Читать книгу Своё время - Георгий Кавсехорнак - Страница 9

– Здравствуйте, Семён Альбертович.

– Доброе утро, Зинаида Марковна.

– Пожалуйста, зовите меня просто Зина.

– Хорошо, Зина. А вы меня – просто Семён. Угощайтесь кофе, я заказал и для вас. Если вы голодны, можно позвать официанта.

– Спасибо, я завтракала.

– Вы очень легко одеты для такой погоды.

– Ничего, не волнуйтесь, я не замёрзла.

– Это что? Кто это с вами сделал?

– Что?

– Этот синяк под вашим левым глазом.

– Так заметно? Да, представьте. Я вообще не знаю, как мне поступить. Мне так нелегко. Очень надеюсь, что вы мне сможете помочь. Ведь вы сталкивались с таким раньше?

– Признаться, никогда. В сложившейся ситуации… я о том, что вы мне рассказали по телефону…

– Это только малая часть той истории, в которую я попала. Надеюсь, у вас достаточно времени выслушать меня.

– Да, конечно. Могу я записать наш разговор на диктофон, Зина?

– Пожалуйста.

– По ходу вашего повествования я буду делать пометки в блокноте и задавать вопросы, договорились?

– Да, разумеется.

– Вы готовы? Я включаю диктофон.

– Готова.

– Начинайте.

– Меня зовут Зинаида Марковна. Год назад я окончила Инженерную школу текстиля на базе Государственного университета технологии и дизайна по специальности «Конструирование, моделирование и технология швейных изделий». Сейчас я учусь в аспирантуре своего университета по направлению «Технологии лёгкой промышленности» и пишу кандидатскую диссертацию на тему «Инновационные методы обработки сырья в лёгкой промышленности». Я так подробно рассказываю. Ничего страшного?

– Нет, это важно. Продолжайте, пожалуйста.

– И вот у меня возникло такое чувство, что сама лёгкая промышленность не хочет, чтобы я писала кандидатскую.

– В каком смысле «сама не хочет»?

– Когда я год назад только начала писать диссертацию, стали случаться странные вещи. Началось всё с моей одежды. Вы улыбаетесь, но она – моя одежда – стала ни с того ни с сего… как это… приходить в негодность. То пуговица отлетит, то стрелки на чулках появляются сами собой, то каблук отвалится. Конечно, я пуговицы пришивала обратно, но на следующий же день они снова отваливались. Одежду отдавала в мастерские – с тем же плачевным результатом.

– Но, простите, сейчас на вас довольно удобная и даже модная одежда, хоть и лёгкая.

– Через несколько месяцев моих мучений это прошло. Само. Так же неожиданно, как и началось. Я закончила введение и первую главу своей диссертации. Некоторые темы моей работы затрагивают практические производственные аспекты. Мне необходимо было посетить несколько предприятий отрасли. И я поехала в командировку, в город N, где располагалась текстильная фабрика.

– Это одна из тех, что были перенесены в азиатские страны?

– Да, именно. Вы хорошо осведомлены. В городе N находилась градообразующая фабрика текстильных изделий. Именно на ней произошёл пожар этим летом, и её закрыли.

– Я помню, об этом событии средства массовой информации пытались умолчать. Так что у меня скудные сведения.

– У меня тоже, уверяю вас. Я же была там, когда фабрика ещё функционировала. Так вот, я предварительно договорилась об экспертных интервью с главным технологом и директором предприятия. Я провела несколько недель в городе N, но так и не поговорила с руководством. По тем или иным причинам интервью не случились. То они сами были в отъездах, то на бюллетенях, то какие-то срочные производственные совещания. В общем, повстречаться нам не удалось. Конечно, я пыталась попасть на фабрику, но также безрезультатно. Обычно меня останавливали прямо на проходной, не пускали внутрь. Мол, распоряжения не было. Отчаявшись, я отправилась домой ни с чем. И вообще, для меня осталось загадкой, производится там что-нибудь или нет?! Целыми днями от нечего делать я прогуливалась вдоль длинного высокого забора текстильной фабрики, подолгу стояла у ворот, но не видела ни одной грузовой машины ни въезжающей, ни выезжающей. Понимаете? Совсем ни одной.

– Да, это действительно странно.

– Пришлось мне писать вторую главу, опираясь на различные научные статьи, публикации и чужие интервью.

– Зина, и вы не попытались попасть на какую-нибудь другую фабрику отрасли?

