Читать книгу Автомакиада. Часть 1 - Георгий Коваленко - Страница 5

На следующее утро, когда Анна спустилась в подвал проверить, как сын после вчерашнего разговора, она увидела открытое подвальное окно и под ним упавший стул с тремя ножками. Она бросилась на первый этаж и распахнула дверь спальни, где Вячеслав потягивался после недолгого сна. Увидев взволнованную жену, он сначала не понял причины, но взгляд Анны в сторону подвала всё объяснил.

– Ты помог ему? – строгим голосом спросила Анна.

– Что? О чём ты?

– Вчера ты сказал, что поддерживаешь его, если он соберется уйти. А сегодня его уже нет!

Вячеслав быстро оделся и спустился в подвал. Он увидел то же, что и Анна: открытое окно и опрокинутый стул. Когда он был внизу, услышал громкий хлопок дверью – это Анна побежала до охраны поселка, чтобы срочно начать искать сына. Вячеслав обошел весь подвал и обнаружил пропажу некоторых вещей. На лице его появилась легкая улыбка.

Через двадцать минут в дом приехала охрана поселка, неравнодушные соседи и друзья Ника вместе с Мариной, с заплаканным с ночи лицом. Вячеслав изображал беспокойство и помогал охране разобраться, как Нику удалось уйти. Анна в это время сидела на кухне и смотрела в одну точку, не замечая происходящего.

В дом вошел старейшина Александр. Оценив ситуацию, он отвел Вячеслава на кухню к Анне, дождался выхода остальных и стал говорить полушепотом родителям мальчика:

– В поселке растет недовольство случившимся. Нарушен закон, Вячеслав, люди требуют, чтобы вы предстали перед судом движения и объяснили, как так случилось.

– То есть, вместо поисков я должен оправдываться перед людьми?

– Специальные люди уже отправились искать, Вячеслав.

По тону голоса отец Ника понял, что спорить бессмысленно. Но было ещё кое-что во взгляде старейшины, что Вячеслав понял, но не соглашался в своем сознании. Вместо строгости и праведного гнева о нарушенном правиле, в глубине глаз Александра читалось нечто, похожее на одобрение.

Через час в доме старейшины было собрание жителей. Собрались жители всех возрастов – от подростков до стариков. Родители Ника сидели перед всеми. Стояло перешептывание, по интонации которого ощущалось негодование. Вячеслав поднял глаза и посмотрел на толпу – ему ответили злобные взгляды. Откуда-то из глубины раздалось тихое «предатели».

В комнату вошел Александр и все стихли. Он занял позицию между собравшимися и родителями, символически разделяя их.

– Итак, – начал старейшина, – Мы все часть движения «Нондиджитал». У нашего движения есть свод законов и правил, и сегодня было нарушено одно из них. Цитирую правило из свода «особых правил для детей, родившихся после две тысячи пятидесятого года». – Александр взял в руки планшет и зачитал правило, – «В целях защиты от негативного влияния, сохранения нашей самобытности и обеспечения непрерывности нашего сообщества, детям, рожденным после две тысячи пятидесятого года, запрещено покидать территорию поселения на протяжении всей их жизни. Это правило является незыблемым и распространяется на все случаи, кроме случаев, связанных с прямой и непосредственной угрозой жизни и здоровью, когда эвакуация является единственным способом спасения.»

В дверях бесшумно возникла мрачная фигура судьи Евгения в черном камзоле и сапогах. Александр заметил его, продолжая говорить:

– Никола Бруновский, семнадцатилетний подросток, сбежал из дома и покинул наше поселение. Нашими охранниками и другими неравнодушными людьми начаты поиски мальчика. Перед вами родители, каждый их знает, представлять не требуется. Эта встреча состоялась по инициативе некоторых жителей нашего поселка и я прошу озвучить ваши мысли.

– А что тут озвучивать, дядя Саша? – начал пятнадцатилетний подросток из сидевших позади, – Они сами ему помогли сбежать.

– Это не правда. Дверь была заперта снаружи, – начал Вячеслав.

