Читать книгу Автомакиада. Часть 1 - Георгий Коваленко - Страница 3

2070 год

За год походов стало только больше, о каждом теперь приходилось сообщать. Ребята ходили чаще всего группами, реже вдвоем и только Ник мог ходить в одиночку, зная все тропы вокруг поселения. Но в этот раз он был вместе с Мариной. Они сидели недалеко от поселка на холме и наблюдали за поселением. Нещадно жгло июньское солнце и не было даже легкого ветерка. Воздух был наполнен запахами хвои и лесных трав, изредка доносился запах печеного хлеба.

– Как думаешь, что нас ждёт? – спросила Марина.

– Не знаю.

– А отец твой что говорит?

– Молчит.

– Странно. Он всегда говорит правильные вещи и, вроде бы, они даже сбываются.

– Потому и молчит, чтобы не сбывалось.

– Я не просто так спросила, Ни. Вот смотрю на наше поселение, а потом глаза чуть-чуть выше делаю, а там горизонт. А за горизонтом еще горы, еще леса. Я безумно тебе благодарна, что ты меня с собой в походы водишь, я хотя бы окрестности вижу. Но что там за ними, Ни? Вот за той горой, например, что?

– Заповедник.

– А за той?

– Карпинск, город. Идти до него километров семьдесят, наши через него ездят.

– Откуда ты знаешь, что там?

– У меня же навигатор всегда с собой. А дома я иногда от нечего делать по вечерам рассматриваю карты.

Ник взглянул на Марину. Её волосы развевались на легком ветру, глаза были грустные, но смотрела она не на поле, а куда-то на вершины Уральских холмов, будто пыталась заглянуть за них и мысленно убежать отсюда подальше.

– Знаешь, – вдруг оживленно начал Ник, – Я всю жизнь мечтаю о другом. Мне нравится смотреть на звезды, мне нравятся корабли, мне нравятся истории о колонизаторах Марса. Мне это интересно, а не жизнь вот на этом клочке земли.

Марина испуганно оглянулась по сторонам и почти шепотом произнесла:

– Осторожнее с такими словами!

– А! Испугалась? Тяжело говорить о мечтах, которые целям движения не соответствуют?

– Да тебя же наказать за такие слова могут, – испугалась девушка.

– Я хочу открывать новые горизонты, жить без страха, любить без страха. Без страха быть наказанным за то, что мечтаю о чем-то большем.

– А что ты сделаешь, Ни?

– Уйду отсюда.

Марина взглянула на него, и на сердце у Ника защемило. Без слов, и он чувствовал это, она всем своим существом умоляла его этого не делать. Девушка отвернулась и нервно сжимала и разжимала пальцы, а потом с горечью в голосе сказала:

– Ни… А как же твои родители? Ведь если ты уйдёшь, что с ними будет? Отец твой, может и смириться, а мама? Она же не переживет такого. И потом, ты же понимаешь, какое отношение будет к твоей семье в поселении? Их могут изгнать, куда они тогда пойдут? А ты, ты сможешь вернуться, когда уйдешь и освоишься там, во внешнем мире? А освоишься? А если с тобой там что-нибудь случиться?

Ник хотел что-то сказать, но Марина перебила:

– А я? Я держусь, потому что ты рядом, Ни. Как ты думаешь, я справлюсь здесь одна? Я тоже не принимаю того, что нам нельзя покидать поселение всю нашу жизнь, и мне очень обидно, что я так и не увижу мир. Но я всё равно предана идее жить так, как жили наши предки веками.

Ник крепко обнял Марину.

– Я заберу тебя с собой.

– Не смеши. У меня в семье нет никого, кто может работать в городе. Мне во внешнем мире никто не поможет, если с тобой что-то случится…

– Мой отец.

– Ни, ты перекладываешь ответственность. Подумай сам, что я там буду делать? Ни образования, ни дома. Работу мне там никто не даст. Мы там нулёвые, твоя мама и отец сами говорили, что с нашим рейтингом мы там бесполезны. И недавно люди из города пришли, у которых социальный рейтинг упал до нуля. По их рассказам их несправедливо обвинили.

– У моего отца тоже опускался рейтинг, но он поговорил с полицией, доказал свою невиновность и его рейтинг стал даже больше.

– Ни, это правда очень рискованно. Ты ради своей мечты хочешь поставить под угрозу своего отца, свою маму, старейшину, оставить меня без поддержки… Ради чего, Ни? Из-за слов, которые сказал тебе пилот упавшего шаттла, что ты всё сможешь, если захочешь?

