Читать книгу Катастрофа - Игорь Ассман - Страница 14

Обедали, молча, и когда Том вытер руки, то сразу же перешел к делу.

– Томас Вильямс Тенери, урожденный англичанин, тридцать семь лет. Холост, никогда не был женат, даже обручен. Родился в интеллигентной обеспеченной семье, братьев и сестер нет. Родители живут в Швейцарии. С отличием окончил Университет и попал в ту же фирму, бумаги которой ты уже видела. Там и работаю, вернее работал. Сначала искал выгодные для фирмы сделки по всему Миру. Потом меня повысили, и я лишь езжу по Миру и подписываю контракты, а через пару лет мне светило бы место начальника отдела, и я бы уже никуда не ездил. Зарплаты с лихвой хватает, жильем обеспечен. – Он задумался. – Хорошо знаю испанский и португальский языки, но поему-то меня в последнее время окончательно прикрепили к Бразилии. Летел домой, самолет вышел из строя, и меня выбросили с парашютом на ту поляну, вернее к тому болоту, где меня и нашли. Что произошло с самолетом потом, понятия не имею.

В обществе я социален, и всегда готов помочь всем, кто просит у меня помощи. Много друзей и подруг, начальство меня тоже ценит. Дома же я одинок и молчалив, читаю или смотрю телевизор.

– Наверное, бабник, – вздохнул он, – хотя сам редко напрашиваюсь. Через мою постель их прошло не менее полусотни за всю мою жизнь, но после первой постели отношения продолжались максимально две недели, потом я их обрезал полностью и бесповоротно. Никогда ни в кого не по-настоящему не влюблялся. Наверное, я добрый и умный, но в голове всегда были и есть два клина, скорее всего, это чисто психологические отклонения. Первое это то, что в постель я ложился только с девушкой, которая мне, безусловно, нравилась. И мне было наплевать, замужем она или нет. Да и знал я каждую не больше месяца. На других у меня просто ничего не поднималось. Наверное, я был кобелем, но …. Ладно, перейду ко второму. Может между ними и есть какая-то связь. После первой ночи я интересовался прошлым девушки, а именно со сколькими она спала до меня. Мне было безразлично, кем они были в жизни, и кем были для нее лично. Меня интересовало лишь их число. Мне никогда не попалась девственница, или кто-то на нее похожий. Три, пять, десять, – это меня уже не волновало. Узнав количество, я уже знал, через сколько дней я с ней порву. Ревность? Нет, это было что-то другое. – Он на минуту задумался. – Мне всегда казалось, что хоть один ее бывший партнер был искуснее меня, и что, проснувшись рано утром и весело щебеча о том, как ей было хорошо ночью, она внутренне посмеивалась надо мной. Мол, может и неплохо, но до Гарри, Генри или кого-то еще в ее прошлых связях я даже и близко не дотягивал. Нет, ни одна мне такого не сказала и даже не намекнула. Это и есть второй клин. Откуда он? Сам не знаю. И когда я с ней обрезал, мне было безразлично, как она себя чувствовало. На это мне тоже было наплевать. Хотя иногда, когда брошенная девушка со временем успокаивалась, мы становились хорошими и крепкими друзьями, конечно же, уже без каких-либо интимных отношений. Эгоист? – Он поднял на Эли глаза. – Точно. Причем в этом вопросе круглый и самонадеянный. Вот, наверное, и все. – Он развел руками. – А то, что случилось между нами вчера? Я отвечу. Раз получилось, значит, ты мне действительно понравилась, как женщина. И мне нравится, что до замужества ты была девственницей, как я понял. А после у тебя никого не было. Обезьяну я даже не имею в виду, и три наших первых ночи тоже. А вот вчерашнее….. Мне это в тебе не понравилось, хотя я тоже этого хотел. Ну, вот и все, – вздохнул он, – коротко и ясно. Спрашивай, что хочешь.

