Читать книгу Темница миров. Пробуждение - И. Барс - Страница 7

Открытие

Отания

Долина озёр

Люди тысячелетиями пытаются понять, зачем они приходят в этот мир. В чем смысл жизни? Суть бытия? Есть ли что-то внутри каждого из нас, помимо костей, мяса да крови? Что-то, что намного больше всего этого и при том незримо? Что-то, что, попав в плоть, забывает о своем существовании и беспрестанно ищет ответы? И для чего этой огромной, бесконечной, неповторимой силе такой несовершенный сосуд, как тело? Что оно для нее? Тюрьма, где приходится очищаться за прошлые грехи? Или великий дар, благодаря которому эта прекрасная, но неспособная на ощущения энергия обретает возможность чувствовать? И неважно что именно: счастье ли, боль, гнев, радость, любовь, ненависть. Просто чувствовать. Или эта энергия стремится обрести плоть, способную дотронутся до другой энергии во плоти, чтобы ощутить того, кого любит, но не может даже прикоснуться? И попав в бренное тело беспрестанно ищет, ищет, ищет того, ради кого и пришла в мир? А найдя, узнает ли?..

Кажется, Лия чувствовала всё и сразу. Мир воспринимался невероятно остро и при этом до противного размыто. Каждый звук гулко отдавался в ушах, заставляя немедленно реагировать, но одновременно никак не мог сфокусировать на себе внимание. Так же, как и зрение, реагирующее на любое движение, но не отпечатывающее в сознании ни единого штриха. А любое прикосновение обжигало, однако расплывалось по коже неоформленными лентами.

– Давай ей губы красным накрасим, глаза-то завязаны будут, – будто из-под тяжелого одеяла пробился к сознанию Роксалии веселый голос Колирии.

– Кори, угомонись, – строго одернула ее Люсирия, поправляющая темные волны волос Лии перед огромным зеркалом в полный рост, а затем тихо обеспокоенно добавила: – Тебя вообще надо сажей измазать, Рокси. Боюсь, даже Гурд не сможет сдержать свой дрянной мужской инстинкт, как бешенный будет. Еще и не факт, что он победитель… Хрон…

Негромко поругиваясь и тяжело сопя, Люси отошла от подруги, скрывшись за позолоченной рамой. Роксалия рассеянно смотрела в свое бледное лицо, обрамленное бросающими шелковые блики локонами. Гладкие, расчесанные до блеска волосы тянулись до самой поясницы, пряча тонкую спину. А вот спереди Лию совсем ничего не скрывало. Даже одежда, что была на ней, не оставляла ни одной тайны. Легчайшая сорочка, под названием пилю́р, представляла из себя совершенно прозрачную ткань, которая застегивалась спереди рядом жемчужных пуговок и держалась на широких кружевных бретелях, тоже пристегивающихся к верхней части пилюра пуговками. Сквозь нее было видно и полную налитую грудь с ярко-розовыми сосками, и узкую талию с красивыми линиями подтянутого живота, и круглые бедра, делавшие талию еще у́же. Впервые Роксалию тошнило от собственного отражения. Всё, чем наградил ее Аминарис, казалось злом, что принесет ей страшные мучения.

Пока Колирия что-то обиженно чирикала в ответ своей близняшке, Лия страшным усилием воли душила в себе безысходное чувство отчаянья. Назад отмотать уже невозможно. Есть победитель, и есть ее клятва. Теперь, даже если она сбежит, Бабочку вернут и притащат в Черную башню. Обряд, может, дело и добровольное, но ровно до того момента, пока не произнесены слова клятвы.

В зеркале вновь появилась хмурая Люсирия с длинным плащом глубокого ониксового цвета.

– Так, Кори, помолчи, пожалуйста, – оборвала она свою тараторящую сестру, а затем мягко обратилась к Лии, набрасывая на ее голые плечи легкую ткань, показавшуюся железной кольчугой. – Не бойся. Первый раз всегда проходит быстро. Минут десять-пятнадцать не больше. Помни, главное – расслабиться и немного потерпеть. Насколько я знаю, ни один победитель не использует все два часа. Может, конечно, он захочет второй раз, но больше – редко бывает в первое Открытие. Думаю, если победитель Гурд, мучить тебя он не станет, в надежде, что когда-нибудь там, в будущем, ему еще перепадет. Если что, не развеивай сегодня его мечты. Поняла?

