Читать книгу Мужчины и женщины существуют - Григорий Каковкин - Страница 11

Вольнов ждал на Тверской, в условленном месте, недалеко от «Макдоналдса», не надеясь, что женщина из библиотеки придет. Он настойчиво ее добивался, но точно не знал – зачем. Звонил еще нескольким, но они прямо спрашивали, какой у него рост, вес, какая зарплата, есть ли у него машина, место для встреч… Часто вместо звонка на мобильном телефоне звучал пошлый шлягер со словами «мой дорогой, будь со мной, ты самый, самый…» или в таком вот духе, тогда он сразу сбрасывал вызов. Мила долго отказывалась встретиться и говорила ему: «Зачем я вам, зачем, вы еще мальчик…» Собственно, он только и пришел из-за этой нелепой фразы, которая – то со знаком вопроса «Вы еще мальчик?», то с восклицанием «Ура, вы еще мальчик!» – на разные лады прокручивалась в голове. Высокий, спортивный, с открытым, прямо и просто сделанным лицом, он уже несколько минут ждал автора этих слов.

– Я – Людмила.

– А вы не опаздываете, – отметил он, когда Мила подошла к нему. – Я Николай.

– Не опаздываю, потому что не люблю опаздывать.

– Можно Мила? – спросил Вольнов.

– Можно и Мила. Какой у вас план?

– Никакого. В кафе…

– Давайте в «Макдоналдс», раз уж…

– Ну, это не совсем то…

– А зачем вам зря тратиться? Все равно ничего не будет. Вы мне обещали рассказать, почему не нашли себе лыжницу, раз вы про них пишете.

– У меня жена лыжница, чемпионка мира по биатлону, я их слишком хорошо знаю.

– А вы еще и женаты! В анкете вы про это не написали.

– Лыжница – это все равно что не женат.

– Вы больше там о себе ничего не наврали? Вас действительно Николай зовут? Вы – журналист?..

– …и ориентация правильная.

– Ну, в этом я не сомневаюсь! – Она смерила его взглядом. – Но мне как раз все равно, какая ориентация у мальчика, – слегка рассердилась Тулупова. – Ладно, угощайте жареной картошкой, и расходимся. Так, значит, когда жена борется за медали, вы тоже становитесь на лыжню?

В «Макдоналдсе» они купили обычный набор и быстро перешли на «ты».

Она не могла затем вспомнить, как все получилось. То ли была разогрета количеством роз «кремлевского эксперта» – вот и поспорь теперь о том, переходит ли в букетах количество в качество; то ли от почти биржевой толпы, стоящей к кассам; то ли оттого, что они долго искали свободный столик и по несколько раз, как в ненастную погоду самолет, заходили на посадку, а сели в углу, в самом уютном месте; то ли оттого, что мистически долго стояли с остывающим кофе и тающим мороженым и глазами отыскивали маршрут друг к другу; то ли еще от чего-то, но нашлась точная интонация, волна. У Милы появилась уверенность, что с ним, с этим журналистом, ничего не будет, и ей стало легко. Она, не боясь, спрашивала обо всем. Сама отвечала честно и прямо. Так давно не происходило с мужчинами, а может быть, не было вообще никогда: абсолютная свобода часто возникает перед случайным человеком, ничто не мешает…

Он сказал, что с такой красивой грудью, как у нее, удивительно, почему она до сих пор одна.

Она спросила, он шутит или серьезно?

Он сказал, что есть классические мужчины, как он, которых с подросткового возраста волнует вырез, декольте, подчеркнутая закрытой, обтягивающей черной кофтой грудь.

Она сказала, что стеснялась ее всегда, и сейчас не знает, что приходит на ум мужчине, когда смотрит на нее: то ли думает «ну отрастила», то ли испытывает желание и нежность.

Он спросил, как она выбирала своих мужчин, к чему больше прислушивалась – к разуму или сердцу?

Она ответила, что в жизни ей совсем не приходилось выбирать – она одна воспитывала детей – и плохо понимает теперь, что хочет ее голова, сердце и тело.

Он сказал, что наше тело – это большая загадка. И стал рассказывать, что у спортсменов есть наука управления телом и для разных видов спорта существуют разные технологии, но все же больше всего человек похож на лошадь: достижения высоких результатов на скачках и характер лошади связаны.

Она спросила – почему?

Он объяснил с примерами, что только буйная, ненормальная, капризная, сумасшедшая лошадь способна показать мировое время, что психика и тело всегда рядом, еще Декарт об этом писал, его цитируют современные тренеры, и наверняка есть интимная связь между большой и красивой грудью Людмилы и ее характером.

И вдруг он спросил:

– А ты кричишь?

– Раньше – нет, а теперь – да. – И добавила: – Но ты этого не услышишь.

– Почему?

– Потому что ты еще маленький мальчик!