Читать книгу Путями Ионы - Глеб Пудов - Страница 5

В качестве города – побратима Перми можно назвать Киров (между ними лишь несколько часов пути по железной дороге).

Первое, что видит усталый путешественник по приезде в этот город, – монументальное здание вокзала. Он выкрашено в голубой цвет. У входов и выходов снуют хилые носильщики и алчные таксисты. Милиция зорко охраняет общественное спокойствие, бережет наши бренные тела (за души отвечают другие инстанции).

Город Киров имеет долгую историю. Он менял свои имена и прозвища: поначалу был Хлыновым, потом Вяткой. К числу главных достопримечательностей надо было бы отнести глиняную игрушку, которую делали в Дымковской слободе. Развеселые дамы и чинные господа заполняли местные базары до краев. Но сегодня – как это ни странно – в городе продают по большей части мягкую игрушку. Огромные медведи и слоны в полиэтиленовых пакетах встречают приезжающих и особенно проезжающих. Они уныло глядят своими бесцветными глазами в души детей и сердобольных взрослых, вызывая в памяти сцены из кинофильма «Белый Бим – Черное ухо». Эквивалентом их актерского мастерства становятся нули на банкнотах, переданных продавцам разными избавителями от плюшевого несчастья.

В качестве другой достопримечательности всемирная паутина обычно называет древний Успенский Трифонов монастырь. Хотя он находится в центре города, но, как и все в Кирове, монастырь смотрится расположенным на глухой окраине. От центральной улицы его отделяет большой пустырь, поросший неизвестными классической ботанике растениями. Зато они известны козам и коровам, превратившим этот пустырь в свою козо-коровью Пикадилли и одновременно в место производства молока. В самом монастыре пустынно и поэтому тихо. Аборигены не спешат спасать свои души. Только вороны, использующие соборные кресты в качестве аэродромов, громко сетуют на окружающую действительность.

В Кирове скучно. И это вовсе не метафизическая скука, о которой в свое время писал великий поэт. Можно сказать, что тот поэтический сплин, или тоска, или меланхолия вызваны избыточностью. Избыточностью времени, опыта, событий, или излишней концентрацией мысли, позволяющих обобщать и приходить к выводу о собственной незначительности на фоне грандиозности мира. В любом случае явление, о котором писал поэт, – удел людей много думающих и остро чувствующих. А в Кирове – просто скука. Бытовая. Монотонная. Пустая. Возможно, именно поэтому Киров стал моделью для Герцена при его описании города Малинова (читай, Вятки, то есть Кирова).

Огромные лопухи заслоняют солнце в центре города. На стенах домов местная молодежь признается в ненависти друг к другу и вообще к миру. С кривых фасадов осыпается штукатурка. Худые псы с энтузиазмом делают в проулках свое собачье дело. Голод и тоска блестят в их жутких глазах. Старые троллейбусы с трудом влезают на местные холмы и тонут по брюхо в лужах (вообще Киров – чемпион по лужам). Кажется, даже бомжи здесь менее оптимистичны, чем их братья по несчастью, подвизавшиеся в других городах.

У местного населения есть странная идея-фикс: все в своем городе связать с искусством. Везде, особенно в и на гостиницах,– присутствует слово art: art- hotel, art-автобус, art-галерея, art- просто магазин и т.д.

Но все бесполезно. Ничего не помогает. Всегда получается art-ерунда. Почему? Потому что в Кирове скучно. И порой архискучно. Не веселит даже криво-монументальное здание вокзала, которое какой-то шутник выкрасил в убийственный больничный цвет.