Роксалия кивнула. В отражении голубых глаз Люси скользнуло сочувствие. Она и хотела бы как-то помочь подруге, но не могла.

В дверь постучались. Для Лии это прозвучало так, будто кто-то начал забивать гвозди в крышку ее гроба. Повернувшись к выходу одновременно с Люсирией, она глянула на часы, мысленно отбивая себе отрезвляющие пощечины со словами: «Успокойся! Ты сама на это пошла! Никто тебя не заставлял! Думай о свободе! Только так она к тебе приблизится!». Стрелки показывали без десяти восемь. Значит, сомнений быть не может – это за ней.

Глубоко втянув в себя воздух, Роксалия расправила плечи и направилась к двери. Оттягивая неизбежное, можно накормить лишь страх.

– Да хранит тебя Аминарис, – хором благословили сестры.

– Спасибо, – сипло поблагодарила Лия, дернув за ручку.

В коридоре стоял очень мрачный Йоран. И это так удивило Роксалию, что на миг даже предстоящий Обряд слегка потускнел.

– Что ты здесь делаешь? – возмущенно спросила Лия, плотнее заворачиваясь в плащ, даже в нем ощущая себя голой.

– Отвожу тебя на Обряд. Пошли, – недовольно объяснил Ньёрд, направившись в сторону круглого зала, где обычно собирались на ночную вахту дежурившие Хранители Бабочек.

– А где Патрок? Сегодня же его смена.

К горлу Роксалии подступала дурнота от неприятного предчувствия, когда она поравнялась с Йораном. В зале, освещенном мягким светом золотистых ламп, как обычно в это время суток, находилось семеро Хранителей. Кто-то играл в ара́ды, кто-то в карты, а кто-то в шахматы, разбившись на небольшие компании и усевшись в мягкие розовые кресла за изящными белыми столиками. Как только Ньёрд со своей подопечной вошли в круглую комнату, все взгляды обратились на них. Большинство из мужчин были недовольные и обиженные. Где-то на задворках атакованного паникой мозга, Лия отметила, что шестеро Хранителей выглядят так, будто по ним потоптались кони. Участники Кровавого ристания. От этого осознания по горлу разлилась противная горечь, но она быстро переключила всё свое внимание на Йорана.

– Он поменялся со мной, – коротко ответил ее сопровождающий.

«Ох…», – про себя протянула Роксалия, нервно вцепившись в плащ изнутри. Неужто Патрок обманул ее? Мог ли он победить в ристании? Лия лихорадочно попыталась вспомнить, в каком расположении духа пребывал вчера вечером Хранитель. Он был побит как собака, но чрезвычайно весел и доволен! Так ли ведут себя проигравшие? Что-то в груди Роксалии оборвалось, наверное, сердце лопнуло.

Как они спустились по лестнице, она даже не заметила, ощутив лишь стылые лапы приближающейся ночи, забравшиеся под плащ и ущипнувшие обнаженные ноги. В ушах стоял гул, а тело пробивала мелкая дрожь вовсе не от холода.

Уже ближе к Черной башне, Лия вновь расправила спину, пытаясь стряхнуть с себя страх. Совсем необязательно Патрок поменялся с Ньёрдом, чтобы оказаться с ней на Обряде. Может, он плохо себя чувствует после ристания? Такое вполне могло быть. К тому же Люсирия потратила весь сегодняшний день, чтобы разузнать, кто мог стать победителем. Она попыталась отыскать Гурда, но тот как в воду канул. Из чего они сделали вывод, что он – победитель. Ведь победителя освобождали от каких бы то ни было обязанностей и занятий перед Обрядом, чтобы он набирался сил и восстанавливался после ристания. Впрочем, это мог быть как Гурд, так и Патрок. Ни того, ни другого Люси сегодня не видела.

