Читать книгу Зверский лекарь - Гера Симова - Страница 4

Первый, кого я увидела на следующий день, был Арт. Осунувшийся, небритый, с тёмными кругами под глазами – он примчался ко мне, как только смог. Жених до последнего был против чтения моей памяти, а когда выяснилось, что это опасно для здоровья, и вовсе упёрся. Боевики с трудом его оглушили, одели антимагические наручники, чтобы он со зла кого-нибудь не покалечил. Эраник велел стражникам закрыть своего зарвавшегося, как он выразился, подчинённого в камере до особого распоряжения. Поскольку они с менталистом ночь провели в лазарете, то и приказ об освобождении отдать было некому.

Артеник хоть и молодой, но с характером. Мириться с произволом начальства не стал. Он высказал всё, что думает по поводу произошедшего, магам из их патруля в лицо. Это он ещё не знал, что меня силой связали, а то и в драку полез бы. Мужики ему об этом рассказывать постеснялись. Понимают, что поступили подло – закон о добровольном содействии следствию нарушили.

После того как Артеник перед своими сослуживцами выговорился, он отправился к начальнику гарнизона писать рапорт о переводе в другую патрульную бригаду. Не постеснялся подробно изложить причину странной просьбы – не принято у магов разрушать сработавшиеся «связки». Такой у него доклад высокохудожественный получился, что перевели его сразу – боевиков всегда не хватает. Заодно начальник гарнизона пожелал пообщаться со мной.

Я идти отказалась наотрез. Раны ещё не зажили, и мне надо к лекарю, а не с начальством разговоры разговаривать. Арт увидел мои окровавленные повязки, зашипел, как вода в кипящем масле. Пришлось ему рассказать всё, что со мной произошло, в подробностях. Бедняга аж на колени передо мной встал и руки целовал, вымаливая прощение, что не смог защитить. Окажись рядом Эраник, точно сцепились бы.

Начальство в ранге мастера оказалось ответственное, и прискакало ко мне с официальным визитом. Ведь я мало того, что от бандитов пострадала, ещё и представители власти надо мной произвол учинили. Я рассматривала крупного смуглого мужчину с суровыми чертами лица. Красавцем такого не назовёшь, но женщин наверняка привлекает. Казалось, он заполнил собой всю комнату, сразу стало мало воздуха. Какая у него давящая аура, сомневаюсь, что он чистокровный человек. Вон, какие плечи покатые и спина широченная. Арт рядом с ним смотрится ребёнком.

Внимательный цепкий взгляд глаз стального цвета, которые за несколько сдвигов, казалось, уже высмотрели во мне всё, что я из себя представляю. Но забавная причёска, похожая на иголки корзага, отвлекла меня и заставила задуматься, что в мужчине особенного. Крупноватый нос, жёсткая линия рта, высокий лоб и следы магических ожогов свидетельствовали о тяжёлом характере и беспокойной жизни мастера. Такое звание давали только сильным магам-воинам, способным виртуозно использовать все свои умения одновременно. Интересно, он женат?

Минейр Инварик Сердинг, как его представил Арт, приехал чуть позднее целителя. И смог своими глазами убедиться, какая я несчастная и истерзанная. Про рану на плече мне было сказано, что для укуса волколака она ещё прилично выглядит. Волчица только придерживала меня, и калечить не собиралась, иначе я бы восстанавливалась несколько витков. А вот после верёвок у меня останутся шрамы, и если я этого не хочу, требуется срочное лечение магией.

