Читать книгу Темница миров. Пробуждение - И. Барс - Страница 4

Логово паука

Отания,

Королевство Льётольв

Дорант

Уже больше четверти часа Роксалия и Йоран ехали в белоснежной карете, расписанной золотыми вензелями. И всё это время Лия ощущала на себе прожигающий взгляд Ньёрда. Он знал, что ее это злит, поэтому и смотрел. Перебарывая в себе практически непреодолимое желание пнуть его в колено острым носом своей бордовой туфли, что под таким удобным углом располагалась для точного удара, Роксалия упрямо смотрела в окно. Мимо проносились разноцветные улицы Доранта, где разбредались по домам уставшие после тяжелого трудового дня люди. Дорант называли городом-самоцветом, не потому что он являлся сказочно-прекрасным. Вовсе нет. Это был один из многих похожих друг на друга городков Отании. И единственное его отличие заключалось в том, что, когда пару сотен лет назад король Ру́паг решил возвести на пустыре новый город, он повелел каждый дом красить в разные цвета. По итогу вышло… странно, но живенько. Из-за необычной красочности, его и прозвали городом-самоцветом. Роксалия, приученная наблюдать за людьми, чтобы как можно точнее оценивать свои возможности, не раз отмечала, что в Доранте народ выглядел повеселей, чем в других городах, где ей удалось побывать. Она это связывала именно с более радужной обстановкой вокруг.

– Азалия передала через Ласточку, что, кажется, она выяснила, где Сиган может прятать документы, – настолько неожиданно заговорил Йоран, что Роксалия непроизвольно вздрогнула.

Азалия – та самая Моль, что не смогла довести задачу до конца, и пришлось подключать Бабочку с Хранителем.

Роксалия даже бровью не повела, продолжая рассматривать грязную улицу Доранта, на которой два старых фонарщика в потрепанных серых плащах зажигали высокие разноцветные фонари.

– После ужина, когда начнется развлекательная часть, я ненадолго тебя оставлю, – негромко посвящал Йоран Роксалию в свои планы. – В письме Азалия говорила, что в северной части особняка что-то есть. Там часто появляется охрана, она опасается светиться на этом участке. Если ее заметят, могут заподозрить. Поэтому проверять буду я. Твоя задача отвлечь графа. Если мне удастся отыскать тайный кабинет, то в ближайшее время мы закончим это дело.

О! Это было бы просто великолепно! Мощное воодушевление прямо-таки обернуло Роксалию с ног до головы, словно в теплый плед. Даже сердце забилось чаще от радости. Наконец-то, она избавится от этого ужасного задания.

Дома за окном становились всё ярче и богаче. Белая карета перестала то и дело накреняться, попадая в выщербленные ямы. А значит, они подъезжали к особняку Траза. До ушей долетели тихие ноты струнных инструментов. В неприятный спертый запах города вплелись легкие ароматы душистых роз из сада графа и приготовленных на уличных мангалах мясных блюд.

Кованные ворота с противным скрипом открылись пред парой запряженных лошадей, и фальшивая чета Улинов въехала на территорию второго человека Доранта. А значит, спектакль начинался. Роксалия глубоко вздохнула, садясь прямо, когда карета остановилась перед уже знакомыми длинными розовыми гранитными ступенями.

Пришлось какое-то время посидеть внутри, ожидая, когда дверь откроет мажордом. Роксалию всегда это так раздражало и удивляло. Точнее, раздражали и удивляли эти бесконечные условности высокородных господ. Казалось, если перед ними не распахнет двери некий несчастный человек, они навсегда останутся замурованы в комнате или своем экипаже.

Дождавшись, когда перед ними появится худой тонколицый с очень высокомерным выражением в бесстрастных глазах управитель поместья, Йоран первый сошел на гравиевую площадку. Мажордом уже знал, что барон Вил Улин крайне ревнив, поэтому даже не стал протягивать баронессе руку, чтобы помочь спуститься по железным ступенькам.

Тонкие пальцы Роксалии легли в горячую ладонь Йорана, и она вышла из кареты, вдохнув прохладный вечерний воздух. Прежде чем положить руку Лии на свою, согнутую в локте, Ньёрд очень ласково, так что и не подкопаться, поцеловал ее в ладошку и, хитро глянув, улыбнулся. В Школе одним из базовых занятий являлось актерское мастерство. У Бабочек оно было едва ли не самым основным. За столько лет, Роксалия настолько поднаторела в игре фальшивых эмоций, что без труда вернула лучезарную улыбку своему «муженьку».