– Что, Алва, довольна? Добилась своего? Очень рада сейчас? – отвлек Роксалию язвительный голос Йорана.

Алва? Это что-то новое. Какие бы отношения между ними ни были, фамильным именем он ее никогда не называл. Что это с ним? Злится что ли? Очень интересно. Однако Лия привычно не стала отвечать, продолжая рассекать прохладный воздух засыпающей Долины, пахнущей сладкими луговыми травами, свежестью водных источников и легкой гарью пепла вулканов.

– Кто тебя гнал на этот Обряд? – открывая выкрашенную в полуночный цвет дверь, тем временем продолжил зудеть Ньёрд. – Если ты думаешь, что после Открытия тебе будут постоянно доставаться такие жирные заказы, как с этим Куашем, то тебя ждет разочарование. Больше тридцати тысяч золотых обычно не дают. Задание с принцем – это очень редкое исключение, а не правило. Так что ты наказала саму себя.

На волнение и, чего уж греха таить, страх начали наслаиваться раздражение и злость. В словах Йорана была правда, и она очень неприятно укусила Лию.

Они дошли до лестницы, но подниматься не стали, свернув в глухой коридор, освещенный красным светом факелов. В конце него, друг на друга смотрели две двери темно-бордового цвета. Туда-то Хранитель и вел Бабочку.

– Ты никого не слушаешь, Лия. А теперь будешь мучиться.

В голосе Ньёрда слышалась неприкрытая злоба, что даже вызывало замешательство.

– Тебе-то что за печаль? Радуйся, – нехотя выдавила из себя Роксалия, когда они остановились возле левой двери с вырезанным на ней символом Школы Спящей справедливости.

Она сказала это не для того, чтобы узнать ответ на вопрос. И без того было ясно, что он прав. А что-то изображать из себя, раздирая на себе рубашку, говоря, будто она ни капли не боится и очень хочет на Обряд, по меньшей мере, смешно. Лия сама схватилась за каплевидно изогнутую ручку, желая уже избавиться от Ньёрда, предпочитая Обряд его компании, однако он грубо захлопнул приоткрывшуюся дверь, оперевшись о нее.

– Что бы ты обо мне ни думала, Лия, я никогда не желал тебе зла, – чуть склонившись, твердым взглядом попытался он вдавить свои слова в ее сознание.

– В таком случае, страшно представить, что ты тогда считаешь злом, – смотря прямо в синие глаза, недобро проговорила Роксалия. – А теперь, будь любезен. Меня ждут.

По челюстям Хранителя прокатились жесткие желваки. Он оттолкнулся от двери, позволяя Бабочке ее открыть и войти внутрь. Слава Аминарису! Избавилась!

Однако Ньёрд быстро стерся из головы Лии, как только она увидела комнату с большой кованной кроватью, в изголовье которой извивались металлические лозы искусственного винограда и широкие листья. Толстый матрас кутался в алые простыни. Кругом трещали десятки, если не сотни, свечей, распространяя по комнате медовый аромат и горячее тепло. Ни окон, ни другой мебели, кроме кровати, здесь не было. Даже кувшин с двумя кубками стояли на полу, застеленном ковром такого же кроваво-красного цвета, что и простыни. На мягком матрасе сидела Наставница по актерскому мастерству – Ринна Прад.

– Добрый вечер, Роксалия-нима, – мягко улыбнулась полная светлолицая женщина, поднимаясь на ноги.

– Добрый вечер, Ринна-мит, – негромко кивнула Лия, скользнув взглядом по стенам, желая понять, как Высшие будут слушать то, что произойдет в спальне.

Под самым выбеленным потолком она заметила небольшие стальные решетки. Должно быть, это и есть нечто вроде слуховых окон. Противно.

– Подойди, – отвлекла Лию Ринна, беря с красной простыни повязку, слившуюся с ней цветом.

