Читать книгу Наша борьба. 1968 год: оглядываясь с недоумением - Гётц Али - Страница 8

Поколение-68 заполняет мемуарами ветеранов – и апологетическими, и самокритичными, – целые книжные полки. Среди них встречаются замечательные сочинения: можно выделить книгу Герда Кенена «Красное десятилетие» («Das rote Jahrzehnt»), а также работы Вольфганга Краусхаара. Но все они опираются преимущественно на листовки, брошюры, книги и протоколы, которые были созданы деятелями леворадикального прорыва. Возражения былых противников, какими бы они ни были – неуклюжими, умными, злобными, дельными, нацеленными на компромисс, – авторов этих воспоминаний не интересуют[44].

Хотя в Германии действует тридцатилетний запрет на обнародование служебной документации, ссылки на эту норму можно считать отговоркой. В конце концов, некоторые важные источники – речи политиков, которые несли ответственность за решение проблемы, и настоятельные призывы, с которыми в 1967 году выступал Рихард Левенталь[45], – были опубликованы очень быстро. Уже десятки лет доступны многие ценные личные архивы, а с 1998 года – и правительственные документы, относящиеся к интересующему нас периоду.

Иначе обстоит дело со свидетельствами многих тогдашних активистов. Так, Гретхен Дучке-Клоц, вдова Руди Дучке, передавая в 1985 году архив мужа в Федеральный архив, наложила на его использование третьими лицами бессрочный запрет. Опубликованные ею дневники Дучке изобилуют бесчисленными, толком не обоснованными купюрами, которые по большей части служат не законному желанию оградить частную жизнь от внимания посторонних, а приукрашиванию действительности.

Примерно в 1980 году руководство маоистско-сталинистской КПГ, основанной в 1970-м, полностью уничтожило документы этой опереточной партии, всячески поддерживавшей насилие. При этом оно сослалось на аргумент, вполне отвечающий славной немецкой традиции: «Не следует ставить под угрозу будущие карьеры товарищей»[46]. Один из лидеров этой группы, Вольфганг Швиджик, передал в Федеральный архив часть своих записей, относящихся к начальному периоду студенческих волнений и ограниченных во времени концом 1969 – началом 1970 года. Сведений о совместной поездке Швиджика и Йошки Фишера в 1969 году в столицу Алжира, где проходил конгресс солидарности с народом Палестины, в этих материалах нет; обойдены стороной и панегирики Сталину, которые Швиджик слагал в 1975 году[47]. Боевые друзья и подруги из маоистской КПГ, не разлучавшиеся вплоть до 1976—80-х гг., впоследствии заняли видное положение в обществе. В их число входят: вице-президент ФРГ, главный редактор газеты Handelsblatt, уполномоченный по делам сект в Евангелической церкви Германии, влиятельный комментатор газеты Welt, председатель партии зеленых, профессор истории Восточной Европы, преуспевающий автор специальной литературы с выраженным философским уклоном, референт Фонда Конрада Аденауэра, правая рука президента Союза изгнанных Эрики Штайнбах… Список можно продолжить[48].

Заметать следы начали рано. И сегодня среди «бывших», случайно встретившихся на городском вокзале, в магазине деликатесов, во время ретроспективы в кинотеатре или по случаю закладки мемориального «камня преткновения»[49] в полной мере соблюдается кодекс молчания. Некоторые из них знают, кто именно при освобождении Баадера выстрелил в живот 62-летнему сотруднику библиотеки Георгу Линке; знают и то, что «в этой истории был замешан целый ряд людей, помогавших пересесть в другие машины и т. п., но в их отношении расследование не проводилось». Знают, но помалкивают. То же можно сказать и об участниках франкфуртского движения: официально до сих пор не установлено, кто именно 10 мая 1976 года изготовил и бросил «коктейль Молотова», нанеся опасные для жизни ожоги полицейскому Юргену Веберу. Между тем это известно многим. Омерта соблюдается свято[50].

Подобных примеров хоть отбавляй. В 1972 году я получил в «Красной помощи»[51] Западного Берлина 100 марок с напутствием: «Истрать и верни сумму через месяц». Было ясно, что это деньги из недавно ограбленного банка. В отмывании участвовали, считая это совершенно естественным, по меньшей мере 20 человек. Иные из моих тогдашних товарищей, когда я с ними заговариваю об этом случае, говорят, что помнят его; иные забыли.

Существуют, разумеется, еще и встречи старых революционеров в ресторанах, на службе и в домашнем кругу. Они ничем не отличаются от встреч ветеранов энной пехотной дивизии вермахта Великой Германии, которые я посещал ребенком вместе с моим отцом. Общая судьба связала бойцов на всю жизнь. Они пересчитывают выбывших, рассказывают о недавно умерших и вздыхают: «Снаряды ложатся все гуще». Летом 2000 года старейшины ССНС узнали – не в последнюю очередь благодаря «исследованиям господина Кнабе из Управления федерального уполномоченного по документации бывшего МГБ ГДР», – что в их легендарную организацию были внедрены агенты Штази. Далее они заслушали «доклад о прекращении работы биографической группы» и постановили: «Наше собрание омрачено безвременной кончиной нашей соратницы Биргит Шт. Поэтому намеченное ранее обсуждение темы “Глобализация”, к сожалению, не состоится». «Биографическая» группа несколько месяцев пыталась определить, кого сегодня следует считать «левым», и безуспешно выявляла специфические и особо примечательные черты сходства биографий членов ССНС30.