– Разумеется, пыталась. Даже здесь, у нас в городе. Но меня как будто что-то не пускало. Каждый раз обстоятельства были не на моей стороне, и я бросила эти попытки. Странно, но доходило до того, что телефонные разговоры с людьми, которые могли бы мне помочь получить нужную информацию, неожиданно прерывались, и потом я уже не могла до них дозвониться.

– Может быть, это действительно просто роковое стечение обстоятельств?

– Да, Семён, я тоже так сначала подумала. Но делать-то нечего, кандидатскую писать надо, руководитель уже напирал.

– А вы ему это рассказывали?

– Что вы! Он бы меня принял за сумасшедшую аспирантку. Или безвольную, что ещё хуже.

– Понятно…

– А несколько недель назад начались совсем уж вопиющие случаи…

– Опять с вашей одеждой?

– Нет, совсем иного рода. Я не знаю, как это сказать… ОНА стала агрессивной.

– Кто? Лёгкая промышленность?

– Да, именно! И я думаю… Я не доживу до своей защиты. Мне, скорее всего, придётся совсем отказаться от диссертации.

– Зина, я не хочу вас обидеть, но не находите ли вы, что эти события могут быть связаны только с вами? Точнее, они происходят из-за вас.

– Если честно, я так не думаю. Когда я училась в университете, мне всё давалось достаточно легко. Я с удовольствием изучала историю и современные применяемые технологии в лёгкой промышленности. Помню, тогда меня поразил один исторический факт. В начале прошлого века из-за войн, революций и мирового экономического кризиса, после упадка вообще всего производства, в том числе и лёгкой промышленности, всего за пятнадцать лет был восстановлен и даже превышен объём производства отрасли. За тот период было построено огромное количество фабрик, сырьевых и перерабатывающих предприятий.

– Всё-таки это было обусловлено общим периодом подъёма в стране.

– Да, возможно. Для сравнения, сейчас мы выпускаем тканей в три раза меньше, чем полвека назад. Как же так? Населения, то есть потребителей, стало больше, а лёгкая промышленность не работает даже на треть.

– Это как раз легко объяснимо засильем иностранной продукции и потерей сырьевой базы. Да, Зина?

– Семён, но всё-таки я решила, что смогу хоть как-то помочь в подъёме этой отрасли. И я делала всё возможное для этого. Училась, изучала, писала… Но, понимаете… ОНА не хочет. Не желает, и всё! Сколько моих идей будет похоронено.

– Спокойно, Зина. Объясните, будьте любезны.

– Понимаете, я теперь не могу даже посетить магазин одежды. Это какой-то кошмар. На меня валятся вешалки с шубами: мой синяк под глазом – это их работа. Я поскальзываюсь в отделе обуви и разбиваю нос о тяжёлые мужские ботинки, стоящие на нижней полке. Запутываюсь в портьерах, и они не дают мне дышать. На меня падают сумки. Я боюсь. Я в отчаянии, я забросила свою диссертацию. Хорошо, что пока это происходит только в соответствующих магазинах. Помогите мне, если можете.

– Зина… можно, я выключу диктофон?

– Да, конечно. Я уже всё рассказала. Хорошо, что я выговорилась. Это было легче, чем я думала.

– Я рад, что вам стало легче. При иных обстоятельствах я бы точно сказал, что вы «не в себе». Но, я думаю, вы говорите правду. Когда вы вошли в кафе, я сразу подумал: «Вот такой должна быть лёгкая и независимая девушка. Неужели у неё могут быть какие-то проблемы?» К сожалению, я могу помочь вам скорее только советом. Не скрою, вы мне понравились. Но думаю, что вам не стоит больше возвращаться к диссертации. И даже больше – я считаю, что то, что вы уже написали, надо… уничтожить, возможно, даже сжечь. Я смогу помочь вам: например, сопровождать вас в магазины, покупать для вас одежду и обувь, если вы не против?

– Да, большое спасибо.

– И будем надеяться, что это само пройдёт. Ну не хочет ОНА развиваться, ну и не надо! Полно других интересных занятий. Вы согласны?

– Да, Семён. Спасибо за поддержку. Я рассчитывала, что это будет делом моей жизни, но судьба, видимо, решила иначе. А репортаж вы сделаете?

– Конечно, не сомневайтесь. Сейчас я только должен закончить… свою статью о пищевой промышленности.

– А почему вы говорите шёпотом?

Чашки с кофе на столе зазвенели, лёгкая рябь на его поверхности навевала страх.