Сжав зубы, Роксалия послушно подошла и повернулась к Наставнице спиной, закрывая глаза. Гладкая ткань легла на лицо, ударив в нос резкими, приторно-сладкими духами, едва не заставив закашляться. Лия непроизвольно скривилась, чувствуя, как повязка затягивается на ее затылке, плотно впиваясь в каждый изгиб, так что теплый свет свечей превратился во мрак. Прекрасно! В одно мгновение ее лишили и зрения, и обоняния. Когда же Ринна стянула с ее плеч плащ, отдав в объятья воздуха, моментально прилипнувшего к каждой клеточке кожи, Роксалия почувствовала себя беспомощной и беззащитной.

Пухлая ручка Наставницы обхватила холодные влажные пальцы Бабочки. Без лишних слов, она уложила ее на кровать.

– Подними руки кверху, Роксалия-нима, – велела главная актриса Школы.

Лия подчинилась, ощутив, как на ее запястьях затягиваются шелковые веревки. Их практически обездвижили, привязав к металлическим лозам. Вот теперь она точно почувствовала себя беспомощной, словно гусь на убое. Никакого выхода. Ни единого шанса.

По всему нутру прокатилась дрожь. Лия так сильно сжала ноги, пытаясь хоть как-то закрыться, что они начали неметь. Кровать прогнулась и пружинисто расправилась, потеряв тяжелый вес Ринны.

– Удачи, Роксалия, главное, не бойся, в этом нет ничего страшного, – почти по-матерински подбодрила Наставница, не став прибавлять приставку к ее имени.

Ох, если бы слова толстушки могли хоть немного помочь! Но, увы, они ввергли Лию в еще большее волнение, напоминая о неизбежном. Ей даже не удалось разжать зубы, чтобы выдать что-нибудь членораздельное, поэтому она благоразумно промолчала.

Дверь захлопнулась, и в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь грохотом сердца и треском свечей. Сколько она так лежала, одному Аминарису известно. Лия отчаянно повторяла про себя одно и тоже: «Гурд. Пусть это будет Гурд. Только не Патрок. Гурд. Пусть это будет Гурд…». Она мысленно представляла красивое лицо с карими глазами и выразительными чертами; темные, словно крыло ворона, волосы; широкие плечи с глубоким шрамом на объемной левой грудной мышце. Лия отчаянно гнала образ светло-пепельного Патрока с заплывшим сиреневым фонарем глазом и его почти родную улыбку. Нет, он не может быть победителем. Это Гурд! Пусть это будет Гурд!

Мягкий скрип вновь открывшейся двери вышиб из Роксалии дух и остановил громыхающее сердце, чтобы через секунду оно заколотилось с такой силой, что она почувствовала его в горле.

«Дыши, Лия, дыши. Расслабься. Всего несколько минут и контракт Куаша твой», – приговаривала про себя Бабочка, одеревенев и сжав ноги так крепко, что удивительно, как они не превратились в одну сплошную. Она знала, что победителю надо именно туда, поэтому ничего не могла с собой поделать. Похоже, ему придется отвоевывать эту территорию, так как Лия сомневалась, что инстинкт позволит ей просто так сдаться, как овце на забое.

Все свои силы она тратила на то, чтобы успокоиться, слушая, как раздаются по комнате шаги, затихнувшие совсем рядом. Он смотрел на нее. Роксалия кожей чувствовала тяжелый взгляд, скользивший по ее телу, покрытому настолько прозрачной тканью, что через нее можно было разглядеть каждую родинку. Ни звука не раздавалось в комнате, кроме колючего шепота свечей. Победитель молчал. Молчал и ничего не делал так долго, что Роксалии захотелось закричать. Но она лишь крепко сжала челюсти, так что зубы заныли.

Наконец послышался тяжелый вздох и колено мужчины настолько сильно продавило матрас рядом с бедром Лии, как даже толстушке-Наставнице не удалось до него всем своим весом.

«Гурд. Это Гурд. Гурд, Гурд, Гурд», – уговаривала себя Бабочка, представляя лицо Карателя.

Тонкая ткань на груди слегка натянулась, когда победитель начал медленно расстегивать маленькие пуговки. Каждая освобожденная жемчужинка всё больше разделяла два прозрачных края, оголяя Роксалию и лишая ее последней защиты. Она чувствовала, как кожа покрывается предательскими мурашками. С каждой секундой ей становилось страшнее. Когда же мужчина отстегнул бретели и полностью распахнул застывшее тело, Лия до боли сжала кулаки, приготовившись к самому жуткому мгновению в своей жизни.

