Читать книгу Уроборос сбрасывает шкуру - Хелен Фрост - Страница 2

***

Не дай себя остановить, Кай, просто сделай это, не дай себя остановить. Это твоя жизнь, это твой успех, дорога твоей успешной жизни, ты взял верный курс, поэтому просто сделай это, не дай себя остановить.

Это легко, просто и легко, вот так бежать, уверенно ставить и пружинисто отрывать стопу от ровной и твердой поверхности асфальта. Это удивительно, чудесно и удивительно, чувствовать силу и эффективность отталкивания, двигаться вперед, поступательно продвигаться все ближе и ближе к намеченной цели, без суеты, отслеживать ровность пульса, сверять с ним ритм движения. Контроль, твердость, эффективность. Это твой девиз. Это девиз твоей успешной жизни. О, да, ты – это только ты, и ты не дашь себя остановить.

***

Утро вторника обещало быть одним из самых обычных, ничем не примечательных, похожих на все прочие начала прошедших вторников, когда впереди еще масса времени для маленьких приятных вещей, и можно валяться в постели, нежиться и мечтать, фантазировать и придумывать самое невероятное и удивительное, которое непременно произошло бы, если бы ты вытащила себя из-под одеяла и просто прогулялась до ближайшего кафе, где встретила бы парня своей мечты, того самого-самого… ну или на худой конец, до аптеки… Что, до какой аптеки? Аптека не самое романтичное место для встречи со своей судьбой, нет, аптека точно не вписывается в матримониальные планы такой девушки, как Ирма.

Дверь в комнату Ирмы открылась и в проеме нарисовалась помятая физиономия Марселя, мало напоминавшая вчерашнего красавца, весь вечер сводившего с ума столичную богему обоих полов. Все признаки простуды были на лицо, к доктору не ходи. А вот в аптеку сходить придется, с чем Ирма мысленно себя поздравила. Более того, придется проторчать весь день дома, ухаживая за Марселем, поскольку он с первого чиха превращается в малого ребенка, неспособного сделать себе даже горячий чай, не говоря уже о том, чтобы хорошенько пролечиться. Ирма, смывшая под душем остатки утренних грез, ворча на свою отзывчивость, натягивала на себя шорты и майку, мысленно уже продумывала план реабилитации Марселя. Его нужно было привести в форму в кротчайшие сроки, так как в пятницу вечером, а сегодня уже утро вторника, в клубе запускается новая программа «Fatal dances», в которой у нее с Марселем новый парный номер. Так что Ирме предстояло взять себя за шкирку и идти спасать друга.

Аптека находилась в том же доме, где Ирма с Марселем, товарищем по работе (и только), снимали квартиру. Что сбежать вниз с третьего этажа и завернув за угол, попасть в аптеку и скупить годовой запас противовирусных, Ирме хватило пяти минут. Но к ее приходу Марсель был лишен остатков физических и нравственных сил, и уже не мог без нытья и фырканья принять долгожданное лекарство. Мужчины, они такие женщины, тем более если… Но над друзьями не подтрунивают, к тому же в такой не толерантной форме. А как хочется съязвить!

***

Дорога мужчины к успеху, будь то профессиональный успех, или банальный успех у женщин, часто преграждается мелкопакостными препятствиями. Настойчиво стремясь к звездам, регулярно посматривай под ноги. Гладкий, выложенный согласно всем техническим и прочим требованиям, асфальт, тем и хорош, что как абразивная бумага сдирает кожу с твоих коленей в долю секунды, когда ты на скорости пятнадцати километров в час запинаешься за простой камушек и, совершая последний рывок к цели, летишь и падаешь вниз.

Встаешь после такого падения уже другим человеком. Все жизненные ценности выстраиваются в совершенно новом порядке, приоритет получают такие вещи, значимость которых ты раньше не принимал в расчет. Первая мысль – целостность айфона. Поняв, что травмированы только колени и тихая гордость мужчины, ковыляя с окровавленными штанинами в поисках аптеки, Кай мучительно вспоминал, когда последний раз оказывался в таком коленопреклонённом положении. Вспомнить не мог.

