Читать книгу Больная любовь - Игорь Дихтер - Страница 3

Кафе «Сольфеджио». Шесть вечера. Ноздри ласкает запах свежих вишнёвых булочек и мятного чая. Редьярд ужасно волнуется. На нём строгий чёрный жилет, чёрные брюки и светло-зелёная рубашка. Длинные пальцы перебирают мягкие тряпичные салфетки, а взгляд устремлён к двери. С тех пор, как он познакомился с Брайтоном, ему трудно дышать, ему слишком хорошо, он чересчур вдохновлён. Время от времени к нему подходят восторженные дамы и джентельмены, протягивают увесистую книгу в тёмно-бирюзовой обложке с витиеватой надписью «Зелёная гора». Уотсен бросает на подошедших убийственный взгляд и почти шипит:

– Не сейчас.

И вот, наконец, появляется Он. Писатель видит его, словно на замедленной плёнке: Брайтон расстёгивает свой чёрный плащ и, улыбаясь, приближается к нему. В серых глазах бесятся весёлые чертята. Редьярд видит разноцветных бабочек, бойко летающих вокруг головы мужчины. Когда он здоровается, те исчезают, оставляя после себя золотистый блик в воздухе. Уотсен вздрагивает, быстро моргает и хрипло произносит приветствие. Мир снова велик и прекрасен!

Бертран не переставал улыбаться, всем своим видом демонстрируя интерес к Редьярду. Перед ним сидел истинный гений, всемирно признанный автор, заставляющий читателей рыдать над своими романами. Брайтону было тридцать, когда он впервые взялся за чтение произведений Уотсена. Роман «Забытый рай» произвёл на него неизгладимое впечатление. Мужчина тогда жил в Канаде и мечтал о том, чтобы увидеть воочию человека, сумевшего покорить его и слогом, и сюжетом, и героями. Ханса Луфтера хотелось собственноручно пристрелить, а Мартина Киплинга – поддержать и пожать ему руку. Эти двое заставляли сердца читателей трепетать, делая сюжет неприлично острым. Нет, Бертран не был фанатом Уотсена и никогда не планировал искать с ним встреч, потому что в этой жизни должно быть нечто недосягаемое. Мечта не должна сбываться. Но судьба распорядилась иначе, столкнув их нос к носу…

– Сегодня невероятно хорошая погода, – заметил Бертран, проводя ладонью по своим удлиненным русым волосам. Его хрипловатый голос заставил что-то в животе писателя сжаться. Приятное и пугающее ощущение.

– Небо почти чёрное…

– Да, – кивнул Брайтон и достал пачку сигарет из кармана плаща, который не собирался снимать, плевав на приличия. – Как прошла ночь? Вы кажетесь воодушевлённым… Я буду счастлив, если узнаю, что вы взялись за новую книгу.

– Что, если вы вдохновите меня на неё? – подавшись вперёд, с вызовом спросил Уотсен. Взгляд Бертрана стал маслянистее и загадочней.

– Тогда… закажем что-нибудь для начала? – поинтересовался он.

– Отличная идея, – ухмыльнувшись, писатель открыл книжечку меню и, нехотя отведя взор от Брайтона, принялся изучать её. Вскоре к столику приблизился официант. Уотсен заказал цыплёнка в медовом соусе и овощной салат, Бертран – рагу из баранины. Из напитков были клюквенный морс и красное вино.

– Я бы хотел перейти на «ты». Расскажешь мне о своём детстве? – откидываясь на спинку стула, задумчиво произнёс Редьярд.

– О, это как-то повлияет на сюжет новой книги? – ослабив узел галстука, с жадностью во взгляде спросил Бертран.

– Вероятно.

– Что ж… Я родился в Бристоле. Когда мне было четырнадцать, моего отца отправили работать в Канаду, он занимался изучением бактерий. Когда мне исполнилось двадцать, я вернулся в родной Бристоль и начал искать себя. Поступил в художественный университет, но быстро разочаровался в этом. Тогда-то меня и привлекло немое кино, я буквально влюбился в него. Спустя пару лет работы в Лондоне, я отправился в Голливуд, где получил первую работу в нашумевшей картине «Изморозь». Не смотрел?