Горячие пальцы мягко погладили полную грудь, будто проверяли достаточно ли она круглая. Касание было легким и кратким. Оно появилось и исчезло, заставив Лию испугаться еще больше. Она чувствовала вес мужчины рядом с собой, прогибающий матрас. Он раздел ее, явно планируя не просто любоваться. Но при этом почему-то медлил. И это пугало в сто крат сильнее. Роксалии было бы намного проще, если бы он обозначал себя активнее. А так она чувствовала себя несчастной косулей, за которой охотится лев, притаившийся за кустом.

В попытке загнать страх в бездонную часть своей души, где скопилось уже много больного и горького, Лия еще отчаянней сжала кулаки, уколов ладони острыми ногтями.

«Давай, Гурд, не тяни!», – так и хотелось крикнуть ей, но клятва прилепила язык к нёбу.

Матрас прогнулся сильнее. Лия застыла, ожидая начала. Однако из ее груди вылетел пораженный выдох, когда она почувствовала, что ее запястье обхватили, а к сжатым пальцам прикоснулись успокаивающим поцелуем. Затем еще одним. И еще… Мужчина целовал каждый напряженный палец, заставляя его расслабляться и разжать кулак. Когда это произошло, он поцеловал ладонь Роксалии таким долгим поцелуем, что ее сердце забилось точно птичка в силках. Победитель не мог говорить, но всё же пытался сказать, чтобы она его не боялась.

Гурд! Должно быть, Каратель таким образом подсказывает, что это он, и ей не стоит переживать. Даже если это и не так, подобная мысль немного успокоила Лию. Ее тело слегка расслабилось. Ведь это самое главное, о чем велела не забывать Люси.

Победитель отпустил тонкое запястье, спускаясь вниз. Лия почувствовала, как матрас прогнулся с обеих от нее сторон, а голое тело опалил чужой жар. Мощная грудь прижала ее, ошеломив своим весом. По подбородку, словно прикосновение легкого перышка, скользнула ласка мужских пальцев. Они очертили ее щеку, поднялись к скуле и медленно опустились к губам, мягко надавив на их полноту. Каждое прикосновение, казалось, наполнено трепетом, что сбивало с толку Роксалию.

Рука исчезла, сменившись губами и горячим дыханием. Они ласкали ее нежно, бережно, будто боялись спугнуть. Настойчивая мягкость обхватывала то нижнюю губу Лии, то верхнюю, вынуждая их приоткрыться. Когда это произошло, влажный язык мужчины осторожно скользнул внутрь, показывая, что и это совсем не страшно.

Как ни странно, но это толкнуло саму Роксалию на ответное движение. Губы подстраивались под мужские, а язык отвечал на влажное ненавязчивое вторжение, с любопытством изучая новые ощущения. Похоже, мужчина понял, что страх Лии потихоньку разжимает свои когтистые лапы. Она ощутила ладонь на своем бедре, слегка напрягшись. Однако горячие пальцы как легли, так и остались там лежать, не сдвинувшись ни вверх, ни вниз, пока сердце Роксалии не прекратило выбивать безумную дробь. Как только она привыкла к этому ощущению, мужская ладонь ожила, начав осторожное путешествие по гладкому телу. К первой быстро присоединилась вторая. Сначала они просто ласкали, не прикасаясь ни к чему трепетно оберегаемому самой Лией, будто знакомили ее с собой. Но постепенно касания углублялись, становились более сильными.

Мужчина оторвался от губ Роксалии, поцелуями падая по ее подбородку, шее, ключицам и останавливаясь на груди. Пока одна его рука мягко сжала одно полушарие, губы на втором обжигающе обхватили затвердевший сосок и жадно окутали его горячей влагой. Лия ощутила, как огненная лента прошила ее от тянущего обволакивающего пространства к низу живота, заставив спину слегка изогнуться и прильнуть к мужчине ближе. Она сама не ожидала такой реакции своего тела. Это толкнуло его к более активным действиям. В мужских движениях появилось больше силы и нетерпения. Поцелуи рассыпались по всей ее коже, быстро возникая и исчезая. А дыхание победителя становилось всё горячее и поверхнестнее.