– Гости уже собрались, – бесцветно объявил мажордом, ладонью поведя в сторону двустворчатых вишневых дверей. – Следуйте, пожалуйста, за мной.

Как только напыщенный мужичок развернулся в сторону особняка и начал подниматься по лестнице, улыбка моментально слетела с губ Роксалии, будто ее сдул ветер.

Дом графа встретил «супругов» знакомой роскошью, но, как оно часто и бывает у богачей, непременно желающих, чтобы все знали, что они богачи, страшно вычурной и c безвкусной обстановкой. Глаза резало от количества золотого и серебряного на стенах и замысловатой мебели. Лепнина, колонны, мрамор, зеркала, вазы, скульптуры и даже статуи – всего этого громоздилось в таком количестве, что уже походило на королевский музейный склад, что ярко освещался десятками ламп. Пройдя сквозь коридор и две галереи, «супруги» вошли в наполненный музыкой и веселыми голосами сверкающий, как и всё в этом поместье, золотом зал. Ближе к высоким распахнутым окнам, выходящим в сад, стоял длинный стол, заполненный десятками гостей. Оттуда ветер приносил сладковатый запах чайных роз, смешанный с ароматами блюд. Во главе стола, лицом ко входу, восседал хозяин дома на почти что троне с такой вытянутой спинкой, что она казалась уже смешной.

Пока гости непринужденно болтали и смеялись, поглощая ужин, граф Сиган неотрывно следил за дверью, потягивая вино из сияющего желтыми бликами кубка. Как только Улины показались в проходе, Роксалия встретилась взглядом с хозяином праздника, заметив, как его черные глаза вспыхнули. Худое напряженное тело мужчины, облаченное в насыщенного сапфирового цвета камзол, из-под ворота которого пенилось кипельно-белое жабо, расслабилось. Граф ждал ее. Очень ждал. И, очевидно, переживал, что ревнивый Вил может не привезти свою красавицу-жену.

На вытянутом лице со впалыми щеками и порочно пухлыми губами зажглась жутковатая, демоническая радость. Особенно когда он скользнул своими темными глазами, обрамленными такими длинными черными ресницами, что они казались подведенные сурьмой, по Йорану. Полностью включаясь в игру, ложный барон Улин как раз склонился к своей жене, приобняв ее за поясницу и слегка поцеловав в висок. Лия спокойно позволяла Ньёрду вытворять подобные вольности, зная, что многие влюбленные так себя ведут.

У Бабочек как-то проходило отдельное занятие, когда их вывозили на улицы ближайшего к Школе города – Трино́пль. Девочки с интересом наблюдали за парочками в парке Аминариса. Все они вели себя по-разному. Одни выражали чувства очень неприлично, едва ли не пожирая друг друга. Другие более сдержанно и трепетно. Некоторые едва ли не боязно, беспрестанно краснея от каждого своего движения. Но всех их объединяло одно – они постоянно касались друг друга.

Да, Роксалия понимала, как должны вести себя влюбленные. Но будь на месте ее спутника не бывший лучший друг, а кто-нибудь другой… да кто угодно! ей было бы значительно легче. А так, постоянно приходилось давить в себе приступы злости при каждом прикосновении Ньёрда. Хранитель же слишком хорошо знал свою подопечную, поэтому, избравший пять лет назад непонятную изматывающую тактику-пытку по доведению до приступов бешенства свою бывшую маленькую подружку, крайне усердно выполнял отведенную ему роль безумно влюбленного «супруга».

– Прошу простить нас за опоздание, граф. Мы слегка… – с многозначительной ухмылкой посмотрев на Роксалию, Йоран на долю секунды замолчал, будто подбирая подходящее слово. – Задержались. Моя супруга слишком долго выбирала наряд для сегодняшнего вечера.