Свернув по навигатору в проулок и пройдя примерно 100 метров по прямой, Кай оказался лицом перед зданием с мигающим крестом. Непосредственно перед дверью аптеки лежал телефон, совсем дешевый, кнопочный, прямо-таки допотопный. Кай остановился и стал задумчиво смотреть: достаточно ли в его жизни на сегодня неприятностей, или дозировку все-таки можно увеличить, для полноты ощущений. Он обвел взглядом округу в надежде, что вот сейчас из-за угла выйдет зареванный ребенок и, увидев свой телефончик, быстро подберет его и умчится счастливый в свое прекрасное будущее. Несколько секунд ожидания не принесли Каю ничего, кроме напоминания о ноющих ссадинах, поэтому он поднял телефон и вошел внутрь с намерением предать его аптекарше.

Девушка в белом халате была приветлива и очень даже мила, она с дежурной улыбкой продала Каю все необходимое, но наотрез отказалась помочь обработать ему раны или забрать найденный телефон. Медицинская помощь в ее должностные обязанности не входила, да и террористическую угрозу еще никто не отменял.

Раздосадованный на весь мир, полный решимости покончить с его несправедливостью к заходу солнца, Кай вызвал такси до дома. В дороге он несколько раз позвонил на первый номер в записной книжке примитивного найденыша, но ответа не последовало. Он уже почти уговорил себя оставить телефон в такси, но почему-то тот был все еще в его руках, пока Кай поднимался в лифте на 5 этаж в свою квартиру.

***

С заботами и переживаниями о больном Марселе, Ирма обнаружила пропажу телефона только к полудню. Пробежав тот путь, которым она ходила утром в аптеку, переспросив всех человеков, встречающихся ей на этом пути, забежав в аптеку, пройдя двором еще несколько кругов, она вернулась домой ни с чем и, взяв телефон Марселя, увидела семь пропущенных со своего номера. Значит кто-то нашел телефон и как редкий порядочный житель мегаполиса желает вернуть его законному владельцу. Такое положение дел устраивало Ирму чуть больше, чем очередное признание самой себе в человеческом равнодушии или подлости, хотя и выражать благодарность кому бы то ни было её все же не вдохновляло.

Прежде чем позвонить на свой номер она прокрутила в своей предприимчивой головке сто и одну идею, как забрать телефон и не быть обязанной. Подумалось, что проще всего это будет сделать в ночном клубе, где она работает танцовщицей. Поскольку завсегдатаи клуба не тусуются в тех окрестностях, где снимает квартиру Ирма, то вряд ли нашедший, кем бы он ни был, сможет позволить себе пройти в элитный клуб. Зато через security она без особых усилий сможет заполучить свой телефон обратно.

Ирма набрала свой номер и стала ожидать соединения.

***

Кай забывал про все беды и печали, когда садился в свою новенькую серебристую Теслу и погружался в мир творческих идей и прагматических целей. Но на этот раз противный писклявый звук прервал и так с трудом налаженный мыслительный процесс Кая. Он, от неожиданности чуть не потерял управление, но выровняв автомобиль, вернул себя в дорожный поток жизни и стал искать глазами, какая такая хрень в его машине могла издавать столь противный звук. Наконец сообразив, что это пищит подобранный им утром телефон, извернувшись, забрал его с заднего сидения, и прервал соединение. Прежде чем бросить его снова назад Кай вырубил телефон и благополучно о нем забыл.

Полностью сосредоточится в мыслях на предстоящей презентации нового рекламного проекта у Кая все равно не получилось. Дорога от дома до работы была не дальней, но тридцати минут ему всегда хватало, чтобы творческий бардак голове упорядочить хотя бы на уровне числовой последовательности. Для этого он первую произвольно попавшуюся в фокус внимания мысль определял за нуль, а далее, всем последующим мыслям придавал значение от единицы до… Поскольку в голове Кая чаще всего имелось только две мысли, то последовательность, как правило, состояла из двух знаков – нуля и единицы, и на этом заканчивалась.

Такая богатая интеллектуальная жизнь Кая помогла подняться ему по карьерной лестнице до должности директора департамента рекламы и маркетинга в российской компании, работающей в области медиа-коммуникаций и маркетинговых решений, головной офис которой располагался в международном деловом центре Москва-Сити. Компания выстраивала коммуникации между потребителями, товарами и брендами большинства европейской и американской продукции на рынках восточной Европы, России и стран, бывших республиками СССР.