Думать о том, чтобы залезть в отложенные на «чёрный день» накопления, не хотелось. Но и ходить с такими позорными шрамами тоже не дело для женщины. Начальник гарнизона взял все расходы на себя – государство должно заплатить за неправомерные действия служащих. Жизненный опыт мне подсказывал, что пополнять гарнизонную казну после таких трат будут из жалованья виновных в моём состоянии. Минейр Инварик приказал пригнать специальный экипаж для перевозки раненых, чтобы меня доставить до Школы Целителей и обратно. Упс! Важный чин пожелал присутствовать при лечении…

Раны после верёвок последние циклы у людей встречаются редко, поэтому посмотреть, как их будут заживлять, явились адепты с двух старших курсов. Экранирующий амулет на мне, чужие эмоции неудобства не доставляют. Разделась до белья и легла на стол посреди лекарской. Как знала, что придётся стать «учебным пособием» – надела вместо любимого кружевного комплекта плотный короткий тёмно-синий топ и такого же цвета штанишки до колен. Множество устремлённых на меня взглядов неудобства не доставляли. За время учёбы мне неоднократно приходилось лежать в этом зале.

Надо признать, вид у моей стёртой до мяса кожи жуткий. Билась от боли я изо всех сил. То, что следы не только на запястьях и лодыжках, но и на талии с шеей, прибавило пикантности ситуации. Пока начальник гарнизона слушал предположения адептов о причинах возникновения таких повреждений на девичьей коже, он становился все мрачнее, хотя знал, что произошло на самом деле. Адепты не могли решить, пострадала ли я от пыток в застенках гарнизона или меня использовали для жестоких постельных утех. Я же внутренне злорадствовала, представляя, как он будет орать на Эраника.

Очень к месту в Школе на зимних испытаниях присутствовал «мой» эльф. Он решил убедиться, что со мной всё хорошо, и поучаствовать в шлифовании шрамов. Совместными усилиями маги так заживили и сгладили кожу на стёртых местах, что пришлось использовать косметическую магию по всему телу. Если этого не сделать, то разница в структуре кожного покрова будет ощутимой, что, как наставительно вещал профессор зрителям, в работе с телом прекрасной девушки недопустимо.

Я в накладе не осталась. Теперь нежности моей кожи могут позавидовать эльфийки, а гарнизону выставили счёт на круглую сумму. Так им и надо. Арт потом подслушал, как распекали Эраника. Мерзавца даже в звании понизили за применение пыток, превышение власти и что-то ещё. Капитану тоже досталось. Я слушала рассказ жениха и поглощала принесённые им шоколадные пирожные в абсолютно счастливом настроении, и мне ни капельки не стыдно.

Несколько спокойных последующих оборотов, и пара интересных для моей целительской практики случаев привели меня в умиротворённое расположение духа. Такое, что сейчас я зачем-то тратила силы и время, пытаясь вылечить Морского кота. На самом деле, это совершенно обычная зверюга, каких в каждом приморском городе полно. Крупный, мускулистый, неопределенной расцветки, с рваным ухом и разбойничьей мордой, этот кот по имени Морской – «начальник» нашего порта. Кто-то его нарочно ударил, а может, зашибли случайно, но сейчас он меховым ковриком лежал на столе и только глазом косил, наблюдая за моими действиями.

Ватага ребятишек, притащивших это чудо ко мне, весело играла во дворе в снежки. Пришлось отвлечься и крикнуть им, чтобы не ждали. Пару дней Морской побудет у меня, хоть отлежится. Голодать ему, похоже, не приходится, а вот отстаивает свою территорию регулярно – по количеству шрамов видно. Кот скривил недовольную морду, будто понял, о чём я разговаривала с детьми. На удивление, своих животных у меня нет. Как-то не сложилось, хоть я и зверский лекарь. Бездомных или лесных обитателей лечу иногда, конечно, но они как приходят, так и уходят. Морского стало почему-то жалко. Он уже взрослый матёрый котяра, и недалёк тот день, когда найдётся кто-то наглее, моложе и сильнее. И вот тогда я буду готова его принять.

Постаралась вложить в голову животного эту мысль вместе с рекомендацией спать. Последнюю, на всякий случай, подкрепила порцией успокоительного отвара. Кот его сам пить не захотел, пришлось вливать в рот через шприц. Заодно когти нахалу подстригла, чтобы неповадно было меня царапать. Теперь-то он точно на несколько дней успокоится – без природного оружия на свободе делать нечего.

