Читать книгу Прошлое не отпустит - Харлан Кобен - Страница 5

Меган лежала в кровати с журналом в руках. Дейв лежал рядом – смотрел телевизор, то и дело переключаясь с канала на канал. Для мужчин пульт дистанционного управления – нечто вроде успокоительного или подушки безопасности. Они просто не способны смотреть телевизор, не имея под рукой этого черного устройства.

Было начало одиннадцатого. Джордан уже спал. Иное дело – Кейли.

– Так, сегодня лавры кому достанутся – мне? Или ты займешься? – спросил Дейв.

– Ты и так два дня подряд упражнялся, – вздохнула Меган.

– Три, – с улыбкой поправил ее Дейв, не отрываясь от телевизора. – Но кто считает?

Меган отложила журнал. Кейли полагалось ложиться ровно в десять, но она никогда не отправлялась в постель одна, без вмешательства родителей. Меган вылезла из-под одеяла и поплелась в дальний конец коридора. Можно было бы просто крикнуть: «Немедленно спать!» – но это и утомительно, и Джордана можно разбудить.

Она заглянула в комнату дочери:

– Спать.

Кейли даже не оторвалась от компьютера.

– Еще пятнадцать минут, ладно?

– Нет. Ты должна быть в постели в десять. А сейчас почти четверть одиннадцатого.

– Джен нужно помочь с уроками.

– Ну да, на «Фейсбуке», – нахмурилась Меган.

– Да ладно, мам, всего пятнадцать минут, не больше.

Но пятнадцатью минутами дело никогда не ограничивалось, и через пятнадцать минут свет будет по-прежнему гореть, а Меган придется снова вставать и загонять дочь в постель.

– Нет. Сию минуту.

– Но…

– Ты хочешь, чтобы тебя силой уложили?

– О Господи, большое дело, всего пятнадцать минут!

– Немедленно!

– Ну что ты кричишь? Ты всегда кричишь на меня.

Меган подумала о Лорен, о ее звонке и об их встрече, о том, что она не заточена под детей и этих мамаш, что расположились в «Старбаксе», и что прошлое – доброе ли, дурное – всегда остается с тобой, ты его запихиваешь в коробки, и ставишь куда-нибудь в дальний угол шкафа, и думаешь, что эти коробки ничем не отличаются от других у тебя дома, тех, что никогда не открываешь, а потом наступает день, на тебя наваливается реальность, и ты роешься в шкафу и находишь эти коробки.

Когда Меган вернулась в спальню, Дейв уже спал с пультом в руке. Он лежал на спине, слегка похрапывая, грудь вздымалась и опускалась. Меган приостановилась и посмотрела на мужа. Это был крупный мужчина, все еще сохранявший форму, хотя годы оставили на нем отпечаток. Поредели волосы. Наметился второй подбородок. Да и фигура уже не та, что прежде.

Он слишком много работал. Вставал каждый день в половине седьмого, надевал строгий костюм с галстуком и ехал в контору, располагавшуюся в угловом шестиэтажном доме в Джерси-Сити. Дейв работал адвокатом и разъезжал явно больше, чем следовало бы. Похоже, это ему нравилось, но вообще-то жил он ради тех моментов, когда можно сбежать домой и побыть в кругу семьи. Дейв любил возиться с детьми, ходить на соревнования, в которых они участвуют, пожалуй, даже слишком переживая за их спортивные успехи. Ему нравилось болтать с другими родителями на кромке поля, пить пиво со знакомыми по Американскому легиону, играть в футбольной команде ветеранов, а ранним утром заглянуть в гольф-клуб.

«Ты счастлив?»

Она никогда не задавала ему этого вопроса. И он ей тоже. А задай – что бы она ответила? Сейчас ее что-то свербило. А его? Меган никогда ему ничего не говорила. Может, и он ей тоже. Последние шестнадцать лет она спала с этим мужчиной – и ни с кем больше – и лгала ему с самого первого дня. Вопрос: имеет ли это сейчас какое-нибудь значение? Способно изменить что-нибудь? Дейв ничего не знал о ее прошлом, но при этом знал ее лучше всех.

Меган подошла к постели, мягко отняла у него пульт, выключила телевизор. Дейв зашевелился и повернулся на бок. Спал он обычно в позе зародыша. Меган легла в постель и придвинулась к нему. У него было теплое тело. Она прижалась носом к его спине. Ей нравился его запах.