Кай Нёртон был первым и единственным топ-менеджером в этой компании, которому на момент назначения на должность было всего двадцать шесть лет. Придя в компанию еще на первом курсе МГИМО в качестве курьера, за восемь лет своей работы он сделал головокружительную карьеру. Но у Кая голова не кружилась. Кай умел твердо стоять на ногах, держать нос по ветру экономических тенденций и всегда выбирать верный курс валюты, даже если это был всего лишь казахский тенге. Правда, экономические познания Кая ничуть не способствовали его продвижению на верх.

Условием его успеха были три составляющих: труд, молитва и его родная мать, которая одна трудилась и молилась, чтобы дать сыну достойное воспитание. Мать Кая растила сына одна, работала медсестрой на трех работах. А когда рухнул коммунизм, стала работать без сна и отдыха, обеспечивая сыну всех возможных репетиторов, оплачивая его обучение в лучшем лицее города, чтобы в дальнейшем он смог поступить в лучший ВУЗ страны. А потом, когда Кай вступил во взрослую жизнь, мать давала сыну столь точно выверенные советы по основам человеческого общения, так детально и взвешенно объясняла каждую конфликтную ситуацию, что не выйти победителем из офисных баталий было просто невозможно. И Кай побеждал, быв послушным сыном своем матери, выполняя все ее рекомендации слово в слово, всякий раз мысленно благословляя тот день, когда понял, что маму нужно слушаться.

***

Кай боготворил свою маму. Мама Кая боролась с раком.

Каждое утро по пути на работу Кай звонил маме и разговаривал с ней третью часть дороги. Три раза в неделю вечерами, по понедельникам, средам и субботам Кай приезжал к маме домой, в свой родной дом – дом детства. Сейчас был полдень вторника.

Сегодня утром Каю позвонила его помощница Алина с требованиями срочно нестись в офис, поскольку Шеф сократил сроки по выпуску рекламной кампании нового продукта и требует промежуточных итогов. Но у Кая не было никаких идей и соответственно никаких, даже меж промежуточных итогов. Поэтому Кай попросил Алину срочно организовать конференцсвязь с его командой для обсуждения сложившейся ситуации, пока он будет приводить в порядок свои ободранные колени. Алина пару раз потребовала раскрыть на видео масштаб ущерба, но добившись только дружеского «Алиночка, отвали», побежала собирать коллектив творческих бездельников.

После конференцсвязи, в течение которой удалось наметить несколько пустых, но, очаровывающих своей бессмысленностью, идей, Кай, довольный своей находчивостью и смекалкой, стремительно спустился вниз и нырнув в свое авто, помчался на работу. И вот теперь, приближаясь к Деловому центру, когда вся забота была только о том, чтобы натянуть на свое лицо самую успеховыражающую мимику, Кай вспомнил, что не позвонил маме.

Откладывать звонок было рискованно, так как уважение, послушание, но больше всего страх нарушить ритуал, который обеспечивал, как казалось Каю, уверенность в себе и нужную долю рассудительной решительности, внушали набрать номер матери. Однако, припарковавшись, Кай заметил Алину, что-то взволнованно объясняющую держащему ее за локоть вице-президенту фирмы Анатолию Станиславовичу Вертелову. Тот в свою очередь не очень внимательно слушал помощницу Кая, но локоть девушки не выпускал. Он раздраженно смотрел на спокойно выходящего из своего авто Нёртона, на его мягкий хлопок дверью, на плавный взброс ключа-брелока с пол оборота корпуса, на его ровные шаги, на прямой и, конечно же, дерзкий взгляд, еще более раздражающий Вертелова.

Кай внутренне радовался раздражению своего старшего товарища, в таком состоянии Вертелов не владел логикой, нес ахинею и был, следовательно, не страшен. Проходя мимо Вертелова, Кай ловко высвободил Алину из его рук, и дав понять девушке, чтобы та молчала, в ответ на вертеловское начало: «Я считаю…» на ходу бросил фразу: «Считать тебе зря доверили», окончательно вывел вице-президента из себя. Не обращая внимание на ругательства и пустые угрозы Анатолия Степановича, Кай увел изумленную помощницу в вовремя открывшийся лифт, оставив Вертелова в вестибюле и в недоумении.

Алина весь путь до 17 этажа благоразумно молчала, и только войдя в офис своего начальника буквально вцепилась в него с расспросами: о чем идет речь, откуда он это знает, насколько точная информация, и как он это намерен разруливать?

