Читать книгу История Ханны, изменившей судьбу - Ханна Алатай - Страница 2

Она понимала, что все происходило не в параллельном мире, не в чем-то подобном из бесконечного списка выдумок фантастов. Она верила, что не могло быть никакого небесного совещания, вынесшего решения о сотворении страшного зла. Но, ворочаясь в своей постели на смятых, мокрых от пота и слез простынях, 9 сентября 2008 года она видела то, что только должно было случиться, пыталась поймать ускользающий хвост будущего события, как исчезающий в тумане последний вагон поезда, как самолет на взлете, медленно пропадающий в облаке. И еще видела цифры, словно бы написанные в небе, – 05:09:25. Что они означали, Ханна знать не могла.

* * *

Будущего нет. Как ни исхитряются прогнозисты, футурологи, пророки и даже те профессионалы биржи, которые спокойно заключают фьючерсные контракты, время течет линейно и то, что впереди, обозначается лишь цифрами календаря. Эти цифры, как замороженные окошки, оттаивают в строгой последовательности и через них становится видно настоящее. И только Ханне в непонятном еще сновидении было дано право заранее подышать на замороженное окошко и неожиданно увидеть там четкую, детальную картинку сна.

Ханна, двадцатилетняя черноволосая женщина с выразительными глазами, красноречиво свидетельствующими об огненном смешении еврейской, иранской, грузинской, черкесской крови, была красива даже растрепанная во сне. Колдовская в своей притягательности внешность в некоторых чертах повторяла прабабушку-знахарку, которая лечила людей заговоренной водой. Мать Ханны иногда видела странные яркие картинки, словно галлюцинации наяву, длившиеся доли секунды. И девочка, обреченная нести дар предсказания, еще в детстве знала, что дремлющие в ней гены мистических способностей однажды проснутся. И это произошло. В особый день и час. В вещем сне. И никогда еще сновидение не рождало такую тревогу, как сегодня.

Большая белая птица, похожая на лебедя, вытягивает длинную шею, расправляет крылья, натужно делает несколько сильных взмахов и летит. Вначале она перебирает перепончатыми лапами, словно поднимаясь в небо по невидимой лестнице. Потом подбирает их, словно самолет прячет в своем чреве шасси.

Большая белая птица разбивает мощными крыльями воздух и летит все быстрее. Внизу видны уплывающие назад квадратики полей, ниточки рек и дорог, складки гор. Красные птичьи глаза воспалены от встречного ветра…

Неожиданно белый лебедь превращается в черную собаку. В одно мгновение! Взрывом разлетается во все стороны облако белых перьев. И вот уже оскаленная пасть, блестящие желтые клыки, яростно машущий хвост. Собаку бешено вертят потоки воздуха. Она беспомощно дергает лапами, не чувствуя под ними твердую опору. Собаки не умеют летать, их не должно быть в небе. Стремительно приближается земля и… разорванное на части тело, отлетевшая в сторону голова с пугающим оскалом, кровавое мокрое месиво…

Но что это? Развалины домов после землетрясения? Множество людей – мужчины, женщины, дети. Медленно бродят, как сомнамбулы, натыкаясь друг на друга, не находя себе места. Все – разных национальностей, разных конфессий. Вот арабы в длинных белых одеждах, евреи в лапсердаках, азербайджанцы в архалуках и папахах. Есть и православные, и католики, и лютеране. Видно женщин в платках, мужчин в кипах.

Всё не как в обычном сне – зыбко, легко. Нет! Воздух пропитан пыльным запахом развалин, тянет дымом, гарь прорывается сквозь аромат духов проходящих мимо женщин. Кажется, протяни руку – и можно почувствовать теплое человеческое тело.

Ещё мгновение, и движения людей приобретают смысл. У всех в руках деревянные ящики (или картонные коробки?) разного размера. Люди выбирают ящики, придирчиво осматривая; молча, одними глазами советуются друг с другом. Некоторые короба уже заполнены – в них грецкие орехи и черный виноград гроздьями. И ни слова, ни звука.

Сон наваливается на Ханну звенящей, душащей тишиной. И от этого кажется еще страшнее.

Пробуждение было внезапным, словно грубо толкнули в плечо. Резко, болезненно. Сновидение длилось, наверное, секунды. Но в памяти по-прежнему отчаянно размахивала крыльями белая птица, падала на землю собака и ходили люди с деревянными коробами… Ханна уже знала, что этот сон из тех, к которым нельзя привыкнуть. Необычных, выпуклых, несущих в себе тайну грядущих событий.