– Да нет, в принципе все ясно, – грустно прошептала Эли. – И я поняла, почему ты вдруг решил отделиться. Ты меня бросил, как очередную девушку, или еще бросишь. Только я поняла одно. Оба твои клина похожи, и на свете есть лишь одно, что может выбить их обоих из твоей головы. Тебе надо хоть один раз влюбиться по-настоящему. И клиньев не будет, и, как мне кажется, ты будешь верным мужем и хорошим отцом. Просто, по какой-то случайности, с тобой еще этого не произошло. – Она замолчала.

– И не произойдет, – усмехнулся Том, – через месяц мне стукнет уже тридцать восемь. Если я до этого не нашел такую, то какие шансы…..

– Шансы всегда есть и будут, – перебила она его.

– Можно поверить, только сначала надо выбраться отсюда. Сложив все шансы, очевидно, что они просто приближены к нулю. Шансы встретить любовь зависят сейчас, от шансов вернутся в наш мир, живыми и невредимыми. Сколько их, Эли, скажи мне?

– Немного, но они есть. – Девушка впервые подняла на него глаза. – Том, поверь, у нас никогда больше не будет того, что произошло вчера. Ты же меня сможешь простить?

– Простить? – Он посмотрел ей прямо в лицо. – Я не Бог, чтобы кого-то судить, и тем более прощать или нет. Просто я такой, какой есть. – Он даже улыбнулся и развел руками.

До ужина оставалось пара часов, и Том вышел из вигвама и побрел, куда глаза глядят. Почему-то ему было очень грустно, только он абсолютно не понимал, из-за чего это было, или из-за кого. Эли он всерьез не винил ни в чем, себя – тоже. И ее он жалел больше, а себя нет. Он просто о чем-то думал, даже не замечая, как за ним плелся охранник. Он уперся в конец поселка, развернулся, и пошел обратно. Потом вернулся тем же самым образом, и опять пошел. Да, он видел костер и толпу вокруг него, но ужин его не волновал. Неизвестно, сколько бы он еще так ходил по поселку, если бы его охранник не издал какой-то звук, и Том очнулся. Тот показывал копьем в направлении его вигвама, а костра уже не было, даже угли еле виднелись, и то с близи. Он понял, что, наверное, наступила полночь, и пошел в сторону вигвама. Пробравшись тихо вовнутрь, он лег на свою подстилку и вскоре заснул.

Наутро он первым делом поднялся и сходил в туалет. Эли уже не спала, или ему так показалось. Но оба не произнесли ни слова. После туалета Том не вернулся, а просто пошел тем же путем, когда он искал тот сочный лист. Он обошел весь поселок, но на обед не зашел. О чем он думал? Да, наверное, обо всем понемногу: и о жизни, и как отсюда можно было бы сбежать. Странно, но мыслей о девушке не возникало, или лишь пару раз, когда он проходил мимо костра. Обед она пропустила, и только из-за него, а на ужин ей опять бросили, наверное, подгоревший кусок мяса как собаке, прямо на землю. Тому стало на секунды стыдно, но потом все прошло. Весь день он опять бродил по деревне, а время спать так же последовало от напоминания его охранника.

На следующее утро, Эли неожиданно сказала:

– Том, а как же с языком? И вообще, у меня такое ощущение, что я тебе мешаю. Если хочешь, я попрошусь, и меня переселят.

– Переселят? – удивился он. – У тебя эта мысль на уме? Странно. Может тебе и будет с кем поговорить, только мне….

– Ты и так молчишь уже два дня, – перебила она его. – Я не знаю, что случилось.

– Ничего, – равнодушно пожал он плечами. – Хотя – насчет языка ты права. Полдня я буду гулять по поселку, а полдня слушать тебя. Устроит?

– Если устроит тебя, то и меня тоже. – Грустно сказала та. – Но даже притом, что я знаю местный язык, со мной никто не разговаривает. Так что…. Сейчас или после обеда? – спросила она. – В смысле языка.