Мысль о том, что в ведомстве Вертелова, который давно и прочно руководит финансами фирмы, завелся умник, занимающийся приписками, пришла в голову Каю недавно и внезапно, когда он делал сверку старых счетов с новыми расходами на предмет резкого роста стоимости услуг артистов. Проблема удорожания ушла на второй план, когда Кай увидел в своих отчетах статьи и суммы, ранее там не фигурировавшие. Итоговые суммы были завышены (внимание!) в 10—20 раз, при этом подписи, заверяющие документы, принадлежали Каю. Это были его подписи! Каким образом они там оказались, Кай понятия не имел, но он точно знал, что не подписывал ни один из этих документов.

Кай в общих чертах рассказал своей ассистентке про «удачную» находку, но вот на последний вопрос ответа у него не было. Не то чтобы эти обстоятельства его вывели из равновесия, но все же баланс его внутренних сил был некоторым образом нарушен. Правда об этом он откровенничать с Алиной он не стал и, приосанившись, выдав боевой выдох, по принципу – так просто нас не возьмешь, вышел из офиса, захватив попутно планшет с планами и эскизами.

Всю дорогу до офиса главы фирмы Степырёва Романа Игоревича, которая состояла из 30 этажей вверх на лифте, Кай думал: первые десять этажей – о засаде с подложными счетами; следующие десять этажей – о том, что не позвонил маме; последние десять этажей – о ноющих ссадинах на коленках. Подумать о предстоящем разговоре с Шефом у него как-то не получилось. То ли потому, что задача, поставленная перед ним, была до рвоты ему противна, то ли потому, что он уже давно понял самую главную истину в жизни: не нужно умничать перед начальством, оно и так знает, что подчинённый – дурак.

***

Начищенный до полной прозрачности просторный стеклянный холл офиса Президента компании был, неожиданно для Кая, многолюден. Такое скопление говорящих без умолку галстуков с портфелями наводило на мысль, что вопросы, которые будут решаться на предстоящем совещании – многоважные и малонужные. Кай впервые пожалел, что даже мельком не взглянул в приготовленную для него его белокурой помощницей презентацию. Попытка пристроиться в укромном уголке и все-таки взглянуть хотя бы на картинки и найти пару знакомых слов в файле увенчались провалом. Вертелов, как пёс, чей нюх заточен на страх и поражение конкурента, сделав несколько обходных маневров в пиджачной толпе, напрямую вышел к Каю.

И вот еще каких-нибудь пару метров и злобный пёс был бы у цели, но тут распахнулись двери большой переговорной залы и шумный поток хлынул в открывшийся проем, захватив с собой Вертелова, увлекая его спиной к движению, вертевшегося в потоке то в право, то в лево в поисках нужного направления. Наконец, сумев кое-как развернуться, Вертелов слился с потоком в большой глубине переговорной. Каю же только оставалось провожать растерянный взгляд вице-президента и маскировать сочувствием свое по-детски бессмысленное злорадство.

Еще немного постояв и дав команде профессионалов полностью очистить президентский холл, Кай последним зашел в залу и остановился на входе наблюдать за происходящим. Управленческий корпус компании рассаживался вдоль длинного овального стола, каждый согласно обозначенному месту. Директора и начальники прохаживались в поиске своего пристанища, и кто-то ядовито шутил, обретая его ближе к выходу, кто-то едва сдерживал восторг мальчишки, находя табличку со своим именем в непосредственной близи к креслу Шефа.

Кая эта обстановка напрягала, хотя он находил в себе силы прятать свое беспокойство за маской доброжелательного равнодушия. Долго стоять в проходе не стоило, Кай это понимал, но ему сейчас меньше всего хотелось присоединиться к игре больших людей под названием «ты тот – где твое место». Проведя около года в должности директора департамента рекламы и маркетинга, Кай все еще нервничал в присутствии могучих дядечек, как их называла Алина. Он до сих не чувствовал себя ни могучим, ни дядечкой. Ему не хватало ни хватки, ни оскала. Зато его глаз был зорким, а ум сообразительным, поэтому увидев, как Вертелов кивком головы указывает ему на свободный стул, он понял, что это его место и, даже не выказав благодарности, прошел к нему и поудобнее уселся. Не мешало бы открыть презентацию и полистать ее, что Кай не замедлил сделать.