Думая о будущем, представляя себя старушкой, живущей во Флориде или в каком-нибудь захолустье, да где бы ни заканчивался ее век, Меган не сомневалась: рядом с ней будет этот человек. Ничего иного она даже вообразить не могла. Она любила Дейва. Она устроила с ним свою жизнь и любила его, но разве стоит смущаться из-за того, что иногда хочется чего-то еще, просто чего-то другого?

Нет, что-то тут не так. Вопрос, в чем именно.

Она положила руку ему на бедро. Она знала, как он откликнется, если оттянуть резинку трусов, как застонет во сне. Меган улыбнулась этой мысли, но отчего-то передумала. Память перенесла ее в «Ла Крем». Так чудесно было снова там оказаться, просто ощутить саму атмосферу этого места.

Зачем только она открыла этот шкаф?

И еще один, не столь абстрактный и философский вопрос: мог ли Стюарт Грин и впрямь вернуться?

Нет. По крайней мере она такого представить не могла. А может, если не спешить и подумать хорошенько, его возвращение как раз все и объясняет. Ее возбуждение неожиданно сменилось страхом. Бывали в прошлом славные деньки, бывали деньки упоительные, бывали веселые. Но бывали и очень, очень страшные дни.

Подумать, так одного без другого не бывает. Разве не таковы правила игры?

Стюарт Грин. Ей казалось, что это призрак, давно похороненный. Но разве можно похоронить призрак?

Меган вздрогнула и еще крепче прижалась к Дейву. На удивление, он сжал ее пальцы и спросил:

– Что-нибудь не так, малыш?

– Да нет, все хорошо.

Молчание. Потом Дейв проговорил:

– Люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Меган думала, что не заснет, но заснула. Она по-грузилась в сон, словно с обрыва в воду нырнула. В три утра, когда вдруг зазвонил мобильный, Меган все еще лежала, прижавшись к спине мужа, не снимая руки с пояса. Другой рукой она безошибочно нащупала телефон. Посмотрела, кто звонит, хотя в этом не было необходимости.

– Не отвечай, – полусонно пробормотал Дейв.

Но Меган просто не могла не ответить. Она уже поднималась с кровати, нашаривая на полу шлепанцы.

– Агнес?

– Он у меня, – прошептала в трубку старуха.

– Не волнуйтесь, Агнес, все будет хорошо. Я еду.

– Только поскорее, пожалуйста. – Страх в ее шепоте слышался так отчетливо, как если бы о нем оповещала сверкающая неновая вывеска. – Мне кажется, он хочет убить меня.

Брум даже не подумал показать бляху, входя в «Ла Крем», этот «мужской салон» – определение во многих отношениях эвфемистическое, – расположенный в двух коротких географически (но длинных в целом ряде других смыслов) кварталах от эспланады в Атлантик-Сити. Вышибала – ветеран заведения по имени Ларри – давно знал его.

– Здорово, Брум.

– Привет, Ларри.

– По делу или расслабиться?

– По делу. Руди здесь?

– У себя в кабинете.

Было десять утра, но в клубе еще оставалось несколько неутомимых посетителей и даже несколько любителей танца, с еще более измученным видом, чем у первых. Кто-то из служащих стоял за пользующимся неизменным успехом буфетом – все для вас, «только еда» (ха-ха), жонглируя подносами с замороженными бог весть когда продуктами. Нечего и говорить, что буфет – это не более чем сухой корм для собак, но ведь бывает, что и банальность – единственный носок в шкафу.

Руди сидел за столом. Он мог сниматься в массовках сериала «Клан Сопрано», разве что помощник режиссера счел бы, что у него слишком выразительная внешность. Это был крупный мужчина с массивной золотой цепью на шее, способной вытащить якорь туристического теплохода.

– Здорово, Брум.

– Что происходит, Руди?

– Чем-нибудь могу быть полезен?

– Знаешь такого Карлтона Флинна? – спросил Брум.

– Знаю, конечно. Клоун с мышцами циркового борца и бронзовым загаром.

– А знаешь, что он исчез?

– Да слышал что-то.

– Вроде тебя это не слишком волнует?

– Как же, как же, слезами заливаюсь.