– Да не оправдывайтесь, вы сами его выпустили, а потом дверь закрыли для вида.

– Нет-нет, – вступил другой молодой человек, – я был в доме! Там под окном в подвале стул с тремя ножками валялся и ещё куча какого-то мусора, видимо, для устойчивости. Он через окно вылез.

– Точно через окно, там под окном следы остались, – вступился третий.

– Хорошо, а куда он пошел в таком случае? – не унимался первый, – Вы верите в то, что подросток семнадцати лет, никогда не ходивший по «Лесному пути» и никогда не бывавший во внешнем мире, сможет самостоятельно до него добраться?

– Всем известно, что Никола довольно часто ходил в походы, – сказала Анна уверенным голосом, – Он мог уходить на очень большие расстояние вместе с ребятами. Вместе с тобой он ходил, – Анна повернулась к Грише, с которым Никола часто ходил в походы

– Вот видите! – торжествующе воскликнул пятнадцатилетний, – То есть, он ходил на большие расстояния, выносливый. Вот его бы энергию в нужное русло, а он…,– и парень, тоном, будто ведет допрос преступников, спросил у родителей: – А почему вы позволяли ему уходить на большие расстояния?

По залу прокатилась волна перешептываний. Каждое слово наглого подростка будто раскалённой иглой вонзалось в Вячеслава, но он постарался сдерживать свой гнев.

– Старейшина Александр, нас, может, и обвиняют, но я не потерплю такого тона в свой адрес или адрес своей семьи.

Парень в ответ весело улыбнулся, довольный реакцией.

– А вы не прикрывайтесь! Дядя Саша мужик, у него юбки нет.

– Дмитрий! – из глубины зала раздался громовой голос судьи Евгения и парень от испуга дернулся, привстал и обернулся.

– С каких пор старейшина стал для тебя «дядей Сашей»? А Вячеслав? Он уважаемый человек в поселении, что за неуважение?

– Простите… – промямлил Дима, сел ибуквально сжался в кресле, будто пытаясь стать меньше

Евгений встал и медленно подошел к родителям Ника. Все сейчас же затихли и стали наблюдать. Евгений начал говорить:

– Никола, как я помню, стал единственным ребенком, общавшимся с пилотами упавшего шаттла. «Генезис» назывался корабль. Впоследствии мальчик часто приходил на место падения, искал там что-то и даже находил. Потом притаскивал это в дом и… Что было дальше, Вячеслав? Как вы объясняли ему, что это за предметы?

– Смотря что он мне приносил. Это могли быть части обшивки или микросхем.

– То есть вы подогревали тем самым интерес мальчика к тому, что он находил, верно?

В разговор вступила Анна:

– Может, он и объяснял, что на нас тогда упало и мальчик грезил другой жизнью, но я всегда говорила ему, что наша миссия – это развитие сельского хозяйства и восстановление природы после «Большой войны».

– И всё-таки, он сбежал, – ответил Евгений, – Очевидно, что один из вас скрывает правду. И я полагаю, это вы, Вячеслав.

– В чём вы меня обвиняете?

– Вы так и не ответили на мой вопрос.

– Я объяснял ему назначение той или иной детали, которую он находил. Но мои рассказы не ограничивались только этим. Вы осведомлены о том, что я работаю в городе.

– Да, я наслышан. У вас был плачевный опыт работы на платформе труда и общения с полицией после ложного доноса на вас.

– Об этом сын тоже был в курсе. Никогда я не рассказывал ему однобоко, и всегда объяснял какие опасности там подстерегают.

– И всё-таки, – уже злее произнес Евгений, – Он сбежал.