Презентация была восхитительна в своей наивности и простоте. Только светлое, незамутненное жизненными невзгодами сознание Алины могло облечь, вернее, спеленать идею, почти гениальную, рожденную в творческих коллективных муках, в рюшки и бантики, обложить (иначе и не скажешь) котятами и щенятами, и все это припудрить блестками, которые подсвечивали каждую страницу презентации всеми цветами радуги. Теперь Кай знал, какие у его помощницы ассоциации на тему «Семья – это семь Я». Этих знаний для выступления на внеочередном совете директоров, мягко говоря, было недостаточно.

Планшет был не самым лучшим средством для корректировки файла с презентацией, да и времени на это уже не было. В президентскую переговорную вот-вот должен был войти Роман Игоревич, чей благодушный смех уже слышался из холла, и присутствующие молча и вдохновенно ожидали его приближения. В такой благостной атмосфере любая активность мысли могла войти в резонанс и внести дисбаланс в настроение Шефа, чего делать Каю категорический не следовало.

Кай решил, что блестки – это даже ничего и, выдохнув, поддался обаянию Романа Игоревича, входившего в залу с ослепительно белой улыбкой и одаривающего присутствующих светящимся от счастья взглядом. Когда очередная щедрая порция счастья от Шефа досталась и Каю, тот обмяк, проникнутый сладкой истомой и начал так же бессмысленно улыбаться окружающим, как и они ему.

Роман Игоревич был человеком жеста, яркой, незаурядной, харизматичной личностью. Он умел делать людей счастливыми только одним движением глаз и движением этих же глаз умел в человеке уничтожить всякую надежду. Романа Игоревича мало кто любил, все обожали, и никто не осмеливался ненавидеть. У Романа Игоревича не было друзей, потому что не было достойных, но и не было врагов по той же самой причине.

И только три женщины, состоящие в совете директоров компании, могли любить его, и каждая считать себя его близким и доверенным лицом. И только этим женщинам Роман Игоревич позволял заблуждаться на сей счет. Считалось, что раннее вдовство и в скором времени утрата молодой дочери нанесли сердцу президента неизлечимую рану, которая нуждалась в постоянном нежном участии и трепетной женской дружбе.

Подозрения относительно возможных интимных связей между Степырёвым и его женской тройкой не имели под собой никаких оснований, поскольку вдовец хранил верность своей скоропостижно скончавшейся супруге. Да и по основной версии причиной ранней смерти его дочери были отношения с новой женщиной, которая тиранила в тайне от отца дочь и довела ее нестабильную девичью психику до безрассудного поступка. Поэтому одиночество Романа Игоревича было своего рода самонаказанием за свои неосторожные действия в прошлом, приведшие к семейной трагедии.

Все это Кай узнал только после его повышения в должности и вхождение в совет директоров. Информация любого характера распространялась в компании строго дозировано и абсолютно иерархично. Система сбора, передачи и хранения всей информации в фирме была жестко регламентирована и находилась на прямом контроле у Шефа. Благодаря тотальному контролю фирма был полностью закрыта для внешнего наблюдателя, и за период ее управления Степырёвым, а это был период длинной в три жизни подобных компаний в условиях российской действительности, не было зафиксировано ни одного случая халатной потери или спланированной утечки ни только коммерческой тайны, но даже обычной сплетни из жизни самого заурядного курьера.

Кай это понимал, ибо сам начинал работать с самых низов. За восемь лет он поднялся до члена совета директоров, поэтому он доподлинно знал, как: по какой схеме и с какими ресурсами работает департамент безопасности фирмы. Вследствие чего для него было крайне удивительно столкнуться с элементарным подлогом в финансовых документах его отдела и, следовало предполагать, не только его.

Финансы в компании полностью были подотчетны вице-президенту Анатолию Станиславовичу Вертелову. Ему подчинялись такие структуры как, во-первых, бухгалтерия во главе с бесцветной и остроносой Элеонорой Сергеевной Русаковой. Во-вторых, департамент финансов и экономики во главе с изящной и остроглазой Левоной Изюбовной Зареб. В-третьих, коммерческий директор Галина Ивановна Суетина, лишенная отличительных признаков, в управлении которой находилось семь отделов, часть из них были совсем несвязаны с коммерческой деятельностью предприятия, поэтому они не объединялись ни в какой департамент и действовали более или менее организованно и эффективно лишь благодаря настойчивому невмешательству самой Суетиной.