Морской проникся, и провел у меня не два, а три оборота. Вывел грызунов не только в доме, но и в пристройках во дворе – по-своему расплатился за еду и заботу. Каждую мышь или крысу он обязательно приносил в дом. В первый раз, обнаружив удушенный трупик на обеденном столе, я почти испугалась. Как пришла в себя, провела с котом воспитательную беседу, и теперь он наполнял «подарками» специальный таз на терраске.

Когда я с ним разговаривала, он смотрел так, что никаких сомнений в его разумности не оставалось. Морской даже попрощаться подошёл, когда решил, что пора возвращаться в порт. И на мою просьбу быть осторожнее, боднул лбом ладонь. На вопрос, могу ли я чем-то ему помочь, тяжело вздохнул, сник и затрусил в сторону своего дома. В чём же согрешил этот несчастный, что теперь вынужден проживать жизнь в шкуре бродячего кота?

Артеника в новой команде приняли неплохо, но пока скандал из-за его перевода не успокоился, в ночные смены не ставили. Он дежурил каждый день – то на воротах, то патрулировал город. Я отвлекать его не хотела и занималась своими делами. Не могу сказать, что мне не хватало присутствия жениха. Вспоминала о нём время от времени, и всё. Тем сильнее удивилась, когда Арт вдруг явился среди дня с миленьким букетиком и горшочком моего любимого жаркого из кролика. Мы пообедали, поболтали о гарнизонных новостях, договорились сходить на новую выставку старинных рукотворных изображений в ратуше. Когда я окончательно расслабилась с чашкой горячего травяного чая в руках, жених начал разговор, ради которого пришёл.

– Ясонька, когда мы поженимся?

– Когда тебе хотелось бы?

– Я готов хоть сейчас идти в ратушу.

Упс! Я-то точно к такому не готова. Задумалась…

– Я бы хотела, чтобы наша свадьба была в начале весны.

– Почему ты откладываешь?

– Арт, всего несколько витков – и я войду в храм с букетом первоцветов в руках. В моих детских мечтах я всегда выходила замуж в длинном сиреневом платье и с первоцветами.

– Хм-м-м. Понятно… Значит, подождём, успеем получше подготовиться. Ты уже решила, у кого будешь заказывать платье?

– Я возьму мамино. Оно очень красивое.

– Кстати, о маме и папе. Мне предлагают взять отпуск, пока в патруле всё не уляжется. Может быть, навестим твоих родителей? Пригласим их на свадьбу, познакомишь нас.

– Знаешь, а это отличная идея! – Я искренне обрадовалась. – Нам надо рассчитать время так, чтобы успеть и твоих родных навестить.

– Некого, Ясонька. Я сирота.

Упс! Как стыдно-то. Я про детство и юность никогда Арта не спрашивала, а он уже не просто мой парень – жених. И вообще слишком мало о нем знаю. Он всё больше обо мне расспрашивает.

– Прости меня. Что, совсем никого не осталось?

– Я не люблю об этом вспоминать, но да, совсем никого. Давай лучше пройдёмся.

Я послушно встала и отправилась утепляться. На улице уже лежит снег, в домашнем платье не погуляешь. Сегодня не слишком холодно, и мы сначала подурачились в саду, слепив снеговика, поиграли в снежки и пошли на базар. Мне надо было прикупить кое-что из еды для себя и пары собак, которых мне отдали на передержку. Хотя они и не магические существа, но злобные, огромные и прожорливые, как волколаки. Мне с моим даром с трудом удалось успокоить лохматых монстров, и перевозчик, увидев присмиревших зверюг, даже заплатил чуть больше оговоренного, когда мы подписывали бумаги.

Чтобы избежать ответственности за содержание или укрывательство похищенных и контрабандных животных, зверские лекари всегда берут с того, кто доставил им «пациента», простую расписку. Важно, чтобы она была написана собственной рукой владельца, даже если он временный, и имела его реальную подпись. Специальные магические бланки с зачарованной графой я получала в ратуше у секретаря и хранила подшитыми в специальную папку. У меня их уже приличная стопка накопилась, пора сдавать в архив.