Каждая фраза Ньёрда была направлена на будоражение фантазии Сигана. Паузы, недомолвки, двусмысленности – Йоран постоянно пользовался этим арсеналом в поместье Траза. И это работало. Даже сейчас, слово «задержались» настолько взволновало графа, что он заерзал на стуле, жадно скользнув по фигуре Роксалии. Ее затягивало алое глазетовое платье, открывающее шею, плечи и убегая глубоким вырезом в соблазнительное декольте. Батистовые воланы прятали белый круглый шрам на внутренней поверхности правой руки Лии, а широкая улыбка отвращение к хозяину этого дома.

– Понимаю, – с приторным выражением протянул Сиган, сверкая своими сальными глазками. – Женщинам так сложно выбрать что-то одно.

– Вы как всегда правы, наш дорогой граф, – бросив на распутника многообещающий взгляд из-под густых ресниц, согласилась Роксалия, добавляя в свой тембр больше глубоких, томных нот.

Голосом Бабочек занимался учитель Шиа́ф. Для каждой он подбирал самый привлекательный, возбуждающий и едва ли не искусительный тембр, на который только способны связки девушек. А затем они годами его отрабатывали, вгоняемые в самые разные вымышленные ситуации. Так же, как и Ринна-мит – Наставница актерского мастерства, он всегда говорил, что ситуации бывают непредсказуемые, и там, где наш мозг может отказать, на помощь всегда придет память. Память голоса, мышц, слов, взглядов. Но только при условии, что всё это отработанно до механического состояния. Каждая Бабочка группы Роксалии владела всеми видами памяти в совершенстве. Так что так смотреть, говорить и улыбаться она могла как Сигану, так и навозному жуку.

Конечно же, граф воспринял слова баронессы Кармы как намек. Его полные губы растянулись, приоткрыв желтоватые неровные зубы. Все присутствующие наблюдали, как Йоран жестом не позволил худому мальчишке-слуге в сером великоватом котарди отодвинуть перед Роксалией стул, лично усаживая ее за стол. Величественно держа осанку, она медленно села. Когда слева от нее расположился Ньёрд и легко поцеловал тонкие пальцы, Лия заученно ему улыбнулась.

– Благодарю, любовь моя, – тихо, чтобы это якобы предназначалось лишь ему, но услышали почти все.

– Вы ранили нас в самое сердце, барон, пропустив бал у герцога Танора, на прошлой седмице. Нам очень не хватало вашей прекрасной пары.

Граф хоть и был заложником собственных желаний и страстей, однако по натуре являлся обыкновенным трусом. Его возбуждала эта опасная игра влечения к чужой любимой жене, однако он боялся открыто проявлять жаркий интерес. Во всяком случае, с четой Улинов. Очевидно, внушительная фигура Йорана пробуждала в нем здоровый инстинкт самосохранения. Поэтому он не позволял себе слишком долгие компрометирующие взгляды на Роксалию, чаще даже смотря на Ньёрда. Ее же он «пожирал», когда барон Вил Улин отвлекался и не мог видеть, кто и как смотрит на его жену.

– Мы уезжали на берег Корсака́нского моря. Карма изголодалась по горячему Орияру и уже давно просила свозить ее искупаться в чистых соленых водах, – переплетя свои пальцы с пальцами Лии и положив их на ее подлокотник, умело врал Йоран. – К тому же в это время года, там так мало людей. Это такая редкость… Так что прошу нас простить.

Очевидно, воображение графа рисовало мучительно-прекрасные для него образы отдыха супругов на золотых пляжах Корсаканского моря, вдали от цивилизации. Он даже завозился, закинув ногу на ногу, и сделал глоток вина.

– Должно быть, путешествие вас сильно утомило, барон? – стрельнула на Йорана голубыми глазками маркиза Ска́ла О́цнар, сидевшая напротив Роксалии.

О маркизе Оцнар по всему Льётольву ходили легенды. Ее похождения едва ли уступали графу Тразу. Сорокалетняя блондинка, отличающаяся не самой впечатляющей внешностью, но крайне очаровательной натурой, до сих пор непостижимым образом соблазняла самых видных мужчин королевства. Разумеется, высокий, статный, с угадывающимися крепкими мышцами под плотными тканями одежды, синеглазый и беловолосый, точно владыка снежных бурь, барон Улин не мог оставить ее равнодушной. Каждый раз, когда Йоран и Роксалия появлялись на светских мероприятиях Доранта, маркиза едва не выпрыгивала из своих туго затянутых корсетов, лишь бы привлечь внимание молодого красавца.