Зал вновь наполнился гулким шёпотом. Вячеслав чувствовал, как сердце у него бешено колотилось, а по виску текла капля пота. Анна, сидевшая рядом, взяла его за руку. Она ощущала на себе тяжелые взгляды сидевших перед ней людей и решилась высказаться:

– Накануне побега сын за ужином признался в своих намерениях. Как и в день падения шаттла, я закрыла его в подвале, надеясь на то, что он успокоится. Утром я хотела в очередной раз объяснить ему цели нашего движения и почему мы так важны – и для государства, и для планеты. Но он сбежал. Сбежал, потому что ему семнадцать лет, он верит в свои мечты. – Анна замолчала, впервые задумавшись о справедливости правил, но тут же заговорила. – Кто из вас, подростком, не был с амбициями? Кто из вас не мечтал о чем-то большем? А если вам говорили родители «это опасно, не надо делать», всегда ли вы слушали? Или шли вопреки всему? Дай вам такое же правило, как у наших детей сегодня, стали бы вы теми, кем являетесь теперь?

От этих слов Вячеслав обернулся на свою жену, от которой звучала критика правила, которое ещё вчера она защищала.

– К чему вы? – спросил Евгений.

– К тому, что он просто запутался, и это нормально для подростка.

Снова полился шепот из которого раздался голос Евгения:

– Хорошо, он запутался. Но почему вы не направили его на правильный путь? У нас никто не стремится сбежать из поселения среди подростков его поколения. Чтобы покинуть поселение и дойти до ближайшего города, вы и без меня знаете, сколько нужно времени. Мы это расстояние преодолеваем на транспорте, а он отправился пешком. Дмитрий правильно сказал – без подготовки или чьей-либо помощи такой марш-бросок не под силу. Времени с его ухода прошло, – Евгений взглянул на часы, – почти одиннадцать часов. За это время при скорости в три-четыре километра в час по пересеченной местности можно пройти около двадцати – тридцати километров.

– Так может он никуда не уходил? – спросила одна из бабушек, сидевших на заднем ряду среди простых жителей. – Может прячется где-то в лесу и мы не там ищем?

– Мы рассматривали эту идею и подняли в небо несколько октокоптеров с датчиком поиска жизни. В радиусе пятнадцати километров никого не обнаружили, кроме диких зверей. Сейчас парни обследуют «Лесную тропу», ездят по ней и там тоже поднимают коптеры. В поселке мальчика нет, в ближайшей округе тоже нет. Значит он всё-таки ушёл. Подводя итог, Вячеслав и Анна, вы, как родители, хоть и объясняли ему цели нашего движения, не смогли стать для него авторитетом и направить на истинный путь. Более того, Вячеслав, вы подогревали интерес к внешнему миру, что не удивительно, когда вы там работает. Всё это привело к тому, что сын ваш покинул поселение и тем самым нарушил закон. Из всего этого следует, что вы, дорогие мои, предатели нашего поселения.

– Знаете, – раздраженно ответил Вячеслав, – раз уж вы нас так оскорбили, то я позволю себе кое-что сказать. У нас тут не принято обсуждать законы, правила и так далее. Но то, что было принято в две тысячи пятьдесят пятом о наших, тогда еще пятилетних, детях, привело к тому, что случилось сегодня ночью. Как вы себе представляете жизнь этих ребят через двадцать лет? А через тридцать? Как? Как они, никогда не видевшие внешний мир и не общавшиеся с разными людьми из него, смогут взаимодействовать с ними. Ведь ради них мы тоже работаем, и ради государства. На что, скажите, пожалуйста, Евгений, направлено это правило движения? Ведь в долгосрочной перспективе ребята останутся один на один с природой. И это не самое страшное, нет. Этим правилом движение отрезает будущие поколения «Нондиджитал» от государства. А вкупе с запретом на самоопределение за пределами поселений, может привести к очень печальным последствиям.

– Вячеслав, я напомню вам, почему было принято такое правило. Задача, среди прочего, сохранить движение. Нельзя его сохранить, если абсолютно всем детям дать свободу выбора. Мир по ту сторону полон всяких соблазнов, и ни о какой сельской жизни молодые люди думать не будут. Им будет гораздо интереснее играть в игры и предаваться другим развлечениям, а не природу восстанавливать.

– Не только игры и развлечения, но наука, строительство городов и изучение космоса. Мир не такой узкий, каким вы его себе представляете. В конце концов, дайте хотя бы единицам возможность приходить в города и получать там образование. Ведь без этого будущие поколения застрянут в прошлом.