Раскрасневшиеся, весёлые, мы с Артеником тащили домой мешки с продуктами, грызли брикетики прессованных орехов в карамели и обсуждали предстоящую поездку к родителям. Я действительно радовалась, что скоро увижу маму с папой – соскучилась за три цикла. Остановились, увидев идущий от моего дома нам навстречу магический патруль с тёткой Олигой во главе. Соседка, завидев меня, приосанилась и, тыкая в мою сторону пальцем, заголосила:

– Вот она, господа хорошие! И хахаль ейный косматый! Наверняка он из этих, волкодлачьих выродков!

И без того мрачные лица магов совсем посмурнели после этих слов. По их заиндевевшей одежде можно было решить, что мужчины полоборота просидели на моём крыльце и основательно замёрзли. Они за руку поздоровались с Артом и недобро уставились на потрясённо пялящуюся на сцену приветствия тётку.

– Значит, мейрау Яснарина занимается запрещённой деятельностью? Этот мужчина, по вашему мнению, волколак, и еще нескольких означенная мейрау скрывает в своих дворовых постройках?

– Так и есть, минейр офицер, точно вам говорю. Это они вас заколдовали, вот вы и попутали своего знакомого с оборотнем.

– Я попутал?! Хорошо же! Мейрау Яснарина, позвольте осмотреть ваш дом и дворовые постройки в соответствии с этим предписанием.

Едва сдерживающий злость стражник магического патруля протянул мне лист бумаги с печатью и подписью мастера Инварика Сердинга. А я что? У меня лечебница для животных организована с соблюдением всех правил. Хоть кому могу показывать, ещё другим в пример ставить будут. Не стесняясь, проводила магов посмотреть, как в отдельной запертой кладовой хранятся ингредиенты для изготовления лекарств, холодную комнату со скоропортящимися веществами, потайной шкаф с магическим замком для опасных эликсиров, небольшую аптеку с выставленными на полках и подписанными банками-склянками.

Сверкающая чистотой смотровая в доме, совмещенная с перевязочной и операционной для мелкой и средней живности, – моя гордость. Кто-то будто специально планировал дом так, чтобы в нем было удобно разместить зверлечебницу. Перед входом в большое светлое помещение, отделанное плиткой, разместился небольшой тамбур, где посетители могли подождать своей очереди на приём. Из смотровой можно пройти в небольшую комнату с разными клетками, террариумами и аквариумами. Там в тепле и тишине приходили в себя и дожидались владельцев мои пациенты.

В каменных постройках двора разместился изолятор с моечной, раздевалкой, кормокухней, перевязочной, операционной для крупных животных, небольшое помещение для карантина и склад с ледником для хранения кормов. Пользовалась я этими помещениями крайне редко, но содержала в чистоте и порядке – мало ли что. Теперь могла похвалить себя за предусмотрительность. Пристройки стояли вплотную к дому, но у меня так и не дошли руки, чтобы расчистить полуподвал, в котором была дверь сразу в кормокухню.

Заранее показала им документы на собак и предупредила, что должна использовать на них анимагию, иначе слишком опасно. Всё это происходило под внимательными взглядами двух свидетелей – булочницы и жены кузнеца. Специально тихонько попросила мага из патруля, чтобы женщин пригласили. Они подружки клеветницы, о том, как соседушка опростоволосилась, к вечеру полгорода будет знать. А позвали бы мужиков, все окрестные кумушки судачили, что я их очаровала или приворожила.

– Мейрау Олига, вам придётся пройти с нами в гарнизон для составления бумаг о клевете на мейрау Яснарину Оренрит, а так же об оговоре стражника магического патруля минейра Артеника Дордского. Вашу жалобу о намеренном отравлении лекарством, изготовленным мейрау Яснариной, вашей дочери, мы тоже проверим.

Свидетельницы прочитали листы с описанием осмотра моего имущества и свидетельства магов о том, что псы в клетке – это обычные сторожевые собаки, поставили подписи и уже перешёптывались, посматривая с сочувствием на меня, любопытством на Арта и осуждением на тётку Олигу. Ей теперь от позора долго отмываться придётся. Это вам не кто с кем повздорил или лишнего выпил – дело серьёзное и скандальное, может быть, даже подсудное.

