Читать книгу Времена. От Цезаря до Путина - Игорь Анатольевич Карпусь - Страница 17

Для меня самое заманчивое на рынке – не товар, а те, кто его продаёт – торговки. Трудно составить их портрет, особой яркостью и привлекательностью они не отличаются. Женщины преимущественно средних лет, средней полноты, среднего роста, не перегруженные лишней косметикой. Это в супермаркетах сидят молодые, ухоженные и красивые, позволяющие себе ленивые движения, снисходительное, а то и презрительное отношение к скромному покупателю. Рыночные торговки – труженицы и бедолаги: покупателей много, товар нефасованный, торговля уличная, пыльная и всепогодная. Я всегда зачарованно наблюдаю за их профессиональными ухватками – медлительных и нерасторопных среди них нет.

Действуют ловко, быстро, сноровисто, товар в их руках так и перекатывается, поворачивается, мелькает, как карты в руках шулера. Они обладают выдающейся способностью предъявлять казовую, парадную сторону товара, в их руках всё – самое красивое, полезное, добротное, хоть мясо, хоть фрукт, хоть упаковка. Махнёт перед носом, положит небрежно на весы и обязательно похвалит: «Да что вы сомневаетесь? Как мёд сладкие. – Ну, чего вы перебираете! Товар первосортный, сама беру. – Да вы посмотрите на цвет, как только что с ветки сорваны. – У меня, мужчина, всегда только свежее, отборное, залежалый товар не держим. – По этой цене вы лучше не найдёте».

Уже дома среди мяса обнаружится невесть откуда взявшаяся кость или плева, чесночина с ростками, яблоки с пятнами, морковь с гнильцой… А однажды в 1, 5 л пластиковой бутылке не хватило стакана молока – для меня это оказалось неразрешимой загадкой: вертел бутылку так и сяк, разглядывал: как же умудрились такую сделать? На рынке всё выбирал своими глазами, подвоха не видел. Правда, руками выбирать не разрешается: «Я сама наложу без обмана, у меня товар однородный и по одной цене».

Интересно, что техническое оснащение торговых мест неодинаковое: местные торговки пользуются советскими стрелочными весами, а приезжие из Средней Азии – электронными. Пружинные весы огородников и садоводов не в счёт, тут заранее учитывают недовес 100—200 г и мирятся с ним. Вначале я не обращал внимания на весы и покупал у всех без разбора. Но однажды полюбопытствовал: почему это фрукты у наших торговок на 3—5 рублей дешевле тех, что продаются с электронных весов? Товар же был абсолютно однотипный. Разгадка открылась при домашнем перевешивании – меня обманули на 300 граммов. Сразу сообразил, что и гирями можно легко манипулировать, а чашки весов подталкивать, поддерживать, подвешивать магнит, подкручивать винты, как объяснили сведущие люди. С электронными весами такие штуки не проходят, и теперь я покупаю товар только у приезжих торговок, они и сами предупреждают: мы не обманываем.

Как ни берегись, всё равно где-нибудь попадёшь впросак: то обсчитают, то сдачу не додадут, то дрянь подсунут. Казалось бы, так просто: запретить использование устаревшей сомнительной весовой техники и обязать обслуживание на электронных приборах. Нет, контрольные органы бездействуют, и обманная торговля совершается средь бела дня на глазах у всего города. Рынок – это такая школа, которую я никак не закончу и при любом раскладе остаюсь в дураках. Торговля – дело тонкое, такой она была и остаётся со времён Шумера, где впервые зафиксированы «обмеривающие и обвешивающие»: «Тот, кто подменяет тяжёлую гирю лёгкой гирей. Тот, кто подменяет большую меру малой мерой». Строкам не менее 4 тыс. лет, но время в них остановилось.

Вот зазывает намозолившая глаза костлявая жилистая старуха, из её огромной кошёлки высовываются десятка полтора пластиковых бутылок. Торговка молоком ласково уверяет, что молоко «из Ачаира, свеженькое, как сливки, сладкое – меня все знают»… Что верно, то верно, стоит в любую погоду в самом начале торгового ряда, на виду. У неё и покупатели постоянные есть, но я прохожу мимо: молоко на пятёрку дороже, чем у других. И не за особое качество она накручивает эту пятёрку, такие как она – перекупщики. Покупают продукт оптом у соседей, односельчан и имеют навар с наценки «за собственный труд и хлопоты». На рынках перекупщики преобладают, здесь их рабочее место, и они готовы сидеть на скамеечках и ящиках весь день, чтобы навязать свою цену и сорвать куш. Их покупатель придёт, не утром, так в конце рабочего дня, когда по пути домой трудовой люд торопится и торговаться не будет. Но молоко, творог, мясо, фрукты – скоропортящийся товар, долго не продержишь под палящим солнцем. А монопольная цена для чего, а сговор кто отменил?