Президент компании Роман Игоревич Стопырёв был локальным богом в отдельно взятой вселенной. Поэтому жизнь обитателей этой вселенной полностью зависела от него. И мысль о том, что в универсуме Стопырёва могло что-то произойти без его ведома, подрывала безусловную веру Кая в абсолютную власть Романа Игоревича и лишала прочности те фундаментальные ориентиры, на которых базировалась буквально мистическая его преданность фирме. Думать, что эти тетки во главе с бездарным прохиндеем ухитрялись проворачивать за спиной у большого босса примитивные махинации, у Кая не получалось, поскольку он не мог предположить в образе сверхчеловека Степырева наличие простой человеческой доверчивости. Но и допустить, что Шеф знал, или возможно даже участвовал в подлоге, Кай не осмеливался. Как обстояли дела в действительности ему необходимо было разобраться до начала ежегодной аудиторской проверки. Значит у него был всего месяц.

– …до сих пор на рассмотрение в департамент финансов не представлен бюджет предстоящей рекламной кампании, – из глубины своих раздумий услышал Кай, – и мне сдается, что у Кая Германовича до сих пор нет ни только элементарного плана будущей компании, но даже нет и намека на него, нет мало-мальски продуманной идеи. – провещевал Вертелов, закинув ногу на ногу, раскачиваясь в своем кресле как игрушка-маятник Будда и тыча в воздух указательным пальцем.

– Давайте не будем торопиться с дурными предположениями, Анатолий Станиславович, – вмешался Геннадий Андреевич Проворов, второй вице-президент и непосредственный руководитель Кая. – Вы же прекрасно понимаете, что в таких рамках по срокам реализации данного проекта, в которые мы поставлены, наша команда еще не работала. При этом надо помнить, что прочие проекты никто не приостанавливал, они тоже в работе, и по ним необходимо также вести финансовую отчетность об уже потраченных средствах. Это, знаете ли, имеет не маловажное значение! Вы же сами потом будете спрашивать с нас: «Где деньги, Зин?».

По залу прошёлся смешок, кто-то из музыкально одаренных стал настукивать незамысловатый ритм. Короткая развлекательная программа закончилась тот час, как Стопырёв дал знак головой Каю говорить. Тот не заставил себя ждать. Пока часть присутствующих скрипя стульями принимала удобные позы для просмотра, Кай привычными манипуляциями подключил свой планшет к проектору и вывел презентацию на экран. Он понимал, что близок к провалу, что идея, с которой он пришел не стоит и выеденного яйца, но было бы еще глупее сейчас отказаться от борьбы и сразу признать свое поражение.

– В основу рекламной кампании мы предлагаем положить идею семейного спорта и отдыха со слоганом «Семья = 7Я». Да, идея не новая, но мы остановились на ней, поскольку она дает в основе как минимум семь образов для подачи нужной информации.

Комментаторы в зале, которых смутила заезженность предложенной идеи, нисколько не удовлетворились услышанным, и продолжали громко перешептываться, демонстрируя свое интеллектуальное превосходство в сравнении с лектором. Нёртон, игнорируя провокации из зала, продолжал:

– Какие исходные данные мы имеем? Первое, товар, который необходимо сбросить со складов всем известного нам бренда на российский рынок превышает все мыслимые объемы, для тех, кто не в теме – полтора миллиона SKU.

На выдохе в зале образовалась тишина, на вдохе кто-то попытался выразить свое бессмысленное возмущение, но Кай продолжил в том же темпе засорять головы слушателей шокирующей для них информацией:

– Сроки реализации ограничены до трех месяцев, то есть в нашем распоряжении – лето.

Было понятно, что разработать и провернуть эффективную рекламную компанию за столь короткие сроки невозможно, поэтому поиск причин таких жестких временных рамок среди директоров был объясним. Кай решил пойти на поводу у комментаторов и пообщаться с ними вплотную.

– Почему? Заказчик к сентябрю готовит новую коллекцию спортивной одежды в новом формате.

Понятно было и то, почему Вертелов, хотя и имея полное представление о данном проекте, так настойчиво несколько раз повторил вопрос, который Кай сознательно пропускал мимо ушей.

– Отвечаю на вопрос Анатолия Станиславовича – откуда такая тонна залежей? Компания заказчика обнаружила сбой в программе контроля запасов товара, и при проверке выяснилось, что в реальности на китайских складах в остатке не пятнадцать тысяч позиций коллекции 2004 года, а в 100 раз больше.

