Читать книгу Революция для своих. Постиндустриальная Утопия - Григорий Луговский - Страница 15

Психоделическим инструментом является и сам мозг, способный вырабатывать вещества, сходные с растительными опиатами. Вполне вероятно, что появление человека разумного стало итогом знакомства наших предков с растениями или грибами, стимулирующими психику, расширяя возможности восприятия. Именно так выглядит одна из теорий возникновения сознания – «гипотеза упоротой обезьяны».

Сложность вопроса происхождения сознания связана с тем, что он находится на стыке разных наук – биологии, психологии, лингвистики, истории, а также философии. Теорий возникновения сознания и антропогенеза существует много, при желании их обзор легко найти в интернете. Практически все эти гипотезы сводятся либо к мутации, рассматривая сознание как эволюционный скачок, либо к креационизму, или панпсихизму. Своеобразным мостиком от эволюционной мутации к панпсихизму выглядит психоделическая теория. Апологетом этой концепции был Теренс Маккенна – антрополог, исследователь роли психотропных веществ в развитии культуры. По мнению Маккенны, толчок развитию сознания дало употребление психоделических грибов первобытными людьми.

В книге «Пища Богов» Маккенна определяет два основных феномена, обусловивших превращение наших животных предков в человека – язык и воображение. Воображение антрополог не отделяет от познавательной деятельности, понимая ее как широкий спектр разнообразных видов человеческой практики, таких, как танец, философия, живопись, поэзия, спорт, размышление, эротическая фантазия, политика и экстатическое самоопьянение – все, что можно называть экстазом (выходом за пределы себя), или «измененными состояниями сознания» (ИСС).

С «гипотезой упоротой обезьяны» согласуется и высокая роль психотропных растений, ритуалов, связанных с ИСС, а также специалистов, впадающих в транс для контакта с иным (шаманов, о которых мы будем еще говорить) у первобытных народов. Опыты, проводившиеся биологами на крысах, подтверждают мысль, что потенциальные наркоманы демонстрируют повышенную исследовательскую активностью [6].

А вот язык Маккенна считал инструментом не столько общения, сколько подавления индивидуальной психики. Тем самым сознание превращается в болезненный дар эволюции, за обладание которым мы платим повышенной конфликтностью, войнами, неприятием иных культур. Негативное отношение к языку, или «семантическому контуру» выражал и Роберт Уилсон, автор «Психологии эволюции», агностик и последователь взглядов Альфреда Кожибски и Тимоти Лири. Суть этих идей заключается в утверждении, что наше познание ограничено, во-первых, структурой нервной системы и, во-вторых, структурой языка. Психоделический опыт можно считать попыткой вырваться за пределы этих ограничителей. Хотя психоделическое и породило язык, психонавты (шаманы, поэты, философы и т.п.) никогда не находят его окончательно сформированным, достаточным для выражения всех ощущений, поэтому постоянно дополняют язык. Процесс создания новых слов можно здесь сравнить с печатанием денег, не подкрепленных развитием экономики. Возникает ситуация, когда многие люди могут пользоваться словами, не понимая их смысла. Что приводит к их инфляции и необходимости все новой словесной «эмиссии», которую производят психонавты.

Карл Юнг тоже видел в сознании источник большинства человеческих проблем, называя его «данайским подарком культуры». По его словам, «отступление от инстинкта и противопоставление ему себя образуют сознание», то есть сознание замещает более ранние психические программы, как природу замещает культура, но в рамках конкретного индивида.

Хотя сознание – эффективный инструмент по решению проблем, оно умеет создавать новые проблемы, иногда практически «на пустом месте». Вместе с тем, сознание способно уберечь нас не только от опасностей, с которыми мы сталкиваемся здесь и сейчас, но и подготовить к встрече с возможными, будущими проблемами. Можно считать сознание и нашим проклятием, и божественным даром, без которого человек уже невозможен.