– Я не выбирал, где родиться.

– Но ты выбрал меня, а я выбрала тебя… – по щеке Марины потекла слеза, которую Ник поспешно вытер.

– Маня, мне тоже страшно. Но ты же только что сама спросила меня, что там за горизонтом. Почему для тебя эта мечта кажется такой недостижимой, когда рядом есть я?

– Что может быть нужнее, чем держаться ТУТ друг за друга? И не напоминай мне эту древнюю притчу про раков в ведре! – Марина освободилась от объятий и теперь они сидели, тесно прижавшись друг к другу

– Я не могу тебе это объяснить, но я чувствую. Просто чувствую, что если сейчас не сделаю этого, то потом может быть слишком поздно. В конце концов, попытка не пытка. Если у меня не получится, я свяжусь с отцом и мы вернемся с ним вместе сюда.

– Ты так говоришь, будто в соседнюю деревню за хлебом едешь.

– А ты была хоть раз в соседней деревне? Мы же даже выехать туда не можем, потому что нам нельзя.

– Правила такие.

– О да, – и Ник стал пародировать поучительный тон старейшины Александра, – Правила в нашем доме высечены на камне.

Марина рассмеялась, потому что Ник очень хорошо пародировал. Но после смеха её лицо снова стало печальным и даже немного суровым.

– Знаешь, Ни, я боюсь тебя потерять, – она стала дышать очень часто, – И я понимаю, что для тебя это важно. Я всегда за тебя. Поэтому, если ты хочешь, то иди туда. Иди во внешний мир, стань наконец собой, ведь ты этого хочешь. Но я с тобой не пойду, я не смогу.

Только что Ник был полностью уверен, что нет ничего невозможного, но слова девушки немного отрезвили его. Он опустил голову, немного сгорбился и стал машинально рвать стебли травы рядом.

– Марина, я правда могу потом тебя забрать.

– Ни, – слова девушки застревали в горле, приходилось делать усилие, чтобы их произнести, – Ты мечтатель. Твои планы – это воздушные замки и ты пытаешься меня успокоить. Мне бы твои иллюзии и твою уверенность, я бы так не переживала.

– Наши родители работают в городах, не только на отдаленных территориях. Им можно, а нам нельзя, так ведь, получается? Почему я не могу стать как они и приносить таким образом пользу поселению?

– Потому что это не наша роль. Наши родители собой жертвуют ради нашего блага и блага людей во внешнем мире, а ты их жертву умаляешь до мизера и сводишь все адские труды на «нет».

– Да ничего я не умаляю. Я просто хочу видеть другую жизнь. И ты тоже.

Марина снова затеребила пальцами и через минуту спросила:

– Из родителей кто-нибудь что-то знает?

– Я им сегодня скажу.

– Боже мой, – шепотом произнесла девушка, – Ты действительно решился на это.

Марина закрыла рот рукой и её пальцы непроизвольно впились в собственную ладонь, оставляя полумесяцы от ногтей. Она стала смотреть на горы вдалеке, где небо становилось черным и в глубине часто сверкали молнии. Надвигалась сильная гроза, которая пришла в поселение вечером и накрыла «Северный Урал» страшной бурей.

За ужином в доме Ника царило молчание, и только тяжелые капли дождя методично выстукивали ритм по стеклу. Сегодня готовил отец, на столе были жареная курица и лепешки, в качестве десерта привезенное из внешнего мира лакомство, похожее на желе синего цвета. Родители ужинали с аппетитом, чего нельзя было сказать об их сыне. Ник сидел бледный и бесцельно водил вилкой по тарелке, так и не поднеся ко рту.

– Чего не ешь, Никола? – спросила Анна.

– Ем, просто медленно, – ответил Ник и голос дрогнул на последнем слове.

– Что-то случилось? – Анна взяла ещё один кусок курицы и положила его себе на тарелку.

– Нет…

– Ты как-то неуверенно это сказал. У вас с Мариной что-то случилось?

– Да нет, всё нормально у нас. Всё хорошо, правда.

Его вилка внезапно звякнула о край тарелки, хотя он не делал резких движений. Ник упорно избегал встречи с глазами родителей, сосредоточившись на узоре скатерти.

– Никола, если есть проблемы, то лучше скажи нам, – вступил Вячеслав.

– Ну, вообще, есть одно дело. Оно очень важное.

– Какое? – Анна отложила кусок курицы и внимательно посмотрела на сына. Взгляд ее был теплым, а на лице легкая улыбка, словно она ждала фразы от Ника: «Мы с Мариной решили пожениться».

