Читать книгу Собака в стене. Роман-фантазия - Ида Тамм - Страница 15

Есть люди столь светлые, что рядом с ними хочется петь – радость жизни переполняет душу и бурлит где-то в горле, заставляя голосовые связки вибрировать. Такова была еще одна желанная гостья и бывшая поселенка западной комнаты – Вета. Она так чудесно и самозабвенно смеялась, что казалось, никогда не знала слез. Даже будучи совершенно вымотанной, молодая женщина излучала бурную энергию, взахлеб повествуя о неизменно феерических событиях, которые теснились вокруг нее постоянно. Полное имя ей было Елизавета, но в семье – очень интеллигентной семье депортированных когда-то из Петербурга чистокровных немцев – ее называли Ветой. В Неспящей же к ней зачастую обращались старомодно-ласково, называя Душенькой.

Она приезжала нечасто, так как жила в Городе (это слово всегда произносилось с легкой неприязнью), и это было так томительно, по-сибирски далеко, а зимой, которая длится почти полгода, еще и холодно.

В плотном расписании Душеньки не всегда находилась достойная прореха, в которую бы вместилась почти загородная поездка, а общение с постояльцами Неспящей, которое больше всего напоминало бал-маскарад, также требовало особой эмоциональной выносливости. Вета справлялась с этим – раз в месяц-другой.

Она появлялась в дверном проеме и уже на пороге широко улыбалась и громко приветствовала всех кинувшихся к ней обниматься. Высвободившись из очередных рук, Душенька снимала со спины большой рюкзак и доставала из него, передавая все в те же руки, баночки с причудливым вареньем, контейнеры с не менее причудливыми крупами и пакеты мороженых овощей. После этого все обращались в кочевников и тянулись на Кухню, где предавались гедонизму и пороку. Но никто не беспокоился об этом нимало: язычники в младенческой жизнерадостности не знают греха.

– Ты в этот раз привезла киноа? Вета, это же просто шик! Чур, я первая накладываю себе – побольше, побольше! – Руфи уже почти хищно облизывалась, приблизив кошачью голову с горящими глазами к заветному контейнеру.

– А я? А мне? – Ноэминь, не вставая с колен своего улыбающегося спутника, потянулась через стол длинной рукой и цапнула соседку за худой бок.

– А тебе вот пакетик с брюссельской капустой, ты же любишь есть все монохромное, – взвизгнув и отмахнувшись, Руфь запустила холодным мокрым пакетом в засмеявшуюся парочку.

– Ноэминь, я привезла тебе кое-что, уверена, что тебе это понравится. Я сегодня зачем-то зашла в дорогой супермаркет и когда увидела ЭТО, сразу подумала о тебе и не смогла пройти мимо, – уже переодевшаяся в цветастые ткани Душенька зашла на Кухню, держа в руках большую бутылку, на этикетке которой было что-то написано на одном из тех языков, для которых определяющим культурным понятием является слово «маньяна»8.

– Да это же… Тростниковый сахар! – Ноэминь, любительница всего экзотического, дорогого и бесполезного, уже отплясывала дикую джигу на маленьком пятачке кухонного пространства возле подоконника.

Этот жидкий сахар, обладающий тонким, еле уловимым запахом, потом долго еще с гордостью занимал место на кухонной тумбе, рядом со столь же претенциозной квадратной бутылкой в которой содержалось прозрачно-зеленоватое масло виноградных косточек.

Когда буйная, неукротимо живая орда уничтожала привезенные Душенькой гостинцы, кочевники (кто с гиканьем и улюлюканьем, а кто неспешно в умиротворяющей сытости) тянулись на Юг и налево – в Юрту. Там, на полу, устланном толстым и в меру мягким паласом цвета годовалой кудрявой овечки, быстро образовывалась стоянка, которую скорее следовало бы назвать лежбищем стадных животных. Все были слишком разморены, чтобы заваривать чай, и только Вета, в очередной раз демонстрируя чудеса выносливости и работоспособности, садилась за низкий столик и жестом фокусника доставала откуда-то из воздуха гайвань9. Она единственная умела осуществлять все простые на вид, но те не менее замысловатые манипуляции с чайным пространством, не прекращая при этом говорить.

Душенька рассказывала и рассказывала: о Горном Алтае и летнем сборе трав, о чудных старичках, регулярно заглядывающих к ней в чайный магазин, где она работала уже много лет, о превратностях ремонта в старых квартирах, где шкафы снимаются со стен вместе с обоями, о биологах, взыскующих расширения сознания, и химиках, обеспечивающих их всем для того необходимым… При этом она делала очень выразительные и характерные, подкрепляющие мысль жесты большими кистями, а широко расставленные пальцы при этом указывали в разные стороны.

– Рука, указывающая на все пять сторон, – задумчиво протянула как-то Кыся и тут же спохватилась: – Я, что, сказал это вслух?

Юрта наполнилась смехом, Душенька от души заливалась, разглядывая свою руку. Всеобщее веселье разбудило Рудольфа, который, еще не разогнав остатки сна из полуоткрытых глаз, появился в дверном проеме.

– А что это вы тут ржете, как кони на лугу? Мне кажется, или коням не место в Юрте? – спросил он, силясь быть суровым, но все же невольно улыбаясь. Узнав, что послужило причиной столь безудержному веселью, он нахмурился и серьезно спросил: – А какая пятая сторона?

Вариантов было великое множество, в связи с чем единого мнения выработано не было, и вопрос так и остался открытым, а Душенька продолжила свои неисчислимые рассказы. Во времена, когда она еще занимала западную комнату, Вета частенько засиживалась с кем-нибудь из соседей на кухне до поздней ночи или даже до утра, беседуя о разном и занятном. Но когда иссякала и ее кипучая энергия, она могла пропасть на несколько дней за плотно закрытой дверью, стараясь прошмыгнуть на Кухню и обратно незамеченной никем.

Душенька была ровна в общении со всеми обитателями Неспящей, никого не выделяя и ни с кем не сближаясь особо. Но иногда можно было заметить, как, светлая и радостная, она словно ненароком успевает перемолвиться парой слов с Ноэминь, разминувшись с ней в коридоре или проеме двери:

– Ты в порядке? – приглушенно, касаясь широкого рукава из черного шитья.

– Я счастлива, Вета, я очень счастлива! Кажется, я забыла, как люди дышат, – захлебывающимся шепотом.

Душенька улыбалась в ответ и теплым, неспешным жестом гладила пышные, вечно недорасчесанные цвета шампанского волосы Ноэминь.

В отличие от своих неприлично счастливых в устойчивой парности друзей Вета всегда была одна. Однажды было тихо и коротко озвучено, что у нее случилась какая-то банальная, но не ставшая от этого менее тяжелой история – из тех, что можно описать выражением «выйди замуж и зайди как положено». После этого никто к этой теме не возвращался.