– Это приятная усталость. Не так ли, Карма? – чуть склонившись и вновь поцеловав изящные пальцы, спросил Йоран, весело глядя исподлобья.

Наверное, только глухой не мог расслышать двойного дна за всеми этими расшаркиваниями.

– Очень, – давя в себе отторжение, сладко улыбнулась Лия, подыгрывая.

Над столом прокатились смешки и шепотки, тонущие в звуках маленького оркестра, обволакивая графских гостей сотнями прекрасных сплетений нежных мелодий.

– Мальчик, наполни кубки нашим гостям. Им следует нагнать веселье. Они слишком задержались, – не глядя пощелкав пальцами, Сиган прожег Роксалию взглядом, будто прямо в это мгновение мысленно стаскивал с нее платье.

Рыжеволосый лакей тут же исполнил приказ хозяина, подбежав к Улинам, и разлил из прозрачного хрустального кувшина бордовое до черноты вино по кубкам. С другого конца стола его подозвал виконт Ногрн, велев долить и ему.

– За ваше возвращение, дорогие Улины, – отсалютовал бокалом граф, ястребиным взглядом впившись в губы Роксалии, на пухлую мягкость которых лег холодный металл.

Сделав вид, что отпила несколько глотков, Лия поставила кубок на стол, принявшись за жареного в душистых травах перепела, с радостью распутав свои пальцы с пальцами Ньёрда. Он тоже сделал вид, что пригубил вино. Но, как бы многим присутствующим в этом зале и других залах, где появлялись Улины, ни хотелось, чтобы они хоть немного опьянели, этого никогда не происходило. Адепты Школы Спящей справедливости избегали вин, особенно на заданиях, не желая подвергать ясное сознание этому бесполезному алкогольному дурману.

Поддерживая пустую вежливую болтовню с этими напыщенными павлинами, изощрявшихся в словесных кружевах, Роксалия и Йоран отвечали на дурацкие вопросы про Корсаканское море, о котором Лия не имела ни малейшего представления. Поэтому говорить по большей части приходилось «муженьку». Она еще выскажет ему пару ласковых за то, что не удосужился обсудить с ней этот вопрос. Они как-никак работают в команде. Нельзя вешать людям на уши с одной стороны вареную лапшу, а с другой сухие палки. По итогу их миссия может с треском провалиться.

Поковырявшись в перепеле, немного в ревеневом кисло-сладком пироге и медовом пудинге, Роксалия закончила свою трапезу, испытывая желание запить водой. Но на графском столе никогда не было никаких напитков, кроме вина. Так что приходилось терпеть.

– Барон Улин, так как вы пропустили прошлоседмичный бал, вам придется открывать сегодняшний со своей очаровательной супругой, – отодвинув пустую тарелку, с предвкушением объявил Сиган.

«Воистину это самый странный извращенец, что я видела», – с отвращением подумала про себя Роксалия, в который раз убеждаясь, что граф упивается и испытывает возбуждение не столько от нее самой, сколько от наигранной любви и ревности барона Улина к своей жене.

– С превеликим удовольствием, – улыбнулся Йоран, поднимаясь из-за стола и помогая встать Лии.

Вцепившись в руку Бабочки, он вывел ее в центр натертого до блеска паркета, под сопровождение десятков пар глаз. Как только заиграли знакомые ноты медленного танца ратильо́ва, в которых не было замысловатых па, переходов и поворотов, Лия поставила еще одну мысленную галочку напротив извращенной натуры Сигана.

Ратильов считался одним из самых «близких» танцев. В нем позволялся очень тесный контакт тел. Обычно, на официальных королевских балах, приличным считалось расстояние в пару ладоней. Но на провинциальных мероприятиях границы размывались настолько, что полное соприкосновение не считалось чем-то зазорным. Этим танцем часто наслаждались именно парочки, испытывающие друг к другу страстное влечение. Поэтому распутный граф, всеми силами подогревающий свою фантазию, и выбрал ратильов, наверняка, позаботившись об этом заранее, договорившись с оркестром.