– Касается меня и моего будущего.

– Ну же?

– В общем… Я хочу поехать в Екатеринбург.

Вячеслав даже не дрогнул и спокойно ел, но взгляд Анны резко похолодел. Её улыбка застыла на мгновение, затем растворилась. Пальцы впились в куриную кость так, что хрустнули суставы.

– И давно у тебя эти мысли? – голос матери поплыл на последнем слове, будто провалился.

– С детства.

– Понятно, как шаттл упал, так ты и не успокоился. А я тебе говорила, Слава, что его увлечение до добра не доведет. Видишь, к чему мы пришли? Вольнодумство! Никола, наше движение уникальное по своей сути. У нас миссия – сохранить природу и восстановить сельское хозяйство после глобальной разрухи. Мы вас учим и воспитываем, чтобы вы продолжали наше дело, но что я вижу спустя столько лет? Ты решил наплевать на это и уйти отсюда! Это твоя благодарность!?

В конце Анна перешла на крик и Ник напрягся, стараясь не встречаться взглядом с матерью. Он едва дышал и ковырял мясо в куриной лапе, стараясь сохранить спокойное выражение лица. Анна продолжала:

– Ты не понимаешь, что тебе вообще нельзя в город? Ты не выживешь там, ты понятия не имеешь, как себя там вести! У тебя нет документов, нет образования, нет денег, негде жить! И к тому же, там повсюду тебя контролируют камеры, браслеты или, самое поганое, датчики внутри тела. Туда нельзя ходить, сюда нельзя ходить, об этом нельзя говорить. Ты всегда будешь на виду, тебя по лицу распознают в любом переулке. А если твои данные украдут мошенники или террористы? А если на тебя ложный донос будет? А будущее, твоя семья, ты подумал о ней? Ведь там даже семья контролируется, всеми отношениями там управляют…

– Разве отношениями папы управляют? – попытался поспорить Ник, – Он ведь в системе и никто ему не говорит, что он…

Ладонь Анны с размаху обрушилась на стол, заставив задрожать посуду.

– Ты ещё споришь со мной! С каких пор ты так осмелел и решил мне перечить!? А ты, – она обратилась к Вячеславу, – Чего ты молчишь? Что за молчаливое согласие?

– Да я в лицо тебе могу сказать, что я с ним согласен, – спокойно ответил Вячеслав и стал отрывать лепешку. Анна опешила и едва тихо спросила:

– Вы сговорились? Слава, ладно Никола, он молодой, ты то куда? – потом она крикнула на Ника, – Марш в подвал! И без глупостей! Собрался он в Екатеринбург! Там с рождения нужно быть, а сейчас тебе уже поздно!

Никола встал из-за стола.

– Я имею право выбрать свой путь.

Ник ушел из кухни и через коридор вошел в подвал дома, закрыв за собой дверь. Он рухнул на диван, затем сразу вскочил и начал шагать от стены к стене, как зверь в клетке. Тут же стал щупать карманы штанов и куртки. Компас, ножик, навигатор… Взгляд высчитывающе проскользил по вентиляционной решетке, оконцу под потолком. Затем Ник снова рухнул на диван, впился пальцами в виски и стал смотреть в одну точку на стене. Тем временем наверху перепалка продолжилась.

– Аня, – Вячеслав, закончив жевать, продолжил, – Нельзя так.

– Слава, разве я что-то не то сказала? Я перечислила все, о чем ты рассказывал, когда возвращался с вахт.

– Слушай, дорогая, можно сейчас в лес выйти и через пятнадцать минут погибнуть от медведя или волка, – Вячеслав стал разрезать мясо на идеально ровные кусочки.

– У нас есть охотники, нас тут много, есть охрана поселка в конце концов. И всё это делается для нашей безопасности! А там? Кто его там защитит от преступников?

– Ну что ты как маленькая? Там действуют другие правила защиты.

– Слава, ты ему помочь уйти собрался?

Вячеслав ничего не ответил и продолжил есть. Он пристально смотрел в тарелку и, как и сын, избегал прямого взгляда на Анну.

– Странно, – продолжила она, – что многие работающие в городах говорят хорошо о жизни за пределами поселений, а потом кто-то из вас получает блокировку и запрет работы, кто-то сталкивается с несправедливостью. Но вы всё равно отзываетесь хорошо! А знаешь почему? Вас там зомбируют, и вы меняете свое мнение.

