Читать книгу Орден Падшего Ангела. Третье сочинение Джузеппе ди Кава. Поцелуй Люцифера, или Ведьма из Черветери - Георгий и Ольга Арси, Георгий и Ольга Арси - Страница 6

«…Возбуждающий сильнейшее подозрение в еретичестве подлежит осуждению как еретик… Те из них, которые клятвенно отрекаются от своих заблуждений, должны быть приводимы к покаянию. Не отрекающиеся передаются светскому суду и сжигаются. При доказанности преступления, но при отсутствии признания в преступлении, обвиняемый считается за нераскаявшегося еретика и осуждается в соответствии с этим…»

Яков Шпренгер, Генрикус Инститор. Молот Ведьм. Часть III. 1487 год

Отбросив тяжкие раздумья, навеянные нелёгкой судьбой инквизитора, Джулио ди Скрибаньи перешёл к представлению инквизиторской команды. Он гордо осмотрел присутствующих, стоящих перед его резиденцией, и высокопарно заявил:

– Пришло время, синьор Орсино, вам познакомиться с уважаемыми спутниками. Они разделят дорогу, кров, пищу и опасности вместе с нами. Каждый из них уже не раз проверен мной и другими комиссарами инквизиции на верность долгу. Кратко представлю каждого. Вот брат Батисто, он храбрый и верный своему призванию, бывший солдат. Воевал на стороне монархии Габсбургов против иноверцев из Османской империи за Валахию, Трансильванию и Молдавию. Сейчас стал настоящим воином инквизиции, заслужив истинную славу верностью праведному делу. Раньше он активно губил иноверцев, принуждая их души к истинам католической веры, а сейчас на его счету несколько удачных следствий, дознаний, сожжённых чернокнижниц и еретичек.

В глазах брата Батисто вы никогда не увидите милосердия к колдунам, ведьмам и прочей нечисти. Он хитёр по отношению к любому грешнику, побеждая отступников их же оружием. Ибо цель оправдывает средство, если цель – спасение души. Я прав, брат Батисто? Да сгорят все ведьмы и колдуны в один день!

Джулио ди Скрибаньи, закончив представление монаха, с самодовольной улыбкой задал вопрос крупному человеку с тяжёлым взглядом палача в одежде служителя церкви.

– Так и есть, мессер комиссар, моя душа поёт псалмы, когда видит еретика или еретичку на костре и слышит их предсмертные крики. Неважно, как этого добиться, правдой или ложью. Главное, чтобы виновные были наказаны. Как вы уже сказали: «Каждый, кто грешен, да будет наказан по заслугам!» – ответил брат Батисто, жестоко и мерзко ухмыльнувшись.

Таддео тщательно осмотрел этого слугу инквизиции. Монах был ниже среднего роста, по возрасту лет сорока. Отличался излишней полноватостью, но очень старался создать вид сильного человека. Для этого он периодически втягивал живот и приподнимал грудь. Видимо, старая закалка солдата не позволяла ему расслабляться. Его круглая голова покоилась на мощной шее, покрытой синими венами. Лицо украшали толстые мясистые дуги бровей, огромный нос с наростами лишнего красноватого мяса, пухлые губы и большие уши. Дополняли эту картину свисающие жирные щёки и жёлтые зубы, видимо, испорченные во время военных походов употреблением плохой воды и пищи. Они периодически появлялись из-за сильно разведённых губ в связи с привычкой Батисто постоянно широко открывать свой рот, ужасая окружающих или вызывая омерзение. Казалось, что неизвестная внутренняя боль беспокоит бывшего наёмного солдата итальянской армии. Наверное, в одном из сражений ему перебило какой-то нерв, и от этого появилась пагубная привычка. Но взгляд монаха был строг и суров, хотя в его глазах маг прочёл глубинную пустоту и печать полной человеческой деградации.

Тело монаха Батисто было обряжено в походную сутану с капюшоном из дорогой качественной ткани и подпоясано искусным в изготовлении верёвочным пояском, подчёркивающим особое положение этого человека в общей иерархии инквизиторской команды.

«Он сер и скуден, как дорожный пыльный мешок, но его фанатизм верующего очень силён. Скорее всего, он ничего в жизни более не желает, кроме возможности унижать и убивать людей, и ничего не умеет, кроме как воевать и пытать», – подумал Таддео.