Уотсен отрицательно покачал головой, внимательно слушая мужчину.

– Мотался оттуда в Канаду и Лондон, – продолжил Брайтон. – Ненавижу Америку!

– Правда? Почему?

– Там живут самовлюблённые придурки, обожающие деньги, а не искусство.

Редьярд туманно улыбнулся и ничего не ответил. Официант принёс их заказ. Приятный аромат мясных блюд вызвал аппетит и мужчины взялись за приборы.

– Ну, а теперь ты расскажи, – спустя несколько минут произнёс Брайтон.

– Что именно? – потянувшись к своему бокалу с вином, спросил Уотсен.

– У тебя когда-нибудь были отношения с мужчинами? – ухмыльнувшись, вызывающе спросил Бертран, явно намереваясь смутить писателя. В его прекрасных серых глазах плескался азарт.

– Были, – чуть улыбнувшись, спокойно отозвался Редьярд, даже не думая отпираться, тем самым скрывая свои намерения относительно Брайтона.

– Расскажи об этом. Откровение за откровение, – изогнув бровь, дерзко проговорил оператор.

– Ну хорошо. Это был грек. Он был виноделом. Имел небольшую плантацию на Кефалинии, – смакуя каждое слово, неспешно отозвался писатель.

– Как его звали?

– Анубис.

– Так. И сколько вы были вместе?

– Полтора года.

– Неплохой срок. Почему расстались?

– Он не вдохновлял меня, а тянул на землю. Дошло до того, что я просто не мог сконцентрироваться на работе. Это было невыносимо. Меня раздражало в нём всё. Рядом с таким человеком можно и вовсе растерять талант, – не удержавшись, Уотсен презрительно фыркнул на последнем слове.

– С вами, писателями, очень сложно, – лукаво заметил Брайтон и улыбнулся.

– А с кем легко? – допивая своё вино, ухмыльнулся Редьярд.

– Вас нужно вдохновлять, но ведь это не какое-то умение, методики тут не помогут. Это либо есть, либо нет… Твой грек не виноват, что не смог стать… нормальной музой.

– Тебе нравится эта еда?

– Мне больше нравишься ты, – исподлобья глядя на писателя, томно ответил Брайтон.

– Тогда, может, уйдём отсюда? – ощущая бешеное биение сердца, тихо предложил Уотсен.

Тот кивнул. Тогда писатель достал несколько купюр и бросил их на стол: этого должно было хватить с лихвой. Быстро поднявшись, он направился на выход под любопытные взгляды посетителей кафе, которые так и не получили заветные автографы.

Бертран поравнялся с Редьярдом. Они шли рядом, соприкасаясь плечами. У Брайтона пересохло во рту. Он не был наивным мальчишкой и понимал, что последует дальше. И он чертовски этого хотел.

– Не волнуйся, – словно ощутив его нервозность, шепнул Бертран и, крепко сжав запястье своего спутника, затянул мужчину в ближайший мотель. Писатель кусал губы и пепелил взглядом спину Брайтона, пока тот покупал номер. Это было далеко не лучшее заведение, не отличающееся хорошим ремонтом и сервисом, а поддатый администратор на ресепшн очень походил на работника дешёвого трактира, но сейчас Уотсену было плевать на всё это.

Они вошли в небольшой номер на первом этаже. Брайтон запер дверь на ключ и медленно стянул плащ. Он был облачён в чёрный костюм и такую же рубашку. Сглотнув, Редьярд опустился на широкую кровать, неотрывно глядя на свою музу. Тот медленно раздевался, блестя глазами цвета пасмурного неба. Его обнажённое тело осветил блеклый свет серого дня и Уотсен заскользил по нему жадным взглядом. Стройное тело, русые волоски на груди, ровный и достаточно длинный член с розовой головкой. Писателю стало трудно дышать. Орган мгновенно затвердел.