– Вячеслав, – перебил старейшина Александр, – Вопросы законов и правил, которые действуют в нашем и других поселениях «Нондиджитал», решаются на общих собраниях старейшин. Мы принимаем эти правила, опираясь на законы и конституцию страны, в которой находимся. Но конкретно для этого правила было сделано исключение.

– У нас есть устав, который подписан правительством, – перебил его Вячеслав, – и есть внутренние правила, которые противоречат уставу. И таким внутренним правилом «о детях» мы нарушили конституцию, где четко написано о свободе выбора каждого человека. Да посмотрите вы на них, что их ждет? Вам самим, – обратился Вячеслав к подросткам, – Никогда не было интересно, что происходит за холмами?

По взглядам ребят стало понятно, что было интересно, некоторые опустили головы и стали смотреть в пол. Вслух никто не признался. Кроме того, сочувствующие взгляды Вячеслав увидел у большинства взрослых, которые все время кивали на его слова.

– Вячеслав, не нужно этого, – спокойно ответил судья, – Достаточно вашего сына, которого вы отпустили. Не оправдывайтесь, – судья поднял руку, когда Вячеслав хотел его перебить, – Вы всегда сочувствовали ему в этом вопросе.

После недолгой паузы Вячеслав, помассировав колено, спросил:

– И что теперь? Выгоните нас с Аней, чтобы мы всей семьей покинули движение?

– Никто вас выгонять не собирается, Вячеслав, – ответил Евгений, – Вы тут прописаны, земля вами куплена. Вас никто не имеет право выселять отсюда. Но в рамках общины вам будет вынесено предупреждение и разного рода ограничения.

– Детей ограничиваете, взрослых ограничиваете…

– Вячеслав, вы можете продать землю и самостоятельно покинуть анклав. Жить так, как посчитаете нужным со своей семьей. Но здесь мы все живем в рамках общины. В рамках одного организованного движения. У нас есть правила, и я не могу закрыть глаза на произошедшее.

– Люди, – раздался женский голос из зала, – Может ли Ник просто уйти в поход? И весь сыр-бор сейчас попросту неуместен, наговорим всяких гадостей друг другу и рассоримся.

– Да, давайте будем благоразумными, – ответила другая женщина, лет пятидесяти, со светлыми кудрявыми волосами, – Я согласна с мнением Вячеслава, что наших детей ограничивают со всех сторон. Я не против движения и попыток старейшин сохранить его в первозданном виде, но детки-то растут.

– У меня дочь постоянно спрашивает о мире по ту сторону, – ответил ей один из мужчин.

– У нас тоже, пару раз был разговор, – сказала ещё одна женщина, – Что хотели бы пойти учиться в город, потому что очень интересно местные учителя рассказывают, а им только землю пахать пророчат и в старых роботах копаться, которых мы из города привозим.

– А кто восстанавливать природу будет? – начал спорить мужчина лет шестидесяти, – Просто так государство наше движение создало? Вы забыли, какими трудами пришлось восстанавливать леса и поля на Урале? А в центральной части страны, помните, как там тяжело было? Но за всем этим нужно ухаживать, леса нужно чистить, нужно помечать опасные и радиоактивные зоны. Кому-то этим нужно будет заниматься. Кому-то нужно будет сохранить это всё.

– В конце концов, правила есть правила, – поддержала его другая женщина, – Мой наоборот говорит, что ему тут всё нравится, и он не хочет никуда уезжать. Насмотрелся всяких видео из внешнего мира, и что-то ему расхотелось. И живет мой в рамках этих правил вполне хорошо и его все устраивает. И что-то он не бежит никуда! А куда бежать? В городах после войны столько химикатов повсюду, а здесь чистая природа!

Между людьми начался жаркий спор: одни защищали правила движения, другие заявляли о том, что их дети могут иметь свое мнение и мечты. Старейшина Александр сразу попросил подростков покинуть зал и те, с недовольными лицами, вышли из дома. Тем временем Евгений приблизился к родителям, сохраняя дистанцию, и слушал, о чем говорят люди. В этом гомоне к нему очень тихо обратился Вячеслав:

– Евгений, у вас ведь дочь родилась в две тысячи сорок восьмом и сейчас она в Екатеринбурге. Вы её уговаривали остаться в поселении?

