Читать книгу Рукав Персея - Хунхулор Басурманинов - Страница 4

Латвийца обокрали ещё тогда, когда он ушёл принимать душ, и опрометчиво оставил свои вещи в общем номере без присмотра. По рассеянности своей он не обнаружил пропажи до самого утра, когда осознал, в какой дыре очутился, и захотел съехать. Как только он скрылся за поворотом коридора, его соседи по номеру пустили все его вещи по рукам. Один встал на шухере, пока остальные делили между собой добычу. Был среди них и Иван. Он был одним из двух жильцов, что нагло уставились на Яниса, когда он впервые вошёл в номер – тем самым субъектом с заплывшим лицом.

Василич заранее предупредил старожилов о том, что к ним вселится богатенький иностранец. В его понимании все европейцы бесились с жиру от денег. Если гость был гражданином какого-либо европейского государства, то из этого неизбежно следовало, что он напичкан наличными. Уговор был таким, каким обычно он и бывал: каждый берёт, что сумеет урвать, а кошелёк со всем содержимым отходил к Василичу – это была его доля.

Подобно тому, как гиены набрасываются на недоеденную львом тушу убитой им антилопы, набросились жильцы номера и на рюкзак латвийца, да сделали это с такой прытью, что едва не разорвали вещь на части. Ивану достался мобильный телефон, кто-то завладел ноутбуком, другим пришлось довольствоваться предметами одежды и мелочами, не отличавшимися особой ценностью.

В третьем часу дня, утром которого латвиец был выдворен восвояси, Иван проснулся. Богатырю Степану, с которым он давеча подрался и из-за которого заплыла отёком его физиономия, назначили административный арест на десять суток за хулиганство, и он отсидел из них уже двое. Иван прогулял все деньги, которые обманом выиграл у него в карты. Ночью он решил отпраздновать удачное приобретение нового мобильного телефона, реквизированного у иностранного туриста, и напился водки, поэтому на момент своего пробуждения испытывал состояние, в народе именуемое «сушняком». Горло сушило, на нёбе и языке застыла горечь. Хотелось даже не пить, а жадно лакать воду. Кроме того, во сне Иван сблевал, но был настолько пьян, что даже не проснулся. И великим состраданием преисполнится тот, кто сумеет себе представить, насколько ему было неприятно пробудиться и обнаружить себя лежащим в собственной блевотине, уже подсохшей. Однако организм у Ивана был молодой и крепкий, поэтому он быстро стал приходить в себя. Утолив жажду остывшей кипячённой водой из чайника на кухне, Иван понял, что голоден. У него осталось двести рублей, и он купил на них две шаурмы, издававшие резкий и неприятный запах и сочившиеся масляным жиром, в палатке недалеко от общежития.

Грязными пальцами он стал проводить по сенсорному экрану блестящего мобильного телефона, которым разжился, попутно откусывая большие куски шаурмы и пережёвывая их, при этом кусочки мяса и салата падали на асфальт, а рот Ивана перемазался в майонезе. Иван пробежался по контактам в телефоне, прочитал сообщения в поисках чего-либо интересного, но всё было на непонятном языке. Он уже было хотел перестать смотреть дальше, когда заметил, что многие сообщения напоминали оплаченные счета: там стояли цифры и денежные единицы. Похоже, телефон был подключён к мобильному банку. На радостях Иван быстро затолкал в себя остатки шаурмы, утёр лицо рукавом, харкнул на асфальт и побежал к Василичу.

– Василич! Василич! – Иван вбежал в фойе общежития, где за регистрационной стойкой Василич уныло стриг ногти. Дядя был явно не в духе, тогда как глаза у Ивана сияли.

– Чего тебе? – сонно отозвался Василич.

– Ты чего такой мрачный? – поубавил свой энтузиазм Иван.

– Давление у меня подскочило, – кислая рожа Василича начала портить настроение и Ивану. – Нервничаю с вами, мерзавцами, много, а мне нельзя! Мне здоровье беречь надо!

– И это всё?

Хозяин общежития неожиданно взбеленился:

– А что, по-твоему, этого недостаточно, чтобы быть несчастным?! И, чтоб ты знал, это не всё! Нет, не всё! – он швырнул Ивану кошелёк Яниса. – На, посмотри!

Иван взял в руки красивый кожаный кошелёк бежевого цвета и подумал, какой же сволочью был этот иностранец: всё у него было новенькое, чистенькое, качественное, дорогое – что телефон, что кошелёк, что одежда! А у Ивана никогда не было таких хороших вещей! Всё, что он носил, непременно где-нибудь расходилось, начинали торчать нитки, появлялись дырки, и вообще, оно было серое и убогое! А этот сукин сын мог себе позволить всё самое лучшее! Богатенький ублюдок!

– Хорош тискать! Ещё заляпаешь! – прервал его размышления Василич. – Ты внутрь загляни!

Иван заглянул.

– Пусто!

– Я знаю, что пусто!

– Там ничего не было?

– Было, но я уже себе забрал!

Лицо Ивана вытянулось, а глаза чуть-чуть вылезли из орбит. Он со сгущающимся подозрением спросил тяжёлым голосом:

– Ты издеваешься надо мной?!

– Какое там! – Василич, не заметивший злобной реакции Ивана, по-прежнему был погружён в свои невесёлые мысли. – Там было всего пятьдесят евро! У него всё на карточке наверняка, у подлеца! А ПИН-кода нет!

– А чего ты ожидал? Что там будут тысячи и миллионы? В двадцать первом веке живём, как-никак. Ладно, я тебя сейчас приободрю, Василич! – ухмыльнулся Иван. – Я к тебе поэтому и прибежал!