– Ты судишь по чужим словам, не зная реалий. Я бы сказал россказней некоторых наших товарищей. А между тем, в городах и обычных деревнях всё не так плохо. Люди там живут и довольно хорошо. У Ника будут шансы, если он поступит в университет и получит образование, тогда можно получить хорошо оплачиваемую работу. Если не выйдет – путь назад всегда открыт, – всё так же спокойной ответил Вячеслав, точными движениями положил на стол вилку с ножом и стал вращать обручальное кольцо на пальце.

– А как же закон, Слава? Им нельзя покидать поселение и его возврат будет иметь для него последствия.

– Не закон, а внутреннее правило, которого я не понимаю. Кажется, мы с тобой это уже обсуждали. Ходим по кругу, давай спрошу ещё раз. Вот не стало нас, молодые ребята с внешним миром не общаются, как договариваться с людьми из внешнего мира не знают. Работу во внешнем мире не работают, закрыты в изоляции от внешнего мира. Если с поселением что-то случится – они не выживут. Если сейчас мы, работающие в городах, что-то привозим новое, то потом кто это новое будет привозить? А как же свобода выбора в поселении? А не будет никакой свободы выбора, и люди будут зависимы от всего, что происходит тут. Этот закон приведет нас к стагнации, Аня, а потом к разрушению. Это лишь начало возможных последствий. Слушай, это очень плохие правила. Они до добра не доведут, и я не хочу такой участи своему ребенку. И рассказывать, что так мы спасаем их от якобы растления не надо. Ник имел доступ во внешний интернет в разы больше остальных и ты это знаешь, ты это даже поощряла. Теперь уже заднюю давать бессмысленно.

– И что? Ты его отпустишь?

– Никто не сможет удержать его, если он решится. И никто из нас его не остановит.

– Он не подготовлен к жизни под постоянным наблюдением.

– Мы тоже, но ведь работаем. Приспособились.

– Да вы взрослые люди! – перебила его Анна.

– А он уже не ребенок. И выбор его осознанный. Он мог бы сейчас сбежать как трус, но он, зная твою позицию, пришел сюда и честно признался.

Вячеслав замолк, но вена на виске заметно пульсировала, а сам он часто сглатывал без причины. Дождь продолжал барабанить по стеклу. За окном сверкнула молния и на секунду осветила пустынную улицу поселка.

– Я его выбор признаю, потому что когда-то сам был мечтателем, но Большая война помешала. – тихо сказал Вячеслав, – Нам выпало восстанавливать разрушенное и строить фундамент для будущего поколения, а на их плечи ложится сама жизнь. Жизнь, во всех её возможностях и красоте. И если Никола захочет уйти – я ему противиться не стану.

Анна резко встала и ушла из кухни в комнату. Она встала посреди неё, тяжело дыша. На секунду женщина закрыла глаза, будто хотела сбежать из реальности, а когда открыла их – белки глаз покраснели от напряжения. Она беспорядочно теребила цепочку на шее, и казалось, что вот-вот сорвет её.

Ник лежал на диване, впившись пальцами в матрас и оставляя вмятины на ткани. В это мгновение в мессенджере поселка в личные сообщения Нику пришло уведомление от отца:

«О твоем намерении догадывался уже месяц. Собрал тебе сумку. Если ты правда готов – дождись ночи, вылезай через окно и беги отсюда. Только куртку возьми, там проливной сегодня, и в ближайшие пару дней будет. Я сейчас удалю это сообщение, но если ты готов, напиши «Нужно тарелки забрать».

Сердце колотилось – не от азарта, а от осознания, что обратной дороги нет. Пальцы дрожали так, что трижды промахнулся, набирая кодовую фразу. Предыдущее сообщение удалилось и через полминуты Вячеслав спускался в подвал. Ещё со ступенек он начал:

