Читать книгу Сон у озера - Гулира Ханнова - Страница 11

Дядя Вася взялся воспитывать нового соседа не только бутылкой самогона, но и решил приучить его к труду. Ну не кормить же его на свои деньги! А то Даня, дура влюблённая, уже с кастрюльками к нему бегать стала! На что отец ей сказал: «Цыц!» Слушается она отца, уважает, хоть пьяного и отмутузить может, долго думать не станет. Но трезвый он имел уважение от дочери и послушание, так уж принято в деревенских семьях. Отец в семье главный, даже если взрослые дети могут приструнить его по хмельному случаю. Если перебравший отец начнет бузить, доказывая свой авторитет, то бывало, что скрутят, руки-ноги свяжут полотенцем и закатят под кровать. Ну, покричит маленько, погрозит, да и заснет там же. Проспится – опять он в почете, снова все к нему прислушиваются. Взрослые сыновья без его разрешения даже в кино не пойдут – так заведено издавна!

Дядя Вася был человеком работящим, да и когда лениться в деревне? Картошка на дереве, как банан, не растет, ее нужно посадить и вырастить, а это труда требует. Да и хлебушек только в кино в поле сам колосится, и колхозники с песнями идут с работы. Если в жаркий, летний день поработать часиков двенадцать в поле, где нет ни буфетов, ни аппаратов с газировкой – домой не идешь, а ползешь. Какие песни – я вас умоляю… во рту вязкая слюна, это в лучшем случае. А то и шершавый язык, высохший от обезвоживания, как подошва башмака, и им даже говорить нереально. Хорошо, если по пути есть речка, дойдешь до нее и плюхнешься в нее – от горячих тел вода чуть не закипает. Полежишь в воде, подстынешь немного и до дома уже есть шанс дойти. А дома – огород, скотина, воду натаскай, убери, приготовь, а когда тут петь?

Художник, нехотя, но шёл с дядей Васей к местному фермеру. То на прополку, то на вывоз навоза в поле, ничего не поделаешь, жить на что-то нужно. Хорошо хоть есть работа, иначе на что жить молодому, здоровому организму? На свежем воздухе аппетит хороший, в один присест буханку можно умять, да литровой банкой парного молока запить. А молоко тоже не в речке течет с кисельными берегами, оно пусть не больших, но денег стоит. Соседские бабульки угостили в первый раз Казимира как гостя, да на этом халява закончилась, дальше нужно было еду зарабатывать.

То бабе Нюре дров наколи за молоко, то тёте Лиде грядки прополи за ведро картошки, так нежные руки художника огрубели понемногу и стали привыкать к труду. Готовить оказалось тоже не так сложно, всего-то было скормлено соседским поросятам, кастрюля макарон. Они слиплись из-за того, что залил их холодной водой и поставил на огонь. И еще немного картошки и курицы подгоревшей – недосмотрел Казимир и заснул уставший после работы. Проснулся, когда картошка в сковороде и курица в кастрюле уже летали синим дымом по избе. Хорошо не задохнулся, остальное не беда – дым выветрить из избы недолго. Поросята были довольны, претензий на качество пищи от них не поступало и от горелого изжога их не мучила. Они бы обрадовались и добавке, но у Казимира денег было не так много, он быстро научился готовить себе нехитрую еду.

Никогда Казимир не думал, что так тяжело зарабатываются деньги, он за свои тридцать лет тяжелее мольберта ничего не поднимал. Болели руки, спина, на солнце сперва обгорели и вздулись волдырями плечи, а потом полезла кусками кожа. Приходя с работы, еле успевал поесть чего-нибудь и тут же засыпал беспробудным сном. Он слышал иногда лёгкий стук в окно и журчащий смех, но скорее всего, это ему снилось. А, может, доярки местные подшучивали над городским гостем и стучали в оконное стекло по пути на утреннюю дойку. Всё может быть, но ему было пока не до них, куда там по девкам бегать, он до магазина с трудом добирался. Хорошо, что Даня помогала, покупала ему хлеб и приносила домой. И с бабушками местными установились тесные торговые связи – они ему оставляли молоко на крылечке, а он им деньги. Никто здесь чужого не брал, деньги он кидал в банку и ставил на крыльцо. Каждая банка дожидалась свою хозяйку, иногда даже и не один день.

К мольберту он не притрагивался с тех пор, как приехал, что не говори – но нужда и искусство вместе редко уживаются. Краски и кисточки пылились в углу даже не распакованными. Вот говорят, что Ван Гог нуждался, тогда на какие шиши он доехал до Гаити? А ведь Гаити не ближний край, это у черта на куличках, даже в наше время туда так просто не добраться. Это только птицы перелётные на юг летают бесплатно, у нас крыльев нет, морские лайнеры и самолёт удовольствие недешёвое! И жил Ван Гог на что-то, краски и холсты покупал, хоть и не работал особо. Может Гаити и рай земной, но там тоже никого бесплатно кормить не будут, гаитянцы и сами поди не доедают.

Человек ко всему привыкает, Казимир стал привыкать к работе. Однажды, когда Даня позвала его погулять, он не отказался. Девушка решила, что он ее счастье и уже планировала свадьбу: белое платье с премии за уборку урожая, троих ребятишек и его завклубом или учителем рисования в школе. Лучше бы, конечно, трактористом или комбайнером, как она сама, но интеллигентный муж тоже неплохо. Может потом пойдет работать главой сельсовета, человек он образованный, с дипломом. Для достижения своей цели она не спускала с него глаз, даже ночью поглядывала в окно, благо, жили они по соседству и лишь низенький заборчик разделял их.

К озеру Казимир отказался идти, при одном воспоминании о той таинственной девушке его бросало в дрожь. У него перехватывало дыхание, он ощущал в воздухе тот пьяняще-мятный аромат. Побродив бесцельно по улице, он прикинулся усталым, заботливая Даня проводила его до ворот, хотела даже уложить спать, но этого он уже не допустил. Пообещав лечь в постель немедленно, он вошел в дом под ее пристальным взглядом, включив свет, поставил на плиту чайник.

Увидев в окно, что, наконец, она ушла к себе домой, Казимир вышел обратно, сел на деревянное крылечко. Ночь была светлая и теплая, луг и озеро были видны как на ладони. Клочки тумана над озером причудливо клубились и переплетались. Ему показалось, что повеяло прохладой, как будто обрывки тумана дошли до крыльца, просочившись сквозь ограду сада. Рукава отсырели от влажного воздуха, Казимир повернулся, чтобы взять куртку. Он вздрогнул от неожиданности, увидев совсем рядом ту незнакомку с озера, она стояла у крыльца и улыбалась. Казимира словно ударило током, он узнал – эта она приходила к нему во сне и даже запах мятно-дурманящий был тот же. Закружилась голова и он снова ощутил, что перестает понимать происходящее, как при первой встрече на озере. Его сон становился явью, и он не знал радоваться этому или нет. Что ему принесет эта встреча – радость или огорчение?