осторожность… Нет, не помешает… Обо мне?.. Не советую… Не стоит… Меньше знают, крепче спят… Кто?… А все, кто бы ни был… Особенность провинциалов – избыточное любопытство… Короче говоря, предлагаю встретиться… В тринадцать пообедаю в гостиничном кафе и потом… Нет-нет, спасибо… Не стоит… Нет… Пожалуйста… Где предпочтительнее?.. Дома… На этот раз… Из кафе – сразу… Общественным транспортом, а чем же еще?.. Да?.. Не откажусь от такой услуги… Вот и хорошо, Савелий Иванович… В половине второго – как штык… Да… До встречи!

Фомин, положив трубку, задумался. Клиент услужлив, а это хорошо в его положении или плохо? Решил, что пятьдесят на пятьдесят. Взглянув на циферблат наручных часов, убедился, что до обеда еще без малого три часа. Он углубился в свои бумаги.

Подал голос его сотовый. Подумал: «Сударыне зачем-то уже понадобился. Неужто успела соскучиться?»

– Слушаю… Привет… Так… Я понял… Хорошо сделала, что посоветовала мне позвонить… Конечно… Говорит, что очень важно?.. Тем более… Да… Конечно, дорогая Галина Анатольевна… Не ёрничаю… Всегда дорогая… Да… А то, что не веришь, – не мои, а твои проблемы… Как с квартальным отчетом?.. После двух пойдешь?.. Проблем, думаешь, не будет?.. Как всегда, говоришь?.. Да, что бы я без тебя делал… Не переоцениваю… Ни на грамм… Тебя переоценить невозможно… Мне повезло, что имею такую помощницу… Да… Вот так… Что, звонил Чайковский?.. Ну и что говорит?.. Кроха чувствует себя неважно?.. Может, зубки режутся?.. рано?… Так… Рано – не поздно, дорогая… Передай, чтобы дочурку берегли… Знаю, что дышать боятся… Поздние дети – это всегда проблема… Да… Философствую… А нельзя?.. Что плохого, если хочется блеснуть умом, и если его так накоплено много?.. То-то же!

Фомин отключился. И тут же сотовый опять зазвонил. И сейчас он знал, кто это. Жена только что предупредила.

– Привет, Жень… Так… Очень хорошо… Распрекрасно… Нет нужды особой… Передавай прямо в руки Георгия Иннокентьевича… Я вам верю… Знаю, что нет времени… Да, я не знаю, когда вернусь… По крайней мере, не раньше субботы – это абсолютно точно… Возможно, и позднее… Да… О тебе?.. Нет, не забыл… Невозможно… Будет тебе работа… Как всегда, интересная, в которой без твоих способностей, Жень, – никуда… Будь здоров!

Связь оборвалась в нужное время. Оборвалась удачно. Он с утра забыл подзарядить телефон и вот… Хорошо, что не забыл захватить зарядное устройство. Он воткнул вилку в разболтанную розетку. Да, ненадежна, а другой для его номера не припасли.

Фомин, просматривая записи, замычал:

– Была бы страна родная, и нету других забот…

Примерно через полчаса вновь зазвонил сотовый.

– Приветствую, Георгий Иннокентьевич… Да, звонил мне Григоров… Так и сказал… Всё верно… Какие впечатления?.. Понял, что бомба… Я на это, обращаясь к вам, и рассчитывал… Да… Сожалею, что приеду, а первая волна эмоций уже спадет… Да… Приятнее, когда в эпицентре… Думаете, на меня насядут?.. Плевал с высокой колокольни… А я чем хуже?.. Тоже не робкого десятка… Где сядут, там и слезут… Верно!.. Если честно, люблю сбивать спесь с богачей… Меня хлебом не корми… Следственные органы?.. Пусть занимаются… Пусть носом роют землю… Это их хлеб… Им дана такая информация, что пальчики оближешь… Разве не понимаю, что сам Илюша может и непричастен непосредственно, но то, что покушение на Останина и визит ко мне как-то взаимоувязаны – уверен почти на сто процентов… Будем надеяться, что этот газетный номер разойдется как горячие пирожки, только-только вынутые из русской печи… Понимаю, что мои слова – это бальзам на душу главному редактору… Особенно, когда интерес к прессе читатель теряет, если не потерял окончательно… Нет доверия к печатному слову… Наверное… Могут подумать, что газета и на этот раз выполняет чей-то и кем-то щедро оплаченный заказ… Их проблемы, если не верят, что есть непродажные люди… Всего!.. До встречи!