Сиган с упоением желал лицезреть, как жадные руки ревнивого барона притянут к себе стройное тело его красавицы-жены; как длинные пальцы будут скользить по изогнутой пояснице, временами спускаясь чуть ниже, так что это становилось даже слегка неприлично; как высокий Вил будет склоняться к Карме, что-то шепча ей на ухо, и едва заметно касаться губами ее шеи и обнаженного плеча. О да, мерзкий граф надеялся именно на такое зрелище. Йоран и Роксалия это прекрасно понимали. И, конечно же, не могли разочаровать этого сластолюбивого распутника. Лия мысленно засунула свою брезгливость в железную коробку, думая лишь о десяти тысячах дрантах, что она получит, когда выполнит это поганое задание.

Ласковые звуки струнных и духовых инструментов мягко опускались на плечи «супругам Улинам» так же, как руки Йорана опустились на талию Лии, притягивая ее к твердой груди. Он плавно закружил их по кругу, как бы невзначай коснувшись горячими пальцами голой кожи между лопатками, выглядывающими из выреза на спине, а после вновь уверенно скользнул к пояснице, надавив сильнее. Роксалия зло стиснула зубы. Мерзавец-Ньёрд явно чересчур усердствовал.

– Улыбайся, женушка, а то, не дай Аминарис, до графа долетит скрип твоих зубов. Тебе должно нравиться то, что я с тобой делаю, – чуть склонившись, опалил Йоран ухо Лии горячим шепотом.

Словно нагретый Орияром теплый лепесток лилии, его губы легко коснулись острого плеча и тут же исчезли, к разочарованию графа Траза. Чуть резче, чем следовало бы, Роксалия вскинула голову, посмотрев в искрящиеся весельем синие глаза, и лучезарно улыбнулась.

– Сбавь обороты, муженек, – не переставая обворожительно скалиться, процедила Лия. – В твоих мерзопакостных скользких фразочках сейчас нет никакой нужды. Нас всё равно никто не слышит.

Продолжая кружиться по залу, Йоран деланно рассмеялся, будто баронесса Карма сказала нечто невероятно остроумное. А затем так сильно вжал Роксалию в себя, что даже поясница слегка заныла.

– Какая мне разница, слышат нас эти индюки или нет. Главное, ты слышишь и так смешно злобно пыхтишь, что я бы тебе только за это накинул пару тысяч лишних золотых дрантов.

Повернувшись к столу с гостями левым боком, Лия улучила момент, когда ее правая рука будет незаметна, и с силой кольнула остро выпиленным ногтем в один из жестких пальцев Йорана, неприятно давивший ей на спину. Хватка тут же ослабла.

– Вот и накинешь, – лилейно протянула Роксалия. – Только смотри, еще пара таких пыхтений, и ты вообще останешься без доли. Хотя… ничего не имею против. Знала бы, что у моих пыхтений цена в тысячи золотых, начала бы пораньше.

Йоран негромко рассмеялся. На этот раз вполне искренне. Продолжая вести Роксалию по широкому кругу, подчиняясь нежным мотивам ратильова, он обхватил ее за подбородок и надавил большим пальцем на нижнюю губу.

– Ты же знаешь, – склонился ухмыляющийся Ньёрд так низко к лицу Лии, что едва не столкнул их лбами. – Для тебя, мне не жалко.

Да, раньше она тоже искренне в это верила, пока он не сдал ее Высшим. Это воспоминание, как всегда, больно обожгло.

– Убери свою ручонку, Ньёрд, а то я переломаю тебе все пальцы, – вкрадчиво прошипела Роксалия, намереваясь, если и не сломать, то хотя бы вывернуть эти щупальца.

Йоран не послушался, продолжая поглаживать мягкую губу. Лишь улыбнулся шире.

– Да ты просто дикая пума, – издевательски произнес он. – Такая обворожительная, когда бросаешь столь страшные угрозы, которые никогда не выполнишь.

– А ты подержи свою руку подольше возле моего лица и увидишь, выполню я угрозу или нет.

– А ломать будешь прямо здесь или подождешь, когда уедем? —уточнил Ньёрд.

– Ну что ты. Подожду, конечно, – многообещающе улыбнулась Лия.

Вновь фальшиво рассмеявшись, он всё же убрал руку от ее губ, но зато теснее прижал к себе. Склонившись, Йоран быстро зашептал на ухо.