Иду по ряду и знаю наперёд: ценового разнообразия не увижу, хоть полсотни торгашей с одним и тем же набором. Все в равных условиях, и приходится выбирать на глаз, по симпатии. Постепенно товар раскупают у всех – покупателей всегда больше продавцов. Бывает, что и уступят, когда товар идёт плохо, но в крайнем случае, чтобы не тащить домой. Так перекупщики диктуют рынку свою волю. Мелкий перекупщик безобиден, его доход невелик. Хуже, когда этой деятельностью занимаются крупные фирмы и производственные корпорации. Например, молочные заводы этой осенью установили закупочную цену на молоко в размере 12—15 рублей за литр. Вы думаете, что в магазинах цены снизились? Ничуть, по-прежнему розничные цены в 3 раза выше закупочных. И выхода у селян нет, самим торговать молоком сложно и затратно, если нет собственного транспорта и верного человека. Упали цены на зерно из-за обильного урожая, однако хлеб не подешевел, то же самое наблюдается с овощами. Государство робко пытается воздействовать на хищников и кое-где дотирует производство молока, но на областном рынке в целом хозяйничают крупные монополии и через систему бросовых закупочных цен обеспечивают себе сверхприбыли. Селяне всё чаще вырезают коров, их содержание становится убыточным, и тогда из губернаторской канцелярии раздаются возмущённые вопли про несознательность крестьян. Как будто наивные дяди забыли о природе рыночного хозяйства.

Сегодня среда, и я тороплюсь в конец ряда. Здесь занимают места непостоянные продавцы – сельские фермеры. На капотах машин красуется их продукция: яйца, творог, масло, мясо, сметана. Всё аппетитное и свежее, всё сделано собственными руками. В отличие от профессиональных торгашей, у фермеров нет свободного времени для торговли, ведь дома оставлены дети и хозяйство, ждёт масса разнообразных работ. Поэтому у производителей главная цель не нажиться, а побыстрее продать, но, разумеется, не в убыток, лишь бы возместить затраты и получить скромный доход. Это всё равно выгоднее, чем сдавать продукцию за бесценок перекупщикам. У каждой машины выстроились небольшие очереди пенсионеров, многие знают хозяев в лицо и приветствуют, идёт живой разговор, товар расходится влёт: творог 130 руб. (в магазине 200), молоко 50 руб. 1, 5 бутылка (45 р. литр), жирная сметана 120 (150—180). Мужчина-фермер отпускает товар с походом, выглядит чисто и культурно, доброжелателен. Соседи-перекупщики мечут завистливые злобные взгляды на конкурентов – они на время подрывают их спекулятивную торговлю, приходится тоже уступать. Одна досада – редко приезжают селяне и мало их. Занятость, расходы на дорожающий бензин, отсутствие оборудованных торговых мест, засилье перекупщиков создают множество преград на пути к сбыту. Власти не торопятся навстречу труженикам, благоприятная политика осуществляется несистемно и робко, торговля пущена на самотёк. Я был в Италии и видел, что там весьма подвижная шкала цен на фрукты, с небольшими изъянами продаются вполовину дешевле отборных. Но там – вековая культура рынка и уважение к труду производителя: товару не дают погибнуть.

У нас наоборот: пусть гибнет товар, но монопольная цена должна сохраниться в неприкосновенности, потребителя приучили к одной тенденции – росту цен в любое время года, даже в период кризиса. И вот в разгар лета и осенью растут цены на куриное мясо, сахар, молочные продукты, мучные изделия… И реки прокисшего молока и прогорклого творога будут уничтожены или проданы на корм скоту. Это русский рынок, где диктатор и законодатель не производитель, а посредник. И государство с его мощным аппаратом правовых и силовых структур не регулирует, не создаёт заинтересованности в обоснованном ценообразовании, а фактически поощряет спекулятивную направленность розничной торговли. А ведь с помощью налоговых рычагов и организационных мер ситуацию можно переломить.