– Следующий верный слуга нашей службы – это брат Лукреций. Он славится своей подозрительностью и вниманием, его ум и острый взгляд могут вывести на чистую воду любого еретика, пытающегося скрыть правду от инквизиции. Больше десятка ведьм и колдунов уничтожены благодаря ему. Брат Лукреций закончил Болонский университет с очень хорошими отзывами. Он начитан, знает наизусть большое количество мудрых изречений лучших теологов, философов и мудрецов прошлого и современности. Является специалистом в римском и каноническом праве, – заявил Джулио ди Скрибаньи, указывая на другого монаха.

Тот молча поклонился присутствующим будущим спутникам.

Маг осмотрел и этого человека. Брат Лукреций, мужчина лет тридцати пяти, среднего роста и обычного телосложения, оказался совсем не похожим на предыдущего слугу инквизиции. Узкое лицо монаха-аскета выделялось генетически правильными от рождения чертами. Взгляд узковатых, необычных для итальянца бесцветных глаз был по-настоящему подозрителен и очень внимателен, что позволяло сделать вывод о наличии какого-то особого ума. Лукреций, в отличие от предыдущего монаха, носил сутану из простого материала.

«Этот человек ещё более опасен! В его глазах присутствует трезвый разум, и, возможно, он соперничает с Батисто за лидерское положение и близость к Джулио ди Скрибаньи. Скорее всего, Лукреций весьма лукав и постоянно вводит всех в заблуждение, стараясь спрятать свои истинные мысли за ничего не значащими высокопарными фразами», – подумал Таддео.

– А это брат Амато, совсем недавно в инквизиции. Он очень милосерден, и пока на его счету всего лишь две уничтоженные ведьмы, но наш брат на правильном пути и подаёт большие надежды. Да сгорят все ведьмы и колдуны в один день! – заявил комиссар инквизиции, указывая на тщедушного монаха с узким непропорциональным телом.

Тот скромно потупился и ответил:

– Я мечтаю сжечь столько еретиков, сколько сжёг достопочтенный брат Крамер, создавший великий трактат «Молот Ведьм».11 Он является для меня примером в этой жизни, наполненной грехом и страданиями.

При этом брат Амато с глуповатым восхищением смотрел на говорившего Джулио ди Скрибаньи. Он всем своим видом подчёркивал подобострастие и глубокое почитание по отношению к комиссару инквизиции. Таддео мельком осмотрел и его, молодого мужчину двадцати пяти лет. Руки этого человека были слишком длинны, а ноги несколько коротки. Узкая приплюснутая голова сидела на тонкой шее излишне прямо и одиноко, как тонкий гриб со шляпкой на трухлявом пеньке. Плечи отличала неровность: правое было задрано, а левое отведено назад. Казалось, что какой-то сильный ветер искалечил тело, нарушив его симметрию. Лицо, не по возрасту моложавое, и несколько наивные, бессмысленные глаза наводили на мысль о дегенеративности этого служителя инквизиции.

«Скорее всего, он болен головой, агрессивен и пагубен. Такие люди, сами не испытав страданий, не могут отделить реальность от придуманного и от этого склонны к излишней жестокости», – сделал вывод маг, оценив способности брата Амато.

Комиссар инквизиции продолжал:

– Кроме того, с нами следует теолог-обвинитель, светский каноник синьор Марио ди Лацио. Он лучший учёный муж Рима, специалист в юридическом праве, знающий все случаи ухищрений ведьм и колдунов. Прошу советоваться с ним по основным вопросам и понятиям ереси. Он очень хорошо разбирается как в женском, так и в мужском чернокнижье и ведовстве. А кроме того, синьор Марио ди Лацио недавно защитил на научных прениях в Болонском университете своё нетленное сочинение. Его труд называется «Способность различных животных оказывать содействие нечистой силе. Возможности всяческих амулетов и похожих на них предметов хранить силу демонов Ада. Призвание инквизиции в очищении земель Италии от скверны ереси и тайных знаний». Синьор Марио ди Лацио участвует во многих инквизиционных командах, что проводит Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium. Нам несказанно повезло, что такой истинно учёный муж сопровождает нас в этом опасном предприятии.

Джулио ди Скрибаньи, подчёркивая личное уважение к теологу-обвинителю, даже удосужился наклонить голову в лёгком поклоне, и это был высокий знак признания персональных заслуг Марио ди Лацио. Комиссар инквизиции являлся высокой духовной особой и всячески подчёркивал это своим гордым поведением, но, видимо, достижения теолога были действительно значительны.