В гарнизоне нам явно придётся задержаться, поэтому я попросила патрульных подождать, пока дам мяса псам. Голодные собаки контролю поддавались из рук вон плохо, могли наотрез отказаться брать пищу. Мне их оставили, чтобы дать возможность немного окрепнуть между двумя длительными плаваниями. Так что допустить, чтобы зверюги голодали, я не могла. Половины туши козы на двоих как раз должно хватить, чтобы продержаться до моего возвращения.

В кабинете начальника третьего магического патруля выяснилось, что всё началось с жалобы соседки на меня за отравление. Я-де продала ей лекарство для дочери, которым та отравилась. Таким образом, на моей совести получалось сразу два преступления: продажа лекарственного средства для использования человеком, на что я по закону права не имела, и отравление. За такое пороли и отправляли на каторгу. И теперь я была не просто зла, а в бешенстве.

Почему соседка решила, что кровоостанавливающее для коров подействует и на молодую женщину после подпольного аборта, мне понять не дано. Дозу пересчитать на вес человека она не удосужилась, так что уже через час после приёма средства, тётка мчалась за лекарем, а дочь её выла от боли, сидя в отхожем месте. Калина, пастушья сумка и крапива, конечно, полезные растения, но во всём надо знать меру. Лекарь, пришедший по вызову к «отравленной», не дурак, понял, что к чему, и сделал минимум необходимого – немного унял боль и уменьшил понос. На него они, оказывается, тоже жалобу подали.

Олига не знала, что во время чтения памяти эпизод с продажей «зелья для Зореньки» был записан. Поэтому обвинить меня в намеренной продаже лекарства людям и отравлении не получится. Лекарь сообщил стражникам о попытке вытравить плод, а за это в Ларринте наказание суровое – порка на площади в базарный день. Беременную, если ребенок не пострадал, поругают, портрет у ратуши с описанием злодеяния вывесят, да отработку на благо городу назначат. Обычно что-то простое, но неприятное – посуду мыть, овощи чистить на кухне гарнизона. Так как все о вине знают, находиться на глазах у мужчин стыдно. Но у дочери Олиги плод вытравлен, от наказания не отвертится.

Сначала мы с новым начальником третьего патруля думали, что делать с болтливой бабой. За все её грехи грозил ей солидный штраф, тюрьма на полцикла и порка кнутом, а это не шутки. То, что она меня вообще под каторгу пыталась подвести, я старалась не вспоминать. Артеник решил жалобу на тётку Олигу не подавать, но я не была такой доброй. За умышленный оговор, не повлекший тяжёлых последствий, тоже полагается наказание, пускай ответит хотя бы за это. Оставили соседке введение в заблуждение лиц, находящихся при исполнении, и намеренный оговор. Дочке записали тайный аборт, оговор лекаря и неосторожное обращение с лекарственными средствами для животных. Бумаги пришлось заполнять долго, просидели мы над ними до темноты. Устала я от всей этой грязи безмерно.

Олигу заставили подписать обязательство мыть полы в общественных уборных гарнизона целый цикл. Она даже спорить не стала – дура дурой, а про тюрьму и порку кнутом всё сразу поняла. Даже хотела руки целовать за доброту, но порыв никто не оценил. Дочь её получила своё сполна. Ребёнка она загубила, поэтому и наказание будет без снисхождения.

Уж как они вдвоём рыдали и умоляли простить, отдельная история. Кому же захочется при всём честном народе позориться. Такую замуж никто взять не захочет, а виновника беременности теперь днём с огнём не сыщешь. Дура-девка, по их словам, поверила в красивые слова постояльца маменькиного, а теперь сама не рада. Не знаю, как магам, а мне это представление надоело до невозможности. Я распрощалась и пошла на выход, у самых дверей чуть обернулась и заметила ненавидящий взгляд Олиги и едва расслышала шипение её дочери: «Ты нам за это ещё заплатишь, нелюдь мерзкая!»