Читать книгу Лидерство - Генри Киссинджер, Валери д`Эcтен - Страница 16

По иронической прихоти судьбы, через двадцать лет после того, как моя семья бежала из фашистской Германии, у меня появилась возможность принять участие в формировании долговременной политики по отношению к этой стране, вступившей к тому времени в НАТО, в качестве консультанта Белого дома при Кеннеди.

С официальными лицами зарубежных правительств я начал встречаться в конце 1950-х годов – сперва как ученый, изучавший европейскую историю, а в начале 1960-х – в роли консультанта Белого дома. Несмотря на мое восхищение лидерскими качествами Аденауэра, меня в тот период тревожил вопрос, как бурная политическая культура Германии отразится на решениях, налагаемых на страну холодной войной. В апреле 1961 года я подал президенту Кеннеди памятную записку, в которой написал:

«Страна, проигравшая две мировые войны, перенесшая три революции, совершившая преступления нацистской эпохи и за одно поколение дважды потерявшая свое материальное благополучие, не может не страдать от глубоких психологических ран. Она живет в атмосфере истерии и склонна к неуравновешенным поступкам. Один мой немецкий друг-писатель как-то сказал, что Германия – единственная из крупных европейских стран, которая не претерпела после войны сколько-нибудь заметного психологического шока. Она бросилась решать свои проблемы путем лихорадочных попыток восстановить свою экономику. Однако при этом остается потенциальной жертвой нервного срыва»⁸⁴.

Этот отрывок запечатлел нестабильность обстановки, в которой работал Аденауэр, и психологические проблемы его политики.

Первый раз я встретился с Аденауэром в 1957 году, во время научной поездки в Германию. Наши встречи продолжались на протяжении десяти лет, до самой его смерти. Последние из десяти или около того встреч состоялись после его ухода в отставку в 1963 году. Я с благодарностью выслушивал его иногда меланхолические размышления о собственной жизни и будущем немецкого народа, которому, несмотря на окончание оккупации, похоже, было суждено бесконечно терпеть в своем доме британские, французские и американские войска – на этот раз как элемент сдерживания советского вторжения.

Кабинет канцлера находился во дворце Шаумбург, бывшей резиденции рейнского аристократа XIX века. Хотя и красиво отделанный по стандартам того времени, кабинет был слишком мал, чтобы в нем полностью уместилось хозяйство управления современным бюрократически-технократическим государством. В резиденции канцлера преобладали простые кресла и диваны, всякие технические новшества были сведены до минимума. Его кабинет скорее напоминал гостиную, чем центр власти. За исключением небольшого числа главных советников, рабочий персонал располагался в других местах Бонна, города слишком скромного, чтобы служить столицей крупного государства.

Авторитет Аденауэра отчасти зиждился на его личности, соединяющей в себе достоинство и силу. Его лицо, наполовину парализованное из-за повреждений, полученных во время автомобильной аварии, когда ему было немного за сорок, и его манера держаться, одновременно учтивая и замкнутая, недвусмысленно говорили: вы вступаете в мир, где правят принципы и безразличие к громким лозунгам и нажиму. Аденауэр всегда говорил спокойно, лишь изредка прибегая к скупым жестам. Он был готов в любое время обсуждать текущие вопросы, но в беседах со мной никогда не касался своей личной жизни. Моими делами он тоже не интересовался, хотя, если брать во внимание пресловутую эффективность немецкой бюрократии, разумеется, знал историю моей семьи и понимал, какие разные пути судьба уготовила мне и ему.

Аденауэр умел точно оценить характер человека и подчас высказывал свои наблюдения в язвительной форме. Во время дискуссии о том, какие качества нужны сильному лидеру, он предостерег «никогда не путать энергичность и силу». В другой раз он пригласил меня в свой кабинет сразу же после того, как его покинул другой посетитель, незадолго до этого привлекший к себе внимание прессы своими нападками на Аденауэра. Я, разумеется, не смог скрыть удивления, увидев, с какой сердечностью они прощались. Свою беседу со мной Аденауэр начал словами: «Мой дорогой профессор, в политике важно уметь мстить без горячности».