Она видела во сне незнакомых людей, а потом наяву знакомилась с ними. Ей показывали хорошие или неприятные события, пусть даже в виде аллегорий. Но проходило время, случалось нечто, и Ханна понимала, что именно вещал ей сон. Все эти таинственные сновидения вели от реального настоящего к реальному будущему. Словно кто-то в темноте подсвечивал ей фонариком под ногами и переносил луч на конец тропинки. «Иди туда и не бойся споткнуться! Твоя дорога верна! Она ведет в правильном направлении!»

Но куда вел ее этот страшный сон? Как истолковать птицу, собаку и коробки с грецкими орехами? Просто животные, люди, плоды растений?.. Ханна не открывала глаз. Тишина! Вот что особенно страшило ее в том сновидении! Беззвучная птица, беззвучная собака, беззвучные люди, несущие коробки с виноградом и орехами. Абсолютная тишина, которая царит в огромном космосе и над поверхностью маленькой Земли.

Она нащупала на тумбочке телефон, включила его и в ужасе отшатнулась от светящегося экранчика – цифры показывали 05:09:25. Ханна застонала. Эти цифры из пугающего будущего ей показали во сне. Бешено застучало сердце.

Она пыталась отвлечься, подумать о чем-нибудь приятном, вызвать в памяти лицо бабушки, проследить взглядом за кудрявыми облаками за окном. Она даже, нарушая правила, лежа, прошептала основную иудейскую молитву:

Птица, собака и люди с коробками по-прежнему стояли перед глазами. Тяжесть изнутри давила на сердце. Ханна поднялась, чуть не выпрыгнув из постели. Даже слегка закружилась голова. Но стряхнуть наваждение не получилось. Она привыкла рано вставать, значит больше не уснет. Надо переключиться на какую-нибудь простую домашнюю работу. А может, поделиться с мамой? Кто знает о способностях Ханны лучше, чем родная мать?

Комната в московской квартире родителей. Здесь она жила до замужества и сейчас гостила уже вторую неделю. В обстановке вокруг за это время почти ничего не изменилось. Только платяной шкаф передвинули из одного угла в другой. На подоконнике мама развела бегонии и гортензии. А на письменном столе, стыдливо пропуская свет через тюлевую занавеску, распустилась невозможная стрелиция с оранжевыми цветками, похожими на журавлиные головы. Снова этот образ птицы… Как от него избавиться?

Когда мать вышла на кухню, Ханна уже приготовила на завтрак омлет и накрыла стол к завтраку. Только не вмешивалась в священное право отца заваривать чай.

– Доброе утро, дочь.

– Доброе утро, мамочка.

– Как спалось?

– Плохо спалось.

– Что такое? Холодно? Ну что же ты не взяла второе одеяло? Я же тебе показывала, куда все переложила.

– Нет, мама, не холодно. Сон плохой видела.

Ханна осторожно рассказала мистическое сновидение, не выдавая трепета, даже немного улыбаясь – не хотела волновать мать. Но это была натянутая улыбка. В глазах плескалась тревога.

– Ну, не знаю, – пожала плечами мать. – В детстве в деревне говорили, что орехи снятся к слезам.

– А виноград к чему?

– К веселью.

– Да какое уж там веселье…

– А может, просто к тому, что виноград созрел, и его пора собирать? – предположила мама. – Сентябрь же на дворе. В тебе говорит генетическая память крестьянских предков.

Ханна в ожесточенном бессилии сжала ладонь в кулак и с силой ударила себя в грудь.

– Нет, мама. Нет! Нет! Виноград значит что-то плохое. Но я не могу понять – что?!

Хозяйка дома нахмурилась. Она старалась серьезно относиться к словам дочери и иронию позволяла себе крайне редко.

– А может быть, что-то плохое уже произошло? – сказала мама.

– Нет! Ты же знаешь, это ещё только произойдет. Скоро. Я всегда вижу будущее. А сейчас – это какое-то жуткое будущее…

Прошло пять дней. Ханна проснулась, как всегда, рано утром, в половине шестого. Наступившее 14 сентября 2008 года было обыкновенным воскресеньем. Никакие тяжелые мысли, предчувствия её в это утро не мучили. Она спала спокойно, без особенных сновидений.