– Да, уговаривал, но она меня не послушала. Вообще считала движение «колхозниками» и пыталась как можно скорее удрать. – Евгений опустил глаза и потер виски, прежде чем добавить с горечью, – Ей шестнадцать было, когда она в «Центр образования среднего профессионального звена» поступила, и так ни разу и не приехала.

– Почему нельзя сделать исключений для тех, кто реально горит образованием?

– Да потому что у нас… Во-первых, правила такие, чтобы мы удерживали ребят здесь. Это и для их здоровья полезно, и движение сохраняет. Во-вторых, не все из них честны с нами. Мы им открываем доступ в интернет на короткий промежуток времени, а потом смотрим историю поиска, а там одна похоть или игры. И никакого образования. Понимаете, реально хотят учиться единицы. Я вам больше скажу, Вячеслав, я верю вашему сыну, что он действительно захотел учиться. Но большинство побегов будут совершаться не ради знаний. И если сейчас дать другим возможность выбирать – они разбегутся.

– Так что же получается, сейчас идет показательная порка, чтобы другим неповадно было?

Евгений поднял глаза на спорящих между собой людей и тяжело вздохнул.

– Посмотрите, Вячеслав, что вы наделали. Вы углубили раскол среди людей, сидящих в этом зале. Они понесут свои мнения дальше по поселку и случится ещё один побег. Или два, или три.

– Евгений, это бы и без Ника случилось. Чем думали в день принятия такого правила? Ну серьезно, наши дети смотрят на нас, людей свободного выбора, а им такого выбора не даем.

– Можно долго рассуждать, но в конечном итоге такие побеги ни к чему хорошему не приведут. Тут вот Олег Степанович верно сказал – наше движение создано государством. И строго настрого государство приказало движение сохранить, потому что сельское хозяйство в упадке, леса погибли, реки загрязнены. И нужны те люди, которые будут в самых отдаленных уголках необъятной жить и работать, восстанавливать все.

– Государство же нас поддерживает, присылает сюда людей. Редко, но все же… В чем проблема?

– В том, что новые люди приносят изменения, которые иногда портят жизнь поселению и разрушают устои. Потому что не все, кого сюда присылают, горят идеями движения. Некоторые используют эту возможность для своих собственных, иногда шкурных интересов. Никто не против новых людей, но должны быть те, кто станет костяком движения и будет сохранять внутренние правила и устои – а это дети, которые родились и выросли в поселке, в условиях, которые тут. На них лежит задача сохранить первоначальные устои, прописанные правительством и старейшинами движения, сохранения всего того, что было создано с таким невероятным трудом.

– Регулировать этот вопрос можно другими способами, не нарушая закон и не ограничивая родившихся здесь в правах. А сейчас получается, что поселения для них как… тюрьма. И я не могу принять этого, потому что это не правильно.

– Вячеслав, если бы вы сейчас это сказали громко, то не оставили бы мне выбора на строгое наказание, вплоть до тюрьмы. – и Евгений рассмеялся. – Учителя на вашего сына однажды пожаловались мне, когда он тоже сказал, что поселок для него как тюрьма.

– Что? Как же так…, – произнесла Анна с дрожью в голосе, – Но почему вы нам ничего не сказали?

– Да потому что он в чем-то прав. И он, и вы, Вячеслав. Ваши слова содержат рациональное зерно, но как судья движения я всё равно должен буду наложить на вас ограничения.

Евгений встал и все затихли. Александр, говоривший с мужчинами на задних рядах, прекратил разговор и направился к родителям Ника.

– Правила едины для всех, они были нарушены. За совершенное деяние родители Николы приговариваются к следующим ограничениям: к лишениям льгот и привилегий в поселении на один год и ограничению права голоса на общих собраниях сроком на один год. Кроме того, семья Бруновских подвергается общественному порицанию.