– Можешь мне рассказать о нем?

– Девочки говорят, что член у него так себе. – Руди зажег сигару и ткнул ею в сторону Брума. – Стероиды, друг мой. Держись от них подальше. От них яйца могут усохнуть до размеров изюмины.

– Ценю и заботу о моем здоровье, и художественную образность. Что-нибудь еще?

– Скорее всего он захаживал в разные клубы, – заметил Руди.

– Так и есть.

– Так чего же ты именно ко мне привязался?

– Да просто он исчез. Так же, как в свое время Стюарт Грин.

– Неужели? – У Руди округлились глаза. – Когда это, дай Бог памяти, было? Лет двадцать назад?

– Семнадцать.

– Давно. В таких местах, как Атлантик-Сити, это целая вечность.

А что, пожалуй, он прав. Собачья здесь жизнь. Все стареет быстрее, чем везде.

Верно и то, что, хотя широко об этом не сообщалось, Стюарт Грин, заботливый отец маленьких Сьюзи и Брендона, верный муж умиравшей от рака Сары, любил посидеть в «Ла Крем» за бутылкой вина в обществе стриптизерок. У него имелась специальная кредитная карта, позволявшая оплачивать счета по служебному адресу. В конце концов Брум вынужден был в максимально мягкой форме сказать об этом Саре, и реакция ее стала для него неожиданностью.

– Да мало ли женатых мужчин ходит по клубам, – сказала тогда Сара. – И что из этого?

– Так ты все знаешь?

– Знаю.

Но Сара сказала неправду. Брум понял это по ее болезненно скривившемуся лицу.

– Никакого это не имеет значения.

И в известном смысле действительно не имеет. Тот факт, что мужчина заводит с кем-то шашни и даже ходит на сторону, еще не означает, что его надо разыскивать. И все же с того момента, как Брум начал задавать вопросы постоянным посетителям и служащим клуба, перед ним стала вырисовываться довольно неприглядная и мрачная картина.

– Стюарт Грин, – повторил Руди. – Давненько я не слышал о нем. Связь-то тут какая?

– Всего две ниточки, Руди. – Во всем остальном, и Брум это ясно понимал, Флинна и Стюарта действительно ничего не связывало. Стюарт Грин – женатый мужчина, отец двух детей, человек работящий. Карлтон Флинн – избалованный холостяк, у папочки на шее сидит. – Одна – оба исчезли в один и тот же день, хотя и с разницей в семнадцать лет. А другая, – Брум неопределенно махнул рукой, – вот это «шикарное заведение».

В кинофильмах парни вроде Руди никогда не ладят с копами. В действительности же им вовсе не хочется неприятностей, особенно если речь заходит о нераскрытых преступлениях.

– Так что ты хочешь узнать?

– У Флинна была постоянная девушка?

– Как Кэсси у Стюарта?

Брум промолчал, дав туче проплыть мимо. Руди пояснил:

– Спрашиваю, потому что все мои девушки на месте, никто не исчез, если, конечно, ты это имеешь в виду.

Брум снова не сказал ни слова. У Стюарта на самом деле здесь была любимица. И она тоже исчезла той же ночью семнадцать лет назад. Когда вездесущие федералы, решив, что в деле замешаны важные, уважаемые граждане, забрали это дело у Брума и полиции Атлантик-Сити и обнаружили это обстоятельство, у них сразу возникла логичная версия, которая и была принята всеми, – Стюарт Грин просто сбежал со стриптизершей.

Но Сара даже слышать не желала об этом, да и Брум не поверил. Положим даже, Грин, этот самовлюбленный нарцисс, мог поразвлечься на стороне, но чтобы бросить детей, сбежать из города? Не сходится. Счета Стюарта Грина остались нетронуты. Деньги, ценные бумаги – все на месте. Чемоданы пусты, ничто не продано, никаких признаков подготовки к побегу. Напротив, судя по бумагам, оставшимся на аккуратно прибранном рабочем столе Стюарта, он был близок к завершению крупнейшей сделки в своей профессиональной карьере. У Стюарта Грина был надежный доход, хорошая работа, связи в обществе, любящие родители и любимые дети.

Если побег действительно имел место, то только под воздействием минуты.

– Ладно, насчет девушки я поспрошаю, – сказал Руди. – Что-нибудь еще?