В какой-то момент, он резко оттолкнулся. Его вес пропал с обеих от Лии сторон, переместившись ближе к ногам. Там происходило какое-то движение, но она не понимала, что это, пока мужчина вновь не вернулся. Щиколоткой Роксалия ощутила контакт с теплой кожей, а не с тканью штанов, до этого прикасавшихся к ней. Испуг вновь кольнул ее, напомнив, что вот-вот сейчас произойдет. Кажется, это понял и он, на мгновение замерев.

Ласковые руки снова осторожно легли на бедра Бабочки, бережно оглаживая напряженные изгибы. Они спускались к коленям, нежно скользили ниже, к ступням, а затем поднимались обратно, выше, к самой талии. И вновь по кругу. Умелые пальцы успокаивали каждым своим прикосновением, пока Лия не почувствовала, что мышцы превратились в мягкий воск. Мужчина обхватил ее за икру приподняв гудящую от ласк ногу. Он долгим поцелуем опалил колено… чувствительную кожу внутренней поверхности бедра… переместился на вторую ногу, так же осыпая поцелуями и ее. Его ласки находились в опасной близости к тому месту, приближение к которому вызывало у Лии инстинктивный страх. Но мужчина оказался поразительно терпелив.

И стоило так подумать, как он опустил ее ноги, оказавшись между ними, и быстро накрыл собой, жадно приникнув к губам. Доказательство его желания тут же жестко уперлось в самое чувствительное место на ее теле. Поцелуй утратил поверхностный трепет. Он углубился, отражая голод своего хозяина, а руки забыли былую осторожность. Терзая губы Лии, мужчина слегка двигался, задевая своей твердой плотью какую-то невероятно восприимчивую к касаниям точку, а затем резко просунул руку между их телами и безошибочно нажал на нее пальцами. Роксалия ахнула от неожиданности и прострелившего ее удовольствия. Он нажимал и отпускал, выводя безумные круги на этой точке. Между ее ног будто расцветал горячий цветок, состоявший сплошь из молний, посылавших электрические разряды по телу. Сначала редкие, но с каждой секундой ударявшие своей мощной силой всё чаще и чаще, пока с губ Роксалии не начали срываться стоны. Она уже забыла, где находится, что кто-то ее слышит и что мужчина, который делает это с ней, может оказаться совершенно незнакомым ей человеком.

Победитель больше не целовал Лию, но она чувствовала его опаляющее быстрое дыхание возле своего лица. В какой-то момент, когда доселе незнакомая электрическая волна готова была поглотить ее тело, настойчивые пальцы исчезли. Тяжелое давление мужской плоти начало мягко и медленно входить в нее, заполняя так плотно, что Роксалия слегка испугалась. Но лишь слегка. Молнии, что всё еще концентрировались где-то в ее глубине, словно требовали осязаемого прикосновения к ним. И это мог дать лишь он. Дотянуться до них и наконец-то разрядить блаженным удовольствием. Лия не сопротивлялась, ощущая, как медленно он продвигается всё глубже. Мужчина не дышал, полностью сосредоточившись на этом медленном движении, а затем вдруг остановился, задышав быстро и часто.

– Сейчас может быть больно. Потерпи немного, Роксалия, – едва слышно опалил он шепотом ее ухо, так что по телу пробежали мурашки.

Сильно прижав Лию к своей груди, мужчина мощно толкнулся внутри нее. Вместо ожидаемого удовольствия, ее прострелила такая боль, что перед глазами заплясали белые круги. Она вскрикнула и дернулась, пытаясь отстраниться, но победитель не позволил, вжав ее в матрас и осыпая поцелуями. Он не двигался, лишь целовал губы, скулы, щеки, пока ошеломляющая боль утихала.

Теперь стало ясно, почему когда-то давно Бабочка убила победителя. Если он еще и вел себя как голодная скотина, то это совсем неудивительно. Лии повезло. Сейчас она понимала это. Повезло так же, как Эми. И она была благодарна этому мужчине, кем бы он ни был.