И он рассказал Василичу о сообщениях на телефоне об оплаченных счетах.

– Только ты мне половину отдашь, раз телефон мой. Без телефона ты не сможешь ничего сделать.

– Ещё чего! Половину! Ты не оборзел, малой?! – Василич был настроен решительно. – Кусок поперёк горла не встанет?! Половину ему захотелось! Ишь разбежался! Пять процентов, и всё!

– Но…

– Пять процентов, и всё! Пять процентов, и всё! И ещё спасибо скажи. Соглашайся подобру-поздорову или… – и лик Василича стал хмурым. – Ты меня знаешь!

Гордость Ивана была задета. Но он действительно хорошо знал, на что был способен этот человек, и потому сейчас запихнул свою гордость куда подальше. Однако Иван был злопамятен и никогда не забывал нанесённых ему обид. Его самолюбие было уязвлено, и он болезненно это переживал. Прерывающимся от подкатившей к горлу ярости голосом он сказал:

– Помяни моё слово, Василич, жадность тебя погубит.

– Кто бы говорил! – усмехнулся Василич, снова не заметивший все переливы настроений на пучеглазом лице Ивана. – Половину он захотел! Чтоб меня разобрало! Половину!

Казалось, Василич всё никак не мог прийти в себя от услышанного.

– Ладно, проехали! – сдерживая себя, сказал Иван.

– Половину, твою мать! Половину! – Василич хлопнул себя по колену, всё ещё забавляясь этой мыслью.

– Я сказал, проехали! – в раздражении воскликнул Иван, сжавший руки в кулаки.

– Нет, не проехали! Не проехали! Слушай сюда, сопляк: я теперь буду тебя называть «Хочу половину»! И ты будешь всегда отзываться на эту кличку, понял? – взгляд Василича уподобился взгляду змеи, когда она неотрывно уставится на свою жертву перед тем как резко метнуться к ней. Этот взгляд был сфокусирован на лбу Ивана, чуть выше его глаз, и, казалось, он был способен просверлить в нём отверстие, настолько был интенсивен.

Иван напрягся, его охватила такая злоба, что ему почудилось, будто его ударили хлыстом по мозгам. Но он был не дурак и понимал, когда и с кем не стоит вступать в открытое противостояние.

– Понял, – выдавил он из себя.

– То-то же, соплежуй! – нахмуренный лоб Василича разгладился, и взгляд его перестал быть страшным.

Про себя Иван решил, что непременно с этим старым хрычом поквитается за понесённое оскорбление, когда выдастся возможность… Он разберется с ним! Непременно!

Василич заказал самую дорогую шубу в интернет-магазине с оплатой онлайн. Сайт магазина перенаправил его на страницу банка-эмитента карты в сети, и та потребовала ввести код подтверждения, высланный на мобильный телефон латвийца. Иван продиктовал Василичу полученный код, однако транзакция не прошла по причине недостаточности средств. Тогда хозяин ночлежки попробовал купить шубу немного подешевле, и снова ничего не получилось. Наконец на третьей по цене от самой дорогой шубы покупка совершилась, и на телефон пришло сообщение об этом, а также о том, что остаток на счете после совершённой покупки составляет всего несколько евро. Удачно Василич с Иваном подгадали нужную цену! В тот же день курьер доставил ценное приобретение знакомому Василича, которого тот попросил принять заказ, чтобы не светиться в провороченном дельце самому. Шубу быстро реализовали по цене существенно ниже рыночной, и в конце недели Иван получил свои пять процентов от сделки.

– «Хочу половину», иди сюда! – позвал его Василич, когда Иван проходил мимо его стойки, и пренебрежительно швырнул ему тонкую пачку банкнот, сложенную пополам. – Пусть все знают, что я всегда держу своё слово!

Сколько бы малая часть ни перепала Ивану от щедрот Василича, он был рад и ей, так как уже пару дней он был совсем без денег и питался тем, что выпрашивал у соседей по общежитию. Перебрав банкноты, Иван увидел достаточно крупную сумму. Это была месячная зарплата, которую он получал, когда работал комплектовщиком на складе. И снова его обуяла злоба. Сколько тогда, получается, присвоил себе Василич? Бешеные деньжищи! Ивану было завидно, что не он стал их обладателем. По крайней мере у него ещё оставался телефон, который он не успел, как говорят, «загнать» туда, куда надо.

– Слышь, «Хочу половину», – обратился к нему Василич, когда Иван уже собирался уходить. – Тут новый мужик в городе появился, говорят.

– Какой мужик?

– Конкурент Базилио.

– У Базилио появился конкурент? – это была новость так новость.

Базилио промышлял скупкой краденого и был одним из самых известных (в правильных кругах, конечно) скупщиков. Он был широко известен в узких кругах. Очень многие другие скупщики работали на него. А те, кто пытался действовать независимо от него, были, как правило, менее надёжны и цены предлагали куда ниже за товар. Поэтому щипачи, они же воры, предпочитали именно Базилио или его представителей. Иногда, когда Базилио воротил нос и отказывался по какой-либо причине покупать товар – например, он был битый – Иван обращался к одному барыге-хачу, который не брезговал ничем, но давал очень маленькие деньги, откровенно надувал со своими расценками, и Иван испытывал к нему неприязнь. Поэтому весть о новом скупщике заинтриговала его.

– И что, хорошо платит?

– Вот ты и узнай, а потом мне скажешь.

– Как звать-то его?

– Михаил.

Василич дал адрес.