– Ты не от мира сего. Откуда-то с небес. Как же я счастлив, что могу отдать тебе хотя бы частицу себя. Я готов на всё, чтобы ты написал очередной шедевр, – хрипло прошептал Бертран и подошёл к кровати. Положив ладони на плечи мужчины, принялся медленно стягивать с него пиджак. Уотсен резко подался вперёд и впился требовательным поцелуем в желанные уста. У Брайтона были чуть обветренные губы, это заставило писателя сладко застонать. Он помогал раздеть себя, от перевозбуждения движения рук были грубыми и резкими. Оставшись без одежды, он впервые за вечер смутился.

Упав на кровать, Редьярд тяжело дышал, полупьяно глядя на Бертрана. Тот откровенно любовался статным телом писателя, его большим членом и увесистыми яичками. Закусив нижнюю губу, Брайтон навалился на него. Кожа коснулась кожи. Мужчины синхронно застонали и слились в очередном поцелуе. Борода Брайтона слегка царапала кожу подбородка Редьярда, и это дарило новые пикантные ощущения. Он положил ладони на прохладные ягодицы Бертрана и начал поглаживать их.

– Ты просто… космический, – хрипло прошептал Уотсен, отрываясь от сладких губ и снова впиваясь в них.

– И ты… – сипло ответил Брайтон и, заведя руку назад, обхватил член любовника ладонью. Прижав его головкой к своему анусу, начал медленно насаживаться на него. Было больно, поэтому с губ слетел стон. Бертран упёрся ладонями в плечи любовника и продолжил насаживаться на орган, хрипя.

– Тебе же больно, – прошептал писатель, застонав от ощущения жара и узкости на своём члене.

– Так и должно быть! – на выдохе выпалил Бертран и полностью опустился на член. Крик нарушил умиротворение, царящее в комнате. Он царапал плечи партнёра короткими ногтями, пытаясь привыкнуть к боли.

Редьярд сопел, оглаживая спину и бока Брайтона, неотрывно глядя в прекрасное лицо, жадно впитывая каждую эмоцию, отражающуюся на нём. А потом Бертран начал двигаться. Кровать ритмично скрипела и ударялась деревянным изголовьем о стену. Напоминая ковбоя, разомлевшего от жары, Брайтон скакал на члене, запрокидывая голову и издавая до ужаса эротические стоны. Редьярд любовался его сосками и кадыком. Время от времени приподнимался и касался их кончиком языка, от чего светлая кожа Бертрана покрывалась мурашками. Уотсену было слишком хорошо. Во рту стоял сладкий привкус. Низ живота свело болезненной судорогой. И когда член особенно мощно врезался в простату, Брайтон словил бешеный оргазм. Хрипло вскрикивая, он дёргался в конвульсиях, волосы липли к его влажному лбу. Зажмурившись, писатель с львиным рыком начал изливаться в горячее отверстие, шаловливо сжимающее-разжимающее его член. Он до боли сжимал бёдра любовника, не позволяя ему соскочить с плоти. Сладкие мгновения одновременного оргазма были чем-то поистине космическим.

***

Весь следующий день оказался для Уотсена пыткой. Он сидел в своём кабинете, курил и думал о нём. Это походило на наваждение, но мужчина ничего не мог с собой поделать. Низ живота сводило, в горле становилось неестественно сухо, стоило ему вспомнить пылкое соитие, но мужчина не мог его не вспоминать. Это было так хорошо, что становилось страшно. Он ведь не знал, не думал, что так бывает. Уотсен понимал, что, чтобы нормально жить дальше, ему нужно встретиться с Брайтоном, заглянуть в его туманные глаза, ощутить запах его терпких духов. Когда они расставались, стоя возле того дешёвого мотеля, Бертран взял номер телефона писателя и обещал вскоре позвонить. Уотсен был так опьянён счастьем после шикарного оргазма, что не сообразил попросить номер Бертрана, о чём теперь жалел. В нём разрасталась самая настоящая жажда. Промучившись до самых сумерек, Редьярд сел за рабочий стол. Проведя пальцами по клавишам печатной машинки, он задержался взглядом на чистом листе.

Бертран…