– Рюкзак собранный в шкафу лежит. Там теплые вещи и походный набор, ты с такими каждый раз бегал. – Отец подошел к шкафу и достал рюкзак, поставив его перед Ником. – Выйдешь через южную тропу. В смартфон я загрузил маршрут, по которому можно идти. В боковом кармане бумажная карта и данные для компаса. Компасом пользоваться умеешь. Это на крайний случай. Идти тебе почти семьдесят километров до Карпинска. В боковом кармане – йодированные таблетки для воды. Фильтр на три дня. Всегда проверяй воду, которую пьешь. По поводу еды. В сумке лежат компактные сублиматы и питательный гель. Если твой поход затянется на три дня – придется искать ягоды и грибы, как я тебя учил. Но это в крайнем случае. Для стоянок дам тебе вот эту палатку, она навороченная. Внутри инструкция. Если в пути поймешь, что передумал, что-то с тобой пошло не так, со зверьем столкнулся и не можешь выбраться – в смартфоне тревожная кнопка поселка. Она не к локальной связи у тебя подключена, а к спутниковой, поэтому мы сразу узнаем где ты. Но об этом, что я её переподключил к спутнику, никому не говори. Это самый крайний способ из всех. В Екатеринбург доберешься, я выведу твое устройство из базы данных поселка, кнопка перестанет работать. Но прежде Екатеринбурга будет Карпинск. В Карпинске, не важно, днем или ночью, просто выходишь под камеры и шуруешь. Ты не идентифицирован, подросток, тобой заинтересуются. Полиции не ври, говори всё как есть: кто, откуда, чего хочешь. Всеми силами добивайся, чтобы тебя там оставили. Как доберешься – найди меня в соцсети «Евразия». Просто введи имя и фамилию, и город Первоуральск.

– Это где ты родился?

– Да. Там моя фотография, сразу узнаешь. Тебе надо будет зарегистрироваться, чтобы мне написать. Не знаю, как сейчас, раньше можно было писать и звонить, даже если у тебя неверифицированная учетная запись в «Госсистеме».

Каждое слово он выговаривал с неестественной четкостью, будто боялся, что голос дрогнет. Трижды потянул молнию на рюкзаке, проверяя, не расстегнется ли она сама. Вячеслав взял тарелки и медленно пошел к выходу:

– В походы ты ходил часто, выживать в наших лесах умеешь. Единственное, там проливной дождь. Может, дождешься сухой погоды? Нет? Эх-х-х. Тревожно мне за тебя. А, и вот ещё что.

Вячеслав поставил тарелки на ступеньки и вернулся в комнату. Из ящика он достал фальшфейеры и ультразвуковой отпугиватель.

– Я надеюсь, это всё тебе не пригодятся. Фальшфейеров тут в упаковке четыре штуки. Не трать зря. Тонкие, но светят ярко, будто день вокруг. Не боятся ни воды, ни ветра, военная разработка. Не спрашивай, где достал. Это от диких зверей. От волков, их тут последнее время не видно, но что там в лесах дальше сорока километров я не знаю. И отпугиватель. Его на ночь можно включать, работает на солнечной батарее.

Он продолжал шарить в коробке, хотя отпугиватель и фальшфейеры уже лежали рядом. Потом взял все это в руки и протянул Нику. Парень заметил, что упаковка фальшфейеров дрожит – дрожали руки отца. Он вручил вещи сыну и пошел к лестнице. Его спина была неестественно прямая, как на параде, но под манжетами виднелся дрожащий от напряжения бицепс

– Спасибо, пап, – негромко произнес Ник, но Вячеслав его услышал и кивнул.

Дверь закрылась. В подвале было тепло и уютно, мерцал приятный оранжевый свет, пахло жареной курицей и лепешками. За семнадцать лет дом в горах Урала стал самым родным местом для Ника, но сердце трепетало перед неизвестностью, и легкий восторг окутывал каждую клеточку. Ник посмотрел на часы, было девять часов вечера. Предстояло решить, как выбраться со всеми вещами через вытянутое вдоль земли окно. И сколько идти под проливным дождем, чтобы уйти как можно дальше в первые сутки. Ник плюхнулся на диван и стал изучать карту. Идти всего предстояло семьдесят километров по дороге, которая образовалась тут за много лет существования поселения. По этой дороге до города рабочие-вахтовики добирались за четыре часа на внедорожниках, но Нику предстояло идти пешком. Он посмотрел на карту и наугад выбрал точку на маршруте. До точки от «Северного Урала» было двадцать один километр. Неодобрительно фыркнув, он выбрал точку поближе – теперь было десять.

Пришло сообщение от отца:

«Забыл сказать. Поспи сейчас, выходи рано утром и пройди как можно дальше. Не ночуй близко к дороге. Когда станет известно о твоей пропаже, могут отправиться искать. Не попадись.»

После этого сообщения Нику стало не по себе. Он понимал, что ничего такого ему не будет, ведь люди знали о том, что он часто ходит в походы. Но если он уйдет слишком далеко и встретится с неизвестными – как вести себя? Парень долго сидел и покусывал губы, нервно болтая пяткой. Потом поставил будильник на два часа ночи, чтобы в последний раз уснуть на диване в подвале дома поселения «NONDigital – Северный Урал». Когда пришло время, и будильник разбудил его среди ночи, Ник взял вещи и приготовился к вылазке.