– После, – вздохнул он и вышел.

Он опять ходил по деревне и вдруг понял, как все ему осточертело. Он ничего не надумал, а просто в одиночестве убил два дня. И ему уже было жалко Эли. Он еще раз вспомнил тот разговор, и понял, что она-то была ни в чем не виновата. Почему был тот лишний раз? А почему его не могло бы быть? И в чем ее вина? Она любит другого, а переспала с ним? Но тот, другой был сейчас в совершенно ином мире, и не было никакой гарантии, что он когда-нибудь еще появится. К тому же, они были официально разведены. – Боже, – вдруг остановился он, – какой же я дурак! Она переспала в тот день не только с ним, Томом, а с отцом ее будущего ребенка. И не она виновата, что именно он должен был им стать. Ее заставили, и она все сделала. А потом, просто отвела душу за все последние годы. Надо верить людям, а Эли сказала и не раз, что он ей нравился. И вообще, кроме него здесь никого не было, не считая всех этих обезьян. И он был ее единственным помощником, которого она считала, спустившимся с небес по божьей милости. Нет, он делал что-то неправильно. – Том постоял еще несколько минут, и направился к своему вигваму.

– Эли, – сказал он, сразу же увидев ее у порога, – я был неправ, извини. Давай займемся языком. Не знаю, что со мной было, только оно уже прошло. Может мне надо были эти два дня просто на уединение?

– Может, – настороженно улыбнулась та, – выбирай, тут или внутри?

– Без разницы. – Он опустился рядом.

Несколько часов он провел как приличный ученик, запоминая те слова и их значение, которые говорила ему Эли. Потом он сходил на обед и вернулся как всегда с кучей бананов и фруктов. Они пообедали вместе, разговаривали, и даже иногда смеялись. На душе у Тома отлегло: сердце подсказывало, что вот сейчас все было правильно. Потом уроки продолжились, но к вечеру Том уже устал. Так он ей и сказал.

– Молодец, ты много выдержал, – похвалила она его, – мне кажется, что если ты не сбавишь темп, то уже через две-три недели заговоришь.

Вечером они опять ужинали вместе. А вот после, Тому захотелось уже помириться по-настоящему. Хотя они уже почти помирились. Только чего-то ему не хватало, чтобы поставить последнюю точку. Он долго раздумывал, а потом, когда они уже ложились спать, перенес свою подстилку, оставив ее прямо рядом с Эли. Сердце его забилось, он ожидал ее реакции, и она последовала.

– Том, – Эли встала, – если ты коснешься меня хоть пальцем, я пойду спать на улицу. – В ее голосе была твердая уверенность.

– Почему? – невинно спросил он. – Ты на меня обиделась, да?

– Нет дорогой, – она продолжала стоять, – тот день был моей ошибкой, ты так все понял. Может ты и прав, так что я не хочу ее повторять.

– Значит, обиделась, – грустно усмехнулся тот. – Не поверила. Сядь. Ты не поверила тому, что эти мои клинья я бы с радостью выбил из своей дурной башки. Я ведь благодарил тебя за то, что один клин ты мне помогла убрать, разве нет?

Девушка села, но молчала, опустив голову в пол.

– Я извинился перед тобой, и подумал, что мы можем все вернуть. Мы отлично провели день, Эли. Неужели ты думаешь, что мне не хватает сейчас какого-то собачьего секса, чтобы спокойно уснуть?! Если так, то ты последняя дура. Я просто хотел с тобой окончательно помириться, и я тебя и пальцем не тронул, а только подвинулся ближе. Иди ты к черту! – вдруг вскочил он. – Я буду спать на улице, а не ты. А завтра попросись в другой вигвам, и можешь обо мне забыть. Недотрога. – Кинул он ей вслед и вышел.

Он улегся спать прямо на сухой траве, и прямо у входа в вигвам.