Боль ушла. Осталось лишь ощущение тугой наполненности и пульсации. Ее губы вновь накрыли мужские, продолжая чувственную ласку, в то время как тяжелое тело начало медленно двигаться. Лия приготовилась вытерпеть новый беспощадный взрыв, однако его не произошло. Боль, как вода во время отлива, отхлынула, напоминая о себе лишь слабым отголоском.

Ощущения казались Роксалии странными. Ей нравилось чувство абсолютной наполненности. Нравилось твердое движение внутри. Нравилось даже то, что касания мужчины становились всё более жадными, а дыхание учащалось. Удивительным было то, что мужчина вдруг утратил все черты в ее воображении. И оно не хотело больше представлять ни Гурда, ни Патрока, ни кого-либо иного. Это просто был он, и, кажется, Лия не хотела знать большего.

Мужчина задвигался так быстро, крепко сжимая ягодицы Роксалии и опаляя ее шею рваными выдохами, что даже она, мало что понимающая в близости, распознала приближение его разрядки. Так и вышло. Последний раз мощно вбившись в ее податливое тело, он напряженно замер, а после вдруг отяжелел, часто дыша. Через несколько томительных мгновений, Лия ощутила, как победитель приподнялся на локтях. Его пальцы, обхватившие ее лицо, слегка дрожали. Словно теплый ветер коснулся губ Роксалии, переместившийся на скулу, а затем на висок, спрятанный под повязкой, пока едва слышимый даже ей шепот не дотронулся уха.

– Ты даже не представляешь, что значишь для меня, Роксалия… Я так долго смотрел на тебя… Теперь ты моя… Я никогда и никого не подпущу к тебе больше… Никто не посмеет к тебе прикоснуться, кроме меня… Мы будем вместе, ты должна это знать… Дай мне время…

Сердце Роксалии больно билось о ребра, когда мужчина поцеловал ее долгим сладким поцелуем, будто прощался. Он и прощался. Оторвавшись от распухших губ, победитель поднялся сначала с Лии, а потом с кровати. Она ощутила неприятный холод, скользнувший по ее влажному телу, пока мужчина одевался. Роксалия с легкой паникой обдумывала слова незнакомца. А вдруг он какой-нибудь ненормальный? Фанатик? Спасибо ему, конечно, огромное за столь прекрасное Открытие (Лия искренне считала его прекрасным), но продолжение могло быть для нее опасным.

В комнате вновь наступила тишина, не сразу услышанная Роксалией из-за собственных мыслей. Сначала она подумала, что мужчина ушел, но нежное прикосновение, погладившее ее живот, быстро развеяло это заблуждение, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Губ снова коснулся легкий поцелуй, а ухо шепот:

– Я всё устрою, Роксалия. Только дай мне немного времени…

После этого он ушел, оставив Лию в полной растерянности. Она едва осознавала, что происходит вокруг, погрузившись в состояние еще большей рассеянности, чем было до Обряда. Бабочка не понимала как относиться к произошедшему. И, честно говоря, слова победителя больше пугали, чем вызывали какую-то радость.

Роксалия плохо помнила, как пришла Ринна; как отвязала ее от кровати; как яркий свет больно резанул по глазам, когда она сняла повязку; как ей дали выпить горький травяной напиток, дабы предупредить последствия близости с мужчиной; как шла в ванную и с изумлением отмывала бедра от крови; как одевалась в ночную рубашку и плащ, принесенные той же Ринной; как шла в Рассветную башню в ночном холоде, в сопровождении Наставницы; как поднималась по лестнице на четвертый этаж, к своей комнате. Лия запомнила лишь недовольные взгляды Хранителей, среди которых сидел и Йоран. Он выглядел бледным и обеспокоенно на нее смотрел, будто бы даже злился. Однако Роксалии сейчас было явно не до уязвленных чувств Ньёрда. Она нуждалась в отдыхе. Заказ Куаша теперь ее. К нему нужно подготовиться. А с обещаниями победителя Лия разберется позже.