Отец уже встал и приступил к любимому утреннему ритуалу. Шумный чайник уже готов был закипеть. Приглушенный, чтобы не разбудить маму, телевизор вещал какую-то рекламу, потом началась серия мультфильмов.

Ханна, потягиваясь, вышла на кухню. Отец неторопливо, сосредоточенно ополоснул заварочный чайник кипятком, положил туда всегда четко отмеренное количество ложек с ароматной заваркой. Залил горячей водой.

– Доброе утро, доченька. Вот скажи, для кого они мультики крутят? Ты видела детей, которые добровольно встают в шестом часу утра в воскресенье и сразу к телику?

– Не видела.

– Что там, мама поднялась?

Из ванной комнаты послышался шум льющейся воды. Заварив чай, отец взял пульт и начал искать новости.

«…около пяти утра самолет «Боинг 737» авиакомпании «Аэрофлот – Российские авиалинии»… регулярный рейс номер SU821 по маршруту «Москва-Шереметьево – Пермь». Не долетая до пермского аэропорта Большое Савино, идя на посадку, воздушный лайнер… неизвестным пока причинам… рухнул на землю. Все 88 пассажиров и членов экипажа погибли».

Самолет… множество людей… птица… деревянные ящики с виноградом… В сознании Ханны беспорядочно замелькали вопросы. Мгновенно разболелась голова.

Отец внезапно севшим голосом медленно спросил:

– Ефим когда улетел? Вчера? Сегодня утром? Сколько рейсов на Пермь?

– Не знаю. Мама должна знать.

Мамин двоюродный брат Ефим с семьей вернулся из Израиля и на два дня задержался в Москве. Марина, мама Ханны, позавчера была у них в гостинице – Ефим решил не обременять родственников своими шумными детьми, семилетним мальчиком и пятилетней девочкой. Жена Ефима Галя была беременна двойней. Только об этом и говорила. То ли вчера вечером, то ли сегодня ночью Ефим с семейством должен был улететь домой в Пермь…

Заканчивалась страшная новость на одном канале, отец тут же принимался искать срочные сообщения на другом. С каждым переключением передавали все новые подробности. Взрыва не было – значит не теракт. Пилоты не смогли выровнять лайнер, заходя на посадку. В самолете находился известный генерал Геннадий Трошев. А остальные? Где фамилии погибших? Отец с трудом пытался унять дрожь в руках.

По экрану снизу вверх медленно пополз скорбный список. Родственники были там. Все четверо. А если считать двоих, что были у Гали во чреве – шестеро.

«Вот, что показывали во сне, – стучало в висках Ханны. – Вот, что было предсказано. Белая птица в небе – самолет, собака в небе – взрыв, коробки и деревянные ящики – гробы, люди в национальных одеждах – граждане десяти государств, как было объявлено. А еще сообщили, что самолет врезался в землю, когда часы показывали 05:09:25».

Она могла предупредить, что будет катастрофа, что лететь не надо? Если бы знала… Теперь понятно, что участь несчастных была предрешена еще 9 сентября. Или раньше…

Мама вышла на кухню и остолбенела, увидев искаженные болью и страхом лица. Дочь плакала, у отца в глазах стояли слезы.

– Что случилось?

– Твой брат Ефим… – начал отец, – его нет. Галя, их дети, все погибли. Сейчас сообщили. Самолет «Москва – Пермь» разбился. Они погибли.

– Что? – мать хватала ртом воздух. – Но… может, они не этим рейсом…

– Этим. Показали список пассажиров.

Мать, рыдая, упала на колени, согнулась в корчах, бессильно царапая пол.

– Вот так, – отец ловил руки жены, пытаясь прижать её, обнять, утешить, – когда такое происходит, всегда думаешь, что этого с тобой, твоими близкими случиться не может. Может.

Мать поднялась, взвыла, воздевая руки. Закричала:

– А ты… ты все это видела во сне! Все видела и не поняла, да? Ну, почему ты не поняла?! – она уже стонала, обессилев от горя, но продолжала трясти дочь за плечи, добиваясь ответа.

А Ханна, не пытаясь защититься или оправдаться, безмолвно стояла посреди кухни, опустошенная, растерянная. Маленькая слабая женщина, обладающая даром ясновидения и не знающая, что с этим делать.