К настоящему моменту Брум мог перечислить десять мужчин, так или иначе подпадавших под категорию «пропавшие». Его бывшей жене и сослуживице Эрин Андерсон даже удалось добыть фотографии троих. Чтобы получить недостающие, понадобится время. Пока же Брум показал имевшиеся снимки Руди:

– Узнаешь кого-нибудь?

– Это подозреваемые?

– Я спрашиваю: узнаешь кого-нибудь? – раздраженно повторил Брум.

– Ладно, ладно, извини. – Руди принялся перебирать фотографии. – Право, не знаю. Вроде этого малого я где-то видел.

Питер Берман. Безработный. Объявлен в розыск 4 марта, восемь лет назад.

– И как же ты с ним познакомился?

Руди молча пожал плечами.

– Как его зовут? – не отступал Брум.

– Я ведь не говорил, что знаю этого типа. Я сказал, что вроде лицо знакомое. Когда и где виделись, не помню. Может, это было несколько лет назад.

– Скажем, восемь?

– Говорю же, не помню. Может быть. А что?

– Пусти эти фотографии по кругу. Вдруг кто-нибудь узнает. Только не говори зачем.

– Так я и сам не знаю зачем.

Брум проверил все дела. Пока – но только пока – с уверенностью можно было говорить лишь об одной исчезнувшей женщине, и это, конечно, приятельница Стюарта Грина. Называли ее – когда она здесь работала – Кэсси. А настоящего имени не знал никто. Как только на сцене появилась стриптизерша, федералы и большинство копов заскучали и отошли в сторону. Поползли слухи, они достигли района, где жил Грин. Дети бывают жестокими. Сьюзи и Брендону пришлось терпеть насмешки сверстников, что, мол, их папочка сбежал с какой-то таинственной незнакомкой.

И только один коп – наверное, самый тупой из всех – не поверил в это.

– Что-нибудь еще? – подал голос Руди.

Брум отрицательно покачал головой и двинулся к выходу, но, дойдя до двери, поднял голову и, что-то увидев, остановился.

– Что-нибудь не так? – осведомился Руди.

– Это что, камеры слежения? – ткнул пальцем в потолок Брум.

– Ну да, что же еще? На тот случай, если нас захотят к суду притянуть. Представь себе, например, такую картину. Кто-то снимает со своей кредитки двадцать косых. Жена это обнаруживает, и тогда он говорит, что карточку украли или это мошенничество, словом, несет какую-то чушь. А здесь, мол, и ноги его не было. Так что верните деньги.

– Ну и?… – улыбнулся Брум.

– Ну и я отправляю ему кадры видеосъемки, на которых у него по девочке на коленях, и прикладываю записку, что с удовольствием перешлю его жене всю пленку. И еще предлагаю подкинуть чаевых, ведь девочки трудились вовсю.

– И когда сделана последняя запись?

– Последняя? Погоди, дай подумать. В две тысячи восьмом, кажется. Теперь все на цифру перевели, пленкой никто больше не пользуется. У меня тут каждый день за последние два года на учете.

– Мне бы посмотреть, что там у тебя есть за восемнадцатое февраля. Этого года и прошлого.

* * *

Рэй доехал до помещения почты «Федерал экспресс» в Норфилде, вошел в Интернет и отпечатал фотографию Карлтона Флинна, сделанную в Сосновой Вырубке. Если сразу отослать снимок в ОГЭФ (Объединенную группу экспертов по фотографиям), выйдешь на источник – камеру, на которую его сняли.

Он тщательно протер края фотографии – никаких следов не должно остаться, – заклеил конверт, достал обыкновенную шариковую ручку и надписал большими печатными буквами: «Центральное полицейское управление Атлантик-Сити». Затем заехал в тихую улочку, где был почтовый ящик.

Перед глазами его вновь встало пятно крови.

Не слишком ли, подумал Рэй, он рискует? Не приведет ли это послание к нему самому? Хотя непонятно как, а может, это и значения уже никакого не имеет, ведь прошло столько лет. Но у Рэя не было выбора. Что бы в конце концов ни вышло наружу, с какими бы тяготами снова ни пришлось столкнуться, терять-то что?

Над ответом Рэй даже задумываться не хотел. Он бросил письмо в почтовый ящик и уехал.