– Поворковали и будет. Теперь к делу. Как только ратильов закончится, мы станцуем следующий танец. Думаю, уже все гости присоединятся к нам. На следующий ратильов Сиган наверняка собирается пригласить тебя. С недовольством я, конечно, великодушно окажу хозяину дома такую честь – позволив ему потанцевать с тобой. Но только ему. Этот урод испытывает наслаждение, когда барон Улин ревнует Карму. Танцуя с тобой, он наверняка будет постоянно смотреть на меня, чтобы наблюдать мою злость. Твоя задача увлечь его так, чтобы он забыл про меня. Я должен встретиться с Азалией. Она проведет меня к возможному тайному кабинету. Если мне не удастся вернуться за время танца, отвлеки Сигана так, чтобы он про меня не вспоминал вовсе. Поняла?

– Да, – коротко ответила Лия.

– Хорошо.

Роксалию с самого детства поражала эта удивительная способность Йорана просчитывать чужие действия и еще не случившиеся события. С возрастом она стала до пугающего точной. Как он и сказал, на следующем танце к ним присоединились другие пары. Они кружились среди смеющихся и болтающих баронов, маркизов, виконтов и графов, продолжая разыгрывать из себя влюбленных голубков. Когда же быстрая мелодия раттана́ра вновь сменилась на плавную ратильова, к ним подплыл Сиган, масляно блестящий своими пошлыми глазёнками. После драматичной игры Ньёрда в ревнивого собственника, он всё же с мрачной физиономией передал руку Лии графу.

Траз довольно осклабился, когда на короткий миг прижал к себе Роксалию. Его зрачки нездорово расширились, словно он накурился запрещенных дурманных трав. Так близко Лия его еще не рассматривала. Впечатление, надо сказать, не из приятных. Худые пальцы Сигана, словно гигантские пауки поползли по ее спине, ощупывая каждый изгиб. От него резко пахло сладким жасмином и пряной гвоздикой. Роксалию со всех сторон окутал этот приторный аромат, взяв точно в душный кокон.

Граф метнул свой нездоровый потемневший взгляд в сторону белой статуи полуобнаженной Эсфирии, где стоял Йоран, изображающий на лице мрачность. Поддавшись своей трусоватой натуре, Сиган ослабил спрутские объятья, отстранившись от Лии на расстояние ладони.

– Ваш супруг так влюблен в вас, баронесса.

Роксалия обернулась через плечо, быстро сцепившись с синими глазами взглядом. Йоран коротко кивнул, давая отмашку на начало работы. Собрав всё свое мужество и превратив отвращение, гадливость и глубинное омерзение к этому человеку в крошечную горошину, Лия очаровательно улыбнулась. Она в совершенстве изучила и отработала каждое выражение своего лица, часами упражняясь перед зеркалом с другими Бабочками. Знала все свои самые выгодные и обольстительные ракурсы. Как знала, что граф с упоением отмечает изгиб ее полных губ, белоснежную ровность зубов, глубокие ямочки, красиво обрисовавшиеся на персиковых щеках, и сделавшие улыбку еще обворожительнее. Она знала, что сейчас Сиган поднимет свой порочный взгляд, поэтому слегка изменила изгиб выразительных бровей на более хищный и прикрыла длинными ресницами темные омуты глаз.

– Да. Его любовь так… неистова. Думаю, лучшего супруга пожелать просто невозможно, – медовым голосом произнесла Лия. – Мне, конечно, не с чем сравнивать. Но уверена, такого, как Вил, днем с огнем не сыщешь.

Лицо графа прямо-таки засветилось. Роксалия даже удивилась, когда не услышала из его приоткрытых уст аханья.

– Хотите сказать, дорогая баронесса, что кроме барона в вашей жизни не было других мужчин? – с придыханием спросил он, прильнув ближе, будто боялся, что кто-то может спугнуть такую удачу (в его причудливом нездоровом понимании).

Лия негромко рассмеялась, точно выверяя тембральный бархат и серебряную звонкость.