Теолог-обвинитель оказался тем человеком, что демонстрировал независимость от власти Джулио ди Скрибаньи, готовя своего коня к путешествию во время выхода комиссара из резиденции. Он был невысокого роста и излишне худощав или болезненно строен, по сравнению с окружающими его спутниками. Овальную птичью голову украшали жидкие светлые волосы, неровно растущие на голове. Растопыренные уши и толстый нос создавали впечатление природного уродства и вызывали чувство пренебрежения к этому учёному мужу. Лицо было неизлечимо жёлтым, а глаза глубоко посаженными и мертвецки пустыми. Здоровье, бодрость и мужская крепость давно покинули бренное тело Марио ди Лацио. Магу захотелось разобраться в грязной и порочной душе данного слуги инквизиции. Тот, в свою очередь, тоже внимательно осмотрел Таддео и даже его помощника Джузеппе. Однако не сказал ни слова, а своё приветствие обозначил небрежным кивком головы.

«Этот слуга инквизиции очень злобен и коварен, смерть идёт за ним по пятам, и он об этом знает. Поэтому его цель – как можно больше людей забрать с собой в тёмный Ад. Кажется, в жизни теолога присутствует некая гнусная загадка, не совсем похожая на обычные тайны людей. Нужно внимательно вникнуть и понять суть личных секретов. Зная тёмные стороны души человека, можно управлять его поступками», – подумал Таддео.

Мысленно маг решил при первой же возможности исследовать астральное пространство вокруг своих новых спутников, чтобы иметь возможность использовать мафлоков и лярв, живущих в ауре людей. Для этого ему было нужно всего лишь в течение нескольких минут иметь физическую возможность контакта с человеком в состоянии бодрствования, сна или гипноза. Однако подобное действие требовало очень больших физических и душевных сил и отнимало месяцы жизни. Исходя из этого Таддео нечасто пользовался этим даром.

Низменные сущности, мафлоки – мужского пола, и лярвы – женского, имелись в ауре практически у каждого человека, живущего на Земле. Только в разных количествах. Они представляли из себя пространственных, безобидных на первый взгляд, якобы совсем не опасных для жизни своих хозяев, внешне незаметных астральных паразитов. Эти адские гнусы не имели ни крови, ни общепринятых тел и не были похожи ни на одно из земных существ. Им не требовалось питание, они существовали за счёт поедания негативных эмоций, низменных пороков, грязных и греховных привычек и желаний человека.

В демонологической классификации мафлоки и лярвы относились исключительно к низкоразвитым сущностям адского мира, неспособным к самостоятельным поступкам и мыслям, в отличие от демонов и их ближайших помощников. Однако их огромную степень влияния на жизнь людей отрицать было невозможно. Для того чтобы погубить человека, надо было просто подкармливать мафлоков и лярв всяческими пороками. Если адским гнусностям удавалось неоднократно победить волю и чистоту души человека, погрузить его в пучину постоянного греха или тёмной слабости, то успех был обеспечен. Через некоторое время индивид, изнутри сгрызаемый адскими сущностями, попадал в смертельную беду. Некоторые неучи демонологии называли их чёрными пороками, но это было неправильно.

Пороки – это всего лишь ежедневная еда для лярв и мафлоков.

Разобраться, кто является мафлоком, а кто лярвой, было практически невозможно. Об этом можно было судить только по их аппетитам. Лярвы предпочитали женские пороки, а мафлоки увлекались мужскими. Например, однажды, для того чтобы добиться успехов в одном смутном деле, Таддео поощрял ежедневное пьянство одного монаха из дальнего горного монастыря. Магу был необходим древний трактат, тайно хранящийся в библиотеке, где этот служитель исполнял должность библиотекаря. Втёршись в доверие к незадачливому монаху, он пристрастил того к дармовому вину и беспробудному пьянству.

Мафлокам это очень понравилось. В конце концов бедняга стал зависим от этого дурного напитка и вскоре умер, предварительно отдав требуемый гримуар. В течение пары месяцев мафлоки съели его ум, сердце, печень и желудок, а Таддео без насилия и крови заполучил необходимый трактат.

В другой раз маг успешно использовал истеричных лярв похоти. Он погрузил свою очередную жертву в длительный гипнотический сон. Затем освободил от оков нравственности его мысленные низменные желания совокупления. Потом приказал лярвам, этим порочным сущностям, ежедневно принуждать этого человека к страсти и пороку похоти. Адские гнусности начали провоцировать жертву мага на удовлетворение низменных инстинктов не только с людьми, но и с различной живностью. Вскоре этот грешник, не имея постоянной возможности заниматься соитием с женщинами, начал прелюбодействовать с многочисленными животными. Он не оставлял в покое ни коз, ни собак, ни ослов, ни кроликов, ни кур. Это надоело соседям по коммуне, и нашёлся честный доносчик. Наступил день, когда жертву тайного воздействия мага задержали за совокупление с коровой, после чего он был осуждён судом инквизиции к сожжению.