В очередной раз команда профессионалов никак не могла взять в толк, зачем компания берется за такие гиблые проекты, от которого Dentsu Aegis Network скорее всего отказались. Нёртону с незримого одобрения Стопырёва пришлось объяснять и этот момент:

– Товар давно устарел для европейского рынка, поэтому раскупить все это должен будет российский потребитель. Наша задача помочь ему сделать это за ближайшие пару-тройку месяцев. И главное – при успехе данной рекламной кампании мы имеем подтвержденные гарантии от клиента получить заказ и на новую коллекцию. На этом пока все.

В среде директоров началось оживлённое обсуждение полученной информации, и Кай внутренне радовался, что ему удалось забросать своих коллег круглыми цифрами с длинным рядом нулей и создать ажиотаж по срокам и перспективам. Котики с песиками в радужных блестках пролетели в качестве закуски, поэтому даже если их кто и заметил, то навряд ли вспомнит после совещания.

Дав некоторое время своим вассалам на обмен мнениями, Стопырёв стал распределять задачи по данному проекту между присутствующими. Многие, как всегда, мнили, что текущая тема их никак ни касается, но Босс в очередной раз разрушал мировоззренческие стереотипы и расширял границы восприятия должностных обязанностей у своих подчиненных. Завершив совещание директоров на жизнеутверждающей ноте, Стопырёв отпустил всех на рабочие места, а Кая Германовича попросил остаться.

Разговор был недолгим, но много обещающим. Кай получил очень высокую оценку в свой адрес, более того, ему было предложено выкупить три процента акций фирмы, при этом с рассрочкой выплаты на три года. Такой поворот событий оказался для Кая полной неожиданностью. При всей своей природной сообразительности и способности подстроиться под ситуацию, ему было крайне трудно хоть в малой степени как-то адекватно отреагировать на сделанное предложение, и он просто молчал, с трудом запуская в своей голове операцию перезагрузки.

Стопырёв был серьезен и дал молодому и перспективному директору департамента рекламы и маркетинга прийти в себя. Он внятно объяснил Каю свое намерение предоставить ему появившийся шанс стать одним из акционеров компании тем, что он более чем уверен в Нёртоне не только как в профессионале, но как в партнёре по бизнесу. На последней части фразы Роман Игоревич сделал акцент, давая понять, что он вкладывает большее значение в партнёрство, чем просто бизнес. И чтобы не говорить намеками, он уточнил, что для него важнее не столько деловое партнерство, сколько корпоративное товарищество. Это было круто! Кай все еще молчал, обескураженный и счастливый, он пялился восторженно на Босса и боясь сделать вдох, на коротком придыхании ловя каждое его слово.

Кай был милостиво отпущен для дальнейшего обдумывания полученного предложения, ему был дан срок до конца этого месяца, поскольку к этому моменту будут получены все отказные документы остальных акционеров, так как сделка по продаже пакета акций назначена на начало июня.

***

До конца рабочего дня оставалось два часа, но Каю ни шла на ум никакая работа. Его помощница несколько раз заглядывала к нему в кабинет и искусно пыталась выяснить, чем озадачен ее начальник. Но Кай в этот раз не поддавался на ее уловки, поскольку их просто не замечал. Он был погружен в такое глубокое раздумье, что в течение всего времени даже не вспомнил о матери, и не подумал о том, что надо это обсудить с ней. Он даже дважды сбросил телефонный звонок своего друга Сашки Морозова, что не делал никогда, даже будучи с очередной девушкой в интимной позе.

Уходить раньше времени с работы было не в правилах Кая, напротив, он чаще задерживался и перепроверял все сделанное его группой по несколько раз, доводя все до совершенства, ведомого только ему. Сегодня был особый случай. Он встал и вышел, махнув на прощанье Алине, даже не заглянув в мастерскую к дизайнерам.

Выйдя на улицу Кай еще несколько минут стоял и бессмысленно смотрел на прохожих. Затем, поняв всю глупость своего поведения, дошел до машины и сел в нее. Запустить мотор и выехать с парковки не решался, тряслись руки и мысли путались как у девчонки на первом свидании. Пытаясь себя встряхнуть, Кай нашел в своем аудио хранилище Rammstein и врубил его на полную мощность. При первых же звуках Du hast он включил зажигание и, резко рванув с места, выехал на дорогу.

Подъезжая к дому и выключив плеер, он услышал назойливый звук, раздающийся с заднего сидения авто. Разговаривать не хотелось ни с кем, тем более с хозяином телефона, подобранного им утром.