– Конечно, граф. До шестнадцати я жила под строгим надсмотром родителей, в Эде́йле, – кружась в танце и стойко не замечая блуждающие по спине прикосновения «пауков», непринужденно ответила она. – Вил приехал к управляющему города. Его дочь Инис – моя подруга. Я как раз гостила у нее. Мы столкнулись с Вилом в коридоре и, с его слов, он влюбился в меня с первого взгляда, хотя даже сказать ничего не смог в тот момент. Я, конечно, тоже отметила его ладность, но не придала особого значения этой встрече. А он, оказывается, седмицу не ел и не спал. Ему пришлось уехать обратно в Не́бру. Но он быстро вернулся, разыскав родителей и попросив моей руки.

Роксалия без запинки рассказала заранее заготовленную историю. Сиган начал было оборачиваться в сторону статуи, где уже, разумеется, никто не стоял, поэтому Лия спешно прижалась грудью к сластолюбцу. Его взгляд тут же прыгнул на ее лицо, а дыхание слегка сбилось, вместе с очередным шагом в танце.

– Если коротко, то Вил оказался самым расторопным, хотя сын местного маркиза собирался свататься ко мне. Но не успел.

– Барон очень молод, моя прекрасна баронесса, – приблизил Траз свои губы-вареники почти к самому уху, опаляя неприятным шепотом. – Должно быть, его любовь действительно неутомима. Но вряд ли к своим годам он успел проникнуть в глубины истинной любви.

– Что вы имеете в виду, граф? – так же шепотом спросила Лия, изображая запретный интерес.

Почувствовав отклик своей «жертвы», Сиган оживился, начав пальцами дотягиваться до кожи Роксалии, лаской забегать на изгиб ребер, подбираясь к опасной близости полной груди.

– Древние афина́ры являлись почитателями богини любви – Эсфирии. Они пытались приблизиться к своей богине. Ее можно было встретить лишь на пике любовного наслаждения. Поэтому афинары неустанно изучали тайны тел и всевозможные способы довести нашу бренную плоть до этого небесного пика. Я тоже являюсь почитателем Эсфирии…

Роксалия слушала этот горячечный бред в пол-уха, обеспокоенно поглядывая на выход. Ратильов близился к завершению, и как только он закончится, граф, с упоением пытающийся соблазнить баронессу Карму похабными намеками на какой-то просто отвратный вид близости, непременно вспомнит про Йорана.

Она знала, что происходит между мужчинами и женщинами. Но, как оказалось, далеко не всё. Человеческая фантазия безгранична. От одного только разговора Лия хотела помыться.

Вышло так как и говорил Ньёрд. Музыка закончилась, а он еще не вернулся в зал. Бездна!

– Это был очень волнующий танец, моя неотразимая баронесса, – на секунду прижал граф к себе юное тело. – Надеюсь, мои слова заставят вас немного задуматься над истинным предназначением мужчины и женщины.

Лия с отвращением ощутила, как возбудился Траз от собственных рассказов. Мечтая пнуть этого блудника по его «истинному предназначению», Бабочке пришлось сделать всё ровно наоборот. Сиган уже собирался обернуться к статуе, как она чувственно сжала худые плечи и горячо прошептала:

– Вы уже заставили задуматься, граф. И прошу, зовите меня просто Карма.

Улыбка, что расплылась на загорелом лице, вызывала лишь острую тошноту. Но Лия без труда с ней справилась, искренне надеясь, что Йоран вернется с хорошими новостями. Оркестр заиграл следующий танец, но Траз этого даже не заметил, с пламенным восторгом взирая на «баронессу».

– В таком случае, и вы зовите меня просто Сиганом. К сожалению, мы не сможем так называть друг друга на людях, но надеюсь, очень скоро я услышу это имя, сорвавшееся с ваших губ криком.

Испытывая гадливость и такую яркую злость, что даже щеки заалели, Роксалия смущенно улыбнулась, пытаясь выдать отвращение за жар неуверенности.

– Но как это возможно? Мой супруг не отходит от меня ни на шаг… Сиган.

Ноздри графа затрепетали, а глаза заблестели нездоровым блеском.

– Я что-нибудь придумаю, моя дорогая Карма…

Он резко замолчал, подняв взгляд. Роксалия быстро обернулась, с облегчением заметив лавирующего между танцующими парами Ньёрда.

– Барон, простите, мы немного увлеклись столь дивными звуками моего оркестра, – приторно заулыбался Сиган, поражая своей гаденькой натурой. – У вашей супруги необычайно легкий шаг.