И сейчас маг вновь решил использовать пороки спутников для достижения своего успеха, если это понадобится.

Тем временем Джулио ди Скрибаньи не останавливался, теперь уже он решил представить инквизиторской команде и самого Таддео. Комиссар гордо осмотрел присутствующих и указал на мага, скромно стоящего рядом, при этом заявив:

– Представляю вам нашего спутника и секретаря Святого отдела расследований еретической греховности синьора Орсино ди Савельи. Отныне дворянин служит при мне и помогает в расследованиях, дознаниях, допросах, преследовании еретиков и носителей тайных знаний. Как вы понимаете, он выходец из уважаемой, знатной и старинной семьи Италии. Среди его предков имеются римские папы, кардиналы, известные кондотьеры в чинах капитанов итальянских рот при Ватикане и различных европейских монархах. Буквально накануне шпагой синьора Орсино были убиты пятеро разбойников, пытавшихся лишить его чести рода, денег и жизни. Он поразил их клинком, как уничтожают кроликов, свиней или баранов. Просто прихлопнул как мух, комаров, мошек и прочую гнусность.

Мой новый секретарь смел, умён, имеет прекрасные рекомендации и предан инквизиции. Теперь нам предстоит служить вместе против вероотступников. Прошу любить и почитать.

Монахи и теолог-обвинитель были явно шокированы услышанным. Их нисколько не удивило то, что дворянин смог вдвоём со слугой убить пятерых здоровых мужчин. Они считали, что такое бывает. По крайней мере, подобные рассказы были нередкими. Многие бахвалились своей силой, сноровкой и удачей. Однако то, что новым секретарём стал итальянский дворянин из столь известной семьи Савельи, для них стало неожиданностью. Прежде подобные высокородные синьоры не появлялись на столь ответственной, по их мнению, должности. Истинное дворянство Италии считало ниже своего достоинства заниматься поиском ведьм и колдунов. Высокородные синьоры с древними гербами могли приказывать искать еретиков и носителей тайных знаний, но сами предпочитали не пачкать руки подобным неблагодарным трудом без особой на то необходимости и выгоды.

Из этой известной семьи в том числе происходил давно почивший в бозе папа Гонорий III Великий, прославивший себя пятым крестовым походом на Святую землю, а также образованием великого ордена доминиканцев. Знаменитый понтифик при помощи испанского дворянина и каноника Доминика де Гусмана Гордеса создал духовный союз светских людей обоего пола для защиты церкви и стремления к нравственному совершенству общества.

Символом ордена являлось изображение чёрной с белыми пятнами головы собаки с пылающим факелом во рту и надписью «Псы Господни».

Именно к этому знаменитому ордену принадлежали братья-проповедники Батисто, Лукреций, Амато, а ранее и сам Джулио ди Скрибаньи. Комиссар после успешного окончания обучения в одной из теологических школ ордена решил не продолжать служение вере в монастыре, а стал светским каноником, лишив себя монашеского бремени. Он оставил предписание жить «в монастырях, подчиняясь особым правилам» (vita regularis), заменив на исполнение канонов в светской жизни (vita canonica).

Кроме того, личности незабвенного папы Гонория III Великого приписывалось знание магии, некромантии и чародейства, создание тайного ордена Хранителей Смерти. Но об этом, конечно, никто из присутствующих у резиденции комиссара инквизиции не мог сказать вслух. Монахи и теолог самым внимательным образом осмотрели Таддео. В этот момент маг был невозмутим и сдержанно стоял, придерживая эфес шпаги, потупив взгляд в землю. Ему совсем не хотелось, чтобы спутники в самом начале пути испытывали к нему страх или подозрительность, поэтому выбрал для своего поведения единственно правильную оболочку – обычную серую скромность. Если бы кто-то захотел вглядеться в глаза Таддео, то увидел бы, что правый глаз мага, зелёный по цвету, наполнен ненавистью. Другой, левый, с голубым оттенком, полон презрения к присутствующим. Его лицо, обычно имевшее мрачную мимику аскета, жёсткий взгляд, вызывающий оцепенение и покорность у неподготовленных людей со слабой волей, в этот раз было очень благопристойным и благообразным.

Таддео поправил длинные кудрявые волосы и молча уважительно поклонился.

– Мы рады подобной чести! Восхвалять, благословлять, проповедовать! Восхвалять, благословлять, проповедовать! Восхвалять, благословлять, проповедовать! – громко заявил монах Батисто, нарушив затянувшееся молчание.

