Читать книгу Революция для своих. Постиндустриальная Утопия - Григорий Луговский - Страница 11

Зрелого человека принято воспринимать как продукт его сознания, даже если оно в основном занято преломлением влияний, идущих извне или изнутри. Человек созидает себя в результате конфликтов и сотрудничества собственной природы и внешнего мира, в том числе культуры. Он может более принадлежать животному началу в себе (природе), принадлежать преимущественно среде, господствующей системе (конформизм), либо отстаивать свою самостоятельность, развивая волю.

Именно сознание содержит в себе (и под собой) и развивает (или не развивает, а подавляет – в угоду природе, страхам, особенностям общества) все, что мы назвали человеческим. Развитые сознания формируют не только себя, но и облик своих обществ, наполняя человеческое новыми формами и смыслами. Вне человечества и вне сознания нет необходимости ни в изучении объективной реальности, ни в избыточном (по отношению к природным нуждам) знании.

Один из смыслов слова «природа» – сущность. И если природные сущности мы вынуждены разгадывать, то культурные сущности создает сам человек. А философия занимается сшиванием противоречивой реальности природы и культуры, отыскивая общие принципы и законы построения смыслов. Там, где наука ищет смыслы природные, мы имеем дело с физикой, а там, где постигаются коды культуры – с культурологией. Но поскольку человек – существо двуединое, разорванное между природой и культурой, то философия отвечает за выработку единого взгляда на мир, взирая на него сквозь человеческую призму.

По словам М. Мамардашвили, философия – это сознание вслух. А для А. Пятигорского, «всякое реальное философствование есть думанье о сознании». Каждое сознание в той или иной мере занято поиском смыслов, но не столько всеобщих, сколько смыслов/оправдания себе, чтобы применять свою волю осознанно, целесообразно. Философия и есть осознание – способность и стремление понимать внешний мир и себя, поиск ценного, долговременно (а в идеале – всегда) работающих правил и законов бытия. После обнаружения таких устойчивых ценностей, сознание может «перестать беспокоиться и начать жить». Ни одно сознание невозможно без набора идей, хотя далеко не всегда они – результат собственного мышления. Тем не менее, сознание формируется в гармоничный узор только из работы мысли, и чем больше такой собственной работы, чем обширнее паутина связей, тем уверенней можно говорить о наличии у субъекта развитого сознания, а значит – философии.

Большинство людей строят свои представления о мире не только из личного опыта или размышлений, а из всех подручных и доступных им средств – идеологий, мифов, элементов сложившихся философских концепций. Синтез мировоззрения без адекватного их анализа является не философией, а мифотворчеством. Чем меньше сознание произвело собственной работы мысли, тем меньше в нем философского и больше мифологического. Вслед за К. Леви-Стросом такую систему взглядов можно назвать бриколажем. Для бриколажа не важна непротиворечивость узора его системы, достаточно условной ее «красоты».

Только глубокие размышления, которые являются философской технологией, способны выявить противоречия в матрице взглядов, собственных, или чужих. Поэтому развитое сознание ближе к философской системности, а неразвитое является мировоззренческим симулякром. Но это не значит, что люди с мифологической матрицей взглядов ущербны. В какой-то своей области они могут достигать успеха и ощущения полноты жизни. Огрехи ложной философии, как правило, дают о себе знать в ситуациях, когда привычный мир рушится, обнажая океан хаоса, который был скрыт тонкой драпировкой порядка. Именно то, как держит удары сознание при встречах с хаосом (а это могут быть и бытовые катаклизмы, и экзистенциальные вызовы), способно говорить о прочности фундамента, на котором оно соорудило свою систему смыслов.

Нельзя отрицать общих принципов в основании всех философий, или «вечной философии» по выражению Олдоса Хаксли, который считал, что «философия – отыскивание сомнительных причин в обоснование того, во что веришь инстинктивно». Близка эта мысль и Анри Бергсону, для которого «философия есть лишь сознательное и обдуманное возвращение к данным интуиции». Но хотя, по словам Людвига Витгенштейна «философия утверждает лишь то, что признает каждый», удовлетворить человечество способно существование только многих философий, идей и проектов, которые взаимно дополняются, частично дублируясь, но не сливаясь. Как существует множество языков, на которых одна и та же мысль звучит по-разному, так нужны и разные языки для звучания истины. Философии способны разъединять людей так же, как языки, культуры, предпочтения в музыке и другие иррациональные приоритеты. «Единственно верная» философия не столько невозможна, сколько вредна, ведь она лишит работы новые поколения философов, а «быть философом» – это даже не профессия, а естественная потребность человека, чье сознание развивается. По словам Эпикура, «как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезни из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни из души». Каждое новое поколение и каждый отдельный человек открывают мир по-своему, через свой опыт, набор образов и символов, создавая свои варианты мифологических бриколажей, или полноценных философий.

Личная философия, или личная мифология формируют не только представление о ценностном начале, но и о пути движения к нему. Ведь ценность является таковой, если она связана со всеобщим, соединяя личное с космическим. Поэтому дух/Сверх-Я/личная философия – нечто большее, чем часть индивидуальное сознание. Если сознание – живая система воспринимающего субъекта, то дух – система взглядов, рождающаяся в разных субъектах (в неравной мере) и поддерживающаяся разными субъектами на добровольной основе.