– Я знаю, граф. Она вся у меня – необычайная, – с притворной хмуростью ответил Йоран, приобнимая Лию за талию. – Прошу нас простить, но на сегодня мы откланиваемся.

– Как? Уже? – синхронно, вместе с графом, вопросила проплывающая мимо в танце маркиза Оцнар с явным неудовольствием в голосе. – Вы, право, нас огорчаете, барон.

– Ничего не могу поделать. Дела, – слегка склонил голову Ньёрд, медленно выводя Роксалию под руку. – Обещаю, что мы обязательно будем на пикнике пятого числа.

– Ах, непременно! Непременно вы должны быть! – запричитала маркиза.

– Разумеется. Прощайте, – непринужденно усмехнулся Йоран.

– До новой встречи, – раздался им в спину хор веселых голосов.

Молча пройдя по галереям и коридору, фальшивые супруги вышли в холодную ночь. Лия с отвращением передернулась, до сих пор ощущая этот мерзкий запах жасмина и гвоздики. Он словно облепил ее с ног до головы и намертво впитался в платье. Роксалия с предвкушением представляла, как будет драть себя жесткой мочалой, когда окажется в ванной.

У двери караулил всё тот же мажордом, немедленно встрепенувшийся и посеменивший вперед, к белой карете. Роксалия мельком глянула на лицо Хранителя, отметив на нем сосредоточенную задумчивость. Нашел ли он что-то или нет, пока было непонятно.

Стоило спуститься с розовых ступеней, в тусклом свете факелов казавшихся пыльно-коричневыми, Йоран стянул с себя тяжелый черный пурпуэн с длинными рядами золотых пуговиц на рукавах. Каким-то механическим движением, будто даже и не заметил, он накинул его на плечи Лии. Насыщенный аромат сандала и зеленого чая прибил противный запах графа. И если изначально Роксалия хотела гордо сунуть пурпуэн в нос благодетелю, то поняв, что так ей теплее и легче дышится, благоразумно передумала.

– Ты долго, – держась за руку Хранителя, проворчала она, забираясь в темноту открывшейся кареты.

Йоран молчал пока не влез следом и не сел напротив, а мажордом не закрыл дверь.

– Ты заметила мое отсутствие? Я польщен. У тебя была такая интересная компания, – насмешливо протянул он.

Роксалии даже огрызаться не захотелось. Общение с графом вытянуло из нее все соки.

– Меня будто вываляли в соплях тролля, – с отвращением передернула она плечами. – Ты что-нибудь нашел?

Йоран тихо посмеялся, но быстро прекратил, разглядев в резком помидорном свете промелькнувшего уличного фонаря выражение лица Бабочки.

– Да. В северном крыле действительно что-то есть, – негромко ответил он. – Тщательно осмотреть я не смог, там постоянно патрулирует стража, но между стеной и полом есть зазор, оттуда тянет. В панели же я заметил небольшое отверстие в стене в виде цветка. Форма очень напоминает медальон, что таскает на себе граф…

Лия сразу вспомнила серебряный круг с лепестками, на которых, словно роса, блестели бриллианты. Она его запомнила, так как он показался ей очень странным и неподходящим ни к одному туалету графа.

– Ой, только не говори, что доставать его буду я, – прекрасно зная ответ, поморщилась Роксалия.

– Я бы с радостью тебя подменил, но вряд ли Сиган обрадуется моей персоне больше, чем твоей.

– Хронов вонючка… – расстроенно пробормотала Лия, откидывая голову на спинку сидение, ощущая в носу свербящий запах гвоздики.

– Я или он? – веселился Ньёрд.

– Это как тебе больше нравится, – без особого выражение отозвалась она.

После своих слов Роксалия зло выругалась про себя. За всей сегодняшней паршивой мишурой, она забыла, что не разговаривает с Йораном. Поэтому на следующий вопрос о том, что ей там заливал в уши Сиган, Лия не ответила.

Осталось потерпеть Хранителя еще немного. До дома Птички – Зу́ри, являющейся снабженкой фиктивных баронов, обеспечивая их всем необходимым для поддержания легенды. Там они переночуют и уже через день вернутся в Школу, где видеть Йорана придется значительно реже.