Он трижды повторил слова девиза ордена доминиканцев, а стоящие рядом с ним монахи закивали головами вслед его словам и наложили крестное знамение.

– Мессер, я очень благодарен за такую прекрасную компанию. Ещё несколько дней назад я и мечтать не мог о подобной чести. Постараюсь быть достойным и прошу принять меня в столь высокое общество, – заявил Таддео, вновь поклонившись всем присутствующим.

– Человек, который управляет своими страстями, является хозяином мира. Мы должны либо управлять ими, либо ими управлять. Лучше быть молотом, чем наковальней. Амен! – заявил монах Лукреций, медленно повторив некоторые из назиданий каноника Доминика де Гусмана.

Видимо, тем самым он выразил своё почтение данному неординарному событию, вхождению дворянина Орсино ди Савельи в инквизиционную команду.

– Следуйте за мной, молодой человек, нам предстоит совсем недолгий путь в Черветери, что располагается к северу от Рима. Надеюсь, с благословения Творца мы будем там к вечеру. Это всего-то около тридцати миль пути. В тех местах очаг ереси и колдовства, и нам приказано уничтожить его. Я имею большие полномочия. В этом грешном городе я могу обойтись без суда еретиков, ограничившись предварительным расследованием и немедленной казнью. Вообще, эти суды никчёмны, только мешают истинному правосудию, отнимают время у горожан. Инквизиция задыхается от следственных действий, а еретики, пользуясь этим, только увеличиваются. В Черветери всё будет по-другому: выявили тёмную нечисть – назначили дознание – подтвердили вину – казнили на специальной площади для огня, quemadero. Никаких болтунов судей и защитников на процессах, – с гордостью заявил комиссар инквизиции.

– Это прекрасно! Теперь так будет всегда и везде? – уточнил обвинитель Марио ди Лацио, несколько саркастически кивая головой.

Только он один не выразил своего любопытства по поводу появления нового секретаря инквизиции. Его взгляд был по-прежнему излишне независим.

– Нет, только в данном случае. Это эксперимент, но в нём заинтересован Великий Инквизитор Рима. Поэтому чем больше мы сожжём ведьм или колдунов в этом городе, тем больше будет почитания в наш адрес. Да сгорят все ведьмы и колдуны в один день! – ответил Джулио ди Скрибаньи.

– Отлично! Я всегда говорил, что сокращённое дознание – самая правильная форма честного расследования, – ухмыльнувшись, заявил обвинитель Марио ди Лацио.

– Я доложил о вас, синьор Орсино ди Савельи, Великому Инквизитору Рима, Его Высокопреосвященству, кардиналу Роберто Франческо Ромоло Памфилио. Кардинал поддержал меня в назначении вас секретарём инквизиции при Святом отделе расследований еретической греховности. Получите специальную служебную книгу «Учёт розыска, расследований и наказаний за ересь и колдовство» у отца Бенедикта. Туда надо будет записывать весь ход расследований, заносить описание тайных знаков на теле грешников, описывать всевозможные улики и многое другое. Да сгорят все ведьмы и колдуны в один день! – приказал комиссар инквизиции.

Маг подошёл к отцу Бенедикту и забрал из его рук книгу в кожаном тиснёном переплёте. Секретарь личной приёмной поклонился Таддео и прошептал:

– Я всегда жду вас на беседу с победами над еретиками. Не забывайте про наш разговор, но не сообщайте о нём мессеру Джулио ди Скрибаньи. Пусть это будет личной тайной. Пока вас не будет, я продолжу заниматься демонологией и к вашему возвращению из Черветери смогу порадовать новыми историями за чашечкой кофе. Помните, я и вы – надёжные друзья, каких не видывал великий Рим.

При этом глаза Бенедикта так сверкнули, что Таддео прочёл в них только жажду интриг и грех властолюбия. Маг холодно улыбнулся и рукопожатием, незаметным для окружающих, заверил монаха в полной своей поддержке и искренней дружбе. Затем Таддео направился к коню, отдав взмахом руки команду слуге Джузеппе сделать то же самое. Вся инквизиционная команда была готова к выдвижению и ждала приказа комиссара инквизиции.

– Пора в путь, в сёдла. С нами правда и церковь, а значит, и вся земная и небесная сила. Да сгорят все ведьмы и колдуны в один день! – громко, как настоящий полководец, провозгласил комиссар и первым сел на коня.

– Амен! – громко и едино закричала вся инквизиторская команда и последовала его примеру.

Только Таддео и Джузеппе молча заняли своё место в строю.

Это слово – «Амен» – означало: «Верно! Да будет так!» Но, видимо, у мага и у слуги были другие мнения на этот счёт.