Читать книгу С почтением к истории. Сборник - Игорь Александрович Пушкарёв - Страница 2

В последние годы отмечается возрастающий интерес населения к истории. Этому способствует не только широко разветвлённая сеть средств массовой информации, но и ставшие доступными фонды архивов разных уровней. Люди с удовольствием изучают свою родословную, историю своего села, своего района. Это, действительно, немалое удовольствие – прикоснуться к седой старине, проследить живую цепочку родных тебе людей, тянущуюся из глубины веков, вдохнуть трёхсотлетнюю пыль ононских просторов.

Однако уже с первых шагов начинающего исследователя подстерегают некие подводные камни. Я говорю о тех больших и малых исторических погрешностях, которыми буквально кишат СМИ и художественная литература. А ведь именно из книг, газет и журналов черпает свои первые знания увлёкшийся историей читатель. И прежде всего его интересует именно та литература, те газетные вырезки и журнальные статьи, где говорится о его родных местах, его предках. А там… Не будем говорить о материалах, публикуемых в Интернете, в достоверности которых разобраться способен только достаточно изощрённый человек. Оставим в покое и художественные произведения, ибо там важнее фабула и гонорар автора. Да и повлиять ни на то, ни на другое мы не можем. А вот сделать так, чтобы публикуемые в нашей районной газете исторические статьи стали действительно историческими в наших силах. Немногое для этого нужно. Зачастую авторы по каким-то причинам не дают себе труда быть аккуратными в отношении исторической достоверности. Позволяют себе путать названия, хронологию событий или мотивы, их вызвавшие. Многое домысливают или описывают по давним воспоминаниям людей, вовсе не задумываясь о том, что память человеческая далеко не совершенна. Особенно обижает то, что некоторые (ну этим грешат заезжие и довольно прагматичные авторы) не находят времени покопаться в источниках и «стряпают» свои произведения на скорую руку в надежде на нашу «глушь и темь». Дескать, ничего, что они здесь понимают, съедят и ещё спасибо скажут. Ну да Бог им судья.

Уже на протяжении многих лет два-три раза в год я выкраиваю толику времени и сижу в забайкальских архивах. В первый раз это было вызвано необходимостью, а теперь уже – романтика. Не передать то ощущение (да простит меня читатель за лирическое отступление), когда в благоговейной тишине зала с трепетом в сердце ожидаешь встречи с документом, исполненном сотни лет назад, от одного вида которого перехватывает дыхание. Его и в руки-то брать страшно, но если уж открыл, то не уйдёшь до тех пор, пока работник читального зала не напомнит о конце рабочего дня.

Содержание некоторых архивных документов сначала повергали меня в смятение не менее чем их форма, а затем и переворачивали оценку отдельных событий с ног на голову, а вернее, ставили с головы на ноги.

Например, материалы, относящиеся к периоду гражданской войны. Для меня, как и для большинства родившихся и выросших в советское время, никаких неясностей и сомнений в этом вопросе не возникало. С детства всё было расставлено по полочкам: это чёрное, а это белое, и с какой стороны герои, а с какой враги, нам было втолковано очень обстоятельно. Идеологический отдел партии свою работу знал хорошо. И несём мы этот «багаж знаний и убеждений» через всю жизнь. И до сих пор встречаются в нашей газете штампы типа «белобандиты», «кулацкое отребье», «белые каратели». Но ни автор, ни читатель не задают себе вопроса: «А почему так? Кто он, этот белобандит? Немец, марсианин, оккупант иноземный? А может, это дед лучшего друга, прадед моего соседа? А может, дядя моей матери?».

Мы забываем, что война была гражданская, что брат шёл на брата, сын на отца. Но все они, как замечательно сказал почтеннейший историк Забайкалья, кандидат исторических наук Владимир Исаакович Василевский, воевали за свою Родину, за ту, какой они её видели и хотели видеть (конец цитаты). И не их вина, что идеологи победившей стороны наклеили посмертные ярлыки стороне побеждённой. Не должны мы теперь делить их на красных и белых, на друзей и врагов. Все они – дети своей земли и в неё ушли. Все. И правые, и виноватые.

Ну, а если коснуться темы кулачества и бедноты, то тут вырисовывается очень интересная и необычная картина. Есть в краевом архиве занимательный фонд Р-62. «Сельскохозяйственная перепись 1923 года» называется. Так вот, по данным сего фонда, а в нём подворные карточки наших сёл, нет бедных в обычном понимании – два-три коня и пять коров с молодняком почти в каждом дворе, а в большинстве и намного больше. И это сразу по окончании гражданской войны, когда губернии России лежали в разрухе. Да и удивляться этому не стоит при таких-то просторах, трудолюбии и житейской смекалке наших предков. А понятия нищеты и бедности пришли вместе с революцией из европейской части России. Вспоминаю эпизоды из школьного детства. Насмотревшись «Чапаева» и «Мальчиша-Кибальчиша», я страстно мечтал бороться с угнетателями рабочего класса и хвостом таскался за бабушкой: «Баба, а вы бедно жили?». 90-летняя бабушка не понимала: «Да мы пошто же бедно-то будем жить? У нас, слава Богу, пьяниц отродясь не было. И работяшши все были». Я не унимался: «А вы на кулаков батрачили?». Бабушка входила в оторопь от моих вопросов: «Да отвяжись ты, холера. Со своим-то хозяйством дай Бог управиться. Пошто же на чужих-то людей будем работать?».

Ну, это лирика. А вот из архивных источников вытекает такое несоответствие. В одном из номеров газеты «Ононская правда» (Кыринский район) был помещён обширный материал об истории местных органов власти, в котором, в частности, рассказывалось о том, с каким восторгом жители Верхнего Ульхуна встречали свершившуюся революцию. Как бы не так, хочется воскликнуть. Уже 30 октября, то есть всего через несколько дней после Октябрьской революции, общественные организации 2-го Военного отдела ЗКВ, куда входил и наш район, вынесли порицание большевикам, захватившим власть, и заявили о поддержке Временного правительства1. Спустя некоторое время Верхнеульхунская станица сколотила такую боеспособную дружину из казаков-фронтовиков, что красные и близко не могли подойти ни к одному из трёх посёлков станицы. Специально отозванный с фронта уроженец станицы Герасим Яковлевич Андриевский, потом и кровью заработавший на Кавказском фронте в составе 2-го Читинского полка два Георгиевских креста и офицерское звание, присвоенное за боевые отличия2, так умело организовал защиту посёлков, что его дружина практически не несла людских потерь в столкновениях с красными. Зато самого героя Первой мировой, или, как её тогда называли, Великой войны, не уберегли любившие его станичники. Выстрел из-за угла оборвал жизнь Андриевского, ставшего к тому времени командиром сотни 12-го Мангут-Акшинского казачьего полка, в августе 1920 года. Хоронили всей станицей под несмолкающий колокольный звон. Его семье от белого командования выдали четвертной билет (банковский билет достоинством в двадцать пять рублей).

Не меньше приходу большевиков «обрадовались» и в Мангутской станице. Красноречиво об этом говорит ещё один архивный документ (приводится дословно, с сохранением стиля и орфографии):

«МВД. Секретно. Начальник 4-го района Господину начальнику Читинской уездной милиции. Июля 2 дня 1920 года.